Селина Катрин Академия Космического Флота: Иллюзия выбора

Глава 1. Возвращение на станцию

Командор Киар Леру

Анестэйша Радосская. Стася. Станислав Радонежский. Стас.

Любое из этих имён заставляет меня сглатывать сухим горлом. В лёгких резко заканчивается кислород, во рту пересыхает, а внутри всё начинает мелко вибрировать. Меня накрывает потоком эмоций. Её эмоций. Когда я закрываю глаза, то чувствую пряный аромат с древесными нотами, слышу стоны с привкусом сладкой лесной земляники, вижу приоткрытые искусанные губы, осязаю восхитительную обнажённую светло-фарфоровую кожу и пропускаю сквозь пальцы прядки коротких, но удивительно мягких пшенично-золотых волос.

Стоит только подумать о том, что могло бы произойти в истребителе, несущемся на второй световой, как кровь в жилах превращается в раскалённую лаву. Если бы не эти проклятые астероиды, если бы не бортовой компьютер «Тигра»…. То что тогда? Анестэйша бы не остановилась. Я бы продолжил.

Шварх! Я ненавидел то астероидное облако и в то же время понимал, что всё сложилось для меня отчасти наилучшим образом. Стала бы Анестэйша относиться ко мне лучше, если всё-таки всё произошло бы? Не думаю. Все четыре дня, что мы летели на главную станцию Академии, меня лихорадочно колотила внутренняя дрожь, когда я ощущал её брезгливость и омерзение. Зная её характер, предположу, что она сделала бы всё возможное, чтобы в будущем избегать встреч со мной. Перевелась бы на другое направление или вовсе в филиал Академии Космического Флота, расположенный в паре галактик от главной станции.

Я чувствую, что подыхаю без её эмоций. Пристрастился к ним, как конченый наркоман. И ладно учил бы её на своём направлении, исподтишка незаметно бы смаковал мускусно-пряные эмоции, так нет же! Меня всего передёргивает, когда я вижу её с кем-то из кадетов: с этим недоразумением таноржцем-гуманитарием Натаном Танеко или волосатым ларком Диком Раймоном, который при всех её унижал в столовой! Почему она вообще с ними общается?! Почему при виде них её эмоции окрашиваются ещё ярче, вспыхивают ещё сильнее?! Выгнал бы их к шварховой матери из Академии, да оба, к сожалению, не на моём направлении.

Усмехнулся, вспомнив, как кадет Раймон сдавал мне стратегию и тактику ведения боя, его прокисший страх, когда в аудитории остались только мы вдвоём. Я прижал его к парте, сообщив, что он может уйти из аудитории лишь с двумя оценками: «отлично» – в случае, если пообещает даже не дышать в сторону Анестэйши Радосской, и «неудовлетворительно» при любом другом раскладе. Кажется, в тот день у меня случилась интоксикация Анестэйшей.

Экзаменационная сессия закончилась, и, чувствуя, что окончательно слетаю с катушек, я попросил брата отправить меня куда-нибудь подальше. Допросился на свою голову! Он бы ещё попросил собрать варп-двигатель на солнечных батареях! Хотел улететь как можно дальше и надолго, а в итоге посвежевший и помолодевший Юлиан сообщил, что кто-то должен слетать на Захран и проверить Аппарат Управления Планетой, а на всякий случай и весь ближний круг Игнара Радосского, на предмет искусственно синтезированного гипноза. Мол, раз даже среди офицеров Космического Флота оказались предатели, как Теонора Рувз, и зависимые, как капитан Стивен Валлуни, то никому другому, кроме как своему собственному младшему брату, такое ответственное задание он поручить не может.

Нет, определённо, выздоровевший Юлиан – это зло. Лучше бы он болел, как и раньше, безвылазно сидел в своём кабинете и не давал мне таких идиотских поручений! Весь мой «отпуск» от Анестэйши вылился в три недели пребывания на грязной замусоренной планете среди знакомых её отца, и каждый божий день я сбивался где-то на шестом десятке, когда считал, сколько раз слышал её имя.

Бесит Юлиан. Бесит то, что она называет его «Юлиан», а не «адмирал Леру». И то, что чай в его кабинете пьёт, тоже бесит. Мятный, шварх его, чай. Мятный! Всё бесит!

С силой ударил по панели своего скоростного «Ястреба», затем опомнился и потянул штурвал на себя, щёлкнул тумблерами, разворачивая двигатели на сто восемьдесят градусов. Слишком большую скорость набрал, надо сбрасывать, чтобы зайти в шлюз станции. Я, конечно, и не на таких скоростях на флаерах на родном Цварге парковался, но Юлиан не одобрит, да и защитная сирена станции взревёт, фиксируя нарушение, потом ещё перед советом адмиралов оправдываться…

Залетел в шлюз легко и плавно, несмотря на кипящее внутри раздражение. Впрочем, раздражение меня обуревало уже как минимум месяц, а потому, не переодеваясь и не заскакивая в бокс, сразу направился в кабинет Юлиана. По-хорошему, надо было сменить традиционные для Захрана джинсы и кожаную куртку на форменный комбинезон Космофлота, но мне было не до этого.

Когда зашёл в помещение, практически с ноги открыв дверь, испытал разочарование и облегчение вместе взятые. Разочарование – потому что Анестэйши здесь не было, облегчение – потому что Анестэйши здесь не было.

– О, привет, Киар! Не ожидал увидеть тебя так скоро на станции, – не отрывая глаз от экрана компьютера, произнёс Юлиан. Он как обычно работал сразу за тремя мониторами. – Думал, ты задержишься на Захране на месяц или полтора.

– На этой помойке? Мне там нечего делать, – произнёс, не здороваясь, и направился к графину. Налил себе бокал какой-то мутно-оранжевой жидкости и чуть не выплюнул.

– Сок?!

– И всё-таки тебе явно там было что поделать, раз ты забыл, что на станции алкоголь запрещён, – усмехнувшись, ответил старший брат.

Шварх. Подловил. Бары на Захране меня действительно вполне устраивали. Поморщился.

– Ну, так что? – поторопил Юлиан, с усмешкой наблюдая, как я пью сок.

– Что-что? Проверил всех. – Выдохнул, отстраняясь от бокала и подходя к иллюминатору. – Игнар Радосский та ещё скотина, запугал всех, кого смог, а кого не смог – подкупил деньгами. От большинства так и разило скисшей паникой, когда называл его имя. Но все сразу же выдыхали, когда слышали, что он отстранён от Аппарата Управления Планетой, его исследовательские лаборатории конфискованы Космофлотом, а сам он находится в розыске. Не думаю, что он прилетит на Захран, это плохое место, чтобы прятаться. А вот свои его вряд ли выдадут, ведь фактически Захран много лет находился в прямой зависимости от Танорга, и никто об этом не знал.

– Что насчёт изменённых бета-колебаний?

– Не заметил. Эмоции все очень натуральные, я бы даже сказал естественные. Игнар Радосский – виртуозный манипулятор, обошёлся классическими методами влияния на людей: запугиванием, шантажом, кредитами. Ничего нового.

А про себя добавил: «Зато опыты решил поставить на единственной дочери, чуть не убив её при этом». Док Дориан Бланк несколько раз перепроверил кровь Анестэйши и пришёл к выводу, что именно наличие в ней криоциотов – мутации, которая могла появиться лишь на радиоактивном Захране – привело к такому финалу. Будь Анестэйша, как все таноржцы, обыкновенной, то она легко бы поддалась гипнозу. Обыкновенной. Хмыкнул от этой мысли. Слова «Анестэйша» и «обыкновенная» никак не хотели ложиться в один ряд. Разве девушка, которая угнала истребитель, прорвалась через захламлённую орбиту Захрана и полгода водила за нос всех офицеров Академии, прикидываясь парнем, могла быть обыкновенной? Уже не говоря о том, что она смогла найти то самое губительное воздействие на Юлиана, которое я сам искал долгие годы.

– Понятно. – Брат задумался, а я решил, что это удобный повод высказать свою просьбу.

Достал из внутреннего кармана куртки несколько пробирок с ярко-алой жидкостью. Брови брата удивлённо поднялись, но он промолчал.

– Не в службу, а в дружбу. Не мог бы ты отдать эти пробирки доку? Пускай он проверит, что с этой захухрей не так. Тяжело болеет уже несколько лет, но ты же знаешь медицину Захрана, она безнадёжно отстаёт, а у Космофлота есть допуск к исследованиям миттаров и цваргов. Может, док найдёт какое-то лекарство.

– Я уже было подумал, ты решил поддержать слухи, будто цварги питаются кровью, – не без смешка произнёс Юлиан, а затем нахмурился. – Обычно Космофлот не лезет в чью-то частную жизнь, тем более захухрей. Киар, зачем тебе это?

– Захран теперь официально вошёл в Федерацию Объединённых Миров. Сам знаешь, так что всё законно, – перебил я брата, прекрасно понимая его доводы.

– Общение с Эриком Вейссом тебе явно пошло на пользу. Почему сам-то к Дориану не подойдёшь?

– Да потому что вы меня несколько месяцев держали в неведении, что тебе помогает кровь Анестэйши и вообще что она девушка, а не парень! – вспылил я. – А, между прочим, это я попросил дока проверить её! Вот только мне он радостно навешал лапши на уши, будто «с кадетом Радонежским всё отлично, здоровье отменное, ничего особенного не замечено»! – передразнил пожилого миттара.

– Ясно, ясно. – Юлиан поднял руки ладонями, пытаясь меня утихомирить. – Я понял, доку ты не доверяешь, и вообще в обиде на него, а потому просишь меня. Хорошо, я передам ему образцы и попрошу заняться исследованием. Но, Киар, меня всё это беспокоит…

– Что именно? – буркнул, успокаиваясь. Если брат пообещал, значит, за ним не заржавеет.

– Вот это. – Он кинул взгляд на пробирки с кровью. – Не припоминаю, чтобы ты раньше пытался помочь какой-либо девушке, а тут, несмотря на свою обиду… Неужели у тебя с ней всё так серьёзно?

– Не твоё дело, – жёстко перебил брата, в душе удивляясь, с чего он вообще завёл такую речь. У меня всегда было много женщин, и его это никогда не интересовало. Пожалуй, только Аврелия задержалась на четыре года, неслыханный для меня срок, но даже про неё если Юлиан и отзывался, то скорее в шутку, а не собираюсь ли я на ней жениться. По-настоящему он никогда не спрашивал про мои с ней отношения. – Раньше тебя моя личная жизнь не интересовала.

– Да, ты прав, не моё. – Юлиан согласно кивнул и тяжело выдохнул, положив руку на подбородок. – Я просто не могу понять, что с тобой происходит. Ещё месяц назад ты готов был порвать меня, подумав, что я переспал с Анестэйшей, рванул за ней на Танорг, поднял на уши весь Космический Флот… А по возвращении вы снова рычите друг на друга. Я же цварг и всё прекрасно чувствую. И то, что она всякий раз испытывает стыд и сожаление при упоминании твоего имени, и то, что ты сам не свой, на всех злишься и бросаешься, когда речь заходит о ней. Я не понимаю, что между вами произошло?

Я промолчал, не зная, что ответить на этот вопрос. Рассказывать, как всё обстояло на самом деле, не хотелось. Да и к тому же, если быть честным перед самим собой, я действительно воспользовался ситуацией. Гадко как-то сознаваться в этом даже родному брату.

– Хорошо, опустим, – произнёс Юлиан после непродолжительного молчания. – Я лишь хочу напомнить тебе, что она вошла в мой ближний круг доверия, спасла мне жизнь, причём дважды, вначале поделившись криоцитами, а затем разобравшись с роботами на станции. Никто из старших офицеров не заподозрил ничего плохого, даже проверив уборщиков собственноручно, а она смогла догадаться до механизма генерации синтетических изменений бета-колебаний в одиночку! Помимо того, что Анестэйша – гениальный и подающий надежды механик, я глубоко уважаю её как личность. Наконец, – на этих словах брат вкрадчиво понизил голос, – она каким-то чудом смогла обмануть таноржский детектор лжи и засвидетельствовать, что ты не применял к ней эмоционального взлома сознания. Ты, Киар, обязан ей как минимум своей карьерой.

Я скривился, понимая, что это действительно так, и это ещё одна странность в копилку загадок под названием «Анестэйша Радосская». Сколько раз я думал об этом и не мог объяснить себе, во-первых, как Стася смогла обмануть детектор, во-вторых, почему она это сделала.

– Да ты просто привык, что девушки бросаются тебе на шею, Киар, вот и всё. А Анестэйша не такая, – фыркнул Юлиан. Кажется, последние мысли я высказал вслух. – И ты явно воспринял её благородный поступок не так, как следовало бы. Я слишком хорошо тебя знаю, а потому запрещаю, слышишь, Киар, запрещаю тебе играть с чувствами этой девушки! У тебя есть, вон, Аврелия, захухря эта неизвестная, – кивок в сторону пробирок, – и ещё толпа поклонниц. Ты уяснил?

Я сжал челюсти, но кивнул. Позиция брата была мне понятна. Действительно, не жениться же я собрался на Анестэйше. Да, её аромат эмоций сводил меня с ума, но по-настоящему серьёзных намерений к ней я не имел. Подумаешь, блажь какая напала, с кем не бывает?

– Хорошо, я тебя понял, – прорычал сквозь зубы и покинул кабинет Юлиана.

Злился ли я на брата? Очень. Но в то же время осознавал, что он в чём-то прав.

Кровь, которую я привёз на исследование, принадлежала матери Анестэйши – Илларии Радосской – тонкой блондинке с потухшими синими глазами и огромными тенями, залегшими под ними. Сходство с дочерью было настолько очевидным, что как только я увидел её, сразу понял, кто стоит передо мной. Иллария поделилась, что уже несколько месяцев не видела своего мужа и почти полгода – дочь. Я оказался первым, кто сообщил ей, что Анестэйша поступила в Академию Космического Флота, а Игнар в данный момент находится в розыске. Он является гражданином Танорга, а кроме того, его исключили из Аппарата Управления Захраном и назначили крупный штраф за покупку нелегальной информации. Женщина настолько растерялась, что я почувствовал себя последней скотиной, когда она осела на ковёр без чувств. Я нагнулся, достал несколько пробирок и взял её кровь. То, что она чем-то больна, было понятно по её эмоциональному фону и общему физическому состоянию. Говорить брату, чья эта кровь, мне не хотелось. Во-первых, неизвестно, сможет ли док определить, чем больна Иллария, а во-вторых, я, как и все цварги, никогда не отличался бескорыстными мотивами. На сей раз действовал, скорее, повинуясь порыву, чем преследовал какую-то личную выгоду. Просто внутри предательски что-то кольнуло, когда я увидел упавшую в обморок женщину, и я не смог уйти просто так.

Подходя к собственному боксу, я снял куртку заранее, а уже в дверях одной рукой стянул футболку. Истребители, конечно, хороши как скоростной личный транспорт, к тому же оснащены лазерами различной мощности, но вот душ и полноценная кровать в них отсутствуют.

Не успел я расстегнуть магнитную застёжку джинсов, как уловил сладкий женский парфюм. Искусственный цветочный аромат смешался с чрезмерно приторным восторгом, граничащим с обожанием. Я поморщился. Майор Аврелия Кларк. Шварх! Как я мог забыть о ней? Каким-то непостижимым образом она всегда знает, когда я прибываю на станцию.

Пышная грудь в тонком кружеве нижнего белья прижалась ко мне со спины, изящные длинные руки обхватили торс, а пальцы бросились врассыпную обводить рельеф пресса.

– Киар, – почти промурлыкала цваргиня, – я непростительно долго тебя не видела! Целых три недели ты где-то пропадал и даже не попрощался со мной, а до этого момента отнекивался экзаменами… Но мы же наверстаем упущенное?

Я расцепил руки девушки на своём животе и развернулся к ней лицом. Ажурный чёрный лиф ничего не скрывал, а скорее лишь подчёркивал высокую грудь, изящный пояс для подвязок обхватил тонкую и удивительно пропорциональную талию. Смотреть ниже я не стал принципиально.

– Аврелия? Как ты здесь оказалась?

Я совершенно не ожидал увидеть у себя в боксе цваргиню и меньше всего был настроен на постельные игры. Если уж на то пошло, то интима между нами не было уже несколько месяцев, с того самого момента, как я увидел в изумрудных глазах синюю светодиодную подсветку. Тогда мне на миг показалось, что это глаза Стаса, и пришло понимание, что собственное подсознание играет со мной в жестокие игры. Собираясь заняться сексом с Аврелией, я мысленно был со Стасом… точнее, с Анестэйшей, но тогда я этого ещё не знал. Противоестественное желание к кадету мужского пола заставило выставить цваргиню вон из бокса безо всяких на то объяснений.

– Так ты же сам добавил мне доступ в свой бокс, – игриво сообщила цваргиня, проводя по моей обнажённой груди пальчиком и вновь спускаясь к прессу.

Удивительно, но то, что обычно меня возбуждало, вдруг вызвало резкое раздражение. Я грубо перехватил запястье Аврелии. Вот никогда не умел рвать отношения с девушками. Как это сделать? Что сказать? Обычно девушки сами устраивали мне скандалы и сбегали, узнав, что я им изменил с другой или даже с несколькими. Я никогда никому ничего не обещал, даже скорее наоборот, заранее оговаривал, что не настроен ни на что серьёзное. Аврелия была не такой. Она ни разу не предъявила мне претензий, всякий раз ждала меня из многомесячных командировок, ни о чём не спрашивала и ничего не требовала. Отчасти из-за этого наши отношения продержались так долго. Но всё хорошее рано или поздно заканчивается. Она уже несколько месяцев не вызывает во мне интереса, пора поставить в этой истории точку.

– Аври, нам надо поговорить.

– О, ты тоже хочешь поговорить! – Её глаза засияли, и я вдруг подумал, что она хочет сказать что-то важное.

– Давай ты первая. – Я пожал плечами.

– Сегодня наша годовщина отношений. Пять лет, Киар, с ума сойти, целых пять лет ты только мой! Я помню, как ты сказал однажды, что скорее звезда Цварга потухнет, чем ты провстречаешься с кем-то пять лет! Помнишь, как ты это сказал? Ты ещё тогда сказал, что если найдётся такая смертная, кто вытерпит все твои выкрутасы на протяжении этого времени, то ты возьмёшь её в жены. Так вот! Я так ждала этого дня! Я согласна!

О-о-ох, неужели я такое говорил? Даже сходу и не вспомню. Наверное, это была какая-нибудь очередная попойка, где я сильно перебрал лишнего. Вселенная, похоже, бросить Аврелию будет сложнее, чем я думал.

– Аври, милая, видишь ли, я совершенно не помню, как говорил это…

– Ой, да не важно, главное, что я помню. А что ты хотел сказать? – Глаза девушки доверчиво блестели, а по эмоциям она испытывала такое обожание, что мне стало душно.

Захотелось открыть окно, но я вспомнил, что уже не на Захране, а в космосе, а поэтому отступил к панели управления боксом, что висела у входной двери, и включил вентиляцию.

– Да, действительно, это неважно, – сказал, обдумывая, как бы мягче сообщить о своём решении девушке.

Всё-таки с Аврелией мне действительно было хорошо долгое время, и она не заслуживала грубости. Не её вина, что она перестала меня привлекать. В этот момент раздался стук во входную дверь, и, обрадовавшись, что могу отодвинуть неприятный разговор хотя бы на пару минут, я тут же коснулся кнопки разблокировки двери, совершенно позабыв, что позади меня практически голая Аврелия, да и сам я стою в одних лишь джинсах.

Загрузка...