Мы с Койелом буравили друг друга прожигающими взглядами: никто не хотел уступать. Вечер обещал затянуться надолго, вокруг нас уже толпились студенты.
– А это нормально? – влез Урвук. – Может, они заснули?
Помахал перед моим лицом ладонью, но его оттащил в сторону Котир.
– Смерти захотел? – шикнул друг. Не видишь, какие молнии тут сверкают? Подпалят твою невезучую рыжую шкурку, и будет волкам счастье: не только тренировка, но и барбекю!
– Скажешь тоже, – буркнул верфокс, но обратно не полез. Встрепенулся: – Там лягушка!
И бросился к густым кустам.
– Оголодал совсем на Эллиных харчах, – сочувственно хмыкнул Денор.
Лягушка? Я вздрогнула. А вдруг та самая, с которой Царья в последнее время любезничает? Я, конечно, не в восторге, что ей подруга доверяет больше секретов, чем мне, но… Царевна явно расстроится, если её нечаянного питомца сожрут на десерт. Неохотно отвела взгляд и, направляясь к кустам, буркнула:
– Позже обсудим.
– И обсуждать нечего, – рыкнул вервульф.
– Ещё посмотрим! – оттягивая Урвука, возразила я.
Заставив друга открыть рот, проверила зубы на наличие остатков лягушки и, не углядев ни кусочка, пролезла в кусты.
– Если миксованной есть что сказать, я слушаю, – громко заявил Коейл.
– Ага, – проворчала я, пробираясь в колючем кустарнике. – У меня есть что сказать. И ты выслушаешь. Или меня, или Дэпа! Но чуть позже… Сначала я поймаю эту скользкую гадину! И почему Царья не следит за своим террариумом?! – Ободрала плечо о колючий сучок и, зашипев, потёрла царапину: – Вот будет весело, если подруга поблагодарит за… вторую жабу! Тогда нам с Дэпом места в комнате точно не останется…
Ворча и слушая шум голосов за спиной, я пролезала всё глубже в темноту кустарника, как вдруг руки провалились, словно в яму. Уткнулась лицом в сырую землю и, отплёвываясь, прославила жабу в веках самыми замысловатыми эпитетами. О том, роют ли норы земноводные, сейчас не задумывалась. Теперь поймать эту склизкую тварь – дело принципа! Подлая лягушка завела меня в ловушку.
Попыталась податься назад, чтобы выбраться из узкого лаза, где пролезет разве что лиса, как нащупала под пальцами нечто гладкое и волнистое. Вытянула руку и, отряхнув с кисти грязь, изумлённо уставилась на маленький голубой шарик. Бегунок?! Похожими пользуются на Белой горе. Второй рукой шарила в рыхлой земле и, нащупав как минимум пару десятков шаров, ощутила, как по спине прокатилась волна жара.
Неужели Земко посылал бегунки в академию?! Но я точно говорила, где буду проводить это лето, и свой адрес давала. Как могло случиться, что бегунки оседали здесь? И именно в этой яме. Вздрогнула и хлопнула себя по лбу. Тут же взвыла и попыталась отряхнуться. Но ярости от догадки это не убавило. Я же сама решила, что здесь пролезет лис! Неужели какой-то верфокс перехватывал предназначенные мне бегунки? Но кто именно?
Вемуд после того, как его торжественно приконвоировали ледяные маги из Северной академии, судя по слухам, сразу попал во дворец и только-только сбежал оттуда… А где он сейчас, никому не известно. Душана давно не было в академии, а с другими лисами я не пересекалась.
Внимательно осмотрела лаз и острые ветви на предмет клочков шерсти. В принципе, здесь мог пролезть и некрупный волк! Не обнаружив улик, вздохнула и тихонько поползла обратно. В руке я крепко держала один из бегунков. Не буду терзать Воилью. Обращусь прямиком к Маар! Ведьма поможет разобраться, что же на самом деле произошло.
Проигнорировав и убийственный взгляд Койела, и разочарованный вздох толпы, которая ждала продолжения баталий, я побежала в сторону домика старушки. Сгущались сумерки, и стоило поторопиться, чтобы успеть вернуться до наступления комендантского часа. Койел обязательно будет поджидать меня до победного. Неугомонный волчара!
Старушка покачивалась в кресле-качалке и шустро вязала нечто настолько ярко-красное, что я бы назвала данный оттенок «вырви глаз». Я заранее посочувствовала тому, кому придётся носить этот кошмар. Что Маар вяжет не для себя, и так понятно: в её гардеробе присутствовали лишь все триста двадцать пять оттенков чёрного.
Тишина в домике ведьмы нарушалась лишь слабым скрипом кресла да потрескиванием поленьев в камине. Пришлось пару раз тяжело вздохнуть у дверей, прежде чем тича соизволила посмотреть на меня поверх узких очков:
– Ну что тебе, нестандартная?
Я подошла и протянула голубоватый бегунок:
– Можете посмотреть?
Ведьма тут же отложила вязание и цапнула магический шар длинными узловатыми пальцами.
– А то! – хищно оскалилась Маар. – Когда я отказывалась сунуть нос в личную переписку студентов?! – Посмотрела на меня с предвкушающей улыбкой: – Это же мальчик тебе прислал?
– Угу, – уныло буркнула я. – Это и ещё сотню подобных посланий. Как минимум…
– Сотню?! – удивлённо присвистнула Маар и, прищурившись, посмотрела сквозь шар на свет огня. – Вот это настойчивость… И чего добился вервульф? Растаяло девичье сердечко?
– Насчёт вервульфа ничего не могу сказать, – раздражённо отмахнулась я. – Вы лучше намекните, кто перехватывал бегунки от Земко? Почему ни один из них не добрался до меня? Я только сейчас обнаружила полную яму посланий и…
– Эти бегунки не с Белой горы, – понимающе перебила ведьма. Она протянула шар: – Отправитель вервульф, получатель ты.
– Да быть не может, – от растерянности рассмеялась я.
Смех оборвался, я покрутила в пальцах бегунок. Койел всё лето провёл в академии и, судя по новым навыкам, практически ночевал на тренировочном поле. Мог ли он записывать для меня бегунки, но не отправлять, а складывать в «долгий ящик»? Помотала головой: нет! Во-первых, это безумно дорого… Впрочем, что я знала о состоянии стаи Одана?
Во-вторых… да волк в тот лаз попросту не пролезет. Если бы так оно и было, на кустах не то что шерсть волчья висела, там бы куски самого волка красовались! Нет, точно нет! И в-третьих, Койел не стал бы мне посылать сообщения. Он ненавидит меня с межакадемических баттлов ещё сильнее, чем до зелья Душана! Хотя он мог наговаривать на шары все, что хотелось высказать мне лично… И желательно без опаски быть отправленным в космос мощным броском Дэпа. Многие люди за пределами мира оборотней пишут подобные психологические послания и сжигают их, чтобы вылить всё раздражение, разочарование и ярость.
Сразу расхотелось узнавать, что там внутри. Как же волк меня ненавидит! Но вот Маар, судя по яркому блеску глаз, лишь сильнее заинтересовалась. Цапнув магический шар, старушка промурлыкала:
– Так ты ещё не читала их? И этот шарик – первый за всё время? Ох, как же любопытно узнать, насколько сильны эмоции юного вожака…
– Вот нисколечко, – попыталась отступить я. И посмотрела на тичу жалобно: – Я, пожалуй, пойду. А то скоро комендантский час… Боюсь, если опоздаю, то не только получу штрафные баллы, но и выслушаю лично всё то, что Койел поведал магическим шарам.
– Забудь, – отмахнулась ведьма и, хитро прищурилась: – Забудь о штрафных баллах! Я напишу пропуск, будто ты помогала мне с внеурочной деятельностью… Собственно, именно этим мы и собираемся заняться! Жаль, с нами нет Воильи. Девочка тоже очень интересуется магическими шарами. Может, сделаем факультатив?
Я насторожилась: что-то я уже слышала о факультативе. Кто же мне это говорил? И почему это слово ассоциируется с опасностью?
– Давайте сначала разберёмся с этим, – осторожно ответила я и присела на корточки рядом с креслом.
Выдохнула и открыла послание. Всё же я до последнего момента ожидала увидеть Земко, и при виде накачанной фигуры Койела испытала лёгкое разочарование. А потом покраснела: вервульф был без футболки! Он крутил шест и, посматривая в мою сторону, явно красовался. Я невольно залюбовалась и отточенными движениями, и перекатами мышц под бронзовой от загара кожей парня.
Через несколько секунд Койел воткнул шест в гнездо и приблизился (я невольно отстранилась от шара и сглотнула), проговорил:
– Ну как? Я же обещал, что освою этот приём! – Вервульф открыто улыбнулся, и у меня под ложечкой засосало от открытости и искренности парня. – Найка, вот вернёшься, и я тебя научу… – Подмигнул и рассмеялся: – Ну или Дэпа! Посмотрим, какое у вас будет настроение! Думаю, вам обоим пригодится это умение. Ну всё, пока!
Свет погас, а я всё смотрела на голубоватый шарик. В голове скакали совершенно безумные мысли, даже в ушах зашумело от растерянности. Что это было? Покрутила бегунок и подумала, что поведение вервульфа совсем на него не похоже.
– А можно узнать, когда было сделано послание? – спросила я у Маар. – Кажется, оно старое. Прошлогоднее.
Как раз тогда, под действием любовного зелья Душана, он мог послать нечто романтическое… Ну, с точки зрения Койела, разумеется! Вервульф не дарил мне цветов, как Рольер из Северной академии, и не осыпал комплиментами, как рыжий языкастый Вемуд, Койел выражал свои чувства с суровостью хищника. Ты моя, и баста.
– Сейчас покажу, как это делается, – кивнула старушка и, кряхтя, вылезла из кресла.
Забрала у меня бегунок и, положив его на стол, отошла к окну. Сорвала веточку с мелколистного растения, красующегося в одном из горшков, и растёрла ладонями в зеленоватую, остро пахнущую кашицу. Подмигнув мне, спросила:
– А ну, нестандартная, что ты помнишь из первого курса? Для чего это растение?
– Лабазник, – проворчала я. – Сок листьев разжижает магию.
Забудешь тут, когда подруга ведёт кружок зельеварения, и только попробуй прогулять хоть одно занятие – Воилья неделю ворчать будет! Наблюдая, как ведьма обмазывает бегунок зелёной гадостью, нахмурилась:
– Нет, ну я понимаю, когда девчонки на лицо это вместо крема наносят, чтобы растянуть время и не краситься потом несколько дней… Воилья говорит, что даже тушь на лабазнике держится неделю! – Хихикнула и покачала головой: – Впрочем, нет! Не понимаю. Гадость же… Но ваши действия понимаю ещё меньше.
– Кружок по зельеварению превратился в собрание девиц на выданье? – хищно ухмыльнулась Маар. – Лучше бы вы изучали другие свойства, более полезные. Но так ты всё равно не сможешь.
Она взяла свою косу и взмахнула лезвием. Я ахнула, когда бегунок развалился на две части. Над каждой половинкой призрачным облачком взвилось изображение. Спросила:
– Что это?
– Просмотр сообщения в реальном времени, – загадочно улыбнулась ведьма. – Такой приём применяют во дворце. Если поступает анонимка и нужно выяснить как можно больше сведений об отправителе.
– А можно отправить анонимный бегунок? – удивилась я.
– Можно, – отмахнулась Маар. – Это мы будем изучать на третьем курсе.
– И как узнать анонима? – уточнила я.
– А это не входит в академическую программу, – хитро сощурилась старушка. – Это профильные знания ведьм.
– Круто, – придвинулась я к ней. Мне представился шанс узнать чуть больше, чем положено другим студентам, и я не собиралась его упускать. – И что дальше?
Изображение проигрывалось снова и снова. Выглядело это удивительно и завораживающе: призрачный Койел размахивал шестом и улыбался, а мне всё сильнее хотелось протянуть руку и прикоснуться к блестящей коже, провести по чёрному шёлку волос, вдохнуть притягательный аромат, исходящий от вервульфа… Словно наяву ощутила благоухающую волну смолянистых пряностей.
Одёрнув себя, помотала головой и скрипнула зубами: это всё лабазник! Ну и что, что запах травянистый, а не деревянистый. Дом Маар из брёвен. И вообще, это лишь воспоминания о времени, когда меня приворожили к вервульфу. А то, что мне нравится любоваться Койелом – нормально! Несмотря на несносный характер, волк настоящий красавчик. А сейчас, когда возмужал за лето, стал ещё привлекательнее. Не зря девчонки подсматривают за нашими тренировками в надежде, что староста второго курса вервульфов снимет футболку. А мне вот и ждать не приходилось: смотри – не хочу! Или хочу? Да что же это?!
– Если вы думаете, что я сама догадаюсь, то разочарую, – проворчала я и отвернулась, чтобы не видеть объёмное изображение Койела. Тараканы крылатые, я теперь никогда не забуду этот приём! – Ведьма здесь вы. А я лишь оборотень и ничего не вижу.
– Влепить бы тебе штрафных десяток! – Шаркающий смех старушки неприятно оцарапал нервы. – Повернись и смотри сюда!
Я приблизилась вплотную и уставилась на узловатый палец Маар. Ведьма тыкала кончиком острого ногтя в подрагивающую ленточку призрачного соединения объёмного изображения вервульфа и половинки разрезанного бегунка.
– Если бы ты не пялилась на мускулистый торс парня, – ехидно проговорила Маар, – а опустила глазки, то заметила бы вот эти циферки.
– Дэповы штаны, – пробормотала я. – Это же… Сообщение записано два месяца назад. Но… он же ненавидит меня! Как так? А бегунок точно мне?
– Если ты Найка, то скорее всего, – приподняла Маар седые брови. – А вот так мы выясним место…
Внимательно наблюдая за действиями ведьмы, я запоминала всё, что она делала. Да, без косы я не могу вскрыть шар, но если вдруг понадобится, буду знать, как и что смотреть. Оказалось, что можно определить не только место и время записи бегунка, но и скрытых свидетелей. Если кто-то находился на расстоянии нескольких шагов, даже возможно вычленить изображение и, подкорректировав магический портрет, опознать!
– Да это же целая наука, – восхитилась я. Не разрешая себе поднимать головы, чтобы торс вервульфа снова не попал в поле зрения, следила за узловатыми пальцами Маар. – Удивительно! Оказывается, можно узнать всё по одному шарику. Ничего не скроешь…
– Если нечего скрывать, то да, – усмехнулась Маар и иронично покосилась на меня. – Но, если бы Койелу понадобилось отправить секретное послание, он бы не воспользовался стандартным бегунком, а приобрёл бы особенный. А из магических шаров с Белой горы почти невозможно вытащить сведения. У единорогов тончайшие магические настройки, и сока лабазника тут мало… Честно говоря, над зельем, которое раскроет секреты единорогов, до сих бьются самые могучие ведьмы мира оборотней.
– А на кого работают эти ведьмы? – тихо спросила я. По спине прокатилась волна мурашек. – На серых кардиналов?
– Ого! – Маар окинула меня восхищённым взглядом. – Малышка Найка заинтересовалась политикой?
– Не то чтобы очень хотелось, – мрачно отозвалась я. – Но прошёл слух, что эти кардиналы собираются объединить факультеты.
– И ты недовольна? – искренне удивилась Маар. – Ты же так активно боролась за права нестандартных. Шла напролом, никого не слушала, отлично выступила на межакадемических баттлах. Хотела привлечь внимание – и у тебя это прекрасно получилось! Ни ты, ни Дэп не остались незамеченными.
– Хотите сказать, – мой голос дрогнул, – факультеты на самом деле решили объединить из-за меня?
– А что за лицо? – удивлённо покосилась на меня старушка. – Почему не вижу радости от победы? Ты так упорно стремилась к всеобщему равенству!
– Да какая же это победа? – расстроенно проговорила я. – Так нестандартные хоть чуточку защищены и поддерживают друг друга. А если всех смешать, то…
– То ты не можешь сказать, что будет, – сурово перебила меня ведьма, – потому что этого ещё не случилось.
– Мне страшно, – призналась я. – Такое ощущение, что я не была Найкой, а была Дэпом, когда стремилась попасть на баттлы, когда пыталась доказать, что нестандартные оборотни не хуже стандартных. – Присела на краешек стула и опустила голову: – Мы и правда не хуже, но мы другие. И ко многим нужен нестандартный подход. Я действовала слепо, верила в то, что так будет лучше… а сейчас не верю.
– Понимаю. – Маар присела рядом. – Я расскажу тебе одну историю, Найка.
Она посмотрела на меня, и я невольно поёжилась под пронзительным взглядом ведьмы.
– Давным-давно, когда я сама с нетерпением ждала бегунок от привлекательного юноши, тоже была максималисткой. Казалось, что мир несправедлив, хотелось изменить его к лучшему.
Ведьма посмотрела на призрачного Койела и мечтательно улыбнулась. Вдруг стало жутко любопытно посмотреть на того паренька, от которого молодая Маар ждала сообщения. И как он выглядит сейчас… если жив, конечно. Всё же ведьме ой-ой-ёй сколько лет!
– Тогда всё было… иначе. – Ведьма замялась и покосилась на меня. – Ну ты понимаешь. Историю тича Хекья преподаёт вам весьма недурно. Один очень приятный парень, который не побоялся ухаживать за мной, оказался… нестандартным. – Она тяжело вздохнула и с улыбкой посмотрела на своё жуткое вязание. – Это было страшным ударом для меня, я успела… привязаться к парню. – Маар отвела взгляд и горько проговорила: – Я побоялась бороться за новое будущее, не верила в него. А он верил… и погиб за свою веру.
У меня после её слов засосало под ложечкой. Сглотнув, я прикусила губу, но на глаза всё равно навернулись слёзы. Ведьма глухо проговорила:
– Через какое-то время многое изменилось. К нестандартным стали относиться по-новому. Я и представить себе не могла, что мир так сильно преобразится. Что нестандартных не будут открыто коллекционировать, что необычные оборотни смогут учиться и работать наравне с обычными. Когда всё это случилось, то я сильно сожалела о своём предательстве. Думала, как бы сложилась моя жизнь, поддержи я свою любовь. Сохранила бы чувства… и его жизнь. – Она посмотрела на меня абсолютно сухими глазами, но я ощущала, как ноет её измученное долгой болью сердце. – Никто не знает, как сильно может измениться мир, девочка. И лучше уж бороться за то, во что веришь, чем сдаваться, столкнувшись с первыми сомнениями…
– Но что, если я неправа? – воскликнула я. – Что, если из-за моей слепой уверенности кто-то пострадает?
– Кто-то всё равно пострадает, – цинично усмехнулась ведьма. – Страдание было, есть и будет. Никто не избежит боли. Ею наполнена наша жизнь. Но есть боль, которую мы готовы принять и пережить ради кого-то или чего-то. Это страдание очищает и позволяет нам вырасти над собой. Решись я на боль, которую боялась испытать в борьбе против системы, но рука об руку с любимым, могла бы стать счастливой… даже если бы погибла. А я испугалась и тем самым выбрала тихую, терпимую, но не проходящую десятилетиями боль от понимания невозвратной потери. Такое страдание истощает, лишает желаний и надежд.
Ведьма резко поднялась и подошла к своей косе. Обхватив древко узловатыми пальцами, кивнула:
– Я провожу тебя.
Я, словно во сне, последовала за Маар, которая только что приоткрыла мне дверь в тёмный закуток сердца ведьмы. И там я увидела лишь боль и сожаления. Мне стало понятно, почему Маар покинула ряды ведьм, почему её жизнь полностью изменилась, почему она так сочувствует нестандартным… И от сочувствия заныло в груди. Было видно, что та любовь была очень сильной… и единственной. Безумно жаль, что она закончилась так трагично.
Я встрепенулась: ведьма не исповедовалась мне! Не стремилась вызвать жалость. Она показала на ярком примере, как важно следовать однажды избранному пути. Да, многие могут пострадать, но оборотни уже страдают! Чем измерить уровень боли? Как понять, какая боль освободит от давно отжившего и даст сил создать лучшее будущее, а какая лишит всяких стремлений и будет медленно убивать жизнь в ещё живом теле? Критерий всего лишь один – вера!
Я верю, что всякий оборотень, вне его видовой принадлежности, обладает уникальностью! И у каждого есть замечательные таланты и возможности. Поэтому любой должен получить свой шанс на выбор. Стать тем, кем мечтает, а не вешать на грудь универсальную табличку и уныло топать в указанном кем-то направлении.
Пока Маар провожала меня к общежитию, я думала о том, что именно меня испугало. Почему я захотела отступить? Я очень сильно переживаю за нестандартных. Я не верю, что они смогут сами себя защитить, ведь клыки волков, медведей и даже лис явно сильнее крыльев бабочки, лягушачьих лапок или кротовых глаз.
Маар неожиданно остановилась, и я врезалась в жёсткую, как стена, спину ведьмы. Охнув, потёрла лоб и замерла от неожиданной мысли. Люди! Они все – люди! В смысле я всегда разделяла оборотней (как и все в мире оборотней) по виду второй ипостаси… И чем я отличаюсь от этих снобов?!
И только сейчас до меня дошло, что именно всех нас объединяет! У всех нас, будь то верфоксы, верберы, вервульфы, верпанты или нестандартные, одинаковая первая ипостась! И мы можем себя защитить, потому что все мы – люди.
– Заходи, Найка, – кивнула старушка на общежитие. – Мне заходить не придётся, староста видел, что ты вернулась с тичем. Спокойной ночи!
Я сунула руку в карман и, сжав разрубленный ведьминской косой бегунок, поблагодарила Маар. Я пришла к ведьме за ответами, но и не предполагала, что получу очень важный и мудрый совет. Глядя в спину Маар, собиралась с силами. Да, староста видел, что я вернулась с тичем, но это лишь освобождает меня от штрафных баллов, но не от серьезного разговора с Койелом.