…Нет такого невежды, который не мог бы задать больше вопросов, чем может их разрешить самый знающий человек.
(М. В. Ломоносов, 7)
Брось Коперниковски сферы,
Глянь в сердечные пещеры!
В душе твоей глагол, вот будешь с ним весел!
(Г. С. Сковорода, 1, 28)
Если хотим измерить небо, землю и моря, должны, во-первых, измерить самих себя.
(Г. С. Сковорода, 3)
Тщетно бы человек, одаренный острейшим понятием, своим единым размышлением старался достигнуть до познания вещей – слабый его рассудок на каждой ступени будет спотыкаться, а вещи в уме его совсем противный истине вид будут иметь, так что, преходя из заблуждения в заблуждение, рассудок его в них будет потоплен.
(М. М. Щербатов, 3)
…Как возможно человеку льстить себя достигнуть единою силою своего рассудка до понятия вышних вещей… Сами ошибки тех именитых мужей могут нам послужить к снисканию истины.
(М. М. Щербатов, 3)
Ибо не будем льстить себя: хотя много веков протекло, хотя много труда, бдения и попечения достойными, прежде нас жившими мужами было употреблено, много еще осталось не откровенно, и все почти может в лучшее совершенство быть приведено.
(М. М. Щербатов, 3)
…Наука пространна, а век короток.
(М. М. Щербатов, 3)
…Дикие народы в знании вещей почти немногим превосходят животных, от которых они, живучи в натуральном состоянии, и сами еще научаются многому.
(Д. С. Аничков, 1, 1)
При возвышающемся познании человеческом о вещах возвышается купно и человеческое понятие о Боге.
(Д. С. Аничков, 1, Положения)
…Душа наша, всегда имея склонность далее поступать и как бы перескакивать с одного места на другое, недолго углубляется в рассматривании самых вещей и различении оных между собою.
(Д. С. Аничков, 2)
…Всякой истины первым началом почитается знание самого себя…
(Д. С. Аничков, 2)
Хотя философы и ученые говорят непрестанно о презрении славы, о мудрости и о спокойствии душевном, однако ж, невзирая на все их прекрасные и высокопарные изречения, утвердительно можно сказать, что если бы они не были к тому подстрекаемы тщеславием, то невежество и поныне господствовало бы над всем родом человеческим…
(И. А. Крылов, 1, 33)
И когда сам Сократ сказал, что он ничего не знает, то не лучше ли спокойно пользоваться нам наследственным правом на это признание, нежели доставать его с такими хлопотами, каких стоило это покойнику афинскому мудрецу; а когда уже быть разумным невозможно, то должно прибегнуть к утешительному способу – казаться разумным.
(И. А. Крылов, 4)
Законы природы суть незыблемые утесы, вокруг которых напрасно свирепствует океан времени!
(Ф. Н. Глинка, 7)
Идеи… ходят вокруг света, переходят из века в век, из наречия в наречие, из стиха в стих, из прозы в прозу; наконец, они являются в приличной себе одежде, в счастливом выражении и тогда-то становятся достойными принадлежать наследственно человеческому роду.
(К. Н. Батюшков, 4)
Учись знать небо и землю, чтоб не иметь нужды ни в чем, кроме своего мужества.
(Ф. В. Булгарин, 1, 13)
Одна только гордость наша влечет нас к разрешению тайн творения, которые останутся навсегда непроницаемыми. Могут ли люди верить мудрецам, когда каждый из них доказывает мнение противоположное?.
(Ф. В. Булгарин, 7)
…Люди, руководствуемые одним своим рассудком, беспрестанно ошибаются в нравственных и физических изысканиях, и потому не должно стремиться за пределы возможного – не смотреть беспрестанно вверх, чтобы на земле не сломать себе шеи, и не рыться всегда в земле, чтобы не сделаться самому ископаемым.
(Ф. В. Булгарин, 7)
Мысль всемогуща в нас, но тот, кто мыслит, слаб;
Мысль независима, но времени он раб.
(П. А. Вяземский, 21)
Бедные люди! Они дали названия вещам несуществующим, пропустили существенное, сами себе закрыли путь к истине тысячью имен, разделений, подразделений… полжизни надобно употребить, чтобы опровергнуть все это, – и полжизни надобно употребить, чтобы выучиться говорить их языком!
(В. Ф. Одоевский, 10)
Не забываем ли мы, что в истине должно быть основание положительное, что всякая наука положительная заимствует свою силу из философии, что и поэзия неразлучна с философией.
(Д. В. Веневитинов, 8)
Я сколько ни принимался читать философские трактаты… все вздор. Они мне всегда напоминают философский камень — худший из всех камней, потому что он вовсе не существует, а его ищут. В науке ли, в заседании каком, если человек хочет городить пустяки, общие взгляды, недоказанные гипотезы, он сейчас оговаривается тем, что это только философское, т. е. не дельное воззрение.
(А. И. Герцен, 5, 1)
А между тем опыт – беднейшее средство познания.
(А. И. Герцен, 6, 1)
Для того чтоб сделать дельный вопрос, надобно непременно быть сколько-нибудь знакому с предметом, надобно обладать своего рода предугадывающею проницательностию. Между тем, когда наука молчит из снисхождения или старается вместо ответа показать невозможность требования, ее обвиняют в несостоятельности и в употреблении уловок.
(А. И. Герцен, 6, 1)
Истинное осуществление мысли не в касте, а в человечестве; она не может ограничиваться тесным кругом цеха; мысль не знает супружеской верности – ее объятия всем; она только для того не существует, кто хочет эгоистически владеть ею.
(А. И. Герцен, 6, 3)
Наука – живой организм, которым развивается истина.
(А. И. Герцен, 6, 3)
…Увеличение знаний, не имеющее никаких пределов, обусловливаемое извне случайными открытиями, счастливыми опытами, иногда не столько радует, сколько теснитум.
(А. И. Герцен, 8, 1)
Наука одна; двух наук нет, как нет двух вселенных; спокон века сравнивали науки с ветвящимся деревом – сходство чрезвычайно верное; каждая ветвь дерева, даже каждая почка имеет свою относительную самобытность; их можно принять за особые растения; но совокупность их принадлежит одному целому, живому растению этих растений — дереву; отнимите ветви – останется мертвый пень, отнимите ствол – ветви распадутся.
(А. И. Герцен, 8, 1)
Философия есть единство частных наук; они втекают в нее, они – ее питание…
(А. И. Герцен, 8, 1)
…Человек больше у себя в мире теоретических мечтаний, нежели в многоразличии фактов… Факты – это только скопление однородного материала, а не живой рост, как бы сумма частей ни была полна.
(А. И. Герцен, 8, 1)
Дело науки – возведение всего сущего в мысль.
(А. И. Герцен, 8, 2)
Начало знания есть сознательное противоположение себя предмету и стремление снять эту противоположность мыслию.
(А. И. Герцен, 8, 3)
Философия, что бы ни принялась оправдывать, оправдывает только разум, т. е. себя.
(А. И. Герцен, 8, 4)
Есть истины… которые, как политические права, не передаются раньше известного возраста.
(А. И. Герцен, 9, 1, 6)
Диалектическая метода, если она не есть развитие самой сущности, воспитание ее, так сказать, в мысль, – становится чисто внешним средством гонять сквозь строй категорий всякую всячину, упражнением в логической гимнастике, – тем, чем она была у греческих софистов и средневековых схоластиков…
(А. И. Герцен, 9, 4, 25)
Нет той логической абстракции, нет того собирательного имени, нет того неизвестного начала или неисследованной причины, которая не побывала бы, хоть на короткое время, божеством или святыней. Иконоборцы рационализма, сильно ратующие против кумиров, с удивлением видят, что по мере того, как они сбрасывают одних с пьедесталей, на них появляются другие. А по большей части они и не удивляются, потому ли, что вовсе не замечают, или сами их принимают за истинных богов.
Естествоиспытатели, хвастающиеся своим материализмом, толкуют о каких-то вперед задуманных планах природы, о ее целях и ловком избрании средств… Это фатализм в третьей степени, в кубе; на первой кипит кровь Януария, на второй орошаются поля дождем по молитве, на третьей – открываются тайные замыслы химического процесса, хвалятся экономические способности жизненной силы, заготовляющей желтки для зародышей и т. п.
(А. И. Герцен, 9, 6, 9, 2)