Если вы еще не были в клубе «Алебастр» на Горбачевской, то и не ходите туда ни в коем случае. Нечего вам там делать. Если, конечно, вы не хотите подцепить на ночь девочку, мальчика или иное существо, купить наркотики различного спектра или электронные штучки-дрючки, не рекомендуемые к реализации в магазинах. Ну, и если вы любите идиотскую новомодную музыку, грохочуще-визжащий шум – The Bad Monks, Vibrators, Sonic Gods и остальные культовые коллективы.
Сегодня в «Алебастре» выступали как раз Sonic Gods. Они копошились на сцене, расставляя странного вида музыкальные инструменты и подключая к микшерному пульту разъемы, выходящие из различных частей тела.
Я купил на входе зеленые линзы, чтобы защитить глаза от дикой яркости света, заливавшего клуб. Тут же мне предложили несколько видов наркотиков, но я отмахнулся. На меня после этого стали смотреть неодобрительно – чужаков в «Алебастре», как и в любом другом уважающем себя клубе, не любили, а я здесь бывал нечасто и на завсегдатая не тянул. На счастье, у стойки топтался Дэн Крокодэн, страхолюдный черный парень-кибер из шептуновской шайки, рядовой пехотинец, которого я хорошо знал.
– Привет, Дэн! – сказал я, пожимая его холодную руку.
Киберам нечасто пожимают руки, и Дэн был из тех, кто это ценил. Он расплылся в улыбке:
– Здравствуйте, мистер Тамански.
– Босс меня ждет?
– Ждет. В комнате двенадцать, мистер Тамански. Проводить?
– Отдыхай, приятель. Сам доберусь.
По шаткому винтовому трапу я поднялся на самую верхотуру, к крыше, и пошел по мосткам. Тут было немноголюдно: кроме двух охранников, я никого не встретил. Они молча уступили мне дорогу – Дэн передал, кто я и зачем здесь.
Кроме Шептуна в комнате номер двенадцать сидели еще двое. Одного я знал – лысеющий дядька с внешностью зубного врача, Лев Вальчиков по кличке Бакалавр. Не кибер, но доверенное лицо Шептуна. Умный человек. Второй – незнакомец в армейском комбинезоне, потягивает банки. Смотрит настороженно.
– Привет, – сказал я, протягивая руку.
Шептун расплылся в улыбке, пожал. Лев тоже пожал, а вот незнакомец в комбезе отсутствующе посмотрел на мою ладонь и процедил:
– Киберам не пожимают руки.
– Брось, Лот, – сморщился Шептун. Я тебе рассказывал. Константин – человек, чуждый предрассудков.
Тем не менее руку он мне так и не пожал. Ну и черт с ним, подумал я и опустился в свободное кресло.
В комнате было тихо и прохладно, музыка из клуба сюда не проникала. Тихонько шипел кондиционер. Шептун, казалось, отдыхал, полуприкрыв глаза, но я знал, что он может беседовать со своими людьми где-нибудь в Куала-Лумпуре, в это же время производить сложные расчеты, читать книгу из электронной библиотеки и колоть секретные файлы Московского уголовного розыска.
– Что-то случилось, Шеп? – спросил я, полагая, что молчание затягивается.
– Ничего, Константин. Я знаю, ты присутствовал сегодня в Доме журналистов, когда случилась эта катавасия.
– Было дело. Смылся через окно, по пожарной лестнице.
– Правильно сделал. Мало ли что. Ну и что ты думаешь по этому поводу?
– Ничего не думаю. Заинтересованных лиц, которые могли кокнуть Борецкого и компанию, более чем достаточно.
– Согласен с тобой. Но как журналист ты ухватился бы за ниточку, дай я тебе в руки ее кончик?
– Разумеется.
– Даю. Вот сидит Лот. Он и есть главный организатор сегодняшнего теракта.
Я с возросшим интересом посмотрел на кибера в комбинезоне. Он так же вяло сосал колу.
– И что вы хотите?
– Ты можешь взять у него интервью. Эксклюзивное. Размещай, где заблагорассудится, ты же ай-джей… Но как можно скорее. Естественно, все он тебе не скажет, но поведает многое. Ну как, решено?
– А ты думал, я откажусь? – Я тут же включил диктофон. – Как вас называть?
– Зовите меня Лот, – ответил кибер, бросив банку в мусороприемник.
– Кого вы представляете?
– Я представляю киберов. Киберов как класс.
– Классовая борьба, вот как? И что же в основе?
– В основе – желание решить проблемы киберов, привлечь внимание общественности, напомнить о том, что киберы – это люди. Уравнять наши права, как это было раньше.
– Вы считаете, этого можно достигнуть подобным путем?
– Я ничего не считаю. Я делаю. Если к нам не прислушаются – что ж, пусть будет хуже тем, кто не прислушался.
– Вы читали Маркса?
– Я читал даже Че Гевару, если вы знаете, кто это такой. Но не клейте мне политические ярлыки. Это не политика. Это борьба.
– Каков ваш личный КИ?
Он явно не ждал этого вопроса, но ответил быстро.
– Восемьдесят девять.
– И вы достигли его добровольно?
– Не совсем. Я служил в армии.
Я мысленно кивнул – это подтверждало мои подозрения. В армии, особенно в спецчастях, легко можно было заработать процентов тридцать КИ. В отдельных случаях и пятьдесят. Разумеется, нет смысла расспрашивать, где и когда он служил – это уже наводка для спецслужб. Пойдем в другую сторону.
– Насколько я понимаю, вы, Лот, представляете некую боевую организацию киберов. Не организованную группировку, как обычно выражаются в МВД, а именно боевую террористическую организацию.
– Да. Назовем это так.
– Вас много?
– Посмотрите статистику. Киберов регистрируют, клеймят, поэтому легко узнать, сколько нас в столице.
– Вы хотите сказать, что любой кибер – ваш потенциальный соратник и сообщник?
– Ну что вы! Как можно… – Он смотрел на меня с издевкой.
– Вы хорошо вооружены?
– Более чем.
– Допустим. И чего вы достигли сегодняшними смертями?
– Вы берете у меня интервью и у вас только что слюнки не текут в предвкушении первой полосы какого-нибудь «Московского комсомольца» или «Юропиэн геральд». Разве это не достижение?
Шептун коротко хохотнул.
– Против кого конкретно было направлено покушение? – как ни в чем не бывало продолжал я.
– Против всех. Нам совершенно безразлично, кто попал бы под огонь. Конечно, это большая удача, что мы уложили Борецкого. Это был отвратительный человек.
– Вы планируете продолжить теракты?
– Разумеется. Что еще нам остается?
– А если погибнут мирные люди, ни в чем не повинные?
– Это станет еще одним стимулом для того, чтобы обратить внимание на киберов, – сухо ответил он и вскрыл очередную банку колы. Судя по постоянной жажде, он принимает какую-то дрянь типа асцентола или «белого безмолвия». Нужно бы запомнить.
– Как вы можете подтвердить, что в самом деле являетесь тем, за кого себя выдаете? Я-то вам верю, а вот читатель… Мне нужно доказательство.
– Кибера, который стрелял, звали Карен Погосян. Тридцать семь лет, КИ – шестьдесят два, проживал в общежитии П-32 по улице Керенского. Проверьте. Я думаю, этой информации пока нет ни у кого.
– Я… я не знаю, о чем вас еще спросить, – признался я, выключая диктофон. – Надеюсь, я имею право на еще одно интервью – в будущем?
– Я доверяю Шептуну, хотя и не доверяю вам, – ответил Лот. – Знаете, что сказал Амброз Бирс? Репортер – это грязный писака, который с трудом нащупывает впотьмах извилистую тропинку к правде, а потом сам же закапывает ее с помощью потока ненужных слов. Так что посмотрим. А теперь я хочу уйти.
Он выбросил банку и ушел. Мы остались втроем: Шептун улыбался, а Вальчиков барабанил пухлыми пальчиками по столешнице.
– Странный человек, – произнес я.
– Странный кибер, – уточнил Шептун.
– И ты туда же…
– С кем поведешься… Ладно, шучу. Куда ты понесешь это?
– В «Геральд». Наиболее серьезное издание. Это ж не «Москомс», которому никто не верит. Ой, наживу я с вами неприятностей…
– Да, спецслужбы тебя потаскают. Но и деньжищи ты с «Геральда» срубишь немалые. Теперь о другом. – Шептун моргнул, словно отключивши невидимого собеседника и сконцентрировавшись на разговоре со мной. Скорее всего, так оно и было. – Ты слышал когда-нибудь об Алмазных НЕРвах?
– Алмазные НЕРвы? Что еще за чертовщина?
Новые технологии?
– Именно. Дорогая и редкая штука. До такой степени редкая, что ее не видел даже я. Мало того, я не располагаю никакой информацией. Посему решил натравить тебя. Сделаешь материал, прославишься, и мне польза.
– Дай хотя бы то, что знаешь.
– Да ничего не знаю. Разговаривал со многими, даже с теми, с кем вовсе не хотелось бы разговаривать. Вот что выяснилось: никто их не видел, но многие уже ищут. Стоимость самая приблизительная, но в десятки раз выше обычной. Все.
– Все?
– Все! – Шептун развел руками. – Если хочешь, занимайся. Я в этом заинтересован, но заставлять тебя не хочу.
– Я подумаю… – Я достал сигареты и закурил. Вальчиков тут же включил дымоуловитель на столе. Бережется, толстячок… – У меня есть вопрос к тебе, Шел. Готов ответить?
– Если смогу.
– Кто такой Карл Ягер? Обитает в Калуге.
– Секунду. – Шептун закрыл глаза и тут же открыл. – Ягер Карл, сорок девять лет, известен также как Бизон, Пухлый Карел, Бесполезный… Интересно, почему Бесполезный? Занимался наркотиками, но уже девять лет как завязал. Сейчас региональный менеджер «Эссо» в Калуге.
– С кем связан в Москве?
– Ни с кем. Нет данных. А что такое?
– Я гостил у него по пути сюда. Правда, не по своей воле, но пожаловаться ни на что не могу. Ну что ж, давай прощаться.
Я спустился вниз, где уже вовсю надрывались Sonic Gods. Вокалист лежал на сцене навзничь, дергаясь в такт неровному ритму, а его голос хрипел из невидимых динамиков, хотя рот вокалиста был закрыт. Нет, эта музыка не для меня. Нельзя петь с закрытым ртом, подумал я, направился к стойке заказать коктейль «Мавзолей». Почему он так назывался, я так и не смог узнать, но вещь была вкусная – на основе натуральных соков, шерри и джина с добавлением совсем маленькой дозы А-45. А-45, если кто не знает, это субнаркотик из разряда официально разрешенных, которые я обычно не употребляю. Но «Мавзолей»… Это что-то особенное, к тому же делают его только в «Алебастре» и в «Змеиной куче», а в «Кучу» я не езжу.
Я взял свой «Мавзолей» густо-пурпурного цвета и сел за свободный столик. «Свободный» было громко сказано – на соседнем кресле сочно целовались двое трансвеститов, но других мест все равно не было.
Алмазные НЕРвы…
Если о них ничего не знает Шептун, то как узнаю я?
С другой стороны, Шептун знает в основном то, что существует в виде электронной информации. То, что знают некоторые простые люди без жучков в мозгах, старина Шел может и не знать. Так что опускать руки не стоит. И вообще надо бы поторопиться, потому что утренний выпуск «Юропиэн геральд» ждать не станет.
Я допил остатки «Мавзолея» и пошел ловить такси.
В «Юропиэн геральд» заплатили мне даже больше, чем я ожидал. Их шеф-редактор Магнус Хьорт имел со мной долгий разговор и даже предложил место начальника отдела новостей с диким окладом, но я отказался. Ай-джей есть ай-джей, принципы надо блюсти.
Получивши денежки, я двинулся в автосалон на проспекте Академика Сахарова. Передвигаться на такси или монорельсе мне претило, а старый добрый «фолькс» укатили милиционеры и теперь ищут, кто ж его бросил возле Дома журналистов.
Дальних поездок я не планировал, а посему решил купить машину для города. В результате из автосалона я выехал на новеньком перламутровом автомобильчике небольших размеров. «Ниссан-поэтика». Новейшая модель, в Москве таких с полсотни, сказал дилер. Что немаловажно, может взлетать и перепрыгивать пробки. Не вертолет, конечно, но способность полезная.
Не успел я свернуть на Добролюбова, чтобы позавтракать в одном из «Русских бистро», запищал сигнал вызова. Естественно, это была реакция на интервью. Наши доблестные спецслужбы всегда действуют оперативно, если нужно отловить и допросить хорошего человека типа меня.
– Господин Таманский? – осведомился официальный голос.
– К вашим услугам.
– С вами говорит инспектор Службы безопасности капитан Грымов. Где вы находитесь?
– На Добролюбова. Собирался позавтракать.
– Извините, но придется повременить с завтраком. Пожалуйста, поспешите в управление ФСБ. Знаете, где это?
– На Мандельштама, голубоватый такой дом… Бывал там, вы же знаете. В файлах небось порылись.
– Я жду вас через двадцать минут. Пропуск выписан, подниметесь на второй этаж, кабинет номер восемь.
Я пожал плечами и поехал на Мандельштама. Городское управление ФСБ представляло собой изящное здание в духе Ле Корбюзье, и я его любил, все-таки у спецслужб есть вкус, как ни крути. Видел я фотографии старой Москвы с их Лубянкой и желтым домом – не сравнить…
При входе меня просканировали три раза – ТехКонтроль и местные корифеи. Носатый сержант выдал мне карточку, наказав использовать только по назначению. Как будто я собирался ковырять ею в зубах или съесть на завтрак. Карточку у меня затребовали трижды: при входе в лифт, при выходе из лифта и при входе в кабинет. Я послушно совал ее в сканеры и думал при этом, сколько есть несложных способов обдурить всю эту технику.
Кабинет оказался типичным обиталищем службиста-профессионала. Ничего индивидуального: стол, шкаф, компьютер, средства связи – от допотопных до суперновых, кресло для хозяина, стул для посетителя. Сам хозяин, веснушчатый молодой человек в штатском, пил кофе из чашечки, стоя у окна и любуясь видом стадиона «Спартак».
– Добрый день, господин Таманский, – сказал он – Садитесь. Кофе?
Я отказался, с ужасом подумав, какую бурду они тут могут пить.
– Думаю, вы знаете, о чем пойдет речь. – Капитан поставил свою чашечку и сел в кресло. – Интервью в «Геральд».
– И что вы надеетесь от меня услышать? Закон о печати никто не отменял. Сейчас вы скажете, что надеетесь на мое благоразумие, на гражданскую позицию. Я проходил через подобное раз восемь, капитан. Можете меня даже попугать – я выйду и устрою скандал.
– Да кому вас нужно пугать… – Капитан с тоской посмотрел на меня. – Понимаете, мирные люди…
– Слышал много раз, – отрезал я. – Есть понятие журналистской чести. Я не могу выдать свой источник. Кстати, как там насчет Погосяна, подтвердилось?
– Подтвердилось, – кивнул капитан. Я заметил на столе среди папок фотографию в рамке – бородатый старичок на фоне пастельной зелени. Капитан поймал мой взгляд и хмыкнул: – Дедушка. Известный в свое время режиссер Юрий Грымов. Может, слышали?
– Извините, нет, – искренне признался я. – Так что?
– Да ничего. Держать вас более не имею права, отчитаюсь должным образом перед начальством, получу втык. До свидания. Пропуск сдайте дежурному.
Я поднялся и пошел к двери. Когда она, пискнув, отворилась, я обернулся. Грымов сидел за столом, вертя в руках чашку.
– Капитан, – позвал я. Он поднял голову. – Вы знаете, это очень серьезно. Это более чем серьезно.
– Вы думаете, мы не понимаем? – спросил он.
И я вышел.
Позавтракав в «Русском бистро», я решил поехать к Ласточке. Она, наверное, рвет и мечет – я ни разу не связался с ней после возвращения в Москву. Она знает, что это мой нормальный стиль, но перебарщивать не стоит.
В машине я включил новости, чтобы узнать, что прояснилось во вчерашнем покушении. В основном цитировали мое интервью и стращали грядущими терактами. Безопасность клялась, что обеспечит, приложит силы и оградит. Радикальные политики требовали казней на площадях. В пригороде избили кибера. Похоже, действия группы Лота могут обернуться бедой для самих киберов. Устроят им погромы.
То, что я оставил открытой правую дверцу, я заметил слишком поздно. Парень уже влетел в салон, сунул мне в щеку холодный ствол и заорал:
– Езжай, сука!
Я поехал. А кто бы на моем месте не поехал, если в зуб мудрости упирается девятизарядный «стечкин»? Обидно, конечно, что дело происходит в новой машине. Может быть, ее даже придется разбить… Но чего парню надо-то? Или просто наркотиков обожрался?
– Чего тебе надо-то, парень? – спросил я. – Или просто наркотиков обожрался?
– Вези, дядя, – велел он, несколько успокоившись. Никто, насколько я видел, за нами не гнался. Что же случилось? Просто угоняет машину?
– На хрен мне твоя машина нужна, дядя, – словно прочитав мои мысли, сказал парень и снова надавил мне на зуб стволом, – Вези меня в Новые Химки, там остановишься, где скажу.
Почему бы мне и не поехать в Новые Химки? Район, конечно, отвратительный. Сплошь недостроенные кварталы и кондоминиумы, грязь, дрянь… Днем, конечно, еще ничего. Ладно, поедем.
В зеркальце я видел физиономию парня. Лет пятнадцать, курносый, в общем симпатичный. Одет, насколько я мог судить, чистенько, явно не из уличных.
– Слушай, я не собираюсь с тобой драться, – сказал я. – Машина новая, я не хочу, чтобы ты ее попортил. И уж тем более не хочу, чтобы ты попортил мне голову. Убери свою пушку – хорошая, кстати, пушка…
Он убрал, но не совсем, а просто отвел от головы. Теперь я рисковал получить пулю в бок.
– Что натворил-то? Бежишь от кого?
– Не твое дело, дядя… Кончай болтать.
– Ты лучше подумай, а того ли человека взял в заложники, – спокойно сказал я.
Я ничем не рисковал: мы мчались по скоростному шоссе на скорости двести километров, а в такой ситуации водителя может пристрелить только сумасшедший. Парень на сумасшедшего не походил. И он задумался, правда лишь на мгновение.
– Не дури мне голову, дядя, – огрызнулся он.
– Не дурю. Тебе говорит что-нибудь такая кличка – Шептун?
Парень переменился в лице. Только что он был взволнован освобождением от одной, неведомой мне опасности, и вот на него обрушилась другая, гораздо более худшая. Шептуна он явно знал. Нет, не лично, конечно, но был наслышан.
– Я не Шептун, – продолжал я ковать железо. – Но Шептуна знаю. И он меня знает, притом очень хорошо. В моей машине, а это очень дорогая машина, стоит идентификатор. Через полчаса Шептун будет знать, кто ехал в моей машине и кто пристрелил меня – если у тебя все-таки хватит глупости это сделать. Итак?..
И тут парень сделал то, чего я от него никак не ожидал.
Он уронил пистолет на пол и разрыдался.
У меня никогда не было детей (и слава богу), и я не умею никого утешать. Из моих много-то численных знакомых в утешении нуждается время от времени разве что Ласточка, но ее я утешаю своеобразными способами. Поэтому я счел за благо никак не реагировать на рыдания угонщика – просто вел себе «ниссан» по скоростному шоссе и прикидывал, на какой развилке лучше всего свернуть.
Спустя минут пять мой угонщик немного успокоился, вытер рукавом куртки слезы и пробормотал:
– Дядя, вы кто?
– Уже лучше, – заметил я, сбавляя скорость перед поворотом. – Пусть я буду для тебя Константин. И без этого дурацкого «дядя».
– Хорошо, Константин.
– Куда тебе нужно-то? Раз уж мы все равно приехали в Химки, подвезу тебя до места.
– Белое Море.
Белым Морем назывался огромный недостроенный микрорайон, который предназначался для мурманских моряков и их семей. Потом что-то там разладилось, источники финансирования иссякли, строительство бросили… Не знаю, что там сталось с моряками, но жуткое место сразу же облюбовали орды бездомных, уличные банды, и на Белое Море все махнули рукой. Не надо бы парнишке туда ездить…