Альманах «СовременникЪ» №3(23) 2021 г. - читать онлайн

Андрей Викторович Белов родился в г. Москве 7 декабря 1954 года. После окончания в 1978 году Московского государственного технического университета им. Н. Э. Баумана работал в научно-исследовательских институтах, в том числе и при Госкомитете СССР по науке и технике. Инженер-механик. Кандидат технических наук. Кандидат в члены Интернационального Союза писателей, член Российского союза писателей. По роду работы много ездил по России. Литературную деятельность начинал с путевых заметок. Последние несколько лет автор полностью посвятил себя литературному творчеству. Его рассказы широко представлены в интернете на литературных сайтах, в том числе на «Проза. ру», «ЛитРес» и других (всего более 20 сайтов). Произведения автора в основном посвящены взаимоотношениям людей с различным социальным статусом, их отношениям с современным обществом, семьей, детьми. Автор пишет также в жанрах: приключения, мистика, фантастика, фэнтези.

Старик и море

«Мо-о-оре», – каждый раз думал Себастьян, глядя на лежащую до самого горизонта водную гладь, задумчиво растягивая это слово.

Одного этого слова ему хватило бы, чтобы сказать обо всей своей жизни. Море всегда было рядом с ним, оно всегда присутствовало в его судьбе, и не только присутствовало, но и, как понимал сам Себастьян, определяло его судьбу, много раз испытывая его нервы своим непокорным нравом: шторма сменялись штилями, попутный ветер – встречным, голубое небо – черным. Себастьян боготворил море и считал себя неразделимым с ним.

Он уже не мечтал о далеких странах, о смуглых красавицах, об экзотических напитках и фруктах – обо всем, что в мечтах обычного человека представлялось раем, пусть призрачным, но раем.

На стоянках в портах он редко сходил на берег, он не скучал по земле и, немного пройдясь по новому незнакомому городу, довольно скоро возвращался на свою шхуну, становился у противоположного берегу борта и смотрел в море. Себастьян помнил ту жажду приключений, которую он испытывал, когда был молодым, те незабываемые встречи с женщинами, любовь которых, казалось, сжигала его душу и сердце дотла. Тогда он еще смотрел на мир широко открытыми и удивленными глазами. Но прошло время, и все это давно потеряло для него интерес, и только море оставалось вечно нестареющей любовью и загадкой.

Он был среднего роста, крепко скроенный, широкий в плечах; лицо, обветренное на просторах многих морей и все покрытое мелкими морщинами, взгляд упрямый, с сильным прищуром, таким, что даже встретиться взглядом с ним было невозможно; голову его покрывали полностью седые нечесаные волосы, и ни один из них не выдавал тайну, какого цвета они были раньше. Рыжими, они были рыжими, но об этом знал только сам старик. Ноги по старой морской привычке были расставлены широко, и, несмотря на прожитые годы, он еще был полон сил, твердо ходил по палубе, даже когда штормило, и надеялся проплавать еще долго. Таким мы застаем его на борту шхуны «Карибы», принадлежащей семейной компании «Родригес и сыновья», расположенной на побережье Гондураса, в Пуэрто-Кортес, с тихой и уютной для кораблей лагуной де Альварадо. Время беспощадно не только к беднякам. Глава компании, Родригес, тоже состарился и, перед тем как передать дело сыновьям, задумал обновить свой небольшой флот, состоящий из четырех малотоннажных судов. Причем, чтобы сыновья не делили наследство, а вместе вели дело, стараясь расширить его, он решил продать все суда и приобрести один большой корабль.

Шхуна возвращалась из своего последнего дальнего плавания и направлялась в порт приписки.

Мелкая рябь набегала на левый борт и, мягко ударяя в него, откатывала обратно в море, серебрясь отражениями звезд. Луна освещала все вокруг своим белым безжизненным светом. Себастьян смотрел вперед по курсу поверх штурвала: была его очередь нести вахту. Старик посмотрел на барометр и, уверившись, что он не предвещает плохую погоду, тихо, но решительно сказал:

– Пора!

Он отпустил штурвал, убедился, что тот лишь подрагивает из стороны в сторону, но все же закрепил его по нужному курсу, постоял немного, прислушался. Было тихо: в этот предрассветный час, когда звезды уже начинали бледнеть, но до появления линии горизонта было еще далеко, команда крепко спала. До смены вахты оставалось еще полтора часа.

«Пора! Успею», – снова подумал он и направился к шлюпке – к той, что была по правому борту шхуны. Больше месяца он понемногу доставал продукты и складывал их в шлюпку, тщательно укрывая брезентом. Запас пресной воды доставил ему больше хлопот. Но и в этом случае никто не заметил, как он взял на камбузе пустую канистру и осторожно с помощью личной фляги постепенно наполнил ее. Чтобы проделать все это, Себастьян помимо собственных вахт напрашивался на внеочередные вахты, ссылаясь на бессонницу, что в его возрасте было вполне естественным.

Подойдя к шлюпке, он начал медленно спускать ее за борт. В полной тишине предательски заскрипели веревки, и он на мгновение замер. Вдруг снизу раздались шаги: кто-то поднимался на палубу. Обернувшись, Себастьян напряженно ждал. Человек поднялся на палубу и остановился, прислонясь к рубке рядом с корабельным колоколом. Фонарь светил из-за его спины в лицо Себастьяну и не давал разглядеть, кто это. Некоторое время оба смотрели друг на друга.

– Себастьян, это ты? – раздался голос.

– Да, капитан Мартин, я, – ответил старый матрос.

Через некоторое время капитан подошел к Себастьяну, молча постоял рядом и тихо сказал:

– Почему ты бросил штурвал, оставив судно неуправляемым, пусть даже сейчас штиль? Ты же бывалый моряк и сам знаешь, что за это полагается! Я вынужден буду написать рапорт в пароходстве, когда мы доплывем до порта.

– Вот именно, капитан Мартин, я старый моряк и, к сожалению, слишком старый… – начал говорить Себастьян.

– Это меня не касается: все когда-нибудь стареют, – перебил его капитан, сплюнув за борт, и заметил полуспущенную шлюпку.

– И зачем ты спускаешь шлюпку за борт?

Мартин, пятясь, снова оказался у рубки, протянул руку к корабельному колоколу и добавил:

– Ты сам знаешь, что с тобой сделает команда, стоит мне только ударить в колокол. Ведь ты пытаешься украсть средство спасения, на случай если мы будем тонуть.

– Подождите, капитан, не надо будить команду, дайте мне сказать.

– Говори, я готов выслушать тебя, но помни: если я тебе не поверю, то ударю в колокол уже без предупреждения, – коротко ответил Мартин. – Но сначала убери из-за спины нож; я же знаю, что ты держишь его там, в правой руке. Куда уж тебе драться со мной, ты же совсем старик. Опомнись!

Себастьян вытащил руку из-за спины так, чтобы капитан видел ее, сложил нож, который он выхватил машинально, только от неожиданности, убрал его в карман штанов и начал говорить:

– Как-то месяца два назад я случайно услышал ваш разговор с боцманом и узнал, что это последнее плавание шхуны. Хозяин продает все свои старые суда и увольняет также всю команду, пока не приобретет другое судно. Я уже старый, и мне не приходится надеяться, что он возьмет меня в новую команду. По этой же причине не наняться мне и ни на какое другое судно. И я не хочу окончить свою жизнь бездомным попрошайкой, спиваясь в портовых трактирах. А штурвал я закрепил, хотя и стоит полный штиль.

– Тебя никто не ждет на берегу, Себастьян? – спросил капитан.

– Никто.

– А есть ли у тебя дом?

– Нет.

– Что же ты собирался делать в открытом море? – спросил капитан. – Куда намерен был плыть?

– Я никуда не собирался плыть, даже весла не хочу брать с собой. Мой дом – море, и всю свою жизнь я провел на кораблях. Пусть море и решит мою судьбу, – сказал старик, в уголках его глаз блестели слезы. – Последние несколько лет я ходил в плавания с вами, Мартин, и вам не в чем меня упрекнуть. Прошу только одного: дайте мне уйти туда, где мой настоящий дом, – в море.

– Но если ты, Себастьян, решил умереть, то почему бы тебе просто не кинуться за борт? – спросил Мартин.

– Я не говорил, что хочу умереть, капитан, – ответил старик. – Я только хочу, чтобы море решило мою судьбу. К тому же как христианину мне нельзя уйти из жизни добровольно: самоубийство – большой грех.

«Да, это так», – подумал капитан и надолго замолчал. На своем веку он повидал много и всегда старался понять душу моряка. Вот и сейчас он мысленно поставил себя на место Себастьяна: нищета, голод, болезни и… одиночество.

– Старик, ты когда-нибудь смотрел смерти в лицо? – спросил капитан.

– Да, много раз. А вы, капитан, когда-нибудь смотрели одиночеству в глаза? – спросил старик.

Взгляды их встретились, и они стояли друг напротив друга и молчали. За эти мгновения капитан представил себе всю жизнь старика. Первым очнулся Мартин:

– Я понял тебя, старик, но шлюпку не отдам, а вот лодку, которую мы используем в штиль для ловли рыбы, возьмешь. К тому же сейчас я принесу карту, Себастьян, и вижу, что ты выложил из шлюпки весла, а это и есть настоящее самоубийство, – сказал Мартин. – Так вот, весла от лодки ты тоже обязательно возьмешь с собой.

– Мне не нужны ни карта, ни весла, я ведь хочу быть только вдвоем с морем, а оно вот, под нами и вокруг нас, – ответил Себастьян. – К тому же я боюсь, что в последний момент струшу и эти вещи вынудят меня бороться за свою жизнь и мучиться еще дольше, пока не наступит мой смертный час. Я же хочу встретить свой конец спокойно и с достоинством: только я и море!

Капитан снова задумался и через некоторое время решительно сказал:

– Без весел и карты я тебя не отпущу: не хочу брать грех на душу. А там… как море рассудит. То, что ты задумал, является настоящим самоубийством, и я не буду в этом участвовать. Или соглашайся, или иди спать, я за тебя достою вахту, и никто из команды ничего не узнает. Я ссажу тебя в любом порту, где захочешь.

Старик не стал дальше спорить с капитаном и покорно сказал:

– Давайте карту, капитан, весла тоже беру.

– Перекладывай продукты из шлюпки в лодку, а я пока схожу за картой, – приказал капитан. – Но, надеюсь, ты понимаешь, что лодка старая и неизвестно, сколько она сможет продержаться на плаву.

– Когда жизнь уже прожита, это не имеет никакого значения.

– Пусть так, Себастьян, выбор ты сделал сам, – сказал Мартин, повернулся и, не оборачиваясь, медленно пошел за картой.

Старик быстро переложил всё в лодку. Капитан, появившись снова у рубки, подозвал Себастьяна и в свете фонаря объяснил ему, где они сейчас находятся и куда плыть, чтобы достичь ближайших островов:

– Вот посмотри, Себастьян, если плыть все время на юго-восток, то можно доплыть вот до этих островов, – и он ткнул пальцем в карту. – Далековато, конечно, но больше отсюда на лодке никуда не добраться. Светает! Бери карту и быстро залезай в лодку, я спущу тебя вниз.

Когда лодка уже была на воде, старик оттолкнулся руками от шхуны, и расстояние между судами немного увеличилось. Себастьян видел капитана, который смотрел вниз, облокотившись на борт шхуны, и махал Себастьяну рукой, чтобы тот как можно быстрее отплывал подальше. Вдруг рядом с головой капитана показалась еще одна голова, и раздался громкий поток замысловатой и безобразной брани.

«Боцман! – узнал Себастьян. – Так ругаться умеет только он».

На каком бы корабле старик ни служил, везде не уставал удивляться способностям боцманов выражаться так витиевато и столь безобразно. Голова боцмана исчезла, и через мгновение раздался звон корабельного колокола.

«Все! Конец! Не удалось!» – с отчаянием подумал старик.

Вскоре над бортом шхуны он разглядел уже с десяток голов. Все кричали, страшно ругались, проклиная беглеца. Наконец стала спускаться та самая шлюпка, которую собирался вначале взять старый матрос. Казалось, гибель Себастьяна была уже неизбежна и близка. Старик встал на колени, закрыл глаза и стал покорно ждать, молясь про себя.

Но мо-о-оре… – море было на его стороне, он ощутил первый порыв ветра – ветра надежды. Затем ветер стал дуть постоянно, и шхуна, заскрипев мачтами и такелажем, как бы нехотя, но все быстрее и быстрее стала удаляться, приближаясь к спасительной для Себастьяна темноте. Спускаемая моряками шлюпка стала биться о борт шхуны, что вынудило их как можно скорее поднять ее обратно на судно. Взрыв брани матросов прогремел еще громче: даже если бы удалось спустить шлюпку на воду, никто не хотел оказаться ночью в открытом неспокойном море. Раздались выстрелы, и старик слышал, как пули пузырили воду то справа, то слева от лодки.

Затем ночная мгла поглотила и шхуну, и голоса вместе с ней, и все стихло.

Себастьян наконец-то остался наедине с морем. Он еще долго стоял на коленях и смотрел в сторону уплывшей шхуны – смотрел спокойно, без страха перед неизвестностью. Он подумал, что надо бы произнести какую-нибудь молитву, но он не знал ни одной подходящей этому случаю и, перекрестившись, только и произнес:

– Святая Мария, дай силы мне с мужеством взглянуть в глаза своей судьбе и умереть достойно прожитой жизни.

Положив весла и карту на воду рядом с лодкой, он оттолкнул их и почувствовал, как удаляется от него мир людей – тот мир, из которого он так стремился уйти.

Когда весла и карта стали неразличимы, он проверил, надежно ли закреплены продукты и канистра с водой под сиденьем на корме, лег на дно лодки и стал смотреть в небо, на исчезающие одна за другой звезды. Успокоившись после пережитого, старик наконец уснул. Лицо его было безмятежно, он улыбался во сне.

Проснулся он оттого, что почувствовал под собой воду. «Может быть, лодку пробила пуля, когда ночью стреляли со шхуны?» – подумал он и внимательно осмотрел всё. Пробоин не было, одна из пуль действительно попала в лодку, но лишь зацепила ее борт, отщепив небольшой кусок дерева. Да и воды натекло столь мало, что вычерпать ее было невозможно. «Если это даже и течь, то лодка продержится на воде еще очень долго», – подумал Себастьян. Понятием «долго» для него было всё, что дольше недели. Неделя казалась ему бесконечностью, поскольку за это время море могло показать свой неукротимый нрав не раз, и думать о том, что будет потом, было бессмысленно.

Солнце стояло уже высоко. Старик допил остатки воды из фляги и занялся подсчетом продуктов. Он поделил их на десять равных частей, из которых три части отдельно завернул в кусок брезента, назвав это про себя неприкосновенным запасом: привычка, выработанная годами. Затем он подсчитал, сколько воды может выпивать в день, на этом необходимые дела его закончились, и старик стал смотреть на море.