Наутро, Альфред появился в «Луне и яичнице» уже без четверти восемь. Хоть Маркуса все еще и не было, он, тем не менее, заказал завтрак на двоих. Большой Карлос понимающе кивнул и мигом удалился на кухню.
Вскоре в дверях появился Маркус. На нем был темный деловой сюртук, темные панталоны, белые чулки и темные башмаки с блестящими пряжками. Он чинно подошел к столу, и медленно отодвинув стул, стал усаживаться. Усевшись, он еще поерзал немного, усаживаясь поудобнее, а затем закинул ногу на ногу, и сложил руки на животе. Все это означало, что он явно предвкушал: новости будут интересными.
– Доброе утро, дорогой Маркус! Хорошо ли вы спали?
– Я всегда сплю хорошо, – ответил Маркус, с улыбкой и положив на стол кисет с зеленым, красным и белым шнурами. Альфред выложил свой кошелек с кисточкой, состоящей из нитей фиолетового, оранжевого и черного цветов, и, затем кивнув, передал Маркусу бумажку с новым цветовым ключом.
– Итак, примерно за месяц до убийства бургомистра,– начал Альфред, – произошло следующее. Да, к слову, вы знали о существовании в этом городе некоего специального отдела библиотеки, с крайне ограниченным доступом?
– Не скажу, что знаю много,– ответил Маркус. – В свое время я хотел получить туда пропуск, но мне было отказано.
– Интересно. И на каком основании? – удивился Альфред.
– Да, в общем-то, без особых разъяснений. – Маркус пожал плечами, – Главный упор был сделан на то, что книги в этом хранилище чрезвычайно ценные и при этом находятся в плачевном состоянии. А потому, доступ мне будет разрешен сразу же по окончании реставрации фонда.
– И такая реставрация действительно велась?
– Не знаю. Я не встречал никого, кто имел бы к этому отношение, кроме самого бургомистра, конечно. Собственно, именно он почему-то и выдавал пропуска в этот отдел.
– Вот как? А вы знаете людей, у кого был бы такой допуск?
– Никого, кроме самого бургомистра, его секретаря и архивариуса. Как же его звали-то, ну, этого смотрителя хранилища… Золтан… Золтан… – Маркус стал щелкать пальцами, пытаясь припомнить фамилию хранителя. – Ковач, кажется…
– Понятно. Так вот, за месяц до смерти бургомистра, в хранилище был обнаружен труп неизвестного, убитого ножом в сердце. Опознать его так и не удалось. Были допрошены все, кто мог иметь касательство к хранилищу, но это ничего не дало.
– А что говорит сам этот архивариус? – спросил Маркус с некоторым удивлением.
– Да ничего. Он показал под присягой, что никогда прежде не видел убитого. Собственно, он его и обнаружил во время утреннего обхода.
– Что-нибудь пропало?
– Достоверно сказать сложно, – ответил Альфред,– нужна основательная инвентаризация, поскольку секция эта довольно обширная: пять залов, да еще и запасник. Сами понимаете… Кроме того, там ведь не только книги. Это вообще-то, скорее даже небольшой музей, имеющий отношение к довольно экзотическим разделам магии и алхимии, в основном. Да, так вот, этот самый Ковач – так, кажется, вы его назвали? – провел по требованию следствия поверхностную ревизию и доложил о пропаже некоего малоценного экспоната. Это была бутыль с запечатанным в ней фантомом какого-то растения. Кто и когда сделал этот экспонат, в деле никаких упоминаний нет. Однако, Ковач отметил, что извлечение подобного фантома – процесс довольно тривиальный13, а потому данный экспонат не считался очень ценным.
– Понятно.– Маркус задумался. – Продолжайте, мой друг, прошу вас.
– Ну, собственно, это пока что все. – Альфред откинулся на спинку стула и глотнул принесенный кофе.
– Может быть, стоит поговорить с этим Ковачем? – спросил Маркус немного озадаченно.
– Не думаю. Во всяком случае, не сейчас. Если он тогда ничего не сказал, то вряд ли и теперь скажет. Если мы решим его допрашивать, то нужен какой-то серьезный «козырь». Иначе – вряд ли это что-нибудь даст.
– Пожалуй… – Маркус снова задумался. – Скажите, барон, вы случайно не делали заметки относительно украденного экспоната? Мне любопытно, фантом, какого именно растения там был запечатан, ну и вообще… Я бы покопался в архивах, вдруг что-то интересное.
– Да, разумеется. – Альфред достал блокнот и, полистав, сказал, – Это был фантом Platanthera bifolia, предположительно полученный одним из учеников самого Василия Валентина. Это некое цветковое растение вроде бы… Я о нем ничего прежде не слышал.
– Хм, Platanthera bifolia … Она же – ночная фиалка… Что ж… Тогда действительно…– сказал Маркус задумчиво.
– Что действительно? – удивился Альфред.
– Видите ли… Это довольно редкое растение и является магическим растением Луны.
– Ну и что? Мало ли магических растений Луны? – возразил Альфред.
– Это верно. Но, по большей части растения Луны способствуют удачному разрешению от бремени, хорошим сновидениям и даже помогают при несварениях желудка. Но далеко не все при вдыхании соответствующих паров вызывают сомнамбулизм.
– То есть? – переспросил Альфред.
– Дело в том, что правильно собранное растение, а затем правильно приготовленный из него декокт, а того пуще – спиртовой настой – способен склонять любого, вдохнувшего его пары, отвечать на все вопросы правдиво. И уж поверьте мне, даже на самые щекотливые вопросы. И при этом эффект может длиться в течение достаточно долгого времени, все зависит от умения и способностей мага. Фантом же и вовсе обладает огромной силой. И при этом даже вдыхать ничего не нужно. Тому, кто желает знать ответы, достаточно просто держать эту бутыль при себе. Понимаете?
– Что ж, возможно, это все меняет. И теперь вполне можно предположить, что приходили именно за этим экспонатом. – Альфред почесал подбородок.
– Не торопитесь, мой друг. Во-первых, мы пока еще не доказали, что приходили именно за ним. Могла пропасть, например, небольших размеров тетрадь с письменами, на никому неизвестном языке, и что там было – бог весть… Понимаете? А бутыль – это так сказать… попутный продукт – первое, что попалось под руку, если вообще эта кража – не является способом отвлечь внимание от чего-то более существенного. А, кроме того, я не знаю доподлинно, как ведет себя фантом с тем, кто его украл, а не приготовил. Тут возможны сюрпризы. Мне нужно порыться в своих книгах. Ясно одно – я бы не торопился с выводами.
– Хорошо. Тогда – ваши соображения.
– Я же сказал – я не знаю пока. Но история с ночной фиалкой навела меня на определенные мысли. А не изготовить ли и нам такой фантом? На будущее?
–Ну, во-первых, придется ждать весны или лета, как я понимаю. То есть, пока это растение взойдет и зацветет. А во-вторых… – Альфред пожал плечами.
– Что?
– Да ничего… Но, насколько я понимаю, мне Министерство не даст тут сидеть до лета. Тут и говорить нечего!
– Это – верно… – ответил Маркус смущенно. – Но я не это имел в виду. Главное – кое-что проясняется. Кто-то ищет сведения. И человек, видимо, серьезный. Фантом фиалки… Это вам не экстракт из корня одуванчика, скажу по чести… Но! У меня есть один рецепт. Я его никогда еще не опробовал, но… может быть, настало время?
– Что за рецепт?
– Вы знакомы с работами Бернардо де Тревизо14
– Ну, Добряк из Тревизо… Любой студент знает это имя.
– Держу пари, что вы о философском камне, который он точно открыл в восемьдесят два года?
– Ну, не только… – ответил Альфред смущенно.
– О, нет, мой друг. Философский камень был найден десятками алхимиков. Мэтр де Трэвизо обнаружил также и множество других вещей, куда более интересных. В том числе и, так называемый эликсир искренности.
– Искренности? – удивился Альфред.
– Именно! – подтвердил Маркус. – Это, конечно, не фантом… Но вам достаточно смазать свои руки этим эликсиром и держать их перед собой, чтобы собеседник был предельно откровенен! Так утверждает трактат. И чтобы сделать этот эликсир потребуется не так много: полфунта серебра, немного ртути…, а остальное у меня есть. Так что? Хотите? Думаю, нам это пригодится.
– Что ж… давайте попробуем. – Альфред полез в карман и извлек оттуда небольшой мешочек. Думаю, здесь хватит на все. Включая и полфунта серебра. Кстати, я должен откланяться. Мне нужно еще поработать с полицейскими протоколами. Да, вот еще… Дело в том, что хозяин трактира «Змея и лев» – мой осведомитель. Он прислал сообщение о том, что ждет встречи. Сегодня.
– Вы уверены, что хотите пойти туда один?
– Не уверен. Но если вы приклеите бороду, и сумеете смешаться с тамошним сбродом, думаю, мне бы это не повредило.
– Само собой! – Маркус заулыбался.– Иосиф отлично умеет клеить все эти театральные аксессуары.
– Что ж… встреча в четыре. Если в четыре-пятнадцать, меня в зале не окажется. Значит – что-то случилось.
– Понимаю. При вас будет оружие?– спросил Маркус.
– Только стилет, я думаю. Все прочее слишком громоздко, а наш информатор пока что себя ничем не скомпрометировал.
– Будьте осторожны, мой друг. Я постараюсь в случае чего быть полезен. – Маркус лукаво подмигнул.
***
Ступив на порог грязного кабака «Змея и лев», Альфред обвел глазами стойки в поисках хозяина. Обычно тот стоял и протирал кружки, одним глазом поглядывая на происходящее в залах. В драки он вмешивался редко, и только в тех случаях, когда начинали ломать мебель. Впрочем, все становилось в высшей степени благопристойно уже в тот момент, когда он, подбоченившись, выходил из-за своей стойки и, ступив в зал, закатывал правый рукав.
– Вот то-то! – обычно говаривал он, в тот момент, когда в зале, словно по мановению волшебной палочки, все стихало, и все смутьяны чинно рассаживались за свои столы.
Изрыгая страшные ругательства в адрес мерзавцев, затеявших очередную потасовку, хозяин снова возвращался к своим кружкам.
Это был никто иной, как сам одноглазый Милашка Гарри. Поговаривали, что он родился под лавкой в одном из притонов, и выжил только потому, что мамаша его была вдрызг пьяна, а то бы непременно придушила, еще до первого вопля. Кто-то из шлюх, говорят, его тогда пожалел и не дал сдохнуть в первые же, самые важные месяцы жизни. После, когда Гарри подрос и окреп, он стал бродяжничать и попрошайничать, научился ремеслу карманника и форточника, и после уже прибивался то к одной банде, то – к другой. Спустя годы, став мужчиной, он прошел две или три войны, где как говорят злые языки, мародерствовал люто, что, видимо, и стало основой его небольшого капитала, который он и пустил на покупку весьма задрипанного кабака, который после почему-то назвал «Змея и лев». В общем, в тонкостях, касающихся вопросов чести, Милашка Гарри был несилен, а уж по части доктрины о бесценности человеческой жизни и вовсе имел самое поверхностное представление. По этому поводу он высказывался лишь в том смысле, что ежели надо кого-то пришить, то делать это стоит по-тихому, и без лишних угроз, а то ведь могут ненароком и «шейный платочек намылить».
Однажды, Милашка посмел налить Альфреду прокисшего пива. Альфред решил этим воспользоваться. Он выволок его в подвал и затем долго объяснял, в чем именно он – Милашка Гарри – был неправ. Нет, не подумайте, это было совсем непросто. Милашка весил килограммов на тридцать больше Альфреда. Однако, Министерство обучало своих следователей и дознавателей технике допроса в подобных случаях довольно тщательно, и, судя по всему, обучало довольно неплохо. Через час Милашка сознался в сутенерстве, а еще через час согласился сообщать Альфреду обо всем подозрительном.
Здесь Альфред проделал эффектный фокус, которому его также обучили в Министерстве. Он сделал надрез на пальце Милашки, а после тотчас его заживил. Затем велел солгать в ответ на какой-то вопрос, и рубец тотчас вновь начал кровоточить. Этот простенький фокус, на удивление, произвел на Гарри огромное впечатление, и далее он уже работал на совесть, хотя и постоянно канючил о надбавке к своим скромным «гонорарам». Впрочем, в его заведении происходило мало такого, что могло заинтересовать Министерство. Например, на прошлой неделе некий Жульен, по прозвищу Рыбий Глаз зарезал проститутку. Или чуть раньше, небезызвестный в округе Себастьян-кастрат где-то подломил кассу и уже неделю прогуливал украденные деньги… В общем – ничего особенного. Альфред и в этот раз шел без особого интереса, но идти было нужно. Этот люд мог простить даже сломанный во время светской беседы нос, но игнорирование их драгоценной особы – никогда.
– Наверное опять какой-то матрос устроил поножовщину… Или что-то в том же роде, – размышлял Альфред, поскальзываясь время от времени на объедках, выброшенных на мостовую.
Чуть раньше назначенного времени, он оказался на пороге заведения «Змея и лев» и тотчас увидел у стойки озабоченного Милашку Гарри. Тот, увидев Альфреда засуетился, и со значительным видом направился в подвал. Альфред, стараясь не привлекать внимание, прошел к столику у подвальной лестницы. Он сел и, заказав пива, через пару минут тоже нырнул под лестницу. Гарри сидел на мешках недовольный и даже злой.
– Гарри? – Альфред поднял бровь.
– Садитесь, чего уж…– буркнул он. – Пива хотите? Или чего покрепче?
– Потом. Не тяни. Сначала о деле.
– Ладно.– Гарри стал еще мрачнее. – Я вам тогда не сказал… Ну, в общем… у меня тут играют по маленькой…
– Ну, я догадывался. И что?
– А то! Приходил тут ко мне один тип. Ну, не из наших, короче. Играл уже не один год. Когда проигрывал, когда выигрывал – как все, в общем. А тут…Я думаю, что уже месяц тому… является в новом костюме и делает большую ставку, и представьте, золотыми монетами! Старинными. И что за монеты – никто не знает. Но золото отменное. Тут все чин чином.
– Так, и что? – не удержался Альфред.
– А то, что прежде, он приносил те же самые монеты, но были они серебряные, а то и вовсе медные! Серебряные мы еще брали, а вот медь я лишь раз взял как диковину.
– Вот эти! – Гарри полез в карман и достал пригоршню монет.
Альфред достал лупу и стал их разглядывать. Монеты были явно греческие и довольно древние. Но самое поразительное было то, что совершенно одинаковые монеты были и золотые и серебряные.
– Ясно. Вот тебе возмещение, – Альфред протянул Гарри мешочек. – А это я должен забрать. Сам понимаешь: государственное преступление.
– А как же я? – возмутился Гарри.
– Спокойно, Милашка! Для прокола я напишу, что эти деньги были изъяты у Селестины. Ну, у той проститутки, которую пришили недавно, помнишь? Так пойдет?
– Пойдет, не очень уверенно ответил Гарри, пересчитывая монеты, которые ему Альфред дал на откуп.
– Все в порядке, Милашка? Или чего-то не хватает?
– Все в порядке, милорд, – ответил Гарри, суя кошелек за пазуху.
– А кто был тот человек? Ты его запомнил? – спросил Альфред.
– Запомнить–то запомнил, но не знаю кто он. Худой, высокий. Бородка эспаньолкой. Неплохой боец, к слову. Одному тут рыло начистил, даже я был в восхищении!
– Вот как?
– Да, ходит, кстати, с тростью, как и вы.– Заметил Гарри.
– А во что играет? – осведомился Альфред.
– Не поверите! В маджонг с китайцами!
– Это еще что? – удивился Альфред.
– Ну, что-то вроде нашего домино, но сложнее. Картинки там всякие китайские.
– И что же наш иногда и выигрывал?
– То-то и оно! Еще месяц назад – как все. А уже с месяц – только выигрывает. Глядишь – меня по миру пустит!
– Вот как? Значит так Гарри. Теперь дело нам обоюдно выгодное. Как только появится этот игрок, пришли мне мальчишку посыльного, вот с этим предметом. Ты знаешь, где меня найти. – Альфред порылся в карманах и достал оттуда чистый носовой платок со своим вензелем.
– Будет сделано, милорд.– Гарри даже изобразил подобие поклона.
– Ну, вот и хорошо. Ступай к своим смутьянам, – сказал Альфред почти ласково.
Гарри кивнул и стал подниматься вверх по лестнице. Спустя несколько минут поднялся и Альфред. Он бросил взгляд на пьяного купца, очевидно – итальянца, развалившегося за столом у самой двери в подвал. Тот, видимо, уже был изрядно пьян, и клевал носом над своей кружкой, и лишь при появлении Альфреда, бросил довольно негодующий взгляд, хотя, впрочем, уже в следующее мгновение, он снова склонился над своей кружкой, клюя носом, в знак презрения ко всему трезвому миру.