Америка – это шестнадцать часов полота через Северный Полюс.
Огромный «боинг».
Первый класс.
Внимательные стюардессы.
Приятная компания.
– Со мною рядом – известная на весь мир актриса. Ей за пятьдесят, но выглядит более чем импозантно: огромная голубая норковая шуба, дорогие серьги с крупными бриллиантами, тонкие руки в вуалевых перчатках и один-единственный перстень на среднем пальце правой кисти. Вы зачем в Америку? – спросила она небрежно.
– За «Оскаром», – ответил я скромно и потупил глаза. – А вы?
Она повернулась ко мне всем своим бюстом и внимательно посмотрела на то тощее и прыщавое, что сидело рядом с нею.
Не ответив на мой вопрос, она уже с заметным любопытством спросила:
– А вы кто?
– Я? Я продюсер… – И назвал фильм, который с огромным успехом прошел на всех экранах мира.
– Продюсер?! – ее мутноватые глаза вспыхнули молодым огнем.
А я, взяв первый попавший под руку журнал, – стал листать его небрежно и равнодушно – подумаешь, продюсер, подумаешь, еду за «Оскаром». Чего тут удивительного?
От листания журнала на арабском языке, в котором я не знаю ни буквы, меня отвлекло нежное прикосновение. Моя соседка, улыбаясь и источая очарование, осторожно обратилась ко мне:
– Извините, что беспокою вас. Вы не составите мне компанию? Мне захотелось выпить легкого итальянского вина.
– Конечно, – с готовностью ответил я и замахал руками, привлекая внимание стюардессы.
Мы выпили вина.
Она распахнула шубу.
От нее веяло дорогими французскими духами и такой женской статью, что я в свои двадцать семь выглядел рядом с ней, как глупый трясущийся дворняжка-щенок рядом с холеной и зрелой породистой су… то есть собакой.
Я выпил и мне захотелось поговорить, показать себя.
Она стала ласково выспрашивать, как да что, где и почему.
Я разливался соловьем. Рассказал все: и где, и как, и что, и почем. Забыл, правда, при этом упомянуть, что деньги были истины, резонно полагая, что это отнюдь не самая существенная деталь.
Вот так мило беседуя, мы миновали Северный Полюс. Она, засыпая, позволила мне поправить шубу на ее коленях.
Когда она проснулась, я, а не стюардесса, подал ей кофе.
Попив кофе, мы продолжили нашу приятную беседу.
В Америке она бывала десятки раз.
Лос-Анджелес и Нью-Йорк она знает, как свою квартиру. Теперь уже я охал и округлял глаза.
Она рассказала и о своих творческих планах. И о том, как она устала от надоедливых поклонников, дураков-режиссеров, жмотов-продюсеров. При последних словах она внимательно посмотрела на меня.
Я откинулся на спинку кресла и протянул:
– Да-а, есть такие среди нашего брата. Но моими деньгами вы можете располагать в полной мере.
Я не лукавил, хотя полной меры моих денег хватило бы лишь на то, чтобы пару раз угостить даму в приличном ресторане. Главное, я щедро предложил их моей очаровательной спутнице, решив, что сумма – дело десятое.
Реакция была более чем бурной: меня привлекли, обволокли, обняли и приласкали. Я очутился посреди чего-то приятного, мягкого, вкусного, словом, восхитительного.
– А-а-а-а… Ух!
Вот зачем нужна шуба в самолете!
Наконец нам объявили, что через несколько минут мы сядем в Сан-Франциско для смены экипажа. Так что у нас есть пара часов, чтобы побродить по городу.
Мы взяли такси, и я пригласил свою спутницу в ближайшее кафе на побережье Тихого океана.
Меня немного смущала ее шуба – на улице-то было плюс двадцать, – но моя спутница чувствовала себя вполне комфортно и непринужденно.
В кафе мы выпили виски. Я принял самое активное продюсерское участие в её творческих планах – поддакивал и восхищался талантом моей спутницы.
Наконец я не без улыбки посмотрел на часы – пора было в аэропорт. Моя собеседница улыбнулась и, сказав, что исчезнет на минутку, пошла в сторону дамского туалета.
Я расплатился с приветливым барменом и попросил вызвать нам такси.
Пока ждали, я смотрел в огромное витринное окно на экзотическую природу.
У кафе был телефон-автомат, и какой-то высокий, стройный и хорошо одетый негр, полистав телефонную книгу, стал набирать номер, другой ладонью выстукивая по телефонному автомату какой-то ритм.
«До чего же музыкальный народ! – подумал я. – Ни минуты не могут без музыки».
Подошел бармен и сказал, что такси сейчас будет. Я поблагодарил и дал ему еще доллар. Бармен без фальши поблагодарил меня.
Подошла моя будущая партнерша по кинобизнесу, и тут же подъехало такси.
Мы поблагодарили бармена, вышли из кафе и направились к машине. В это время негр, стоящий у телефона-автомата, подошел к нашей машине и стал в нее садиться. За рулем машины, кстати, тоже сидел негр.
У меня вырвалось:
– Гляди-ка, какой-то негр в нашу машину садится! А ведь ее вызвал наш бармен из кафе. – Я обернулся. В дверях стоял бармен и удивленно смотрел, как в такси усаживается негр.
Не успел я ничего сообразить, как бармен подскочил к машине и стал выволакивать негра из машины.
Тот выскочил. Водитель тоже.
Бармен наскакивал на них, одного обвиняя в несусветном нахальстве, а другого в расизме.
Откуда ни возьмись появилась полицейская машина, а в ней – пара полицейских, оба латиносы. Все участники конфликта разом смолкли.