Прекрасный день! Можно выйти в коридор. Правда в сопровождении «гвардейца» (так Марк назвал стойку на колесиках к которой был прикреплен пузырек, из которого, что-то непрерывно в него капало через к нему же прикрепленную посредством иголки и пластыря трубочке.) Правда, этого «гвардейца» предстояло толкать рукой впереди себя. Тащить за собой было нельзя, он мог вырваться…Но, зато ареал его обитания расширился, почти до бесконечности. Метров тридцать в одну сторону и столько же в другую. Прогулку по этому внешнему отрезку разрешили в субботу, когда было время посещения. Было ощущение, что пришел весь город. Причем, пришел на кулинарный фестиваль- настолько разнообразно и вызывающе обильно выглядели разложенные на столах, тумбочках и больничных койках закуски, дессерты, сыры, фрукты и даже горячие блюда, принесенные заботливыми родственниками. Гвалт стоял несусветный. Медсестры не шипели на посетителей, не требовали надевать унизительные пластиковые пакеты с резинками на ноги и не заставляли говорить шепотом. На этаже, только в разных палатах лежали и мужчины, и женщины, причем, в абсолютном большинстве все были старше Марка. Что заставило в очередной раз задуматься о смысле жизни. Хотя Марк для себя давно уже понял в чем этот смысл. В самой жизни. Да. Весь наш смысл заключается в том, чтобы прожить подольше, желательно не болеть, не погибнуть раньше времени, не позориться, не унижаться и, соответственно, никого не обижать. Все просто. Марку когда-то казалось, что он сделал глобальное открытие, а глядя на этих жизнерадостных испанцев, навещающих своих многолетних родственников, которые, поблескивая вставными фарфоровыми зубами, тщательно и с удовольствием пережевывали принесенные им совершенно вредные копчености из свиной ноги, становилось понятно, что они по этому принципу живут уже не первое столетие. Что, после смерти Франко, никто не призывал их ни к трудовым, ни к военным подвигам. Они были так же естественны, как горы за окном, мимо которого, единственного в коридоре, в который раз уже маршировал, еле передвигая свои ноги и колеса «гвардейца» Марк. Очередная «великая» мысль пришла ему в голову, когда он дошел до конца маршрута и повернул обратно.
Человек по-разному думает, когда он: лежит, сидит, стоит или идет! Особенно, когда идет с катетером и системой…Трудно поспорить, что, лежа мы чаще предаемся мечтаниям, сидя решением проблемы и подвергаемся угрызениям совести, стоя – хочется думать о перспективах, а на ходу о несбыточных планах. Вот, попробуйте лежа подумать о том, как бы вы провели блистательную финансовую комбинацию и заработали кучу денег ! Сразу захочется вскочить и начать идти! Или на бегу помечтать о том, как вы, лежа на лугу летним днем, смотрите на проплывающие по небу облака и чувствуете тонко дурманящий запах земляники, которая, где – то рядом, но такая мелкая, что и не видно! Даже об аппетитном стейке можно думать на ходу, а вот о тирамису не получится! Для этого нужно сесть. Колеса «гвардейца» периодически постукивали о стыки на бетонном полу, незаметные ногам, но отчетливо фиксирующиеся ими. То состояние, в котором находился Марк нельзя было причислить ни к одному вышеперечисленному. «Вертикальное лежание» – вот как можно было это назвать. Странное внутреннее ощущение, возникшее после той ночи, когда он победил, хотя сам и не заметил, позволяло ему наблюдать себя, как бы со стороны. Не так, конечно, как описывают в многочисленных фильмах про оторвавшуюся душу, а, как вполне реальную ситуацию. Вот это я, ковыляю по коридору и смотрю на себя, как бы из-за глаз, изнутри, как бы, оттуда, где я живу, в голове…А, все остальное, само по себе, как-то двигается…Додвигалось до дежурного доктора, который жестами не имеющими двойного трактования, указал Марку на его спасительную койку. Куда он с удовольствием и направился. Пора было поразмыслить о том, что его мучило. Это мучение не имело ничего общего с любовными страданиями или ревностью. Скорее, это пересекалось по воздействию на мозг, как нерешённая задача. Когда – то, в школе, Марк был хорош в математике и очень любил решать сложные примеры. И мучился просто, можно сказать, физически, пока не решал…особенно тяжело было, когда он знал, что ответ есть в конце учебника, а заглядывать туда раньше времени- позорно…Сейчас же задача была обратная, не требующая процесса решения, ибо он уже был на странице с ответами, но распутать хотелось. В принципе, Amorinus все расставлял по своим местам…Нужно было подставить только факты.
Давным-давно, когда семья Марка жила еще в Казахстане, где служил его папа, одним из значительных развлечений семьи был кроссворд, который приходил по почте на последней странице газеты с программой, название которой напрочь вылетело из головы Марка. Кроссворд отгадывала сначала мама, папа этой ерундой не занимался, ему нужно было дежурить в шахте, где стояли стратегические ракеты или воспитывать солдат в воинской части. После мамы за дело брался Марк, который к этому времени прочитал все, до чего дотягивалась его пухлая рука. Даже учебник по гинекологии, который странным образом оказался в кладовке их квартиры, был прочитан от корки до корки и припрятан в отломленный низ дивана, на котором он же сам и любил в детстве скакать, вследствие чего и отвалилось дно. Диван, несомненно был семейным достоянием, что, соответственно, обрекало его на долгую жизнь. В связи с отсутствием «секса» в Советском Союзе, соответственно – подходящей литературы, журналов или фильмов, учебник по гинекологии оказался путеводителем в мир эротических грез для двенадцатилетнего подростка, который, как раз входил в пубертатный период. Любе повезло больше, она взрослела на 14 лет позже Марка (по большому счету вот на этом можно было бы и поставить точку, разница в возрасте в конечном итоге оказала решающее воздействие на развитие ситуации, но хотелось поковыряться). Так же вот и с кроссвордом, который был всегда решен процентов на восемьдесят мамой, обладающей очень хорошей памятью и оставленной на «добивание» Марку. Тут уже в дело шла тяжелая артиллерия. Вопросов по устройству женского таза там не находилось. Учебник ни разу не пригодился. В ход шел «Энциклопедический словарь»! Два гигантских тома были обнаружены Марком в той же кладовке, где и учебник по гинекологии. Видимо книги остались в наследство от предыдущих хозяев, другой версии не было, и Марк был очень благодарен им за это. В словаре было все про все! Нынешним обитателям «гугла» не понять, какое это было мучительное удовольствие найти ответ на самый заковыристый вопрос и вписать его поперек написанных маминым каллиграфическим почерком слов. Как будто мечи скрещивались в дружеской клятве верности эти слова, пресекавшие друг друга в одной точке, в общей букве, по евклидовым правилам. И все равно три – четыре слова оставались зияющими прорехами в этом орнаменте слов и букв. И, вот тут-то и наступал период томительного ожидания, который длился ровно неделю и приходила следующая газета. Там были ответы! Которые можно было с разочарованием (ну, как я не догадался!) или с почтением (я такого слова и не слышал, значит читаем словарь) вписать в пустые строки и закрыть «гештальт»( как сейчас бы сказали). Вот этим самым «гештальтом» и занимался Марк, опускаясь в жесткие, но дружественные «руки» его медицинской кровати, ставшей ему родной за эти дни, несмотря на позорную пеленку, подстеленную на ней под его нижнюю часть тела. Многолетняя привычка доводить дела до конца тоже способствовала желанию разобрать этот «холодец» по косточкам. Садомазохизм? Может быть. Но, Марк понимал, что именно это сделал бы с ним квалифицированный психолог, заставил бы выговориться. Прекрасная профессия…Слушай чужие бредни, кивай головой, цокай языком и вставляй незнакомые слова в беседу с несчастной жертвой современного психоанализа. Поэтому Марк решил, что будет записывать все свои мысли на диктофон, благо современный телефон был напичкан массой опций, большую часть которых ни один человек возраста Марка не мог запомнить. Была в нем, конечно и записывающую функцию и станет он сам себе и Фройдом(которого все по -русски называли Фрейд, как и Энштайна -Энштейном) и Юнгом( которого называли правильно). Писать словами на телефоне было невозможно, а наговорить- пожалуйста. Тем более, что сосед Джузеппе не реагировал на звуки!
Так что, уважаемые читатели, практически все, что вы имеете возможность видеть на бумаге или мониторе, сейчас есть большей частью расшифровка диктофонной записи, сделанной Марком на больничной койке. Вот, очередной фрагмент:
По большому счету Люба никогда не жила семьей с Марком. А он, наоборот…Запоздалое раскаяние от своего не очень приличного поведения в предыдущем браке подвело его к тому, что он решил быть примерным мужем в следующем. Любительство застолий и выпивки он к порокам не относил, да и Люба смотрела на это сквозь пальцы, ибо все вокруг выпивали. Но, в один момент, можно глядя назад твердо сказать, когда…Через год после рождения младшей дочери, у Любы вдруг проявилась резкая нетерпимость к его употреблению алкоголя. Теперь то Марку стало понятно. Еще одно слово в кроссвордик! Она уже тогда готовила себе легальную версию «отползания» в другую сторону. Марк это называл «законом лианы». Женщина никогда не отпустит руку от той, за которую держится, пока другой рукой не ухватит крепко вторую. Покачавшись одно время на двух, она решает, какую из рук отцепить. Можно ли было судить Любу за то, что она начала искать ему замену? Конечно нет! Ведь она точно так поступила и с Зуфаром, своим первым мужем. Это Марк понимал умом, но было очень обидно, что он оказался таким «дураком», хотя тут дело было не в уме, а в доверии. И он полагал, что двое детей, которые у них были, не позволят Любе сползти в тривиальный скользкий болотный ручей. Любители рассуждать логически, к коим, несомненно, относил себя и Марк, превращают свой мозг в бесполезное желе, пытаясь предугадать или проанализировать поступки подобных особ. В каждом человеке живут все известные человечеству извращения. Просто, большей частью, дремлют. У некоторых явно вылезают наружу. В предыдущей эпохе это считалось сначала грехом, потом неприличным поведением, а вот настало время, когда извращение стало доблестью, скрывать его больше стало не нужно! Можно гордиться нетрадиционной формой сексуальных отношений, своей уродливой фигурой или специально изуродованной ротовой полостью! Общество терпело! Разрыв поколений становился все явственнее, так что Марк, впавший на склоне лет в морализаторство оказался явно не в тренде! Люба действовала так, как она хотела- цинично и откровенно. Так действовали все ее подруги и знакомые. Она сама рассказывала про них Марку, а он только удивлялся, думая о том, как не соответствует образ очередной дамы, которую он знает, посещавшей их дом с законным мужем с тем о чем так радостно рассказывала Люба. Кстати, ни коим образом их не осуждавшая. Чего же ты ожидал, дружок? Ожидал, как раз того, что и напела ему Люба…Про любовь, верность, надежность и семейные ценности. Даже его друг Саня, который был умен и проницателен, был обманут Любиной пропагандой. Как-то они обедали в момент очередного примирения, Саня сказал:
– Ну, зато на Любу то можно положиться! В ней можно быть уверенным…, – и увидев, как Марк уставился в тарелку с супом с зависшей в руке ложкой, тут же спросил, – У нее, что есть, кто ни будь? – вот уж кому Марк не хотел повествовать о своей ситуации, так ему. Но врать он не мог. Да и не поверил бы его старинный друг, когда уже все стало понятно…по супу…который он не смог больше есть…Марк молча кивнул и поднял глаза на Саню. Друг его оторопел…он тоже отставил суп и уставился в центр стола, куда уже смотрел и Марк. Перед этим в его глазах образовался темный провал, как когда-то в зрачках Ани, когда он ей неожиданно выдал признание…Марк сейчас явно вспомнил, как это было. Мы все живем там, за глазами, между ушами и затылком, там наше истинное место. Туда проваливаются омуты и водовороты из наших глаз, там они или растекаются ручьями и исчезают или крутят буруны, не дающие нам покоя по жизни. « Он то чего так переживает», – подумалось Марку, – разумного объяснения не находилось. Кроме того, что Саня злился за то, что Марк увел от него «невесту». Пусть бы спасибо сказал, а то лежал бы сейчас на его месте….
К тому моменту, как он угодил на больничную койку, они уже лет восемь не общались. Марк попытался проявить инициативу, позвонил поздравить с днем рождения, Саня был ровно на месяц младше его, но голос и тон, которым говорил с ним его друг, не вызывал никаких сомнений в невозможности дальнейшей дружбы. Марк об этом очень сожалел. Он любил Саню …И был бесконечно благодарен за то, что он приехал и был последним, кто проводил его маму в больницу, когда с ней случился инсульт…Сам Марк не успел…Эта история полна трагизма от которой он не смог и не сможет оправится никогда…Его мама практически умерла во время телефонного разговора с ним…Дальше он диктовать не смог…Задушили слезы…И воспоминания…Не все эмоции пропали подумал он , вытирая глаза краем больничной простыни, которой укрывался…
Мамы не было уже семь лет к тому моменту, как Марк оказался в больнице. Семь лет прошло с тех пор, как он в последний раз поговорил с ней по телефону…Марк думал, что она проживет долго, переживет его и очень волновался, как же она будет жить, если его не станет. Со страхом представлял тот момент, что придется его хоронить. Это самая большая несправедливость человеческая, когда родителям приходится хоронить собственных детей. Зная ее судьбу, он часто думал о том, что жизнь ее, посвященная ему и отцу, который умер в сорок пять лет от инфаркта, была очень коротко счастливой. Он помнил хорошо эти моменты. Родители его рано поженились. Его отец, молодым офицером вновь создаваемых ракетных войск стратегического назначения, куда собрали отличников со всех родов войск, приехал на службу в Кострому, где на танцплощадке и познакомился с его мамой. Когда Марк родился им было, соответственно, папе двадцать два года, маме – двадцать один. Они были счастливые, бедные и веселые. Шестидесятые годы были годами огромного вдохновения на просторах необъятной. Сформировался, видимо, какой-то доброкачественный временной фрагмент на гигантском историческом теле советской сталинской империи в который и довелось родится Марку. В 1963 году. Ему сильно повезло. Он попал в два временных отрезка, которым можно было, хоть и условно, жить относительно спокойно. В шестидесятых- про которые, естественно, он мало, что помнил и в девяностых, который затянулся на двадцать пять лет. В нем то Марк и прожил основные годы своей жизни, пока не встретил Любу, умудрившуюся пустить его, да и свою, жизнь под откос. Хотя…Сама Люба так, по-видимому, не считала…По слухам, доходившим до Марка, она «окрутила», какого-то военного дирижера, ходила с ним и с детьми в публичные места и непрерывно на глазах у всех радостно с ним целовалась, видимо для самоутверждения. Дети, по словам очевидцев, отводили эти самые глаза в сторону или втыкались в телефон. Комизм ситуации с приведенным в их общий в прошлом дом дирижером заключался в том, что давным- давно, Люба для хохмы повесила на кабинет Марка, где – то стащенную табличку с надписью: «Главный дирижер»!
Знаки- великое дело! «Как кабинет назовешь, так тот там и заведется!»– выдал очередной афоризм Марк и улыбнулся собственной корявой филологической способности: каламбурить и «афоризмизировать»! Вот теперь в прокрустово ложе Любиной любви был втащен очередной кандидат, видимо не подозревающий еще, что его ждет. А, может, по кроткости характера станет выполнять все Любины капризы, как ее первый муж Зуфар и тем самым обрыднет ей. Вариантов развития было не много …Да и Петруша никуда не денется, будет заезжать на «чаек» и на гитаре побренчать, пока дирижер машет руками в окружении дудок, валторн и полковых барабанов. Никаких эмоций все это у Марка не вызывало…Отвалилось и отсохло….А, воспоминания о маме заставляли его собственные внутренние музыкальные инструменты играть печально и пронзительно, так , что он непроизвольно зажмуривал глаза, понимая, что стал сам одним из участников этой какофонии, доведшей раньше времени его маму до инсульта…
Родилась она в небольшом селе в Костромской области, в семье многодетной, по обычаям того времени. Пять братьев родились до нее, но отец ее, дед Марка, очень хотел, чтобы родилась девочка. Она и родилась. В 1942 году. После этого деда отправили на фронт, где он был санитаром, вернулся без единой царапины. И они родили еще двух дочерей. Мама рассказывала Марку о том, что он привез ей из Германии маленькое красное пальто и красные туфельки. Это ее первое детское воспоминание…только сейчас, вот в этом самом году, когда уже год летели ракеты, Марк понял, что это было за пальто…И туфельки…Ему стало так жалко свою маму, что он сжал кулаки, отгоняя щемящую нежность и боль от того, что никогда ее не увидит больше…Второй момент, который вызывал ноющую боль в его сознании, когда он вспоминал ее рассказ, всего один раз она сказала, что пошла в школу в первый класс босиком… Мама…Как оказались в глухом Костромском закутке потомки богатых московских и питерских купцов Золотовых? Как обычно в России – из-за войны. Мамина бабушка, которую звали Зиновея, после революции, спасаясь от пьяной матросни, бесчинствовавшей в городе, убежала из Петрограда в деревню, где вышла замуж за батрака, тем самым купив себе индульгенцию и право на жизнь. Судьба прадеда была Марку не известна, знал он только, что звали его Василий, по отчеству его бабушки. Документы об образовании в Смольном институте уничтожила, в колхоз она не вступала, а жила на выселках, в своем доме и зарабатывала лЕкарством, принимала роды, вправляла вывихи, заговаривала зубы и предоставляла свой дом для пьянства руководителей партийных ячеек. У нее всегда был самогон, грибы и картошка с салом. За это они ее и не трогали. Маму Марка так и назвали в честь нее, она была любимой внучкой и много времени проводила со своей бабушкой, от которой все почти многочисленным внукам и внучкам достался острый нос, перепавший и Марку, но не в такой степени. Это обстоятельство стало роковым для него при подсознательном выборе женщин, с которыми ему в общей сложности пришлось провести тридцать лет своей жизни. Нос у прабабушки был выдающимся! Он нависал над верхней губой, как кран над раковиной! Современные генетики научились извлекать из хрящей носа и ушей гены, которые отвечают за пожизненный рост этих самых органов! Скоро можно будет любой орган отрастить по желаемому размеру! За это может и считали ее деревенские жители ведьмой. В школе мама была отличницей, ей все давалось легко. Марк очень хотел, конечно, найти своих предков, но последние годы с Любой не оставляли ему никаких шансов, чем ни будь спокойно заниматься. Честно сказать, дома была непрерывная война. Война здравого смысла с абсурдом. Марк поправил под спиной скомканную клеенку, потом вытащил и положил рядом. Простыня сразу поползла вниз…по скользкой больничной койке. «Все то у них продумано», – подумал Марк. Вставать было лень. Он вспоминал…
Мы часто замечаем, как легко мы разбираемся в ситуациях, связанных с другими людьми и, как мы беспомощны, когда дело касается нас. Как тяжело и долго мы расстаемся, как не верим фактам, думаем, что, как же ты можешь так судить о людях по первому взгляду, или по единственному факту? Нет! Мы верим в то, что сами себе насочиняли…одна из таинственных необходимостей в этом союзе мужчины и женщины, полагал Марк, и есть та самая возможность смотреть одновременно друг на друга и в разные стороны! Видеть то, что не видит другой и прикрывать спину…А, если в этом «альянсе» один ненавидит другого, только сам еще этого не понимает. По глупости, или похотливости, или от скуки начинает вести двойную жизнь, он непременно начинает лгать партнеру во всем, начиная с малого и до бесконечности…
Это по-разному отражается на семейных отношениях. Конечно, есть прецеденты, когда супруги ничего не знают, ну и прекрасно. Ведь измена возникает только тогда, когда о ней узнают! Решение Марка поверить Любе и остаться обрекло его на, так называемую модным ныне словом «эскалацию»!
Люба начала драться …Тяжело, видимо, было жить с двумя мужчинами одновременно? Скорее всего…В тот злополучный вечер Люба собрала у себя свою «труппу». Это были актеры московских музыкальных театров, с которыми она выступала в концертах. В этот раз она решила поставить «Летучую мышь» Штрауса. Нужно сказать, что выдающиеся способности Любы в манипуляции разными людьми особо цинично проявлялись на певцах и музыкантах ее окружавших. Она очень искусно торговала возможностями спеть в ее концертах (которые оплачивал, конечно Марк), что быстро обрела известность в около оперных кругах, скорее, как продюсер и «звучкодуй» (за отсутствие музыкальной грамотности, незнания нот и отсутствия надлежащего слуха). Марк насмотрелся на эту «богему»! Фаина Раневская очень точно охарактеризовала одной фразой все это сообщество: «Талант, как прыщ, не спрашивает на ком выскочить». Если драматическим актером, чтобы стать и поступить в Московский ВУЗ большей частью нужно было иметь, хоть какие-нибудь осколки интеллекта, то певцам этот отягощающей жизнь груз был вовсе ни к чему! За возможность открывать рот на сцене они готовы были почти на любые унижения! Сладостно- приторные восхваления Любиного таланта, независимо от того, как она пела на самом деле, вызывали у Марка легкий рвотный рефлекс. «Издержки профессии», – думал он. Так вот, не понятно по какой причине, скорее от нехватки кадров, Люба периодически втягивала в свои художества и Марка. У него был опыт выступления в КВНах, занятий в студенческом театре, игры в народном, так что ему это было легко и даже радостно! Обычно ему доставалась роль ведущего в концерте. Может это была ее расплата за финансирование. Трудно понять траекторию молекулы при Броуновском движении. В этот вечер Марку была предложена роль «директора тюрьмы». Нонсенс был в том, что нужно было петь! Это же оперетта! Марк, конечно, понимал, что не справится, но согласился подурачиться вместе со всеми… Памятуя атмосферу подготовки к КВН он попытался перенести эту дурковатость и на группу собравшихся. Это была ошибка…Разные виды спорта. В общем, репетицию он провалил, так ему по ее окончании заявила Люба…И, неожиданно запустила ему в лицо лежащим перед ней в вазе апельсином…Марк вскочил, а Люба впала в бешенство…Она не контролировала себя, да и не пыталась! Люба начала швырять в Марка всем, что попадалось ей в руки: тарелки, вазы, статуэтку слона весом десять килограммов! Марк пытался в очередной раз ее унять…Подобные вспышки происходили и раньше, начались после того, как он прочитал ее переписку с Петрухой, но такого не было никогда! В тот момент, когда она его пыталась огреть стойкой от барабана, которую он сам поднимал с трудом, а она подхватила, как ивовый прутик, он только успел подставить руку, чтобы не разнесло его голову! В этот самый момент со второго этажа и спустилась его мама, которая совершенно ничего не понимала! Она ночевала со своей любимой внучкой и вдруг увидела, что ее единственного сына бьют железякой по голове. В этот самый момент Люба побежала на кухню за ножом, а Марк изловил момент и схватил Любу поперек того места, где обычно у женщин талия! Люба начала кусать его за руки и кричать истошным голосом, зовя на помощь свою старшую дочь. Та прибежала и начала разнимать…Чудовищная сцена!…Бедная мама…Внезапно Люба успокоилась…Марк отпустил ее …она взяла телефон и позвонила в полицию, попросила вызвать наряд…В комнате был настоящий погром…Марк стоял, мама бессильно опустилась на стул и тихо, голос пропал от нервов, сказала Марку: « Рука…»– и указала на разбухавшую на глазах кисть левой руки Марка. Пальцы не гнулись… «Перелом», – подумал Марк…
– Хорошо, что полицию вызвала, – сказал он Любе, – вызывай, сейчас на освидетельствование поедем. Она подняла телефон и отменила вызов…
– Поехали отсюда, – сказала совсем беззвучно мама. Люба не возражала. Ее лицо выражало, можно сказать, даже удовлетворение достигнутым результатом. Потом она всем, конечно, рассказала, что Марк на нее напал, а она защищалась, но, что с нее возьмешь…Все это происходило за несколько дней до Нового 2016 года…Праздновали они его у мамы в квартире. Вместе с сыном, который по совместительству был бабушкиным любимым внуком и приехал к своим родным людям. …После этого Марк уехал в Израиль, там, неделю, в маленьком отеле в Яффо, почти не выходя на улицу он лежал на кровати, пил белое вино. В то время там был, и Саня…Они встретились с ним, у Марка была лангета на руке…Марк рассказал, как все произошло…Саня молчал…потом вышел на улицы курить…Вернулся …
– Что я могу сказать…,– произнес он, – неожиданно все развивается…,тебе нужно или уйти или лечить ее. Готов ты на это?– видно было, что сказать хотелось ему больше, но он сдерживался…Марк улетел в Берлин, выбросив на утро начатую бутылку вина, понимая, что ничего в этом хорошего нет, запивать свою печаль.. Он даже не предполагал, что настоящая печаль впереди…
Пока он был в Берлине среди его родственников, вернее сказать, родственниц, кипели страсти…Многочисленные кузины обсуждали происходящее, пытались успокоить и Марка, толковать ситуацию по своему…Он не нашел ничего лучшего, как позвонить маме и высказать пожелание не втягивать многочисленных родственников и сделал это как то грубо, что ли…Он никогда не позволял себе говорить с мамой в таком тоне, а тут как то вырвалось…а он не извинился…положил трубку. В последний раз он поговорил с мамой, когда уже был одет для того, чтобы ехать в аэропорт и лететь в Москву, они проговорили минут пятнадцать. Марк сказал, что возвращаться к Любе не намерен…Она пожаловалась ему, что та не разрешила поздравить внучек, а она объехала половину города, чтобы купить любимой маленькой девочке поющую куклу из популярного тогда мультфильма « Холодное сердце». Жестокосердная Люба не разрешила ей это сделать…Марк слышал, как она горюет по этому поводу. Он пообещал, что скоро приедет и они вместе заберут девочек и вручат им подарки…Внезапно мама замолчала…
– У меня губа онемела..,– вдруг сказала она, действительно, речь ее изменилась,– у меня инсульт…,– произнесла она и Марк услышал, как из ее рук выпала трубка телефона, который он ей перед самым отъездом купил и установил…Он кричал, умолял собраться с силами и открыть дверь с крючка…Она уже не отвечала. Он позвонил соседке, благо знал ее телефон, та вызвала МЧС..ОН все слышал, как открывали дверь, как зашли врачи, как ее уносили на носилках…Он беззвучно плакал…Позвонил Сане, тот сразу выехал и проводил маму друга в больницу…В последний путь…Марк прилетел, мама была в реанимации и уже не приходя в сознание умерла…Эта боль ее утраты по сей день стояла комком в груди Марка. Он не рассасывался- этот комок. Он всегда напоминал, все последующие годы о том, как она его любила и, как мало он уделял ей внимания…И сейчас, лежа на скользком дерматине больничной кровати он думал, что нужно жить и ради нее…он так мечтал, что она научит его позднюю маленькую дочь всему, чему она умела, ведь характером она была вся в нее. Не вышло…Люба со своей мамой, конечно, постараются стереть из памяти маленького человека воспоминания о ее бабушке, но Марк был очень уверен в том, что гены не обманешь. Которые не из хрящей носа и ушей, а прямо из сердца, умевшего так любить…