Они прошли от входа в землянку шагах в семи-восьми. Сыч слышал обрывки фраз, а потом кто-то из них вполне отчетливо произнес:
– Сейчас смотрим внимательно.
Очевидно, это сказал старший разыскной команды.
Сыч затаил дыхание, будто его могли слышать там, наверху. Вот сейчас они найдут вход в землянку, откроют его, заглянут и начнут осторожно спускаться. Сыч полоснет по ним очередью и, выиграв какое-то время, метнется к лазу подземного хода. В шестидесяти метрах от землянки он выползет из хода в густую заросль кустов. А потом пойдет к линии фронта. Вернее, в сторону деревни Писаревка, где базировалась теперь абвергруппа капитана Мишелевского. Пятнадцать километров он покроет часа за три. А если надо, то и за два…
Повезло. Кажется, уходят. Не зря лейтенант «Альгорн», вечный заместитель руководителя абвергруппы, на ломаном русском утверждал, что «земльянку не увидет и з цвай шага».
Вроде уже ушли… Сыч на цыпочках отошел от замаскированного окна и еще час сидел, прислушиваясь. Было тихо.
Он выдохнул и снял автомат с плеча…
Через четыре дня, как и было обещано, за ним пришли. Это был тот самый малоприметный человек по имени Александр Феофилактович.
– Попрошу следовать за мной, – как тогда, на бирже труда, произнес он. Только теперь уже не добавил: «Если вы, конечно, не против»…
Подготовительное отделение диверсионной школы находилось в большом частном доме по улице Надежды Крупской.
Когда они вошли в дом, там было уже человек двадцать мужчин, и в их числе электромонтер Николай Макаров, который слегка кивнул Виктору, как знакомому, а также бывший работник городской прокуратуры Анисим Немчин, не сильно поменявший с приходом немцев своей специальности: он стал служить в городской полиции следователем административного отдела. Виктор видел его, когда до войны Немчин однажды приходил в их дом по поводу жалобы бабки на начальника домовой конторы касательно нарушений санитарных норм по содержанию дома. Бабка Виктора старушкой была дотошной, въедливой, беспорядка и несправедливости не терпела в любых проявлениях, и чуть что – писала жалобы в различные инстанции, включая Президиум Верховного Совета УССР. Писала она и самому Михаилу Сергеевичу Гречухе[2]