Занятие по линейной алгебре было простым и скучным. Старенькая, бородавчатая миниатюрная старушка, греттогензельного типажа, монотонно бубнила определение, попутно чирикая свои закорючки на доске чересчур твёрдым мелом. Мел не столько оставлял следы, сколько омерзительно скрипел, от чего у некоторых случался резонанс с зубной эмалью. Вдруг дверь в аудиторию открылась без стука, и в проёме показалась чья-то голова:
– Я у вас пару мальчиков заберу, там стройматериалы привезли, будут разгружать,
– Да хоть всех забирайте! Разгружать – это единственное на что они способны, – апатично отреагировала старушка.
Парой мальчиков оказался весь взвод. Новенький, которому вовсе и не предлагали пойти с ними, всё же решил быть со всеми. Да и что-то ему подсказывало, что с остальными ему будет безопаснее. По крайней мере, до тех пор, пока он не освоится на локации терема. Ну, или пока кони не двинет.
Так как разгрузка проводилась под эгидой деканата, то на это время действовало перемирие, что не исключало любых, самых подлых, провокаций.
Длиннющая сдвоенная «шаланда» не смогла въехать на территорию учебного заведения, и встала рядом с воротами забора. От ворот до входа в здание техникума было с полсотни саженей. И этих пол кабельтова приходилось преодолевать бегом, и туда, и обратно. Взвод расположился по уже когда-то отработанной схеме. С одной стороны, прикрытие осуществляя «шилка», чуть выглядывающая из-за угла. С другой стороны, был оборудован локационный пост и пулемётная ячейка. В первую очередь упор делался на обеспечение противовоздушной обороны. Ведьмы совершенно свободно кружили на своих мётлах над головой у бойцов, закладывая, время от времени, виражи. Но ничего пока на их головы не сбрасывали, ни дохлых кошек, ни даже каких-никаких тараканов.
Разгружать надо было пазогребневую сотку в три метра длиной. Попарно работать не получилось: доска прогибалась до самой земли, норовя переломиться. Таскали доски тройками. Самый абзац был на фазе втаскивания деревяхи по лестнице. Было строго настрого запрещено поднимать, что бы то ни было на талях, и втаскивать через окна. «А потому, что стены только отштукатурили, а вы, криволапые всё только портить и ломать умеете»: сообщалось в директиве.
Безудержный таскал доски наравне с остальными. Не то, чтобы ему было тяжелее остальных. Мифриловые доспехи все же не такие тяжёлые, по сравнению с бронеплитами у бойцов. Но вот прокачанный щит и ещё более прокачанный меч, вот эти железяки весили дохрена. Ну и рыцарский шлем гроссмейстера с мелкими отверстиями для смотрения тупо впереди себя, немного усложнял маневрирование на лестнице, когда требовалось хитро перекидывать лагом доску в узком пространстве. Становилось жарковато.
Ведьмы, как будто прочитавшие мысли запарившихся разгружателей, скучковались в воздухе. Это было неспроста.
– Первый! Первый! Я третий. Наблюдаю эволюции противника, – выдал в эфир оператор «иглы».
– Я первый! Принял. Продолжайте наблюдение, – отозвалась рация.
Наблюдать было чего. Ведьмы начали какое-то синхронное воздухоплавание с элементами авиаакробатики. После нескольких минут авиационного шоу, ведьмы дружно разлетелись в стороны, и на том месте, где только что были их выкрутасы, появилась тучка. Самая настоящая, тёмная, и грозовая. Тучка поблёскивала молниями и побухивала громами.
Ожидаемая провокация состоялась. Тучка «приклеилась» к бойцам и стала летать за ними строго над их головой, поливая вполне себе пошлым осенним дождём. Конечно же, мерзость ведьм не знала границ. Но по формату такую выходку в педсовете всё равно бы расценили, как невинную шалость. Ну а то, что там пневмония и прочие сопутствующие потери, это же не серьёзно.
От ведьминого звена отделилась «Семиглазка» и стала барражировать над Безудержным. Что именно она от него хотела, он спросить не успел. Оператору «иглы» надоело сидеть и безучастно наблюдать за конкретным подонством мётловых особей. И потому ведьма получила «под хвост» ракету.
Выдав вспышку и добавив шикарный шлейф фиолетового дыма из орехового оперения, ведьма ушла в плоский штопор, от чего её юбка надулась, как парашют, чем и способствовала замедлению падения. Безудержный, задрав голову, наблюдал, как на него, кружась, опускается ведьма в кавайных трусах. То, что эти трусы в инфантильный синий горошек, таки падают прямо на него, посетило его голову в самый последний момент, когда было уже поздно.
Отскочить в сторону и прикинуться ветошью, рыцарь не усел. И теперь лежал на спине, а на его фронтальной стороне шлема, обращённого в небо, восседала ведьма. А затем наступила темнота. Это театральными кулисами перекрыла доступ света опустившаяся юбка.
Ведьма попыталась подняться рывком. Но не тут-то было. Рога шлема проткнули ткань, как болотная коряга плащ лесничего. Рыпнувшаяся ведьма осталась без своей ведьминской юбки-парашюта, в своих забавных трусиках для кавайных лоли. Рыцарь молниеносно занял позицию. Собственным телом перекрыв обзор с одного фланга, с другого сектора наблюдения закрыв оголившуюся ведьму своим эпическим щитом. Не то, что бы он испытывал какие-то положительные чувства к ведьме, просто сработал данный им обет защищать все добродетели прекрасных дам. А «Семиглазка», была более чем «прекрасная», хоть и не дама, а вовсе себе и ведьма, но обладала теми же добродетелями, что и прекрасные дамы, кои рыцарю ордена полагалось защищать. А натренированная мышечная память мешала когнитивным процессам расставлять по ранжиру объекты защиты.
На секунду образовалась звенящая тишина. А затем её разрезал срывающийся на ультразвук вой пикирующих метёлок. Ведьмы пошли в психическую атаку, вовсе не думая, что зацепят свою же соратницу по подлым делам. Но думать-то им было нечем. Инстинкт стада вёл их к отмщению за подбитую товарку. Ага. Ведь на месте этой лохушки, так нелепо подставившей борт под ПЗРК, могла оказаться любая из них. А это вызывало страх, ненависть, и злость.
Рыцарь натренированным движение перевёл тело в защитную стойку, поднимая щит над собой и ведьмой, которая бестолково и суетливо обматывала себя своей разошедшейся по шву юбкой-парашютом, матерясь и рыдая одновременно. Двойка ведьм прошла на бреющем, скинув пол дюжины фабов сто пятьдесят. Заговорила «шилка».
– Живой брать ведьму! – подал команду старшой.
Ведьму пошли на второй круг, готовясь отработать по квадрату кассетными, в след им шли две 9м38 из подоспевшего оперативного резерва.
– Пусти, дурак! Пусти! – закричала ведьма, пытаясь вырваться из-под щита.
– Да стой ты! – новичок, с трудом удерживал щит, проседающий под воздействием проклятия, и ведьму, вырывающейся из его хватки.
Вокруг магической полусферы созданной щитом от фабов бушевало адское пламя ведьмовского проклятия безудержной диареи. Шилка и Бук не давали ведьмам подлететь ближе. Но и адский пламень не подпускал штурмовую группу к паре врагов, стоящих в нутрии безопасного круга, поддерживаемого молитвой.
– Ну же! Я что сказала! – практически плача шипела ведьма на рыцаря.
– Ты чё? Слепая? Куда ты в огнь собралась-то? Ваш же собственный огонь, он на всех действует. И на вас самих.
– Да пофиг! Ненавижу! Урод! – ревела ведьма, вся красная, как светофор.
– Сама виновата. Вы первые перемирие нарушили!
– Ничего мы не нарушали!
– А дождь? Дождь вы призвали, а это – нарушение кодекса! Мы тут по приказу Старухи. Так что виновата ты сама. Я тебя не просил на меня падать.
– Урод! Я тебе припомню! Я вот выйду и такое наколдую! Такое! Тебе и не снилось!
– А за что? Что я сделал-то?
– Чё сдела, чё сделал? Да ты всё видел! – исходилась соплями златовласая ведьма Семиглазка, становясь из красной бордовой, под воздействием дичайшего стыда.
– Да чо я там не видел? У тебя там всё так чинно-благородно, смотреть не на что. Я в интернете получше видал.
– Ах, смотреть не на что? Да? – взвилась возмущённая плакальщица.
– Блин! Да ты разберись, что тебе надо? Чтобы смотрели или чтобы не смотрели?
– Ты придурок! Только конченые уроды девушкам под юбки заглядывают! Я всё про тебя расскажу!
– Это не я заглядывал, а ты нагло демонстрировала! А если тебе ещё и восемнадцати нет, то за такое поведение можешь и на комиссию встать. Там быстро объяснят, как себя ведут благородные девицы несовершеннолетние. Я сам на тебя телегу накатаю, всё поняла, малолетка несчастная?
– Сам ты – малолетка! Мне есть! Есть мне восемнадцать! – возразила ведьма и осеклась, сообразив, что скинула свой козырной туз на шестёрке.
– Ну, так и не парься. Сама носит совершенно нейтральные ничем не примечательные трусы, а хочет, чтобы пацаны на них реагировали, как на последнюю коллекцию Виктории Сикретс.
– А если нет денег на Сикретс? Тебе, мажорчику не понять! – ведьма была очень расстроена именно тем фактом, что он увидел не просто её бельё, а именно её бюджетное бельё.
– Я такой же мажорчик, как любой из вас. Я именно по этой причине тут и оказался.
– Чо это?
– Родоки развелись. Теперь я безотцовщина, – с грустной улыбкой поведал бывший мажорчик.
– И чо? Папаша совсем от тебя отказался?
– Ага, абсолютно. Так что прозябать мне теперь с вами в нищете и безвестности до скончания учебного срока.
Пламя стало спадать. Отделению ПВО удалось отогнать ведьм за нейтральную полосу. Рыцарь отпустил руку ведьмы, закинув щит за спину, снял шлем.
– Ща штурмовики подойдут, я тебя защищать от них не буду. Не потому, что я на тебя злюсь. А потому, что у меня обет.
– Какой обет?
– Неважно.
– Нет, важно!
– Короче, считай меня охотником на ведьм.
– Охотником? Так ты из-за этого к нам перевёлся?
– С фига ли? Я защищаю от ведьм, как положено благородному рыцарю. Следовательно, ведьмы – мои враги. Ведьмы, в принципе, природные враги всех святых рыцарей.
– А ты тоже – святой? А зачем меня прикрывал? А можешь сегодня на меня не охоться? – затараторила ведьма.
– Чего это?
– Я немного не в форме, после всего, – ведьма заискивающе посмотрела снизу-вверх в лицо рыцаря своими чарующими зелёными глазами.
Эти штучки на рыцаря очень давно не действовали. Он уже пару раз обжигался на этом, и ему этих уроков было достаточно, чтобы сформировался чёткий рефлекс. Он небрежно стянул латную рукавицу с левой руки и продемонстрировал ведьме свои пальцы. Пальцы, все пять, были в перстнях. Перстней было столько, что они спокойно могли бы заменить защитную рукавицу.
– Ни чё се? Это ты всё сам собрал, или купил?
– Такие не продаются, только квестовые ачивки.
– Понятно, – со вздохом протянула ведьма, понимая, что против такого флэшрояля из магических перстней высшего класса, её чары бессильны.
– А на второй руке также?
– Естественно, – подтвердил любитель магической бижутерии.
– У тебя платок есть?
– Какой платок?
– Пофиг, лишь бы белый.
– А! Держи, – рыцарь достал из-под доспехов свежий и белый носовой платок.
Пламя погасло. Парочку окружили бойцы, грозно покачивающие своими обнажёнными штыками.
– Руки вверх! – приказал один из них ведьме.
Ведьма подняла над головой платок и помахала им, демонстрируя добровольную сдачу в плен. По реакции штурмовиков было ясно, что они очень даже сильно склонные не доверять любым действиям ведьмы, и наоборот, очень даже склонны открывать огонь на поражение без предупреждения.
– Вы тут, чем занимаетесь, олигофрены? Вам, что было сказано? Быстрее всё разгружайте, шофёр же ждёт! – прогундосила, невесть откуда взявшаяся Старуха, – А ты чего им мешаешь? Иди, давай, клярва болотная, домой, занятия закончились. Даю Вам тридцать минут, оглоеды, чтобы всё выгрузили!
Директорша грозно позыркала на всех, и фыркнув, пошагала к кабине грузовика.
– Твою ж дивизию, – чуть ли не хором простонали бойцы.
Почти пленённая ведьма, их законная добыча, которая была вот уже совсем в их руках, моментально оказалась в абсолютной недосягаемости. Ибо так велит кодекс. А они кодекс чтут.
– Новенький, я тебя подожду. Хорошо?
– Плохо. Нефиг меня ждать. Я с ведьмами общаюсь только на трибунале Святой инквизиции. Иди, куда тебе там надо, – отрезал Безудержный, и повернулся в направление разгрузочного пяточка.
– Да не. Я так подожду. Просто! – уточнила ведьма и свалила в туман, придерживая так и норовящую распахнуться при ходьбе бывшую юбку.
– Ну, ты крут, стеляга! – заявил старшой, ловко выскочивший из подкатившей бдрмки, – Я такого ещё не видел.
Безудержный не совсем понял, чего именно не видел командир, но уточнять не стал. А командир обратился к собравшимся товарищам по оружию:
– Все видели, да? Вот! Вот так и нам надо научиться, как наш товарищ Безудержный, так же смело и отважно вступать в рукопашную с любой ведьмой. Учитесь, товарищи, перенимайте боевой опыт!
И снова повернулся к герою момента:
– От лица командования объявляю благодарность!
– Да ладно, чего такого-то? – немного припух Рыцарь, который только сейчас понял, что благодаря его умелым решительным действиям и находчивости, никто ничего увидеть, кроме него самого, не успел.
– Не скромничайте, товарищ гроссмейстер. Вы сегодня проявили мужество и героизм. Потому, что для нашего уровня прокачки это ещё очень нереально крутой уровень пэвэпэ. Нам ещё качаться и качаться.
– Да тут дело не сколько в скиллах, тут артефакты больше роль играют, – пояснил герой, дабы в дальнейшем не было ложных ожиданий в его сторону.
– Артефакты? Артефакты же не только можно купить, так ведь? А то у нас денег и на сломанный нож охотника не наскребается.
– Ну да. Самые сильные только за боссов уровня или за специальный квест даются.
– А у тебя такие есть? – очень живо поинтересовался командир взвода.
Безудержный привычным движением поднял вверх растопыренную кисть, демонстрируя мегаколлекцию перстней с самоцветами:
– Это всё ачивки.
Взвод выдохнул в едином порыве.
– Научишь? – жадно спросил командир.
– Чему? – не понял рыцарь.
—Ачивки добывать. А то мы на рейтовых локациях и не бывали. Не про нас, как говорится, не наш уровень. А тут, на нашем, раньше на пенсию выйдем, чем уровень прокачаем, – пояснил старшой.
– А-а! Не вопрос, товарищ командир.
– Тогда, вы, товарищ гроссмейстер, в качестве поощрения на сегодня от хозработ освобождаетесь, и можете быть свободны. Остальные – закругляемся, а то Старуха злиться будет, – и протянул на прощание «краба».
Безудержный не стал отказываться от щедрого предложения. Сил последняя молитва забрала дофига, и таскать по этажам тяжёлые доски было бы затруднительно. Поэтому отсалютовав всем на прощание, Безудержный запихнул доспех в мешок, и закинув тот за спину, вместе со щитом и мечом, потащился в хижину панельки спального района, заменившую стены родового замка, сожалея, что теперь у него нет боевого коня, и таскаться приходится на своих двоих.
До дому идти было далеко. Денег на трамвай у него не было, а ученический проездной ему выдадут только со следующего месяца. Было скучно. Даже плеер не послушать было, так как свой смарт он отдал матери, у которой собственный сломался без шансов на реанимацию.
Свыкнуться со своим положением Великому магистру на удивление оказалось вовсе и не трудно. Нынешнее безденежье по ощущениям от былого как бы богатства отличалось лишь небольшим чувством голода. До развода родителей деньги у него были, но лишь формально. Все транзакции чутко контролировались отцом и сопровождались длинными нравоучениями о вдумчивом подходе к накоплению и тратам.
В бытовом плане относительный комфорт у него имелся и сейчас. Спал он на вполне нормальной кровати, а не на соломе в конюшне. Но за многие частые походы и квесты рыцарь мог с полным правом считать себя состоявшимся аскетом. А вот отсутствие смартфона и инета удручало. Но, не такое это и дорогое удовольствие, и совсем даже временное. Уж на какой-то третьесортный смарт он сумеет заработать в ближайшее время.