Даниэлла стояла перед золочёным зеркалом, усердно расчёсывая длинные волосы. Комната, которую выделили ей на этот раз, отличалась кричащей роскошью. Помнится, в годы обучения ей отводилась койка в общей спальне на шесть человек. Никакого уважения к будущим светилам всея магичества.
Даниэлла усмехнулась, вспоминая дни, проведённые здесь.
За двадцать лет тут ничего не изменилось. Да и что такое двадцать лет в магическом мироисчеслении? Так, мелочь. Ничего не значащая мелочь. Золотой шпиль за это время не истончился. Башня архимага не облупилась. Канцелярия не дала ни одного сбоя в отлове юных дарований и запудривании им мозгов. Весь механизм магического порабощения работал чётко и слаженно. Только она, вот уже двадцать лет, не была его частью.
Всю дорогу до Академии Даниэлла ждала, отзовётся ли где-нибудь в дальнем уголке её души что-то щемящее и тревожащее. Но то ли души у неё совсем не было, то ли уголки были заняты чем-то другим. Вид ажурных кованых ворот с вензелями из чистого золота и драгоценными камнями, две такие же золотые горгульи по бокам от врат и дорожка, вымощенная самым дорогим песчаником в Империи. Всё это вселило лишь уныние и скуку. А уж вид здания самой Академии, подобно толстой жабе распластавшейся в разные стороны, так и вовсе заставил алхимичку скривиться, словно от зубной боли. К счастью ни магистр, ни Лис этого не заметили. А значит, она сможет избежать ненужных вопросов.
Карета подъехала к тайному входу, отчего девушка усмехнулась. Старый дурак не хотел светить таких гостей перед юными дарованиями. И её это вполне устраивало. Чем быстрее она окажется вне досягаемости, тем будет лучше для всех.
Разговор Лиса и ректора она слушала вполуха. Её мало интересовало, для чего одному недоразумению понадобилось второе. Правда, идея создать философский камень заставила её пересмотреть свои планы. Но, в общем и целом, тоже вполне укладывалась в её собственный порядок действий на пути к лучшей жизни. Оставалось решить вопрос с убедительностью, но и тут проблем не возникло. И Лис, и ректор оказались весьма сговорчивыми, чтобы проглотить её маленький спектакль. Один считал её слишком глупой, второй – вот уже более сотни лет веровал в то, что Академия – дар Всетворца и нет большей благости, чем быть её частью.
Стук в дверь заставил Даниэллу вздрогнуть. Два длинных и три коротких удара. Не веря собственным ушам, она развернулась и уставилась на дверь. Та отворилась с противным скрипом.
– Маленькая Дана вернулась в родные стены и даже не зашла поздороваться, – на пороге стоял высокий мужчина. Лицо скрывала тень, но даже посреди чистилища Даниэлла узнала бы этот голос.
– А если закричу? – сквозь зубы процедила девушка.
– И что? Сюда прибежит твой Лис? Ты ему пожалуешься на моё плохое поведение? Или, может быть, поведаешь историю своей внеземной любви?
– Заткнись!
Даниэлла оглянулась в поисках чего-нибудь тяжёлого. К несчастью, единственный канделябр стоял как раз возле входа. Сжав кулаки от ярости и бессилия, Даниэлла попыталась успокоиться.
– Ай-яй-яй, никакого уважения к магистру! А я хотел сделать комплимент. Сказать, что годы пошли тебе на пользу, – лениво протянул мужчина и шагнул внутрь. – Я бы не отказался повторить наше маленькое приключение.
– Вместе с его финалом? – едко поинтересовалась Даниэлла.
– Увы, – картинно развёл руки тот. – Все, что ты теперь можешь – стрелять глазками и мысленно желать мне мучительной смерти.
– Вашими стараниями, магистр Керн.
Мужчина рассмеялся, упиваясь её беспомощностью и злостью. Но в бледных, голубых глазах не было и искры веселья.
– Выкладывай, что тебе нужно и проваливай. Я спать хочу!
– Да уж, малышка Дана всё такая же сообразительная. Это не может не радовать.
– Что тебе нужно? – повторила свой вопрос Даниэлла, старательно игнорируя все его подначивания.
– Фу, какой скучной ты стала. А где же твой задор? Помнится, в былые времена искры так и летели!
– У тебя проблемы с памятью! И с головой.
Её начинало утомлять это хождение по кругу. Видимо, Керн понял, что сегодня явно не сможет вывести её из себя, потому перешёл к делу.
– Ты в курсе, что папаша-ректор заставил меня плестись за вами неведомо куда?
Даниэлла в ответ пожала плечами. Ей было глубоко безразлично, кто, куда и кого послал.
Керн раздражённо откинул светлую прядь со лба и продолжил.
– Так вот, малышка. У меня к тебе маленькая просьба. Сделай так, чтобы этот придурок либо забыл, кто он и куда идёт, либо потерялся где-нибудь в самом начале пути.
– Все, что я могу – мысленно тебя проклинать, забыл? Я уже двадцать лет, как под блоком живу, – мило улыбнулась Даниэлла, радуясь тому, что может хоть как-то расстроить его планы.
– Так потребуй у папаши снять его! – воскликнул тот. – Сделай что-нибудь, чтобы я побыстрее вернулся в родные стены. Если надо – прикончи Лиса. Тебе же не привыкать!
В голосе прозвучал явный намёк на события, о которых она вот уже десять лет старалась забыть.
– Я этого не делала! – против воли вырвалось у неё.
Керн несколько мгновений молчал, рассматривая. После развернулся и шагнул к выходу.
Уже через плечо он бросил:
– Я в курсе. Был на месте, это была не твоя магия.
Перед глазами всё потемнело от подступившей ярости.
– Но ты же знаешь, как я не люблю наш финал.
Дверь захлопнулась раньше, чем Даниэлла подскочила к канделябру, чтобы опустить его на блондинистую голову Керна. Из коридора она услышала его смех.
Значит, эта белобрысая скотина с самого начала знал, что она не виновна. И не сделал ничего, чтобы снять с неё обвинения.
Ярость, и без того клокотавшая в груди, превратилась в абсолют. Где-то в подсознании Даниэлла даже порадовалась, что сейчас лишена всякого доступа к магии. Иначе она не ручалась бы за безопасность обитателей этого змеиного логова. С каждым новым ударом сердца в сознании всё отчётливее проступал план мести. И Керну, и ректору, и этому косорукому соплелову. Представляя, какое счастье она испытает, когда всё закончится, Даниэлла забралась в постель и постаралась заснуть.
Утро наступило внезапно, ворвавшись в комнату жуткой какофонией звуков. Даниэла вскочила, с трудом понимая, где она находится и что происходит.
Проклятья, сорвавшиеся с губ напугали служанку, раскладывающую одежду на мягкой банкетке.
– Что за дрянь?
Служанка испуганно вскинулась и отшатнулась.
– Простите, госпожа, я уже ухожу.
– Да я не про тебя, – махнула рукой Даниэлла. – Я про этот ужас.
Она кивнула куда-то неопределённо вверх.
– Вы про оду ректору? – осторожно поинтересовалась девушка, видимо, боясь вызвать новую волну негодования.
– Что-что? – Даниэлле показалось, что она ослышалась.
В воздухе тем временем гремело нестройное:
– Да будет в веках и легендах воспет,
Наш гений магических таинств.
– Тому, кто когда-то родил этот бред, наверно, от жизни досталось, – не сдержалась Даниэлла. Служанка хихикнула, но тут же испуганно прикрыла рот ладошкой.
– Оду ректору поют каждое утро, когда его магичество шествует на завтрак, – пояснила девушка. – Вот уже десять лет.
– Как же вовремя я отсюда свалила, – пробормотала Даниэлла. – И что? Все поют?
– Все. Все студенты в своих комнатах. А заклинание разносит песнь по всему зданию. А магистры и профессора приветствуют одой ректора, когда тот входит в трапезный зал.
– Постой. То есть они все стоят сейчас там и тоже поют этот бред?
Служанка снова хихикнула и утвердительно кивнула.
Перед глазами Даниэллы тут же встал Керн, распевающий эту ерунду. И настроение моментально улучшилось.
Позволив служанке одеть себя, причесать и забить голову всевозможной информацией о нравах современной Академии, к моменту выхода из комнаты Даниэлла была во всеоружии.
Немного пропетляв по коридорам, она всё же вышла в центральный. Там её уже ждал Лис. Удостоив её оценивающего взгляда, он нагло усмехнулся и с напускной вежливостью поинтересовался, как прошла ночь.
– Явно получше твоего, – рассматривая изрядно помятого Рейна, ответила Даниэлла.
– Сколько укора в твоём взгляде, кудряшка. А между тем, вчера состоялось воссоединение двух старинных друзей!
– Ты бы поосторожней со своей стариной носился. А то того и гляди отвалится в один прекрасный день. И ни один магик не поможет.
– Скажи, а ты всегда такая раздражительная по утрам? – ничуть не смутившись, продолжил Лис.
– Нет, только когда вижу твою наглую физиономию!
– Ну надо же, я начинаю входить у тебя в привычку! Это определённо хороший знак!
Даниэлла сделала глубокий вдох и пошла вперёд, не обращая внимания на болтовню соплелова. Сегодня ей предстоял важный разговор с ректором. А к этому делу надо было подходить с холодной головой.
К моменту, когда Даниэлла и Лис добрались до обеденного зала, тот заметно опустел. За главным столом всё ещё восседал ректор, потягивая настой липы из хрустальной чаши. В парадной золочёной мантии он мог бы выглядеть величественно, если бы она не висела на его костлявом теле, как на вешалке. Редкие седые волосы вокруг лысины на макушке тоже не добавляли благообразности. И даже длиннющая седая борода стала какой-то куцей, будто старик в припадках то ли ярости, то ли отчаяния регулярно драл из неё волосы.
Боковые столы уже давно опустели, расторопные слуги успели унести тарелки, перестелить скатерти и теперь заменяли свечи в канделябрах и цветы в вазах. Керн, Лофтус и, к удивлению Даниэллы, Белинда все ещё оставались за столом.
– А она как затесалась в эту компанию? – не сдержалась алхимичка.
– Вышла удачно замуж, – тут же отозвался Лис.
– Керн? – присвистнула та.
– Не, Лофт, – довольный своей осведомлённостью ответил Лис.
– Мир сошёл с ума, – пробормотала Даниэлла.
– Эй! А ты их откуда знаешь?
– От верблюда!
Даниэлла набрала в грудь побольше воздуха и прошагала прямиком к ректорскому столу.
– Я тут подумала за ночь. И решила, что пойду на это дело только при одном условии!
От такой наглости ректор подавился и принялся часто кашлять, отплёвываясь от отвара и пачкая мантию. Даниэлла старалась стоять с невозмутимым выражением лица, не показывая миру своего злорадного удовлетворения.
За спиной раздались перешёптывания и довольный смех Лиса. Но она не обратила внимания, продолжая буравить взглядом ректора.
– Да ты, видно, совсем рассудок потеряла! – возопил тот, потрясая кубком. Отвар выплёскивался на белоснежную скатерть, но ректор от бешенства не замечал этого.
Даниэлла равнодушно пожала плечами.
– В конце концов, это нас вы отправляете туда, не знаю куда, за тем, не знаю чем. Можете не соглашаться. Я вернусь в камеру, а вы останетесь с куда большими проблемами. Ваше право.
Ректор засопел, видимо, не желая признавать правоту алхимички. Лис подошёл ближе, с явным интересом наблюдая за происходящим. Голоса за столом стихли – магистры прислушивались к разговору.
– Ладно, чего тебе, – наконец сдался старик.
– Снимите блок!
Тишина, воцарившаяся в зале, лопнула, как мыльный пузырь. Лофт принялся медленно и громоподобно отодвигать стул. Белинда бросилась рассказывать ему на ухо какую-то свежую сплетню. Керн решил проявить свои музыкальные способности, напевая фальшивую песенку. И только Лис пробормотал что-то невнятное, продолжая наблюдать за сценой.
Ректор начал краснеть, как медленно созревающий помидор. Сначала побагровела шея. Затем подбородок и щеки. После румянец коснулся скул и, наконец, добрался до плеши. Даниэлла успела подумать, нальются ли кровью глазки-пуговки, прежде чем ректор завопил:
– Нахалка! Выскочка! Ты что же это, решила попрать святейшие законы Академии?!
– Ну… да, – кивнула та.
– Ай, молодец, – не выдержал Лис, чем взбесил ректора ещё сильнее.
– Вон!!! Все вон! Всех на кол! В яму! По ветру!
– Одновременно, разом или в определённом порядке? – усмехнулся Лис, ничуть не напуганный воплями старика.
– В порядке! Одновременно! Убью всех!
Ректор подскочил как ужаленный и кинулся из-за стола. Но бархатная мантия спуталась под ногами, отчего старик едва не упал прямо в блюдо с перепелами. Чудом удержавшись на ногах, он продолжил сыпать проклятьями, уже медленнее двигаясь вперёд.
– Господин ректор, позвольте, – Керн тоже поднялся и лениво подошёл к отцу. – Дайте девчонке, что она требует. Пусть это будет морковка для ослика.
Лис обернулся и прищурился, разглядывая Керна. Даниэлла сжала кулаки, но промолчала.
Ректор остановился, тяжело дыша. А Керн продолжал говорить, словно с маленьким ребёнком:
– Позвольте вернуть магию, скажем, на определённый срок. Если не сделает то, что вы поручили, останется с носом. Если сделает, вы станете величайшим благодетелем, даровавшим ей Свет за усердие и службу во имя Академии и Его Императорского Величества, да живёт он вечно.
Ректор задумался, слушая размеренный голос. Потом моргнул, приходя в себя.
– Мы подумали и решили удовлетворить вашу просьбу, сударыня, – старческая рука потянулась к сыну. Керн подхватил старика под локоть и повёл прочь из залы.
– И всё? – крикнула вслед Даниэлла. – Так просто?
Ответом ей стала хлопнувшая дверь обеденной залы.