– Знатно тебя приложило об голову! – произнес Егор, осторожно крадучись подходя ко мне со спины, словно я мог его ужалить. – Ты зачем Костарева так отделал?
– Заслужил, – ответил я.
– Он-то, может, и заслужил. Только вот разворошил ты осиный улей.
– Не надо меня пугать.
– Андрюха, а я и не пугаю, говорю, как есть. Он же сейчас дружков всех своих соберет и тебя возле школы караулить будет. С одним ты справился, тут вопросов нет. А с пятью?
Вопрос был резонным, но найти на него ответа я не смог.
– Поэтому, Андрюха, подумай, как назад будешь возвращаться домой.
Егор воровато оглянулся, сказал:
– Ладно, пойду я.
И ушел, оставляя меня одного. Кажется, вляпался я в самое настоящее дерьмо, потому что вонь поднялась знатная, и никто теперь подходить ко мне не желал. Это было видно по тому, как на меня украдкой поглядывают ученики, о чем-то боязливо перешептываясь. Впрочем, меня это не пугало. Да, неприятно. Но Костарева я один раз уже научил уму-разуму. Могу и второй раз.
Оставшиеся уроки я отсидел кое-как, и звонок с последнего урока встретил с радостью. Пора было возвращаться домой.
– Андрюха! – раздался голос за спиной.
Я обернулся. Это был Костя Крюкин, мой сосед по парте.
– Пошли, опаздываем уже.
– Куда?
– Как куда? – возмутился Костя. – На тренировку к Дубинину! Или ты не пойдешь сегодня?
– Пойду, – ответил я, хотя и сам не понял, зачем так сказал.
Что за тренировка? Что за Дубинин? Я понятия не имел. Хотя подозрения кое-какие появились.
– Ну так пошли! Уже опаздываем!
И потянул меня на выход.
Мы двинули на улицу. Там никто нас не поджидал, хотя я и ожидал чего-то подобного. Солнечный апрельский денек приятно согревал, и мы довольно скоро подошли к серому двухэтажному зданию, на дверях которого висела табличка: «Клуб альпинизма “Снежный барс”».
Да, именно про что-то подобное я и подумал. У парня в комнате был ледоруб и множество вырезок из газет и журналов про альпинизм. Логично, что и ходит он в подобную секцию по своим интересам.
Только вот я абсолютно не представлял, что там делать.
Мы зашли внутрь. Там уже слышались голоса, и Костя вновь поторопил меня. Мы вошли в раздевалку, где я обнаружил вешалку со своим именем, на котором висела нехитрая форма – шорты и майка. Там же была и защитная экипировка – шлем, предохранительный пояс, специальные легкие кеды, больше похожие на чешки, усиленные дубленой кожей на носках.
– Поспеши! А то Дубинин опять орать будет! – сказал Костя, натягивая обувку.
Я быстро переоделся, и мы вышли в основной тренировочный зал. Он представлял собой баскетбольную площадку, только вместо кольца на стене висели узловатые веревки, по которым, видимо, нужно было карабкаться вверх, к самому потолку, где располагался небольшой деревянный помост.
Вся противоположная стена была преобразована в тренажер для отработки крепления страховки – тут виднелись небольшие выступы и проушины.
Возле стены стоял парень, жилистый, крепкий. Лысая, вся в шрамах голова и кривой, сломанный нос доверия не внушали, но вот глаза, напротив, сразу обезоруживали и успокаивали. В них светилась доброта, и я сразу понял, что это и есть тренер – Дубинин.
– Ну что, молодняк, опять через магазин шли? – обратился он к нам хрипловатым голосом. – Вечно вы опаздываете.
– Уроки, – коротко ответил Костя.
– Уроки – это хорошо. Только и про тренировки забывать нельзя.
Я мельком глянул на других подростков, которые разминались. Было их человек двадцать, среди них виднелись и девушки. Все примерно одинакового возраста.
– Давайте на разминку! – кивнул нам тренер.
Мы пробежали пару кругов, встали в сторонке, принялись разогревать мышцы. Я повторял все за Костей и особых затруднений не испытывал, старался не выделяться из толпы. Некоторые парни переговаривались, шутили, что-то увлеченно обсуждали. Чуть прислушавшись, я понял, что говорят они о документальном фильме «Индийские йоги – кто они?». Такого фильма я не смотрел, но вставить свои «пять копеек» про йогов хотелось до жути. Пришлось даже ущипнуть себя, чтобы не сделать этого. Вряд ли пойдет на пользу этим ребятам информация про агхори и прочих темных ответвлениях йоги. Они вон про простые, казалось бы, асаны обсуждают так, будто это какое-то невероятное чудо. Впрочем, их можно понять. Интернета еще нет и найти информацию гораздо трудней – в лучшем случае повезет натолкнуться на какие-нибудь крупицы занимательного в городской библиотеке.
Потом парни перешли на «Белое солнце пустыни». Ну тут уж я сдержаться не смог и припомнил пару коронных фраз про «Гюльчатай, открой личико» и «Восток – дело тонкое». Парни одобрительно заулыбались. Мы разговорились.
Из осторожных уточнений и вопросов я понял, что это старшая группа. Занимаются они чаще нас, поэтому и заходят в нашу группу, чтобы размяться.
– Закончили! – бодро произнес Дубинин минут через двадцать. – Ну-ка, молодняк, взяли веревки. Подъем на высоту – это здорово. Но только если главного не умеешь – узлы вязать и страховку крепить, то никакой ты не альпинист, а так, кусок мяса человеческого, который решил героя из себя выдавить. Ну-ка, вяжите мне «булинь»!
Чего? Булинь? Это рыба какая-то? Или алкогольный напиток?
– Узел «булинь»! Быстрей! – поторопил Дубинин.
В голове вспомнилась какая-то смутная строчка из старой песни:
Если ты решил заняться альпинизмом,
Ты решенья своего не изменяй,
Рюкзачок на плечи вскинь,
На груди висит булинь,
Никогда и нигде не унывай.
Эх, только вот знать бы, как этот самый булинь вязать! Я непонимающе уставился на остальных. Другие парни умело принялись делать узел, я же, не поспевая повторять, не смог выполнить команду.
– Так, хорошо, а теперь пруссик. Верно. А теперь «ткацкий». Крюкин, я сказал «ткацкий», а ты что сделал? Обычную. Внимательней! Теперь двойной простой стопорный. Так, все молодцы. Переходим на снаряды. Кроме Герасимова. Ты останься.
Дубинин смерил меня суровым взглядом.
Я печально глянул на ребят, которые ушли в другую часть помещения, где находились тренажеры.
– Андрей, что с тобой? – серьезно спросил Дубинин, глядя мне прямо в глаза. – Какой-то ты сегодня растерянный. Ни одного узла не можешь связать. Сопли какие-то получаются вместо нормальных узлов.
– Я просто… В общем, растерялся.
– Чего это ты растерялся? Проблемы какие-то в школе? Или в семье?
– Нет, все в порядке. Просто… дело молодое! Сейчас все сделаю, – я украдкой глянул за спину Дубинина.
Там, на стене, висел старый плакат, на котором были изображены те самые узлы и способы их завязки. Я повторил все шаги (благо, они были нарисованы понятно).
– Вот, – я неуклюже завязал самый простой – восьмерку.
Дубинин скептически глянул на узел, покачал головой.
– Дело молодое, говоришь? Понимаю, сам таким был. Девушки, гитара, лавочка во дворе, вино. Это все хорошо и весело. Только давай на занятиях откладывать все это в сторону, голова тут должна быть занята другим. Погляди на тех парней, – он кивнул на ребят, которые разминались, – они за сезон значок и разряд сделали. Ловкие, сильные, внимательные. И ты такой же, даже лучше. Не хвалю сейчас тебя, просто говорю, как твой тренер. У тебя тоже значок «Альпинист СССР» уже есть, ты не просто юниор. Так что давай, выкидывай из головы всю эту придурь и работай. Именно работай. Понял?
– Понял.
– Вот и хорошо. Тем более скоро к нам важные люди приедут на смотр.
– Кто? – не сдержался я.
– Мне-то откуда знать? – пожал плечами Дубинин. – Сказали, что важные. Будут смотреть. Наверное, кто-то с комсомола и с комиссии по делам молодёжи.
– А чего на нас смотреть?
– Много вопросов задаешь, Герасимов, – жестко ответил Дубинин. – Опять не тем голову забиваешь. Иди, отрабатывай подъемы.
Я двинул на снаряды. Информация о приезде некой комиссии меня насторожила, и зародило в душе неприятное чувство. Когда в маленький, ничем не примечательный спортивный клуб приезжают такие высокие люди, ничего хорошего не жди.
Но об этом я вскоре позабыл. Едва я подошел к стене, на которую карабкались другие ребята, как меня словно окутала эйфория. Я практически физически почувствовал, как мышцы потянули меня к стене, желая на нее забраться. Я же сомневался.
Молодое тело… Как же я соскучился по нему! Забыл каково это – быть сильным, крепким, юным. Вот и теперь стоял как вкопанный возле стенки, не смея запрыгнуть на нее.
– Андрюха, чего ждешь? – крикнул Костя, обходя уже второй круг, карабкаясь ловко, словно обезьяна. – Давай, подключайся.
Я несмело зацепился рукой за один выступ, ткнулся носком ноги в другой. Подтянулся. И вместо ожидаемой старческой боли в спине вдруг ощутил невероятную легкость. Мышцы слушались идеально, а сухое крепкое тело было легче перышка.
Я подтянулся на одних руках вверх, перекинулся на другой зацеп. И с трудом сдержал радостный смех. Как же легко! Когда последний раз я подтягивался? Да и сколько мог? Два раза? Один? А тут чувствовал, что могу выжать не менее полусотни и даже не запыхаться.
Перенеся точку опоры с одной ноги на другую, я оттолкнулся и подпрыгнул. В прыжке уцепился за верхний зацеп и повис на нем. Вот это сила! Да я мир могу перевернуть!
– Герасимов! Опасно! Без озорства! – строго прикрикнул Дубинин, погрозив пальцем.
Но меня было не остановить. Я хотел лезть все выше и выше, хотел ощущать свое сильное молодое тело, хотел быть на самой вершине. Все и сразу.
– Вот, теперь узнаю Андрюху! – улыбнулся Костя, спускаясь вниз и вытирая взмокший лоб.
Остальные ребята тоже спустились вниз. Меня же было не остановить. Я уже начал чувствовать усталость, но она была сладкой, тягучей, какая бывает только в молодости – никакой боли или прострелов, только горячее ощущение натруженных мышц, налившихся силой.
– Герасимов! Давай вниз! – крикнул Дубинин. – Полчаса уже резвишься. Пожалей пальцы! Мозоли тебе сейчас ни к чему! Для комиссии сил оставь.
Я нехотя спустился. Глаза застилал пот, но не было никакой тяжести. Я чувствовал, что могу забраться наверх еще раз пять. Но не стал. Дубинин прав, нужно поберечь себя. Непонятная комиссия приедет не просто так.
Мы все собрались в раздевалке и принялись живо обсуждать прошедшую тренировку.
– Андрюха, говорят, ты по балконам научился лазать? – спросил парень из старшей группы.
Остальные весело засмеялись.
– Как показала практика – не научился! – в тон ответил ему я и потер ушибленную голову.
Раздевалка вновь взорвалась смехом.
– А что же друг твой Артем не подстраховал тебя?
Я не нашелся что ответить – и сам хотел бы знать ответ на этот вопрос.
– Кстати, а где он? – парень обернулся.
– Сегодня не пришел, – ответил Костя.
– Странно, всегда приходит, а тут вдруг не пошел.
Парни перескочили на другую тему, а я задумался. Поведение Артема вызывало много вопросов, но задать их у меня не получалось. Хотелось верить, что все же удастся.
***
Вечером мы с матерью сидели за кухонным столом, ужинали. Ели жареную картошку прямо из чугунной сковороды, прикусывали солеными огурцами, хрусткими, кисловатыми, вкусными до сумасшествия. Я старательно прикрывал сбитые от долгого лазанья пальцы, но мать давно все заприметила и лишь усмехнулась.
– Опять, небось, по балконам лазишь?
– Нет! Я просто… – но придумать быстро причину – от чего получил такие травмы – не смог.
– Ох, Андрей, не доведет тебя до добра твой спорт. Альпинизм этот, – последнюю фразу она произнесла с брезгливостью.
– Все нормально, – как можно спокойней произнес я. – Не переживай.
В былые дни я бы согласился с ней: альпинизм – опасный спорт. Но попробовав раз, я был теперь словно наркоман, требующий новой дозы. Мне хотелось карабкаться вверх, получая неизгладимые впечатления.
Некоторое время ели молча. Потом мать сказала:
– Андрей, послушай. Я подумала насчет твоих слов.
– Каких?
– Насчет работы.
– Так, – мне стало интересно, я даже отложил вилку и огурец.
– Чем ты сам будешь что-то искать, еще какую-нибудь шаражку найдешь, свяжешься с алкоголиками какими-нибудь… В общем, я лучше тебе сама хорошую найду, – и после паузы добавила: – Точнее, уже нашла.
Я вспыхнул, но вовремя сдержал себя в руках. Разум опытного человека подсказал, что с точки зрения матери, это абсолютно правильное решение – самой найти сыну работу, ту, что, по ее мнению, достойна его. Не «шаражку», как выразилась мать.
А вот мать ожидала от подростка все же несколько иной реакции, и когда ее не последовало, явно удивилась.
– Ты же ведь не против? – даже переспросила она.
– Не против, – ответил я, вновь откусывая огурец. – Если не будет мешать учебе.
– Не будет! – тут же с вдохновением выдохнула мать. – Я ведь так и искала. У нашего бухгалтера Софьи Михайловны знакомый есть в гастрономе «Салют». Там вакансия есть грузчика. На полставки. Ты можешь в первой половине дня туда ходить. Там не тяжело, я узнавала. Ящики с фруктами и овощами, молоко. Платить будут тридцать рублей. Да еще и, поди, что перехватить удастся.
Я с трудом стал вспоминать – тридцать рублей это много или мало? Вроде выходило что мало.
– Это потому что полставки, – словно прочитав мои мысли, произнесла мать. – А что ты хотел? Ты школьник, полдня на уроках. Я еле договорилась, чтобы тебя взяли. На карманные расходы хватит тебе, куда больше?
– Ладно, хорошо. Я согласен, – ответил я, понимая, что лучше я вряд ли найду.
Тридцатка – тоже деньги. К тому же позволит немного осмотреться, понять и вспомнить окружающий мир. Прийти в себя.
– Когда можно выходить на работу?
– Да хоть завтра! Вот адрес, – мать протянула мне заранее заготовленную бумажку. – Скажешь, что от Софьи Михайловны по поводу работы, там все сделают.
Я взял бумажку, спрятал ее в карман.
Мы поужинали, я вызвался помыть посуду, чем вновь вызвал удивление матери.
Уже собирался идти к себе в комнату, как в дверной звонок позвонили.
Мать открыла дверь. Кто пришел я не видел – стоял у раковины, натирая тарелку. И лишь услышал строгий мужской голос:
– Добрый вечер! Старший инспектор Белкин. Герасимов Андрей здесь проживает?
– Здесь, – выдохнула мать.
– Вот и хорошо. Нам нужно серьезно с ним поговорить.