Утро следующего дня
ГОЛОС. Немо, ты все еще здесь?
НЕМО. Да.
ГОЛОС. Ты тормоз. Я б за столько лет не то что пешком ходить, бегать бы уже
выучился.
НЕМО. И это вместо приветствия?
ГОЛОС. Зачем? Вы и так здесь все с приветом.
НЕМО. Спасибо на добром слове.
ГОЛОС. Я смотрю, ты шутить стал? Похвально. За две тысячи лет первая шутка. Это радует. Пройдет еще тысяча и ты, глядишь, песенку споешь. Быстро учишься. Одним словом – способный.
НЕМО. Если ты и дальше будешь издеваться, я перестану с тобой общаться!
ГОЛОС. Куда ты денешься! Твоя болтливая сущность не даст молчать. Если
заткнешься, тут же засохнешь и превратишься в гербарий. Лучше ответь: на
дятла не богат?
НЕМО. Живет у меня целое семейство.
ГОЛОС. Отправь их всех сразу ко мне.
НЕМО. Это ты в бук вселился?
ГОЛОС. Я.
НЕМО. Отправил. И кто ты в этот раз?
ГОЛОС. Профессор.
НЕМО. И как зовут?
ПРОФЕССОР. Так и зовут.
НЕМО. Понятно.
ПРОФЕССОР. Меня всегда восхищала твоя сообразительность.
НЕМО. Спасибо за комплимент.
ПРОФЕССОР. У-у-у, как ты тяжел мыслью! Опять я попал в конгломерацию тупых идиотов! Эй, Контушовский, ты-то хоть здесь еще?!
КОНТУШОВСКИЙ. Здесь.
ПРОФЕССОР. Слава богу! Хоть будет с кем поругаться. Все ж веселее.
КОНТУШОВСКИЙ. То есть в ранг идиотов ты меня не ставишь?
ПРОФЕССОР. Эка, ты себе польстил!
КОНТУШОВСКИЙ. Опять за старое взялся.
ПРОФЕССОР. Старое – это хорошо выдержанное новое.
КОНТУШОВСКИЙ. Идиотская мысль.
ПРОФЕССОР. Идиотскими мысли становятся только после того, как вылетают из
дуба, в котором сидит Контушовский.
КОНТУШОВСКИЙ. Никакое звание – в том числе и профессорское – не сможет скрыть очевидный факт, что быдло есть быдло. Все! Не желаю с тобой общаться!
НЕМО. Опять поссорились.
ПРОФЕССОР. Ну и не надо. Общайся с такими же садистами, как ты. Полон лес.
КОНТУШОВСКИЙ. Я не садист. Я – мститель!
ПРОФЕССОР. Правда? Придется тебе снова Фрейда цитировать.
КОНТУШОВСКИЙ. Пошел ты со своим Фрейдом!
ПРОФЕССОР. Ну, вот и поговорили. Немо, что новенького?
НЕМО. Ничего.
ПРОФЕССОР. Этот затворник в среднем дубе так и не проснулся?
НЕМО. Нет.
ПРОФЕССОР. Зря. Чувствую, что там сидит тот еще фрукт… А из недавно
прибывших? Есть интересные экземпляры?
НЕМО. Есть. Двое московских убийц. Уже переругались с Контушовским.
ПРОФЕССОР. Если ругаются с Контушовским – это хорошо. Значит, приличные
ребята.
КОНТУШОВСКИЙ. Что может быть приличного в убийцах?
ПРОФЕССОР. Вот ты сам себя и охарактеризовал. Ура! Садист-убийца ударился в самокритику!
КОНТУШОВСКИЙ. Тьфу на тебя!
ЖОРА. Привет, Профессор!
ЛЕНЬКА. Привет!
ПРОФЕССОР. Здравствуйте, ребятки! Ну-ка, доложите, кто такие?
ЖОРА. Я Жора Мовсесян.
ЛЕНЬКА. Я Леня Циммерман, по-прозвищу Македонец.
ПРОФЕССОР. А-а-а… Слышал, слышал. Работали киллерами. Один у Петровича, второй у Гоги-грузина.
ЖОРА. Да. Ты знаешь об этих авторитетах?
ПРОФЕССОР. Конечно. Преступный мир тесен.
ЛЕНЬКА. И как они поживают, если еще не сдохли?
ПРОФЕССОР. Живы-здоровы. На последней разборке Петровичу оторвало ногу
гранатой. Ходит теперь с костылями. А Гоге пулями разворотило живот. Ему полжелудка отрезали и теперь он не может есть шашлык. А так у них все нормально. Все по-прежнему. Стригут лохов и снимают пенки с кретинов.
ЖОРА. Ну и черт с ними. А ты кто такой?
ПРОФЕССОР. Я обычный преподаватель одного из ВУЗов. Профессор. Доктор исторических наук. Специалист по истории Ближнего Востока и Центральной Азии.
ЛЕНЬКА. Именно за это тебя закатали в дерево?
ПРОФЕССОР. Почти. Я наладил поставки афганского героина. Огромными партиями.
ЖОРА. Я понял. У тебя и в прошлой жизни было прозвище «Профессор».
Петрович хотел этот бизнес у тебя отнять. Я должен был тебя грохнуть. Мне даже аванс выдали. Но – не сложилось.
ПРОФЕССОР. Ха-ха! Все сложилось. Свято место пусто не бывает.
ЖОРА. И кто же тебя замочил?
ПРОФЕССОР. Ваня Кацапет.
ЖОРА. Е-мае!
ЛЕНЬКА. Ха-ха-ха!
ЖОРА. Это же наперсточник с Дурасовского рынка! Он же простой жулик! И это киллер?
ПРОФЕССОР. Правильно. Он решил меня убить в подъезде моего дома. Причем
топором. И это ему удалось. Я, правда, долго убегал вверх по лестнице, а он, пыхтя, гнался за мной. В итоге – догнал. Никто из жильцов подъезда, естественно, не вышел на помощь, но зато все, глядя в дверные глазки, прекрасно запомнили убийцу. Теперь Ваня
ждет суда и надеется, что ему влупят пожизненное заключение вместо расстрела.
КОНТУШОВСКИЙ. Вот тебе и пожалуйста! Наводнил город наркотиками. От этой гадости люди мрут почище, чем от оружия. Я бы на месте этого Вани взамен топора использовал хороший дубовый кол. И вставил бы его совсем не в голову!
ЖОРА. Заткнись, зараза панская!
КОНТУШОВСКИЙ. Еще чего? Мысль не заткнешь! В отличие от пасти. В прошлый раз, а это было сорок пять лет назад, гнида, которая называет себя Профессором, попала сюда после того, как побывала в роли доброго японского доктора. Этот доктор занимался опытами, используя китайских военнопленных солдат в виде лабораторных мышей.
А за тридцать лет до китайской эпопеи уважаемый Профессор проторчал здесь в качестве акации. За что? За то, что в годы первой мировой войны, будучи немецким генералом, дал французам понюхать иприта. И после всего этого именно я садист?
ПРОФЕССОР. Садисты бывают трех видов: по определению, по понятиям и по натуре. Контушовский – сумма. Все три вида ужились в его душе и сидят, крепко обнявшись. Тут и доказывать ничего не надо. Я слышал, как он рассказывал Немо о сдирании с людей кожи клочками. Его мысли тряслись от возбуждения, а листья
на ветках торчали вертикально!
КОНТУШОВСКИЙ. Вранье!
ЛЕНЬКА. Да заткнись ты, наконец, скотина панская!
КОНТУШОВСКИЙ. Идите вы к Профессору иприт нюхать!
ЖОРА. Все это, конечно, интересно. Но меня больше всего волнует то, что Профессор помнит все свои прежние отсидки.
ПРОФЕССОР. Да, помню.
ЛЕНЬКА. А мы – нет.
ПРОФЕССОР. И когда вы последний раз были здесь?
ЖОРА. Немо говорит – двадцать пять лет назад.
ПРОФЕССОР. Сколько сидели?
ЖОРА. Два года.
ПРОФЕССОР. Тот, кто вас сюда засадил, использует для определенных занятий. Причем мелких. Одно дело какого-нибудь Профессора завалить, а другое – уничтожить несколько тысяч человек газом. Я – крупная рыба. Память мне дана с какой-либо целью.
ЛЕНЬКА. Какой?
ПРОФЕССОР. А этого я и сам не знаю.
ЖОРА. Мне сначала казалось, что отсидка в дереве – наказание с целью
исправления. Но вышло так, что и в прошлый раз мы были бандитами. Какое, к черту, исправление?
ПРОФЕССОР. В том-то и дело. Бандиты нужны всегда. Без зла добро
существовать не может. Мне кажется, что в вашем положении есть один большой плюс. В прошлый раз вы сидели всего два года. И в этот долго не задержитесь. Если за жертвой гоняется убийца с топором, напрашивается вывод: с квалифицированными бандитами в каком-то месте возник дефицит. Поэтому скоро вам придется собирать манатки. Вспомните еще мои слова!
КОНТУШОВСКИЙ. А я сижу двести двадцать лет! Почему?
ПРОФЕССОР. Потому что в квалифицированных садистах никогда нет недостатка. В любой стране их навалом. Хоть лопатой греби!
КОНТУШОВСКИЙ. Эх, попался бы ты мне тогда, когда я проводил казни в селе Кодне! Я бы тебя сначала распилил на маленькие поленья. А потом эти обрубки медленно распустил бы на спички. И таковыми спичками вся шляхта стала бы разжигать трубки.
ПРОФЕССОР. Поняли, что означает выражение «крыша поехала»? Представьте себе пана Контушовского в роли палача. Он появляется перед гайдамаками и вместо того, чтобы их увечить, начинает заниматься пилкой и рубкой дерева! Вот это шоу!
КОНТУШОВСКИЙ. Хр-р-р!
ЖОРА. Злится.
ПРОФЕССОР. Да. Его дуб трясет, как алкоголика с похмелья.
ЛЕНЬКА. Хорошо ты ему вставил! Надолго хватит.
ЖОРА. Жаль. Без клоунов скучно.
ПРОФЕССОР. Клоунов здесь хватает. Не пройдет и минуты, как новый объявится.
НЕМО. Я слушал ваш разговор и мне непонятно одно…
ПРОФЕССОР. Что я говорил?
ЖОРА. Ха-ха!
ЛЕНЬКА. Ха-ха-ха!
НЕМО. Что смешного? Мне непонятно, почему я сижу здесь две тысячи лет? Может, обо мне просто забыли?
ПРОФЕССОР. Неудивительно.
НЕМО. В смысле?
ПРОФЕССОР. Кому нужна такая нудная личность? Кстати, если б ты рассказал,
за что сюда попал, то мы, может, и нашли бы ответ на твой вопрос.
НЕМО. Я не нудный. И рассказывать ничего не буду. Верни дятлов. Все.
ЖОРА. Обиделся.
ПРОФЕССОР. Это хорошо. Я заметил, что до него лучше стал доходить смысл
сказанного. Раньше он был гораздо наивнее. Ладно. На сегодня хватит общения. Я еще не пришел в себя после вселения, а тут этот Контушовский. Да еще в таком объеме. Пока.
ЖОРА. Пока.
ЛЕНЬКА. До завтра.
На следующий день
ЖОРА. Ленька, отзовись.
ЛЕНЬКА. На связи.
ЖОРА. Ночью прошел дождь. Корни впитали влагу. Хорошо-то как!
Чувствую себя пьяным.
ЛЕНЬКА. Мне тоже в кайф.
ЖОРА. Дятла пришлешь?
ЛЕНЬКА. Не могу. Этот ушлепок ночью выставил из дупла клюв и наглотался холодной воды. Теперь чихает и кашляет. Лежит кверху пузом и косит под больного. Пусть оклемается.
ЖОРА. А что мне делать?
ЛЕНЬКА. У Немо попроси. У него их целый выводок.
ЖОРА. Хорошо.
ЛЕНЬКА. Тихо! Кажется, к опушке приближается машина. Слышишь?
ЖОРА. Да.
ЛЕНЬКА. Отбой связи.
Через час
ЛЕНЬКА. Жора, отзовись.
ЖОРА. Ну, что новенького?
ЛЕНЬКА. Приезжали три машины. Вылезла из них толпа людей и собралась
возле щита. Судя по здоровенным животам – чиновники. Беседовали долго.
ЖОРА. Слышно было, о чем говорили?
ЛЕНЬКА. Частично.
ЖОРА. И?
ЛЕНЬКА. Я так понял, что здесь собираются строить дачный поселок для
блатных граждан Российской Федерации.
ЖОРА. То есть будут рубить лес?
ЛЕНЬКА. Да. Именно с нашей стороны и начнут.
ЖОРА. Постой, но здесь же заповедник.
ЛЕНЬКА. Вот об этом речь и шла. Встречались чиновники с застройщиками. Первые предлагали за крупную сумму денег немножко подвинуть щит вглубь леса и оформить это документально.
ЖОРА. Немножко – это насколько?
ЛЕНЬКА. На два километра.
НЕМО. Правда? Тогда и мы попадаем. Наши дубы находятся в километре
от опушки.
ЖОРА. И что решили?
ЛЕНЬКА. Долго торговались, но в итоге пришли к общему знаменателю.
ЖОРА. Когда начнется вырубка?
ЛЕНЬКА. Сразу после того, как передвинут щит. Я так думаю, что в течении
нескольких недель чиновники утрясут это дело. Сейчас все делается быстро. Были бы деньги.
КОНТУШОВСКИЙ. Это несправедливо! Два охломона только вселились, и их сразу
рубить? А про этого злодея Профессора я вообще молчу!
НЕМО. Пан Контушовский, ну как тебе не стыдно! Счастье, наконец,
постучалось тебе в ствол, а ты мелочно цепляешься за справедливость.
КОНТУШОВСКИЙ. Заткнись, недоумок! Пусть нас рубят, а их оставят. Зеленые
насаждения должны быть в каждом дачном поселке. Нельзя же дачу строить в голом поле.
ГОЛОС. Иудей!
ЛЕНЬКА. Кто меня зовет?
ГОЛОС. Ты мне не нужен. Иудей!
НЕМО. С пробуждением. Что тебе?
ГОЛОС. Я не спал. У меня в дупле жил дятел женского рода. Твой дятел
мужского рода совратил моего. И увел к себе. Теперь у них потомство и они живут у тебя. Верни мне дятла. Он – моя собственность!
НЕМО. Ну, насчет собственности ты, конечно, загнул. И твоего дятла я
вернуть не смогу, раз сложилась семейная пара. Но потомство уже подросло, и, я надеюсь, можно будет отправить к тебе какую-нибудь молодую особь. Тебя это устроит?
ГОЛОС. Мне все равно, какой дятел прилетит. Главное – чтобы он был.
НЕМО. Хорошо. Ты слышал новость о вырубке?
ГОЛОС. Да.
НЕМО. Ты рад?
ГОЛОС. Мне это безразлично.
НЕМО. Странно. Скажи хоть, как тебя зовут? Когда ты вселился в средний
дуб, я сказал тебе свое имя. Ты единственный в этом лесу знаешь, кто я. Но ты не назвал себя. Это неприлично с твоей стороны. Назовись.
ГОЛОС. Я Хасан ибн Саббах. Достаточно?
НЕМО. Мне это ни о чем не говорит.
ПРОФЕССОР. Более, чем достаточно!
ХАСАН. Прощайте.
НЕМО. Эй, Хасан! Эх, отключился.
ПРОФЕССОР. Так ты, оказывается, иудей?
НЕМО. Какое это имеет значение?
ПРОФЕССОР. И как тебя зовут? Ну-ка, ну-ка…
НЕМО. Не скажу!
ПРОФЕССОР. Надо же, сбежал.
КОНТУШОВСКИЙ. И кто этот Хасан?
ПРОФЕССОР. Одиозная историческая личность. Потом расскажу. А ты, Контушовский, похоже, историю не изучал. Ты изучал анатомию. Причем – практически.
КОНТУШОВСКИЙ. Так же, как и ты в Китае.
ПРОФЕССОР. Но я знаю, кто такой Хасан ибн Саббах, а ты – нет. Так кто из нас
быдло?
КОНТУШОВСКИЙ. Да чтоб тебя не спилили!
ПРОФЕССОР. И тебе того же!
ЖОРА. Что вы ругаетесь? Спилят всех.
ПРОФЕССОР. Нет. У них, наверное, план поселка есть. Там, где будут дома и улицы, деревья уберут. А вот на площади могут оставить рощицу. Чтобы скверик для отдыха был. Два больших дуба слишком старые. Их вырубят. Вдруг завалятся? А дубу, где обитает Контушовский от силы лет четыреста. Вот его и оставят. Пусть себе растет и дает тень для играющих детишек.
КОНТУШОВСКИЙ. Чтоб ты в своей следующей жизни попал в тело павиана! Там тебе
самое место!
ПРОФЕССОР. А что? Неплохо! Минимум забот. Съел банан, оплодотворил пару
самок, и – спи себе на ветке. Никаких Контушовских вокруг!
КОНТУШОВСКИЙ. Вот-вот.
ЖОРА. Контушовский, ты обещал рассказать о гайдамаках.
КОНТУШОВСКИЙ. Да пошли вы все к Профессору на ветку бананы есть!
Продолжительная мыслетишина