Кабинет начальника Уголовной полиции, с потертым линолеумом, обветшалой мебелью и линялыми шторами, обладал величавым статусом культового места, старинного и церемонного, где строгость обостряет чувства до такой степени, что начинает мерещиться самое неожиданное. Сквозь обшарпанную и покрытую кругами от кофейных чашек столешницу огромного дубового стола для заседаний в центре комнаты как будто слышались призрачные меланхоличные голоса сменявших друг друга безымянных главных следователей.
Плотно сжав губы, я влажными руками установил проектор. Вокруг стола взволнованно рассаживались лейтенанты Сиберски и Кромбе, мой шеф Мартен Леклерк, еще три офицера Уголовной полиции, судмедэксперт Ван де Вельд, два специалиста из SEFTI и десяток инспекторов. Скопление недюжинных умов, сообщество личностей, преданных единому делу. Некстати был разве что психолог Торнтон.
Пришла Элизабет Вильямс, специалист по психокриминалистике, и села напротив меня. Укладка, полосатый костюм, неприветливое лицо. Прямо фасад церкви.
Мы собирались погрузиться во внутренний мир убийцы, в эту охваченную пороком вселенную, в болотистую местность, смердящую тухлятиной и бешенством.
Сиберски задернул шторы, и я нажал кнопку пуска.
В ослепительном конусе белого света на экране появилось изображение женщины. От ощущения непереносимой боли, исходившего от каждого миллиметра снимка, зрители оцепенели с открытым ртом и нахмурились.
Я попытался придать голосу уверенности:
– Электронное письмо, полученное мною шесть дней назад, в ночь первого убийства, содержало два зашифрованных методом стеганографии снимка. Один из них был сделан спереди, а второй, вот этот, – со спины. Убийца представляет нам свою следующую жертву…
На экране возникла сфотографированная сзади обнаженная женщина, стоящая на коленях на бетонном полу возле стены. Сквозь тонкую, как кисея, кожу проступала кольчатая змейка ее позвоночника. Заострившиеся лопатки грозили пропороть кожу, и единственное, что, казалось, сохраняет ее тело в целостности, была опутывающая его сложная паутина узлов и веревок.
– Деревянные клинья разного размера всажены в спину под разными углами и на разную глубину. Крайняя худоба девушки объясняется очевидным недоеданием, точнее, полным отсутствием пищи в течение, возможно, нескольких дней. На полу отсутствуют видимые следы мочи или экскрементов, что свидетельствует о том, что похититель старался содержать ее в чистоте…
Полная тишина, напряженные взгляды, блестящие от испарины лбы. Ошеломленные зрители впитывали каждое мое слово как спасительную влагу. Тишину нарушил судмедэксперт:
– Оттенок кожи дает возможность предположить, что она еще жива. Не так ли?
Я вывел на экран ноутбука вторую фотографию. Беззвучный крик, какое-то хрипение вырвалось из груди Торнтона. Один из инспекторов поспешно вышел, его рвало.
Лицо девушки выражало живо осязаемое страдание, моментальный снимок боли, вырванный из текущего мгновения, навеки зафиксированный на бумаге и в мыслях каждого из присутствующих. Соединив в кровавом объятии плоть и дерево, через ее соски в край стола были вбиты два гвоздя. Металлическая дуга в форме лошадиной подковы распирала ей рот, не давая закрыть его, а два стальных зажима сдавливали виски, лишая ее возможности малейшего бокового движения головой. В каждый ее глаз был нацелен продольно движущийся и регулируемый при помощи гайки-барашка заостренный молоток.
– Да, судя по лицу, в момент съемки она, несомненно, была жива. А сегодня? Если да, значит тот, кто убил Мартину Приёр, параллельно занимался этой женщиной…
Я ткнул лазерной указкой в центр изображения, старательно продолжая давать мучительные пояснения. От моих слов у меня самого в жилах стыла кровь.
– Ее голова обездвижена стереотаксическим аппаратом. Такие используются в лабораториях вивисекции для проведения опытов над животными.
Я вернулся к предыдущему снимку:
– Комната выглядит довольно большой и очень темной. Похоже на подвал или какое-то помещение без окон. Место уединенное, где он может действовать в безопасности, не рискуя привлечь внимание…
Элизабет Вильямс вела записи в маленьком блокноте с кожаной обложкой. Учитель, слушающий ответ ученика.
– Появились ли у вас на основании того, что вам удалось узнать в Бретани, какие-нибудь соображения относительно места, где она может находиться? – спросил Леклерк, постукивая шариковой ручкой по столу.
– Ни малейшего. Единственное, что я знаю, убийца подсовывает нам эти фотографии как вознаграждение за наше расследование. Мы нашли код – он допустил нас поглубже. Здесь есть два решения: либо за сценой преступления кроется другой знак, либо преступник откровенно издевается над нами. Как вы думаете, мадемуазель Вильямс?
Она положила блокнот и очки на стол:
– Продолжайте, господин Шарко. Ваши выводы представляются мне интересными.
– Гм… Отлично. Я запросил согласие Регионального управления судебной полиции Нанта на начало расследования по делу об убийстве Розанс Гад. Эта девушка, физически или морально, поддерживала отношения с убийцей. Она – то звено, которое позволит нам подойти к нему ближе.
– Значит, убийца рискнул привести нас на поле, где мы могли бы его прижать? – с сомнением в голосе подал реплику шеф.
– Нет, не думаю, чтобы он решился на такую фантазию. Эта девушка, вероятно, имела с ним садистические отношения, даже не зная, кто он. В комнату Розанс Гад кто-то наведался, я в этом убежден. И похоже, все улики уничтожены. Например, из компьютера была стерта вся информация, как у Приёр. Так что никаких очевидных следов…
– Почему он стирает информацию с жестких дисков?
– Понятия не имею. Может, он познакомился с этими девушками через Интернет? Стоит покопаться…
Я выключил проектор:
– Все. Теперь слово вам, мадемуазель Вильямс.
– Э-э-э… Сейчас… – Прежде чем заговорить, она надела очки и откашлялась. – Начну с того, господа, что я не волшебница и не ясновидящая. И не обладающая сверхъестественными способностями героиня телевизионного сериала. Так что не ждите, что я предоставлю вам фоторобот убийцы, который достаточно будет прикрепить на ветровое стекло ваших автомобилей или повесить в ближайшей мясной лавке…
На лицах присутствующих обозначились слабые улыбки, нервное напряжение немного ослабло… Леклерк ткнул локтем в бок лейтенанта Сиберски, словно желая сказать: «Она к тому же еще шутница!» Прежде чем продолжить, Вильямс дождалась, пока не воцарится спокойствие.
– Я подвела полный итог прошедших через мои руки рапортов, свидетельских показаний и фотографий. Письмо, отправленное комиссару Шарко, упомяну лишь вскользь: на его детальный анализ мне потребуется еще сколько-то времени. Обычно на то, чтобы сделать первый набросок места действия, у меня уходит неделя, так что будьте снисходительны, господа… Комиссар Шарко сделал очень уместные заключения относительно сцены преступления. Убийца, несомненно, хотел, чтобы мы как можно скорее обнаружили Мартину Приёр. Этим его желанием объясняется оставленная открытой дверь. Что позволяет нам предположить, что женщина на фотографиях, продемонстрированных господином Шарко, до сих пор жива. Поскольку в противном случае убийца постарался бы проявиться и показать нам… свой трофей.
Самой важной чертой этого убийства, как моральной, так и физической, судя по деталям фотографии второй женщины, представляется садистический аспект, о чем свидетельствует его крайняя жестокость. Садист находит возбуждение в продолжительности акта. Он будет как можно дольше сохранять жертве жизнь, используя ее как объект, призванный удовлетворить его фантазмы. Она как личность для него ничего не значит, и он без сожаления избавится от нее, как от использованного бумажного носового платка.
Она оперлась ладонями о гладкую поверхность стола.
– Обыкновенно такой тип пыток сопровождается половым актом, каковой, если он не выражен проникновением, состоит в калечении половых органов: преступник кромсает груди жертвы, выворачивает или разрывает ей влагалище. В своем письме он ясно указывает, что он ее (я цитирую): «…не трахнул, хотя мог бы». Этим уточнением преступник хочет доказать, что он не импотент, но что половой акт имеет лишь вторичное значение, без которого он легко может обойтись. Таким образом, он демонстрирует нетипичное поведение по сравнению с большинством серийных убийц, которые чаще всего вступают в посмертный половой акт с жертвой. К тому же обычно у жертв отмечается сходство физических черт: цвет или длина волос, рост или сложение. Здесь я ничего подобного не обнаружила. Первая жертва была блондинкой, вторая, судя по фотографиям, шатенка. Одна довольно высокая, вторая скорее маленькая. Не будем забывать о Розанс Гад, которая, если он действительно убил ее, представляет совсем другой тип.
Плеснув в пластиковый стаканчик воды, она смочила губы.
– Не стесняйтесь прервать меня, если я слишком спешу… Убийца – игрок, он любит рисковать и использует любые пути, чтобы быть замеченным. Провокации полиции, подробное письмо, фотографии жертв… Такими ухищрениями он находит способ максимально продлить свое действие, что может позволить ему получать удовлетворение, пока он не совершит убийства… Преступник, безусловно, хочет, чтобы мы разделили его ощущения, однако не раскрывает при этом, кто он. Подобный тип личности любит быть в курсе развития следствия, так что нам надо быть начеку. Мне представляется, он знаком с господином Шарко, поскольку прежде всего направил это письмо ему. Поэтому присмотритесь ко всем своим знакомствам: журналистам, осведомителям, обслуживающему персоналу и даже разносчикам пиццы, а также к бывшим подозреваемым или осужденным, прошедшим через ваши руки.
Ее речь лилась так свободно, словно она собственными глазами читала мысли убийцы и его жертв и просто озвучивала их для нас.
– Такая мизансцена преступления означает, что убийство, несомненно, скрупулезно готовилось заранее в течение нескольких недель, а то и месяцев. Этот тип убийцы ничего не оставляет на волю случая; одинокая жертва, полный бак бензина, всегда наготове автомобиль, чтобы обеспечить себе возможность бегства. Он не обязательно заранее знаком со своими жертвами, я хочу сказать, лично, однако старается внимательно изучить их окружение, привычки, места, где они бывают, кто их посещает. Убийство, совершенное ночью, и пытки, которым на протяжении многих дней подвергалась вторая женщина, наводят на мысль, что убийца холостяк, что его профессия позволяет ему тратить время на изучение, а также, простите за этот термин, техническое обслуживание своих жертв. – Испытующий взгляд на присутствующих. – Способ, которым он ее связал, называется методом «бондажа»[21]. Кому-то из вас это о чем-нибудь говорит?
Девять человек из пятнадцати, и я в том числе, подняли руки. Она продолжала:
– Значит, стоит пояснить. Подобная техника эротического связывания пришла к нам из Японии. Изначально это искусство наложения пут на тело. Да будет вам известно, что некоторые японские мастера бондажа были знамениты не меньше чем великие спортсмены. Места на их сеансы ценились на вес золота, они имели своих антрепренеров, адвокатов и целый штат любителей узлов. Разумеется, это оригинальное искусство очень быстро деградировало, распространившись в среде садомазохистов. Бондаж предлагает захватывающий перечень приемов, как в Камасутре, от самой простой миссионерской позы до гораздо более продвинутых положений, вроде «японской тачки» или «забивания гвоздя».
Раздались смешки, атмосфера разрядилась.
– Примененный здесь прием называется «шибари»: руки связаны за спиной под прямым углом, веревки сжимают груди, лодыжки связаны и подогнуты под ягодицы, все опутанное веревками тело выглядит словно в коконе паутины. Это один из наиболее сложных способов, его невозможно сымпровизировать. Вероятно, убийца подписан на порнографические журналы, располагает большой коллекцией видеоматериалов, вращается в садистских кругах или посещает японский клуб. Теперь поговорим немного о статистике ФБР по серийным убийцам, допрошенным по программе VICAP[22], эквивалента которой, ввиду ограниченного количества выраженных серийных убийц, у нас во Франции, разумеется, нет. Этот тип личности обладает интеллектуальным показателем выше среднего, то есть выше ста десяти, для возрастной категории между двадцатью пятью и сорока годами. Его внешность внушает доверие, он чистоплотен и хорошо одет. Для его сексуальных предпочтений в семидесяти случаях из ста характерны порнография, фетишизм, вуайеризм. Согласно данным VICAP, восемьдесят пять процентов из них белые, семьдесят пять процентов имеют стабильную работу и в двух третях случаев они совершают убийства поблизости от места своего проживания… И наконец, все полагают себя неспособными прекратить убивать, хотя, впрочем, не видят в этом интереса… Таким образом, мы знаем, чего ждать…