Кобель цвета жухлой соломы вильнул хвостом и запрыгал вокруг суки, игриво покусывая ее за холку. Сука не зло, но решительно огрызнулась, и кобель, обиженно отвернувшись, присел в стороне. Сука была молодая, тонконогая и поджарая, красивого рыжего окраса со светлыми подпалинами. Она потянулась, зевнула, блеснув кинжальным острием клыка, и сорвавшись с места, понеслась по полю вдоль ручья, рассекая грудью пласты предрассветного тумана. Она бежала легко и ровно, и кобель, намного старше нее, с трудом поспевал. Внезапно сука встала и, втянув подрагивающими ноздрями воздух, повела мордой, вылавливая в гуще ночных ароматов единственный вожделенный – горьковатый запах копытного. Какого – она сходу не разобрала. Кобель замер, стараясь не мешать ей лишним вздохом или неосторожным движением. Тело суки напряглось и вытянулось вперед. Она сделала шаг, другой, и, медленно разгоняясь, побежала. Теперь уже и он чувствовал впереди лань или молодую косулю. Сука замедлила шаг, движения ее стали крадущимися. Кобель встал и, не двигаясь, следил за ней. Сука еще несколько раз шагнула и сделала стойку на куст боярышника. Кобель тихо обежал кустарник и с лаем бросился в ложбинку, укрытую ветвями. Гигантским прыжком, почти вертикально вверх, из-под куста вылетела лань. Сука, мгновенно просчитав место ее приземления, метнулась наперехват. Грудью она сшибла лань на землю, и, не дав ей подняться, полоснула клыком по длинной шее. Лань еще вскинулась на передние ноги, взметнула маленькую головку, но сука уже сжала челюсти на ее горле. Потом рванула раз, другой, и горячая струя толчками хлынула на траву. Сука лакала кровь прямо из раны, торопясь, захлебываясь, пьянея. Рядом, к растекающейся луже пристроился кобель, сопя и поскуливая от удовольствия.