Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск. Премия имени П. С. Нахимова. 220 лет со дня рождения - читать онлайн

Эпичный след минувших дней,

эпохи красно-горько-славной

живет в сердцах, в крови Людей

Страны Родной! Страны Державной!

Живет в сердцах! Живет в душе!

Горит огнем, не угасает!

И, памятуя о войне,

«Бессмертный полк» он собирает!

И, памятуя, чтит бойцов

и всех, кто, не жалея силы,

хлебнувши горя и невзгод,

вставал бесстрашно из могилы!

Эпичный след минувших дней,

эпохи красно-горько-славной

живет в сердцах, в крови Людей

Страны Родной! Страны Державной!

Рассвет – желанное виденье,

на загляденье всех и вся!

Ах, живописное мгновенье,

отрада сердцу и мечта!

Отрада сердцу, восхищенье,

пленительная красота!

Живительное пробужденье

с приходом первого луча!

С приходом света воскрешенье

и зарождение добра,

надежды, веры, просвещенья

без понукания и зла.

Рассвет – желанное виденье,

на загляденье всех и вся!

Ах, живописное мгновенье,

отрада сердцу и мечта!

Ах, было б чудо, коли худо

бог весть куда умчалось вмиг,

чтоб позабылось то, как грубо

оно, шпыняя, бьет под дых.

Чтоб позабылось, растворилось,

бесследно сгинуло оно,

чтоб даже в сон не суетилось

ввалиться спешно и легко.

Чтоб, коль удумало с приветом

оно все ж в гости заскочить,

взашей увесистым ответом

добро и свет мог проводить.

Ах, было б чудо, коли худо

бог весть куда умчалось вмиг,

чтоб позабылось то, как грубо

оно, шпыняя, бьет под дых.

Живи! Живи, очарованье!

В помин, прошу, не уходи!

Зачином будь, чтоб созиданье

росло и множилось в груди!

Чтоб сроду мне не ведать боли,

тоски, невзгод и горьких слез,

чтоб ранам позабыть вкус соли

под чистым небом, что без гроз.

Под чистым небом в лучах солнца,

с открытым сердцем и душой,

точь-в-точь что створки у оконца

уж настежь теплою весной.

Живи! Живи, очарованье!

В помин, прошу, не уходи!

Зачином будь, чтоб созиданье

росло и множилось в груди!

По кому льешь слезы, ветер,

в час осенний, в час седой?..

По кому свистишь и воешь,

точно волк в глуши ночной?..

Отчего все не уймешься,

все сметаешь пред собой?..

Отчего все в дом мой рвешься

и тревожишь в нем покой?..

Отчего тиранишь душу,

душишь, брат, меня тоской?..

Отчего наводишь стужу

в грудь, живущую мечтой?..

По кому льешь слезы, ветер,

в час осенний, в час седой?..

По кому свистишь и воешь,

точно волк в глуши ночной?..

Вы простите, не святоша,

и увесистая ноша

как на сердце, так в душе,

каюсь, грешен на Земле.

Каюсь, грешен и порочен,

зол бываю, но не склочен,

груб, упрям, и в прямоте

сложно отказать себе.

Сложно отказать, но можно –

в этом мире все возможно,

коль не думать о цене

и о буйной голове.

Не жалеть ни сил, здоровья,

целей достигать упорно,

жить достойно и свободно,

не фальшиво, не зазорно.

Вы простите, не святоша,

и увесистая ноша

как на сердце, так в душе,

каюсь, грешен на Земле.

Не растолкуешь иноземцу,

едва ли сможет он понять,

что любо русскому уж сердцу

за дело правое стоять.

Стоять не просто, стоять насмерть,

достойно, с честью погибать,

а опосля, накрывши скатерть,

победу славно воспевать.

Победу славить песней, пляской,

друзей же павших поминать,

потомкам молвить правду сказкой

и русский дух не попирать.

Не попирать родную землю,

любить и чтить, не посрамлять,

за все заслуги, за свершенья

душой любить и восхвалять.

Не растолкуешь иноземцу,

едва ли сможет он понять,

что любо русскому уж сердцу

за дело правое стоять.

Не смею клясть свою Отчизну,

не смею также порицать,

но только все же без цинизма

считаю долгом написать.

Не челобитную, не оду,

а просто-напросто – памфлет,

где нет, не буду лить я воду

и подрывать авторитет.

Авторитет Страны Великой,

Державы Сильной и Родной,

Богатой, Щедрой, Многоликой,

с которой венчан я судьбой.

С которой от роду я вместе

свободою взахлеб дышу,

все чин по чину, честь по чести,

я ей горжусь и дорожу.

Не смею клясть свою Отчизну,

не смею также порицать,

но только все же без цинизма

считаю долгом написать.

Не челобитную, не оду,

а просто-напросто – памфлет,

где нет, не буду лить я воду

и подрывать авторитет.

Благоволит пытливый ум

тому, кто рук не опускает,

пусть даже где-то наобум

идет вперед, не отступает.

Открыт душою всем ветрам

и в трудный час не унывает,

не верит сплетням и словам,

коль дело их не подкрепляет.

Не ропщет, не щадит себя,

в укор главою не качает,

о неудачах не скорбя,

венок лавровый надевает.

Благоволит пытливый ум

тому, кто рук не опускает,

пусть даже где-то наобум

идет вперед, не отступает.

Пущай обманчива надежда,

не откажусь я от нее,

хоть крикнут, фыркнут, мол, невежда,

или поставят под ружье.

Я буду слепо, свято верить

в надежду, что нам всем дана,

свой путь идти, не лицемерить

и уповать на небеса.

Я буду верен ей до вздоха

последнего в моей груди,

и никакая суматоха

не сможет нас с ней развести.

Пущай обманчива надежда,

не откажусь я от нее,

хоть крикнут, фыркнут, мол, невежда,

или поставят под ружье.

Сердца пламень не угаснет,

не растопчут сапоги,

жизнь в пороках не увязнет,

коли дух в твоей груди!

Доверяйся чувствам смело!

Верой, правдой ты живи!

Если любишь, то всецело!

Не разменивай, храни!

Прям и стоек будь, как камень,

словом, делом дорожи,

будь отважным, храбрым, парень,

крест достойно свой неси!

Сердца пламень не угаснет,

не растопчут сапоги,

жизнь в пороках не увязнет,

коли дух в твоей груди!

Широки и плодородны

милой Родины поля,

реки чисты, полноводны

орошают их любя.

Благоденствует природа

и Родимая земля

только тем, кого порода

от лентяя далека.

И накормит, и напоит

вдоволь, досыта земля,

душу, сердце успокоит,

не боишься коль труда.

Не боишься и упорно

сеешь, пашешь, спину гнешь,

благородно и всецельно

себя делу отдаешь.

Широки и плодородны

милой Родины поля,

реки чисты, полноводны

орошают их любя.

Благоденствует природа

и Родимая земля

только тем, кого порода

от лентяя далека.

Мне нужен ветер – вестник отчий!

Мне нужен в жизни ураган!

Они в судьбе моей что Зодчий!

Как Флюгер! Компас! Талисман!

В водовороте бренной жизни

сидеть без дела не дают,

быстры, лихи, бескомпромиссны

и никогда не устают.

Несут и мчат без остановок

через года они меня,

без подтасовок и издевок –

к заветной цели, не щадя.

Мне нужен ветер – вестник отчий!

Мне нужен в жизни ураган!

Они в судьбе моей что Зодчий!

Как Флюгер! Компас! Талисман!

Что Жизнь? – Огонь! И не беда,

что я всего лишь в нем – Искра,

зажегся, вспыхнул в свете дня

и канул в вечность навсегда…

Зажегся, вспыхнул и сгорел,

другой судьбы я не хотел,

всецело рад, что пламенел,

в углях угаснувших не тлел.

Не тлел бесцельно, тускло-блекло,

а окрыленно, ярко, светло

парил, витал, где было пекло

огня, чтоб пламя не померкло.

Что Жизнь? – Огонь! И не беда,

что я всего лишь в нем – Искра,

зажегся, вспыхнул в свете дня

и канул в вечность навсегда…

Россия – Держава! Россия – Страна!

Россия – Родная моя Сторона!

Россия – Мать! Россия – Душа!

Россия – Отчизна! Россия – Судьба!

Россия – Земля, Леса и Поля!

Россия – Озера, Реки, Моря!

Россия – Равнины, Горы, Луга!

Россия – Отрада! Глазу Краса!

Россия – Дом! Россия – Семья!

Россия – Опора, Поддержка, Мечта!

Россия – Братья, Сестры, Друзья!

Россия – в Сердце на все Времена!

Россия – Держава! Россия – Страна!

Россия – Родная моя Сторона!

Россия – Мать! Россия – Душа!

Россия – Отчизна! Россия – Судьба!

Цветет, благоухает сад,

тончайший дарит аромат,

плоды в цвету, ликует взгляд,

уста гласят: «Земля! Виват!»

Земля! Виват! Земля! Виват!

Ты мой Эдем, Ты райский сад!

Храни людей, живи стократ,

что в жаркий день, что в снегопад!

Живи! Живи! Плодоноси!

А увядать уж не спеши!

Коль чем обидел, ты прости,

обняться все ж не торопи!

Земля! Виват! Земля! Виват!

Ты мой Эдем, Ты райский сад!

Храни людей, живи стократ,

что в жаркий день, что в снегопад!

Да, знаю, отцветет мой сад

и буду я землей обнят,

но, как и прежде, буду рад

любя кричать: «Земля! Виват!»

Земля! Виват! Земля! Виват!

Ты мой Эдем, Ты райский сад!

Храни людей, живи стократ,

что в жаркий день, что в снегопад!

С чертой к черте по жизни мы идем,

с чертой характера, с чертою, что от Бога.

И чертыхаемся мы, коли упадем,

но на черту свою встаем мы снова, снова.

С чертой к черте – хоть к черту на рога,

с чертой к черте – на самые кулички.

Злословлю! К черту! Такая уж черта…

Меня простите, белые странички.

С чертой к черте, куда же без нее,

с чертой к черте – до самого порога,

с чертой к черте – иного не дано,

с чертой к черте – от черта и до Бога.

С чертой к черте по жизни мы идем,

с чертой характера, с чертою, что от Бога.

И чертыхаемся мы, коли упадем,

но на черту свою встаем мы снова, снова.

Печаль разлуки… Радость встречи…

в людской судьбе что две сестры…

Они – объятья, слезы, речи,

биенье сердца, крик души…

Они – надежда, упованье,

точь-в-точь что искорки в ночи,

отчаянье и испытанье,

огонь, не гаснущий в груди…

Они – приметы, суеверья,

волнительный и быстрый миг…

Они – хранители доверья

и разрушители интриг…

Печаль разлуки… Радость встречи…

в людской судьбе что две сестры…

Они – объятья, слезы, речи,

биенье сердца, крик души…

Нет, не бывать тому, что было…

Тому, что кануло давно…

Тому, что время проглотило…

Тому, что было и прошло…

Нет, не бывать, но все ж хотелось,

чтоб прошлое на миг пришло,

минувшее чтоб воротилось,

воскресло или ожило…

Нет, не бывать, эх, как печально,

что безвозвратно все ушло,

эх, жаль, но в мире все фатально,

банально и обречено…

Нет, не бывать тому, что было…

Тому, что кануло давно…

Тому, что время проглотило…

Тому, что было и прошло…

Не беда, что медведь косолапит слегка,

не беда, что ленив порой, иногда,

но все же силен и храбр всегда,

пришлого льва рвет во все времена.

Не беда, не беда, родная страна,

не беда, что судьба – медвежья тропа,

триколор, возвышайся, ввысь вознося

людей и державу на крыльях орла.

Не беда, что медведь спит, коль зима,

не беда, что сопит в берлоге пока,

но коли вражина на землю пришла,

костьми он поляжет за свободу орла.

Не беда, не беда, родная страна,

не беда, что судьба – медвежья тропа,

триколор, возвышайся, ввысь вознося

людей и державу на крыльях орла.

Не беда, что медведь, отойдя ото сна,

неуклюже в тайге и там, где леса,

бродит, рычит, но не ищет угла,

на тропу не пуская свою чужака.

Не беда, не беда, родная страна,

не беда, что судьба – медвежья тропа,

триколор, возвышайся, ввысь вознося

людей и державу на крыльях орла.

На попутных жизнь проехать

даже не мечтаю,

с хитрецой ее объехать

ввек не помышляю…

На своих двоих иду,

на Бога уповаю,

спотыкаюсь, но встаю,

уныния не знаю…

Помаленьку ковыляю

жизнь своею тропкой

сквозь невзгоды, суету,

но только не сторонкой…

Напрямки, а не в обход,

через тернии к звездам,

день за днем, за годом год –

не чета прохвостам…

На попутных жизнь проехать

даже не мечтаю,

с хитрецой ее объехать

ввек не помышляю…

На своих двоих иду,

на Бога уповаю,

спотыкаюсь, но встаю,

уныния не знаю…

Слеза остудит огонь глаз,

угасит искорки души,

добавит серости в пейзаж,

похитит солнечные дни,

затмит светило, чистый свет,

сиянье звезд и красоту,

сокроет на вопрос ответ,

вопрос извечный: «Почему?»

Вопрос извечный и больной,

давно живущий на земле,

короткий, но весьма простой,

знакомый ей, тебе и мне.

Знакомый каждому из нас

не понаслышке от людей,

жизнь изменяющий на раз

с уходом близких и друзей.

С уходом близких, дорогих,

родных, любимых и детей,

как старых, так и молодых,

в расцвете сил, во свете дней.

«В расцвете сил, но почему?» –

досель неведом все ж ответ,

не стыдно проронить слезу

и мир окрасить в серый цвет.

Слеза остудит огонь глаз,

угасит искорки души,

добавит серости в пейзаж,

похитит солнечные дни,

затмит светило, чистый свет,

сиянье звезд и красоту,

сокроет на вопрос ответ,

вопрос извечный: «Почему?»

Чрез проходную на Косой

люд разношерстный, но простой

идет, спешит, забыв покой,

чтоб строить Флот Стране Родной.

Кто в цех спешит, а кто – в подвал,

кто – в кабинет, кто – на причал,

при деле все, опять аврал,

но каждый духом не упал.

В срок будет выдан ледокол

и каждый устранен прокол,

во льдах уверенно чтоб шел

и в порт целехонек дошел.

Чтоб в час суровый не стоял,

а экипаж с ним бед не знал,

лишь добрым словом вспоминал,

завод Балтийский восхвалял.

Чрез проходную на Косой

люд разношерстный, но простой

идет, спешит, забыв покой,

чтоб строить Флот Стране Родной.

Не так-то много лет под солнцем

отпущено нам на земле,

и не откупишься червонцем,

чтоб Бог забыл призвать к себе.

Слегка печально, но да ладно,

коль призовет, тогда пойдем,

а до… пущай живем уж складно,

любовь и счастье бережем.

В ладу с руками и главою,

в чести, с открытою душой,

без лжи и фальши за плечами

да благосклонною судьбой.

Не так-то много лет под солнцем

отпущено нам на земле,

и не откупишься червонцем,

чтоб Бог забыл призвать к себе.

Тук-тук, тук-тук! Тук-тук, тук-тук!

Живых сердец я слышу стук!

Колотят, бьют они в набат!

И пламенеют! И горят!

Их стуку бесконечно рад!

Душою с ними я богат!

Пускай же, точно на парад,

идут, не ведают преград!

Тук-тук, тук-тук! Тук-тук, тук-тук!

О, как же мил мне этот звук!

Не страшен с ним любой недуг,

коль слышит сердце друга друг!

Коль слышит и колотит в такт!

Лучистым светом красит взгляд!

Рассветом озарив закат!

Живым быть – выше всех наград!

Тук-тук, тук-тук! Тук-тук, тук-тук!

Живых сердец я слышу стук!

Колотят, бьют они в набат!

И пламенеют! И горят!

Своя рубаха ближе к телу,

своя, своя, своя, своя,

но забывать о личной шкуре

порою нужно иногда!

Порою нужно встать на горло,

на цепь все ж Эго посадить,

не сдуру, а всецело, полно

родное «я» на «мы» сменить.

Сменить не словом, сменить делом

и не остаться в стороне,

лицом вперед лишь в шаге смелом,

плечом к плечу, рука к руке!

Что, невдомек, о чем читаешь?

Иль захлебнулся смехом ты?

Жаль, в эгоизме утопаешь

и духа Братства нет в крови!

Своя рубаха ближе к телу,

своя, своя, своя, своя,

но забывать о личной шкуре

порою нужно иногда!

Эх, кружись, головушка, лишь только от любви,

позабывши горюшко до самой седины,

под мотивчик простенький от матушки-земли,

под аромат пленительный чарующей весны.

Эх, кружись, кудрявая, с рассвета до зари,

позабывши кручи – серые деньки,

до вздоха до последнего, до гробовой доски

пущай сияют глазоньки от счастия твои.

Эх, моя родимая – головушка моя,

кружись, кружись уж, милая, но не сходи с ума,

без устали, без пафоса, на зависть всем и вся,

без суеты, отчаянья, вальсируя, любя.

Эх, кружись, головушка, лишь только от любви,

позабывши горюшко до самой седины,

под мотивчик простенький от матушки-земли,

под аромат пленительный чарующей весны.

Души не чаю и люблю

родную, милую Свободу,

ей восхищаюсь, свято чту,

за ней иду в огонь и воду.

Ее храню, ее пою,

от всевозможных пут спасаю,

лелею, холю, жадно пью

и с наслаждением глотаю.

Зазнобу, девицу мою

я пуще злата почитаю,

так и живу, на том стою,

другой уж жизни не желаю.

Души не чаю и люблю

родную, милую Свободу,

ей восхищаюсь, свято чту,

О ярколикий свет ума,

рази лучом, прошу, незнанье

и озари, повергни тьму,

развей горчайшее терзанье.

Яви себя во всей красе,

уважь, прошу уж, упованье,

бей лихо молнией в грозе,

нещадно в самое сознанье.

Бей, не жалей и не скупись,

чтоб мысли были громкозвонче,

а опосля не отвернись,

останься и не будь уж кротче.

О ярколикий свет ума,

рази лучом, прошу, незнанье

и озари, повергни тьму,

развей горчайшее терзанье.

Величаво плывут облака

в синем небе, родные мои,

и взирают на мир свысока,

исчезая в бескрайней дали.

Ах, куда же, родные, куда

вы неспешно держите путь,

и в какие, скажите, края

соизволите вы заглянуть?

Эх, шепните, что за нужда

вас толкает в дали шагнуть

или просто, быть может, мечта,

как и мне, не дает прикорнуть?

Величаво плывут облака

в синем небе, родные мои,

и взирают на мир свысока,

исчезая в бескрайней дали.

Без просветов, затяжные

день-деньской идут дожди,

хмарь да думы непростые

несут ливни-горюны.

Сумрачный туман наводят,

тяжким грузом гнут они,

душу грешную изводят,

стервецы, до глубины.

Льют, все льют, чтоб было пусто,

не уймутся все никак,

в сердце сеют гнусно-густо

хворь, тоску, печаль и мрак.

Без просветов, затяжные

день-деньской идут дожди,

хмарь да думы непростые

несут ливни-горюны.

Изустным словом аль в письме

Рассею Мамой величаю,

с любовью в сердце и в душе

Ее, Родную, воспеваю!

Ее пою, Ей я живу,

Ее величье почитаю,

Отчизне верою служу

и на Нее лишь уповаю!

Я уповаю и прошу:

храни, Господь, мою Рассею,

Детей Ее – мою Семью –

от нечисти и вражьей силы!

От супостатов, подлецов,

от прохиндеев и прохожих,

забывших долг свой наглецов

да шкур продажных, эх, негожих.

Изустным словом аль в письме

Рассею Мамой величаю,

с любовью в сердце и в душе

Ее, Родную, воспеваю!

За редким исключением прощу, когда обман

и коли даже буду смертельно, в доску пьян,

так посему, родимые други вы мои,

ложь уж придержите, не кликайте беды.

Чтоб не было разлада, не было сумы,

правду-матку режьте в лицо, не со спины,

правду, только правду, как есть, без мишуры,

по совести, по чести, без лишней болтовни.

Без злобы, без утайки, открыто и легко,

как на духу, отчетливо, не ерничая, но

не забывайте думать все же, что сказать,

ведь коли слово молвил, его назад не взять.

За редким исключением прощу, когда обман

и коли даже буду смертельно, в доску пьян,

так посему, родимые други вы мои,

ложь уж придержите, не кликайте беды.

Туда-сюда! Туда-сюда!

Куда ни глянь, сплошь беготня!

Повсюду спешка, суета,

и все шустрей день ото дня!

Подобно вихрю?! Нет! Быстрей!

Хотелось молвить, что скромней,

но нет, увы… Скорей-скорей!

Не отставай и не робей!

Туда-сюда! Туда-сюда!

Кругом что скачки иль бега!

Несутся лихо все и вся,

как заведенная юла!

Без устали?! Совру вам – да!

Бегут стремглав, сил не щадя!

Ах, суматоха, чехарда!

Зевнуть порочно! Грех – возня!

Туда-сюда! Туда-сюда!

Куда ни глянь, сплошь беготня!

Повсюду спешка, суета,

и все шустрей день ото дня!

Утоли мои печали,

день весенний запоздалый,

душу сонную взбодри,

тело силой одари.

Возроди былую удаль,

изгони недуги в угол,

сажу и нагар сотри,

жизнь, прошу уж, отбели.

Вдохни свежесть, дай надежду,

не оставь, молю, невежду,

сердце хладное в груди

отогрей и оживи.

Возроди юнца в нем пламень,

дабы пал ненастный камень,

лучом солнца свысока

светом озари слепца.

Утоли мои печали,

день весенний запоздалый,

душу сонную взбодри,

тело силой одари.

Возроди былую удаль,

изгони недуги в угол,

сажу и нагар сотри,

жизнь, прошу уж, отбели.

Соблазн в избытке! Ах, велик!

То там, то здесь свой кажет лик!

Ох, вездесущ, прохвост, подлец!

Уж очень прыткий удалец!

Где взор притянет, где – ушко,

где – к сердцу, в душу чрез брюшко!

Хоть ни к чему, но только все ж

к нему, к хитрюге, в плен зайдешь!

И бесполезна с ним борьба!

Разок-другой спасет едва!

Но одурачит он тебя!

Соблазн – коварен, ух, змея!

Соблазн в избытке! Ах, велик!

То там, то здесь свой кажет лик!

Ох, вездесущ, прохвост, подлец!

Уж очень прыткий удалец!

Нарасхват извечно слухи

с языка до языка,

как назойливые мухи,

докучают без конца.

Докучают, раздражают

и чернят весь белый свет,

за глаза перевирают,

усмехаясь, шепчут вслед.

Усмехаясь, моют кости,

то ль от скуки, то ль с тоски,

мож, от зависти иль злости,

их, бескостных, разбери.

Нарасхват извечно слухи

с языка до языка,

как назойливые мухи,

докучают без конца.

А жизнь что тройка удалая:

без устали, родная, мчит,

несется спешно, эх, шальная,

стремглав, красавица, летит.

Летит стремглав, а как иначе?

Ведь кучер-время не щадит,

все подгоняет, все лихачит,

не ждет, не терпит и не спит.

Нет-нет, не спит, нет, не зевает,

ровнехонько себе бежит,

отставших в прошлом оставляет,

вперед лишь смотрит, не скорбит.

А жизнь что тройка удалая:

без устали, родная, мчит,

несется спешно, эх, шальная,

стремглав, красавица, летит.

Не делайте слона из мухи,

прошу, умерьте аппетит,

поверьте, ни к чему вам муки,

преувеличен габарит.

Весьма уж, очень колоритно,

лишь жаль, что домыслы пусты,

простите, молвлю все ж обидно:

к тому ж они слегка глупы.

Ах! Да! Конечно – изобилье

догадок пылких, чувств игра,

но только все же – страх, бессилье,

поверь, дружище, старина!

Не делайте слона из мухи,

прошу, умерьте аппетит,

поверьте, ни к чему вам муки,

преувеличен габарит.

Судьбину клясть избави боже!

Бог весть зачем! Пустой удел!

Слегка прикрасить, нет, негоже!

В лукавстве коль не преуспел!

Ни то ни се! Что за дилемма?

Куда ни кинь, везде провал!

Ай, не беда! Ай, не проблема!

Вздохнул, взгрустнул и промолчал!

Спустя мгновенье усмехнулся,

собрался с духом, тихо встал,

обнял судьбину, потянулся

и вновь по жизни побежал!

Судьбину клясть избави боже!

Бог весть зачем! Пустой удел!

Слегка прикрасить, нет, негоже!

В лукавстве коль не преуспел!

Волненье душу окрылило

от яркой искорки во тьме,

забвенье тотчас отступило,

прибрав уныние к себе.

От искорки ожили чувства

и забурлила в венах кровь,

открылось сердце для искусства

и песнь поет лишь про любовь.

Поет, поет, и мир ей вторит:

«Ах, искра – пламень! Ай, восторг!

Пусть каждый искорку находит

и светом полнит свой порог!»

Волненье душу окрылило

от яркой искорки во тьме,

забвенье тотчас отступило,

прибрав уныние к себе.

В безмолвной тишине беспечности предаться!

Нет, недосуг! Покоем наслаждаться

не пробил еще час, и не настал тот день,

когда одержит верх извечный враг мой – лень!

Нет, недосуг! Увольте и простите!

Но только прямо молвлю вам: не ждите!

Немил мне белый свет без дел и без потуг,

без доблестных свершений, мечтаний и заслуг!

Нет, недосуг! С укором не глядите!

Сто раз вам повторю, хоть тыщу осудите!

В душе и на миру стократ мне дорог труд,

а также близкий взгляду, простой, радушный люд!

В безмолвной тишине беспечности предаться!

Нет, недосуг! Покоем наслаждаться

не пробил еще час, и не настал тот день,

когда одержит верх извечный враг мой – лень!

Кто же сбросил с небес облака

к уставшим промокшим ногам

на поверхности луж в час, когда

чувства «цыц» говорили устам?

В час, когда чувства были больны,

непомерно тревожны и злы,

в час, когда были враз сожжены

и разрушены напрочь мосты.

В час, когда мир был скуден и сер,

как поблекший, увядший цветок,

в час, когда весь запал отсырел

и живительный высох исток.

Кто же сбросил с небес облака

к уставшим промокшим ногам

на поверхности луж в час, когда

чувства «цыц» говорили устам?

Вечер, вечерочек!.. Сердцу дорогой!

Рад безумно встрече нынче я с тобой!

За день, эх, умаялся телом и душой!..

Задержись, останься подольше на постой!..

Вечер, вечерочек!.. Не спеши бежать!

Не спеши, родимый, дай тебя обнять!

Дай свободно грудью вдоволь подышать!

День забыть тяжелый и не вспоминать!

Вечер, вечерочек!.. Мой желанный друг!

Верный мой союзник средь житейских вьюг!

Кудесник-исцелитель, врачующий недуг!

Дарящий час заветный мечтаний без потуг!

Вечер, вечерочек!.. Сердцу дорогой!

Рад безумно встрече нынче я с тобой!

За день, эх, умаялся телом и душой!..

Задержись, останься подольше на постой!..

Весна! Весна! Пора очарованья!

Волнительная, дивная пора!

Влюблен в тебя! В твои я очертанья!

В твои пейзажи, запахи, цвета!

В твои рассветы и в твои закаты,

в твои волнительные ночи, что без сна,

где лишь Амура стрелы – постулаты,

разящие без промаха сердца.

Ах, милая! Краса благоуханья!

Зазноба и отдушина моя!

Ты просто сказка, ангел мирозданья!

Живительная доля бытия!

Весна! Весна! Пора очарованья!

Волнительная, дивная пора!

Влюблен в тебя! В твои я очертанья!

В твои пейзажи, запахи, цвета!

Лазурь небес – обитель душ,

парящих вольно в вышине,

но только жаль, что этот куш

не каждому дан на земле.

Не каждому, не всем, не вся,

идущему иль шедшим путь,

а только тем, кто хоть слегка

сумел все ж крылья распахнуть.

Сумел расправить, воспарить

среди невзгод и кутерьмы,

сумел достойно век прожить,

а не бежать прочь от судьбы.

Лазурь небес – обитель душ,

парящих вольно в вышине,

но только жаль, что этот куш

не каждому дан на земле.

Воротилось солнышко, воротилось милое,

лучиком приветливо ластится родимое,

играет, улыбается, нежно щек касается,

душу зачерствевшую отогреть старается.

Через очи сонные к сердечку ненавязчиво,

с любовью и по-доброму, бережно да вкрадчиво

желанное неспешно все ближе подбирается

и с теплом радушным в объятия бросается.

Здравствуй, долгожданное! Здравствуй, драгоценное!

Яркое, палящее, но все же совершенное!

Жизнь и свет дарящее, как и настроение!

От ненастий, горестей желанное спасение!

Воротилось солнышко, воротилось милое,

лучиком приветливо ластится родимое,

играет, улыбается, нежно щек касается,

душу зачерствевшую отогреть старается.

За времечко, что прожито, а может, пережито,

за здравие за доброе, что в прошлом позабыто,

за душеньку-невольницу, кой сотни слез пролито,

лети, строка-красавица, с любовью, не сердито.

Лети, строка-красавица, за каждую морщиночку

и пой по свету, милая, за каждую годиночку,

глаголь, моя хорошая, за близкую кровиночку,

гони недуги прочь и не мани в бутылочку.

Лети, строка-красавица, избранница моя,

лети, зазноба верная, спеши во все края,

лети, строка-красавица, злобы не тая,

спеши, пока живехонька в тебе душа моя.

За времечко, что прожито, а может, пережито,

за здравие за доброе, что в прошлом позабыто,

за душеньку-невольницу, кой сотни слез пролито,

лети, строка-красавица, с любовью, не сердито.

Стихия страсти – шквал огня!

Накал! Кипение! Борьба!

Пожар, тиски и жернова!

Души порыв, сил не щадя!

Ах, страсть! Молчи! Молю тебя!

Ты немила мне, немила!

Оставь! Подь прочь! Ползи, змея!

Довольно крови попила!

Ах, страсть! Довольно! Чур меня!

Сгорел! Сгорел в тебе дотла!

Угас уж пламень! Нет огня!

И лишь наградою зола!

Стихия страсти – шквал огня!

Накал! Кипение! Борьба!

Пожар, тиски и жернова!

Души порыв, сил не щадя!

В благом порыве вдохновенья,

души-затворницы веленья

пишу сей стих без промедленья,

но все же с толикой волненья.

Пишу я той, кто в оный час

тоскует, не смыкает глаз,

надеется, с любовью ждет

и в сердце с верою живет.

Той, кто когда-то жизнь дала,

той, кто взрастила, сберегла,

всем сердцем ей желаю я

здоровья, счастья и добра!

В благом порыве вдохновенья,

души-затворницы веленья

писал сей стих без промедленья,

но все же с толикой волненья.

Душа трепещет, сердце млеет,

уста лопочут невпопад,

Амур своих стрел не жалеет,

Любовь игриво застит взгляд.

Витают мысли в лучах солнца

весь день-деньской и до зари,

а ночью, когда спят оконца,

поют романсы о Любви.

Распевным голосом чаруют

и негу сладкую сулят,

с мечтами в нежности воркуют,

на веки вечные пленят.

Душа трепещет, сердце млеет,

уста лопочут невпопад,

Амур своих стрел не жалеет,

Любовь игриво застит взгляд.

За здравомыслье без сомненья

я поднимаю свой бокал

и пью до дна без сожаленья,

как Вакха преданный вассал.

За мир, свободу и за здравье,

за достиженья, за почет,

за вдохновенье, созиданье,

за чистый, ясный небосвод.

За землю русскую родную,

за предков память, что живет,

за участь и судьбу лихую,

за удалой честной народ.

За здравомыслье без сомненья

я поднимаю свой бокал

и пью до дна без сожаленья,

как Вакха преданный вассал.

Ах, солнца пламень, жар кварталов,

проспектов, улиц городских,

я задыхаюсь в вас от смрада,

но продолжаю все ж любить.

Я продолжаю восхищаться,

я продолжаю дальше жить,

по вам бродить, по вам шататься,

душой и сердцем с вами быть.

Люблю ваш шепот, шумный гомон,

до боли близкий русский мат

пропойц, ведущих бурно споры

за высший разум и уклад.

Люблю фасадов вид пригожий,

а подворотен тайный мрак

как в ясно-светлый день погожий,

так и в ненастный, темный час.

Ах, солнца пламень, жар кварталов,

проспектов, улиц городских,

я задыхаюсь в вас от смрада,

но продолжаю все ж любить.

Ветер! Ветер! Ветерочек!

Что резвишься, хулиган?

К нам надолго ли примчался?

Что принес из дальних стран?

Что ты видывал? Поведай!

Без утайки расскажи!

Но спокойно, без истерик,

да и в уши не свищи!

Свистунов у нас хватает,

болтунов своих полно,

каждый лихо заливает,

оттого живем смешно.

На духу ты все поведай,

но лишь правду говори!

А иначе милость сделай,

прочь, стервец! Долой лети!

Ветер! Ветер! Ветерочек!

Что резвишься, хулиган?

К нам надолго ли примчался?

Что принес из дальних стран?

Ах, разлучница-дорога,

разухабиста моя,

вновь с тобою от порога

спешу в дальние края.

Вновь с тобою мчусь по свету,

стиснув зубы, не скуля,

продолжаю эстафету,

свою долю не кляня.

Свою долю уж не хаю,

только все же иногда

в час разлучный, эх, страдаю

и тону в кручине я.

Ах, разлучница-дорога,

разухабиста моя,

вновь с тобою от порога

спешу в дальние края.

В рассветный час кружится вьюга

порой седою за окном,

и укрывается округа

белесо-бархатным ковром.

Ай, знатно как метет подруга,

зимы подспорье и сестра,

несносно воет, что зверюга,

не отступая от крыльца.

Шипит, скребется в окна, в двери,

настырно рвется и рычит,

нахально лезет во все щели,

а утихать все не спешит.

В рассветный час кружится вьюга

порой седою за окном,

и укрывается округа

белесо-бархатным ковром.

В сей зимний день сам бог велел

поднять фужеры и бокалы

за год минувший славных дел,

за все успехи и провалы!..

За все свершения, труды,

за чувства и в груди пожары,

за то, что ломятся столы,

за силы, здравье под фанфары!..

За год грядущий, что нас ждет,

за то, чтоб все снесли удары,

за честь, достоинство, почет,

за отболевшие уж раны!..

В сей зимний день сам бог велел

поднять фужеры и бокалы

за год минувший славных дел,

за все успехи и провалы!..

Эх, это вечное боренье

души и разума во мне,

бушуют страсти, боль, горенье,

нет перемирия в войне.

Эх, эти вечные нападки,

эх, эти споры до зари,

мне от себя бы без оглядки

сбежать бы прочь в тартарары.

Умчаться хоть бы на мгновенье,

чтоб отдышаться в тишине,

ведь невозможно примиренье

души и разума во мне.

Эх, это вечное боренье

как наяву, так и во сне,

бушуют страсти, боль, горенье,

нет перемирия в войне.