Находящийся в пятнадцати километрах от Севастополя приморский городок Балаклава расположился на берегу небольшой, со всех сторон закрытой скалами бухты. С морем эту бухту соединяет узкий и извилистый пролив, ширина его в некоторых местах не более трехсот метров. Однако пролив достаточно глубок, так что судно практически любого класса и назначения может войти в Балаклавскую бухту.
Балаклава вместе с ее бухтой является одним из живописнейших уголков в Крыму. Долгое время этот городок был закрытым, и красотами местной природы могли любоваться лишь немногие люди, причастные к Краснознаменному Черноморскому флоту. С развалом флота городок утратил свое стратегическое значение, получил статус открытого, однако балаклавский маршрут до сих пор остается одним из самых малоизведанных в Крыму, практически не тронутым туристическим бизнесом, что придает этому месту первозданную красоту и очарование.
Горы вокруг Балаклавы совершенно зеленые, поросшие странными на взгляд выходца из средней полосы России субтропическими деревьями и кустарниками. Скалы, окружающие Балаклавскую бухту, большей частью почти отвесно сходят к воде, только слева от входа в бухту вместо гранитных скал расположен огромный пологий холм, на котором издали виднеются развалины генуэзской крепости, построенной в этих местах еще в четырнадцатом веке.
Правая сторона залива получила среди местного населения название Белых камней, из-за того что почти отвесные, высящиеся у самой воды скалы почему-то совершенно голые, напрочь лишены растительности. Скалы эти состоят из особенного, характерного именно для Крыма светло-розового с более темными прожилками гранита, напоминающего свежее мясо. В лучах полуденного, а особенно заходящего солнца эти скалы горят белым золотом, и не случайно расположенные по соседству с Белыми камнями песчаные отмели балаклавцы так и называют: Золотой пляж, Серебряный пляж.
Белые камни – довольно оживленное место. Там неподалеку от входа в бухту расположен причал, где постоянно дежурит сторожевой катер морской пограничной службы Украины. Немного подальше, где склон бело-розовой горы менее отвесно спускается к морю, расположен пляж, и в самом разгаре «бархатного сезона» там полно отдыхающих. Неподалеку от этого пляжа всегда снует по бирюзовой глади моря множество маломерных плавсредств: катера, надувные лодки с подвесным мотором, байдарки и даже водные велосипеды. Так что никто особенно не обращал внимания на небольшой морской мотобот, который упруго колыхался на легкой прибрежной зыби. Ни у кого не вызывал удивления даже тот факт, что этот мотобот был поставлен на якорь возле самой отвесной бесплодной скалы, там, где, казалось бы, совершенно нечего было искать.
Сидящего на корме мотобота скучающего мужчину вовсе не трогали восхитительные красоты южной природы. Он рассеянно и равнодушно щурился на играющее яркими бликами под полуденным солнцем бирюзовое море, над которым носились с тревожными криками белоснежные чайки, чуточку настороженным взглядом провожал каждый проплывающий мимо него катер, на живописные зеленые горы над его головой он даже не смотрел. Быть может, хозяин мотобота, несомненный коренной житель курортного полуострова, настолько привык ко всей этой красотище, столь ошеломляюще действующей на утомленного унылым сумрачным небом жителя севера страны, что попросту не замечал ее. По виду этого человека легко можно было заключить, что сентиментальность и склонность к поэзии менее всего свойственны его характеру.
На вид сидящему на корме мотобота было около сорока пяти лет. Это был довольно красивый мужчина с крупными и эффектными чертами лица, из тех, что нравятся женщинам. Особенно сильное впечатление на них должны производить волевые складки на его скулах и выступающий вперед квадратный подбородок, придающий ему сходство с героями-суперменами из голливудских фильмов. Его загорелое, мужественное лицо ничуть не портили едва заметные шрамы на шее и подбородке, какие обыкновенно остаются после пластических операций, например, подтяжки кожи на лице. Рельефные, хорошо развитые мускулы проступали сквозь плотно облегающий его тело полосатый флотский тельник, что указывало на его принадлежность к морскому сословию. Впрочем, на Черноморском побережье Крыма тельники в быту носят едва ли не все взрослые мужчины, и жизнь многих из них так или иначе связана с морем.
Сидящий на корме мотобота мужчина с квадратным подбородком глянул на часы, потом вопросительно уставился на портативную коротковолновую рацию с длинным отростком антенны, которую он держал в руках. Вполголоса, как делают люди, чувствующие себя в полном одиночестве, он пробормотал:
– Ну же? Полчаса прошло. Где же твой выход на связь?
Он с выражением нескрываемой тревоги оглянулся на отвесную скалу берега. Только отсюда, находясь возле самого камня, можно было рассмотреть, что гранитная стена, уходящая отвесно в море, не была сплошной, в ней чернел небольшой, не более полутора метров шириной и на столько же возвышающийся из воды грот. Мужчина снова глянул на часы, потом рассеянно оглядел синеющий вдали горизонт, где спокойное бирюзово-синее море сливалось с безбрежной лазурью небес. Он терпеливо ждал, что вот-вот лампочка на рации засветится и ушедший в вырубленный в скале полузатопленный лабиринт аквалангист, как обещал, выйдет на связь. Но прибор молчал, и человек с квадратным подбородком озабоченно хмурил брови.
Наконец он не выдержал. Нажал на рации какую-то кнопку, заговорил своим мягким, уверенным басовитым голосом.
– Анатолий! Как слышишь меня? Анатолий! Прием.
Однако рация безмолвствовала, видимо, Анатолий не слышал его.
Раздосадованный человек на мотоботе выключил рацию и презрительным жестом швырнул ее на сиденье рядом с собой. Он принялся снова со скучающим видом глазеть на окрестный восхитительный пейзаж, потом, словно соскучившись, потупился, стал глядеть только на воду, лениво плескавшуюся в борт его небольшого суденышка.
Так прошел час, полтора. Мужчина на корме словно заснул, сидя ссутулившись и глядя на воду. Внезапно он встрепенулся, опять глянул на часы, сокрушенно покачал головой. Снова подхватив с сиденья рацию, он принялся вызывать ушедшего в тоннель аквалангиста, однако ответа так и не получил. Тогда только он безнадежно махнул рукой, небрежно бросая портативный передатчик на мешок с вещами.
– Короче, все, крышка ему, – вполголоса, как бы для самого себя проговорил он. – Однако это уже третий. – Он горько усмехнулся, с досадой сплюнул в море. – Что за херотень там, в самом деле, что, кого ни пошлю, никто не возвращается?!
Человек с квадратным подбородком потянулся к расположенному на корме мотору, завел его, дал газ, стал медленно разворачиваться и взял курс куда-то в сторону, прочь от Балаклавской бухты. На оставшийся за его спиной загадочный грот, за которым открывалось рукотворное подземелье, он больше не смотрел.