Имя Бён-Чхоль Хана в последние несколько лет звучит по всему миру. Кореец по происхождению, он уже давно работает в Германии и пишет на немецком языке. Его книги переведены на венгерский, португальский, испанский, итальянский, английский и другие языки. На английском его издают такие престижные издательства, как, например, «Stanford University Press», «Verso», «MIT Press» и «Polity Press». Возможно, вы удивитесь, но одну из его книг перевели даже на русский язык. «Прозрачное общество» вышло в 2014 году [1], но эта – теперь уже редкая – книга осталась, как мне кажется, незамеченной. Вероятно, отчасти потому, что мы знаем как минимум два других «прозрачных общества» – нон-фикшен знаменитого фантаста Дэвида Брина (собственно, Хан заимствует этот термин непосредственно у Брина) [2] и Джанни Ваттимо, вышедшее на русском еще в 2002 году [3]. Учитывая общую употребимость концепта, на этом фоне первая книга Хана, опубликованная в России, могла показаться неоригинальной и в целом затеряться. Кроме того, тогда его имя было транскрибировано как «Бьюн-Чул Хан», в то время как в действительности он Бён-Чхоль Хан. Но очень важно то, что на английский его начали переводить только в 2015 году, то есть позже, чем на русский. Так, первой англоязычной книгой стало «Общество выгорания» [4]. Таким образом, мы можем гордиться тем, что в России его «открыли» раньше, чем в англоговорящем мире.
Теперь же благодаря проекту «Лёд» все недоразумения, связанные с тем, что Хана в свое время у нас не заметили, должны быть устранены. Так что мы получаем прекрасную возможность познакомиться с творчеством одного из самых популярных философов современности. Его популярность можно объяснить несколькими причинами. Во-первых, внешними. Все же это именно европейский философ и тем более азиатского происхождения, что, очевидно, делает его удобной фигурой для того, чтобы раскрутить в мировом масштабе кого-то кроме, например, Славоя Жижека. Во-вторых, это философ-одиночка – в том плане, что он не вписывается, скажем, в дискуссии об объектно-ориентированной онтологии и о других востребованных сегодня темах, представляя самого себя, свою уникальную мысль. Однако он – такой одиночка, который опирается на долгую традицию западной метафизики. В-третьих, и не по значению, интересна сама его философия, как по содержанию, так, кстати, и по форме. Бён-Чхоль Хан изобретает или «дорабатывает» привлекательные концепты, которые очень хорошо описывают современные западные общества, хотя многое, о чем он пишет, может относиться и к другим, незападным обществам. Собственно, он и мыслит категориями «общества» – «общество достижений», «общество выгорания» и т. д. Все без исключения главы его «Прозрачного общества» названы по этому принципу: «позитивное общество», «выставочное общество», «общество очевидности», «порнографическое общество», «общество ускорения», «интимное общество», «информационное общество», «общество разоблачения», «общество контроля».
Форма и стиль письма Хана также любопытны. Прежде всего каждая его книга фактически представляет единое большое эссе, каждое из которых, в свою очередь, дробится на еще несколько эссе, посвященных общей теме. Его предложения короткие и афористичные. Каждое из них становится самостоятельным высказыванием и часто может быть изъято из контекста, чтобы стать эпиграфом или удачной цитатой, сделанной в ином контексте. Это объясняется не только и не столько тем, что немецкий для него не родной. Отчасти он мыслит и пишет в традиции великих предшественников, на которых обильно ссылается. Тем самым, несмотря на то что его книги это по большому счету брошюры, также они насыщены смыслами, которых в иных философских книгах не так уж и много. И представить себе, что эти эссе могли бы стать огромными философскими трактатами, достаточно тяжело. Вернее, они вполне могли бы стать большими трактатами, но тогда сконцентрированные буквально в одном-двух предложениях идеи должны были бы быть выражены в другой форме, разжижены до абзацев, параграфов и глав. Может быть, благодаря самой такой форме письма Хан и обрел популярность, попав в какой-то нерв, чувствительный для нынешних читателей, интересующихся современной философией. Возможно, в принципе философская мысль сегодня должна обретать такую форму?
Кроме того, Хан интересен для нас тем, что представляет собой тип современного социального философа. Как мы видим, он более чем социальный, так как рассуждает об обществе, но не менее важно то, что он остается философом. Все темы, которые он поднимает, раскрываются через Бланшо, Батая, Хайдеггера, Левинаса, Фуко, Агамбена, Бадью и проч. Часто он, как я уже сказал, домысливает темы за философами-предшественниками или вступает в полемику с теми, на кого ссылается, а, если говорить точнее, замечает, в чем они могли, по его мнению, быть не правы. Многое из того, что сегодня считается социально-философским, чаще относится к социальной теории и остается больше социальным, чем философским. То есть современной социальной философии, представленной в виде социальной теории, иногда не хватает философичности. В этом отношении Бён-Чхоль Хан восполняет этот пробел. Так что в фигуре Хана социальное прекрасно уживается с философским, что опять же делает его более чем любопытным автором.
«Агония эроса» – лишь первая из книг Бён-Чхоль Хана, которая выходит на русском языке. В проекте «Лёд» выйдет еще как минимум две его работы. Но, может быть, и больше. Следующая книга Хана, которая выйдет на русском, – «Общество выгорания», еще одна важнейшая работа философа, по которой можно составить представление, чем он занимается. Пока что все книги переводит с немецкого Алексей Салин, который, будучи философом, относится к философскому тексту бережно и внимательно. За что я, как научный редактор, ему крайне благодарен. И также я благодарен Павлу Костюку, который посредством проекта «Лёд» фактически заново представляет Бён-Чхоль Хана отечественному читателю. Надеюсь, что не без моего скромного участия. И нам еще предстоит узнать, как Хан мыслит не только современное общество выгорания, достижений и т. д., но и его новую реинкарнацию – «цифровое общество», о чем у него тоже есть книга.
Учитывая, что я сказал выше о форме письма Хана, мне было бы крайне неловко злоупотреблять вниманием читателя и писать большое предисловие, тем более мне бы очень не хотелось излагать мысль философа, с которой, имея в виду объем книги, любой может познакомиться и сам. Но напоследок несколько слов о самой книге сказать необходимо. К англоязычному переводу «Агонии эроса» предисловие (и тоже краткое) писал Ален Бадью [5]. Он просто пересказал содержание глав и похвалил книгу, не без удовольствия отметив, что Хан ссылается и на него, в частности на определение любви как «Сцены для двоих». Завершает Бадью так: «Как бы то ни было, это замечательное эссе, первоклассный интеллектуальный опыт, дает один из лучших способов полностью осознать и принять участие в одной из самых насущных схваток наших дней: защите, то есть как того хотел Рэмбо, “переизобретению” любви» [6].
Хан использует термин «эрос» как более объемный, но, конечно, пишет и о любви. А также о порнографии, убивающей любовь. В целом Хан исходит из своих убеждений, которые так или иначе возникают на страницах всех его работ. И в этом смысле все его книги составляют единый комплекс. В «обществе достижений», которое на самом деле существует по законам современного неолиберализма (или позднего капитализма, или неолиберального капитализма) есть лишь позитив(ность). И это, с точки зрения Хана, плохо. Культура чрезмерной позитивности культивируется именно бизнесом и правительствами и, например, устраняет все различия, делает индивида и общество «однообразным», так что мы оказываемся в «аду однообразия». Отсюда исчезает инаковость Другого, благодаря которому мы и могли бы любить. Общество начинает страдать от психических расстройств, самым ярким из которых становится «депрессивный нарциссизм». В общем, с эросом проблемы, и срочно надо что-то делать. Но что? Об этом вы узнаете, прочитав книгу.
Напоследок отмечу, что, помимо философии, Хан обращается к любопытным примерам – скажем, это фильм «Меланхолия» Ларса фон Триера и книжный бестселлер «Пятьдесят оттенков серого». Хотя, предупрежу, он использует примеры из массовой культуры не так задорно и весело, как, скажем, Жижек. Но и какое тут веселье, когда эрос в агонии? Могу допустить, что кому-то идеи Хана после прочтения книги могут показаться банальными, при условии, конечно, что он их поймет. Но с этим нет проблем. Ведь, как заметил один комментатор творчества Хана: «Выгода от размышлений как вместе с философом, так и против него является признаком практичности его работы. Хан предлагает нам нечто лучшее, чем прямые и неудовлетворительные ответы: он дает нам раздражитель, песчинку, из которой формируются жемчужины мудрости» [7].
Александр Павлов, д. филос. н., профессор Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», ведущий научный сотрудник, руководитель сектора социальной философии Института философии РАН