Современная проза
Александр Ведров
1939 года рождения, физик-ядерщик. Вырос в Новоуральске – городе, где был возведён первый ядерный военно-промышленный комплекс СССР. Окончил три высших учебных заведения. С 1963 года – сотрудник Ангарского атомного комбината (АЭХК). С 1973-го – на партийной работе, где стал заведующим оборонным отделом Иркутского обкома КПСС.
Член Российского союза писателей (с 2015 г.), Интернационального Союза писателей. Неоднократно отмечен общероссийскими премиями и званиями победителя литературных конкурсов. Прозаик. В Иркутске и Москве издано два десятка его произведений, которые распространяются по всей России и за рубежом.
Глава 2. Свердловск На закрытом факультете
В октябре 1957 года на Ангарском атомном комбинате была пущена первая очередь производства, и одновременно, в тот же месяц, я студентом приступил к изучению курса по разделению изотопов урана. Наш красавец институт, Уральский политехнический институт имени С.М. Кирова (УПИ), замыкал центральную улицу Свердловска, носившую, естественно, бессмертное имя Ленина. Физико-технический факультет УПИ, для краткости – физтех, имел отдельный учебный корпус по улице Сталина, который строители успели сдать за год до моего поступления. Двери элитного факультета мне открыла серебряная медаль средней школы закрытого города, Свердловска-44, возведённого при первом атомном объекте СССР. Замечу здесь, что наша группа, ФТ-60, была наполовину укомплектована золотыми и серебряными медалистами.
Первые выпуски атомщиков УПИ готовились на ускоренных курсах, куда до 1955 года переводили студентов третьих-четвёртых курсов энергетического, химико-технологического и металлургического факультетов. Курс обучения им продлевали на два года. Теорию по физике новобранцы изучали летом – каникулы отменялись – за закрытыми железными дверями. Вход на территорию факультета осуществлялся по отличительным знакам на студенческих билетах. Обязательной была самоподготовка, в целом по десять-двенадцать часов занятий в день. Запрещалось посещать рестораны; студентов, замеченных в таких развлекательных походах, с физтеха отчисляли. Требовались аскеты. Не разрешалось также распространяться об учёбе на спецфакультете.
Декан ФТФ П.Е. Суетин писал в воспоминаниях, что в августе 1949 года на доске объявлений УПИ были вывешены большие списки студентов вторых – четвёртых курсов ряда факультетов, приглашённых для беседы в первую римскую аудиторию. В неё на сто пятьдесят мест набилось вдвое больше слушателей. В президиуме – директор УПИ А.С. Качко и трое неизвестных. Директорами назывались тогда руководители вузов, у которых позже приставка «ди» была признана излишней, и директора превратились в ректоров.
Директор произнёс краткую зажигательную речь о долге советского человека и предложил студентам здесь же, без раздумий, дать согласие на перевод на открывающийся в институте физико-технический факультет. О новой профессии и сам директор мало что знал. Туман, секретность, заводы только строились, но колеблющиеся были не нужны. Из зала ушли десять-пятнадцать недоверчивых человек, остальным раздали громоздкие анкеты для заполнения.
Наше обучение началось с трудового семестра, организованного на казахстанских целинных землях. На трудовом фронте студенты присматривались друг к другу, сплачивались в коллектив, а возвратившись, избрали Федота Тоболкина, прибывшего из Группы советских войск в Германии, старостой, а меня – комсоргом.
1957 год был богат на события. О пуске атомного комбината на Ангаре уже упоминалось. В июне, когда одни выпускники средних школ в суматохе бегали по приёмным комиссиям институтов, а другие – по отделам кадров предприятий, члены Политбюро сталинской закалки вздумали сместить с поста первого секретаря ЦК КПСС Н.С. Хрущёва, но их затея провалилась и окончилась разгромом «антипартийной группы» Маленкова, Молотова, Кагановича и примкнувших к ним Шепилова и Первухина. Едва отстранили от власти неугодных, как в их число попал полководец Победы, маршал Жуков, отправленный на пенсию. А этот чем провинился, только что спасший страну от разгрома? В Кремле шла борьба за власть, но народу было не до неё, как и мне, занятому поступлением в институт. Событие важнее некуда.
Четвёртое октября – сенсация всех времён человечества! Советская ракета вывела в космос первый в истории спутник Земли! Людским восторгам не было предела. Из мира суровой реальности мы вдруг перенеслись в мир фантастики. По ночам, свободным от облачности, можно было дождаться мгновения, когда маленький небесный светлячок появлялся на звёздном ковре и деловито мчал по заданной траектории из одной космической крайности в другую, облетая дозором околоземную орбиту. Он спешил обогнуть планету, заявляя о себе всем народам и континентам непрерывными сигналами, напоминающими некий знак из азбуки Морзе. На протяжении трёх месяцев люди могли видеть в недоступных раньше высотах что-то своё, земное, и слышать в эфире простые сигналы: «бип… бип… бип…», затмившие музыкальные шедевры всех великих композиторов.
Мы тогда не знали, что этими торжествами обязаны человеку по фамилии Королёв, главному конструктору ракетострое ния, который работал, опережая время. Ракетному делу он посвятил себя с молодости, с первой встречи с гениальным русским учёным Циолковским, которому ещё Ленин, понявший ценность идей калужского мечтателя, назначил пожизненный пенсион. Однако же космические устремления Королёва были надолго приостановлены, поскольку его деятельность компетентными органами была признана вредительской и троцкистской. «Вредитель» в 1938 году был арестован и отправлен на разработку колымских золоторудных месторождений. Другой арестант, конструктор самолётов Андрей Туполев, затребовал золотодобытчика Королёва в своё распоряжение и привлёк его в казанском конструкторском бюро, а попросту – в тюремной «шарашке», к разработке фронтового штурмовика Ту-2 и лучшего пикирующего бомбардировщика Пе-2. Тоже полезная работа.
После обстрелов Лондона немецкими ракетами «ФАУ» спохватившееся советское руководство признало незаменимость в этом деле «троцкиста» С.П. Королёва, и досрочно освобождённый главный ракетчик решительно принялся за застоявшуюся космическую программу. Одновременно с решением задач укрепления обороноспособности страны главный конструктор вёл программу освоения космоса. В 1954 году среди широкой казахстанской степи, в Байконуре, началось строительство космодрома, которое маскировалось под освоение целинных земель, возведение элеваторов и других сельхозобъектов. По железным дорогам грохотали студенческие эшелоны, ехали на уборку целинного урожая, прикрывая доставку грузов космического назначения. В 1957 году только из УПИ была мобилизована тысяча первокурсников. В одном из вагонов товарняка ехала наша «группа прикрытия» ФТ-60.
В том же году с «элеватора» прошли успешные пуски баллистической ракеты «Р7» на Камчатку, с появлением этой ракеты подстрекатели холодной и горячей войны почувствовали себя крайне неуютно. Серьёзное событие. Советские ракеты были готовы доставить «чудовище» любому агрессору, где бы он ни оказался. Американцы, вывезшие из разгромленной Германии несколько собранных ракет «ФАУ» и сотни немецких учёных и специалистов-ракетчиков, подобных мощных носителей ещё долго не могли получить. Они и сегодня свои космические ракеты запускают на закупленных российских двигателях. Складывался звёздно-полосатый рецидив отставания. А вчерашний зэк с неизвестной миру фамилией не унимался. В сентябре 1959 года совершена посадка советского аппарата на Луну, в космос полетели собачки, Белка со Стрелкой, но то ли ещё будет. Сергей Павлович планировал выпуск четырёхтомника своих работ по ракетостроению и освоению космоса. Ранняя смерть оборвала его фантастическую деятельность, а первый же полёт корабля, осуществлённый в 1967 году без Королёва, закончился гибелью космонавта Комарова. На спускаемой капсуле не раскрылся парашют.