Кому-то бывшая школа легионеров могла показаться примитивной – со всеми этими коридорами, вырезанными прямо в камне, угнетающей глубиной и тяжелым воздухом, пропущенным через десятки фильтров. Однако Альда ни на секунду не забывала, что грандиозное помещение было построено на планете, едва ли подходящей для жизни. На этом фоне оставалось лишь догадываться, сколько денег Легион потратил на этот объект и какие технологии скрывает от остального флота.
На медицинском крыле точно не экономили. Здесь бросили часть оборудования – видимо, самую дешевую и отслужившую свое, и эти машины впечатляли. Многие колонии и сегодня дорого заплатили бы за такое оснащение, а много лет назад, когда Адран покинули, это и вовсе были передовые разработки. Тем любопытнее было бы взглянуть на то, что легионеры все-таки потрудились забрать.
– Как думаешь, стоит удивляться тому, что они богаты настолько, что это почти противозаконно? – хмыкнул Киган. – Нет, ну это ж охренеть!
С тех пор, как они выяснили, что в темном лабиринте скрывается неопознанная жизнь, электрокинетик не рисковал оставлять Альду одну. Да и то, что кто-то из выживших подрезал важные провода, радости не добавляло. Команда по-прежнему оставалась на верхнем уровне, ожидая, пока вернутся капитан, хилер и легионер.
Здесь тоже было на что посмотреть. Киган наклонился к машине, встроенной в стену – а точнее, заменившей собой стену. Сенсорная панель управления покрылась серо-черной пылью, просочившейся с поверхности, однако сломанной не выглядела. Киган осторожно пропустил через нее заряд, явно пытаясь включить.
– Что это? – спросила Альда.
– Трехмерный рентген. В больницах используется для быстрой оценки состояния пациента. Может найти все – от взорвавшейся печени до занозы в мизинце.
– Подозреваю, что взорвавшуюся печень можно заметить и без него… Как считаешь, зачем он здесь?
– Потому что местные учителя не до конца верили, что их питомцы – люди? Просвечивали их при каждом случае и вопили «Да ладно!», – хмыкнул Киган.
– Да перестань ты… Они были детьми на Адране. Легионерами они стали где-то еще.
Вряд ли электрокинетик действительно проникся, но ухмыляться перестал. Их с Альдой примирение было еще слишком хрупким, чтобы нарываться, вот Киган и подыгрывал. Это Альде льстило, а то, что ему реально было плевать на этих детей, задевало.
– Слушай, ну мы же знаем, что их тут не в шашки играть учили, – напомнил электрокинетик. – Смотри, рентген этот находится у самого входа… Думаю, не случайно. Сюда быстренько привозили тех, кто успел покалечиться, и определяли, что с ними делать дальше.
– Разумно. А ты чего пытаешься добиться?
– Примерно того же: если кто-то из выживших был ранен при падении, эта штука поможет определить, насколько все серьезно. Да рентген и не сломан по-настоящему, нужно только перераспределить поток энергии от аварийного генератора – и все, полетит ласточка.
– А хилер не сделает то же самое без энергетической подпитки?
– Сделает. Но я этой бабе не доверяю, мутная она какая-то… Сдается мне, она на «Северной короне» вовсе не для того, чтобы пострадавшим синяки лечить!
Тут Альда как раз была с ним солидарна. Сначала она решила, что ей просто чудится, какая-то часть ее сознания – человеческая, а вовсе не телепатическая – просто невзлюбила Римильду по причинам, о которых не хотелось и думать. Однако потом хилер вызвалась идти на поверхность вместе с капитаном, и это все усложнило. Зачем это ей? Прогулка по Адрану – серьезное усилие даже для солдата ее уровня, а она не похожа на человека, который будет перенапрягаться просто так.
Хотелось просто влезть ей в голову. Пока Альду сдерживали правила космического флота и собственная совесть, но она не была уверена, что это продлится до конца миссии.
Смотреть, как Киган возится с рентгеном, Альда не собиралась, зрелище было невпечатляющее. Она прошла дальше по полутемному коридору и оказалась в небольшом зале. Этот выглядел особенно захламленным, но лишь потому, что отсюда вообще ничего не вывозили. Тут так и остались многочисленные стеллажи, занятые металлическими ящиками, в прошлом аккуратно расставленные, а ныне сдвинутые, опрокинутые и даже сломанные.
Гадать, что здесь произошло, не приходилось. Вряд ли это легионеры внезапно сошли с ума и решили устроить тут канцелярскую вечеринку! Адран долгое время был «ничьим», в заброшенной школе наверняка не единожды побывали мародеры. Они хотели поживиться за счет богатств Легиона, однако их ожидало разочарование. Тут были либо слишком тяжелые машины, вроде того же рентгена, либо вот этот бесполезный хлам. Альда уже догадалась, куда попала: это был архив медицинских ключей.
Впрочем, мародеры вряд ли это поняли. Они много часов в духоте и мраке ломали металлические ящики, сладко мечтая о забытых сокровищах. Но финал был не сказочным: они получили набор табличек из прозрачного пластика с нанесенными на них именами и цифрами. Им, должно быть, казалось, что это издевка – они бесились, психовали, разбивали таблички, если получится. Они не могли понять, на что смотрят.
Альда же попросту узнала эти таблички, потому что такая система защиты данных использовалась во всем космическом флоте, не только в Легионе. Личные дела солдат, включая медицинские карты, заносились в единую базу данных. Но любой компьютер можно вскрыть, поэтому каждый файл проходил через индивидуальную кодировку, а ключ размещался на носителе, вообще не подключенном к сети – такой вот табличке. Если нужно было просмотреть данные солдата или, как в этом случае, кадета, медики просто брали нужную табличку и направлялись с ней в компьютерный зал, наверняка расположенный на нижних уровнях.
Когда Адран закрыли, компьютеры должны были перевезти или уничтожить. Ну а карточки бросили здесь, потому что сами по себе они были бесполезны… Или не совсем.
Для мародеров – точно бесполезны. А вот Альда почувствовала, что оказалась там, где надо. Плевать на компьютерные коды, здесь все еще есть имена, списки! Она ведь сразу заподозрила, что Триан учился на Адране, теперь ей предстояло найти этому доказательства. Повлияет ли это на самого Триана? Нисколько, он даже после прямого попадания метеорита не почешется. Но она хотя бы будет знать наверняка.
Изначально таблички были разложены по алфавиту, и найти нужную тогда было очень легко. А вот в нынешнем хаосе пришлось повозиться, и Альда искренне надеялась, что этим проклятым мародерам месяц придется питаться грибами, выросшими на стене их собственного корабля. Как можно быть настолько криворукими и небрежными?!
Кто-то другой на ее месте и вовсе бы не справился, а ей помогло то, что она все лучше владела телекинезом. Вынужденную паузу между миссиями Альда использовала для дополнительных тренировок. Рале говорил, что у нее отлично получается. Она подозревала, что он знатно привирает. Но вот сейчас выяснилось, что она без труда способна поднять легкие пластиковые таблички в воздух, а не ползать по всему залу, выкапывая их из грязи.
Она волновалась, сама не зная, почему. Сколько бы Альда ни убеждала себя, что имя в общем списке ей ничего не дает, сердце все равно билось в груди все быстрее… Как будто предчувствие появилось. Глупо это. Им в академии сто раз говорили: если вам кажется, что у вас появилось мистическое предчувствие – идите и съешьте шоколадку, полегчает. Телепаты – не экстрасенсы, в будущее не заглядывают!
И все же когда у нее наконец получилось, Альда не смогла остаться профессионально равнодушной. Она радостно пискнула и даже подпрыгнула, как будто эта табличка действительно была сокровищем, которое наивные пираты пропустили. Значит, на общем собрании ей не показалось, он был здесь! Бегал по этим коридорам, еще маленький и слабый… И Адран повлиял на него достаточно сильно, чтобы и спустя годы могущественный легионер вздрагивал при его упоминании.
Альда не отказалась бы просмотреть и медицинскую карту, ключ к которой хранился на табличке, однако это было невозможно. Осталось только имя в общем списке: Триан… и Триан.
Она удивленно моргнула, потом и вовсе зажмурилась, решив, что у нее от радости или недостатка света в глазах двоится. Однако когда Альда снова посмотрела на табличку, оказалось, что ей не почудилось. Слово «Триан» действительно повторялось в списке два раза.
Многие в команде «Северной короны» вообще забыли, что Триан – это фамилия. Их нельзя за такое винить, имя он и не называл никогда. Но Альда, связанная с его сознанием, это имя знала, как знала и то, что в повседневном общении он предпочитает одну лишь фамилию. Которая вдруг повторилась.
Причем повторилась только она, все остальные фамилии списка упоминались один раз, как и положено. Еще одним доказательством того, что это не ошибка, служили цифровые коды – они были разными. Ну а завершающей нотой стало то, что возле двух фамилий стояли разные инициалы. «Триан Г» и «Триан Т».
С первым все понятно – Габриэль Триан, ныне штатный легионер «Северной короны». А вот по этому загадочному «Т» у Альды было очень много вопросов. Он это или она? Телепатке почему-то казалось, что он, хотя никаких указаний на это не было.
Может, однофамилец? Как вариант, вот только это как раз маловероятно. Легион был окружен такой секретностью, что никто не знал наверняка, как туда отбирают детей. Вероятнее всего, как и в остальные отделения специального корпуса – по уровню врожденных способностей. А если так, Легиону скорее подошли бы дети одной семьи, чем однофамильцы.
Такое случалось редко. Среди табличек, которые Альда теперь просматривала быстро, одну за другой, ничего подобного не нашлось. Значит, у Триана есть семья в Легионе, настоящая, а не условно-символическая? Тогда почему этим двоим не позволяют работать вместе? Они стали бы удивительной силой, непобедимой почти! Как Легион мог упустить такую возможность?
– Нашла что-нибудь?
Альда полностью сосредоточилась на пластиковых табличках и собственных вопросах, ей казалось, что остальной мир стал неважным и попросту позабыл о ней. Зря, потому что мир продолжил существовать, как обычно, и прислал ей Кигана в качестве напоминания о реальности.
Телепатка тут же повернулась к нему, улыбнулась, а табличку с именем Триана перенесла себе за спину. Она и сама не понимала, почему, но времени на размышления не было.
– Да так, роюсь в чужой истории.
Киган поднял одну из табличек, валявшихся у его ног, и безразлично покрутил в руках.
– А, коды доступа… Зачем они тебе?
– Ну… просто. А ты почему пришел, починил рентген? – поспешила сменить тему Альда.
– Нет, на рентген я забил, потому что мне надоело кружева плести. Пришел сказать, что вернулись капитан, хилерша и упырь. Странно, что ты сама их не почувствовала!
– Я просто сейчас не мониторю пространство постоянно из-за этой непонятной формы жизни, – солгала Альда.
– Это ты зря, не хотелось бы обнаружить непонятную форму жизни за секунду до того, как она откусит мне половину задницы! Ладно, идем, посмотрим, какие вести принесли из ада.
Он покинул зал первым, Альда последовала за ним, а табличка с именем Триана под давлением телекинеза обратилась в пыль.
Предполагалось, что, как только вся команда будет в сборе, они начнут спасательную миссию – а вышло иначе. Сначала им пришлось устроить совет, на котором Альда и Киган рассказали о не самых приятных открытиях. Альда не была уверена, что это правильно – вот так раскрывать карты при Римильде. Но хилера проблемы выживших, похоже, не интересовали, она то зевала, то бросала многозначительные взгляды на Триана. Триан же остался верен себе: с начала собрания он притворялся, что спит стоя.
– Что ж… Открытие Рэйборна совпадает с тем, что мы видели наверху, – сообщила капитан. – Судя по всему, корабль был сбит взрывом. Это могло быть сделано неизвестным преступником или из-за него. Он знает, что в беде, и не хочет, чтобы его нашли по видеозаписям. При личном контакте он, полагаю, попытается скрыть свою личность, а то и вовсе прокрасться на спасательный челнок тайно.
– Да, но форма жизни, которую я обнаружила, точно не человек, – напомнила Альда. – Это нечто сложное, но неразумное.
– Если это ощущается животным и может быть животным, значит, это животное, – наконец решил поучаствовать в разговоре Триан. – Зачем искать сложности на ровном месте?
– За тем, что сюда упал не грузовой отсек, а пассажирский, – указал Киган. – Обычно животных к людям не пускают, это мы для тебя исключение сделали.
– Видимо, в надежде поднять некоторых до моего уровня развития, – не остался в долгу Триан. – Вы не забывайте, что «Близкий горизонт» – это вам не обычный транспортник, который летел из пункта А в пункт Б. Здесь важны детали. Во-первых, этот корабль похож на бордель-маман с дешевой станции, которая клянется, что у ее девочек все по любви. То, что тут в документах, вообще не имеет никакого отношения к реальности, перевозить могли что угодно, это примем по умолчанию. Дальше. В роли пункта А у нас станция «Терминал Спектрум». В принципе, приличная и управляющаяся военными, но есть нюанс. Это крупный транспортный узел, там идет такой поток пассажиров и грузов, что охрана моргать боится.
– Это верно, – кивнул Рале. – Я бывал на той станции, любой досмотр там проводится условно, а облавы случаются только по наводке. Нет наводки – хоть труп в чемодане вези, никто не заметит.
– И все об этом прекрасно знают, – заметил Триан. – Пунктом Б у нас выступает станция «Пилигрим». И это как минимум копчик вселенной, если не сказать глубже. Станция полупиратская, с восторгом собирающая на борту разношерстный сброд. Приличные люди используют «Пилигрим» только для пересадки и быстренько сваливают. Зато все остальные задерживаются, чтобы отсидеться, сделать новые документы, а то и лицо поправить. Вывод у этой истории, дети мои, очень простой: на «Близком горизонте» могло быть что угодно, где угодно и в любом количестве. Да, это животное, но вы расслабляться не спешите. Это не тот зверек, которого можно погладить. Скорее, тот, который оторвет вам руку и ею же изобьет вас до смерти.
– Я, вообще-то, знаю коды животных, – нахмурилась Альда. – А тут нечто… новое.
– Ты знаешь всех животных со всех планет? Уверена?
– Нет…
– Ну и все. Воспринимайте их как чудовищ по умолчанию, этого будет достаточно.
– Как будто тебя нам было мало, – проворчал Киган.
– Триан прав, не теряйте бдительность, – велела Лукия. – Все, что мы обсудили, важно, но не критично. Миссия остается неизменной: спуститься вниз и доставить выживших к точке эвакуации.
Они поверили Триану. Они могли ворчать на него, и все равно они не сомневались, что он сказал правду. Это же Триан, он всегда прав!
А вот Альда такой уверенности не чувствовала. После миссии на Левиафане она больше не совалась в сознание Триана, но она все равно была связана с ним. Такую связь разрывать сложно и больно, телепатка и пытаться не собиралась. Зачем добровольно отказываться от козырей?
И вот теперь Альда чувствовала, что легионер насторожен. Не испуган, но и не так расслаблен, как пытается показать. Получается, встреча с другими легионерами прошла далеко не дружески, они долго оставались среди дыма и пламени Адрана, обсуждая то, ради чего три сильнейшие команды прислали сюда на самом деле.
Команду для космического корабля «Корвус» собирали с нуля. Никто там не был новичком, все они служили уже много лет, но в других экипажах. А потом случился «Исход», и космический флот поспешил объединить своих лучших солдат, чтобы вернуть колонии как можно скорее.
В том, что она попадет на эту миссию, Бенедикта Крейн не сомневалась. Номер 21 среди телекинетиков – это вам не шутки! Со своей прежней командой она была не слишком близка, а потому и расставалась без жалости. Но встречи с новой командой она ожидала с определенным волнением. Все-таки лучшие должны быть другими, правда?
Вскоре выяснилось, что команда у «Корвуса» будет минимальная – всего пять человек. Бенни решила, что это к лучшему, раз все они сильны. Но о том, насколько сильны, она узнала лишь на борту, когда выяснилось, что среди них – номер 3 самого Легиона. Тут даже ее номер 21, которым она всегда гордилась, показался вдруг скромным и незначительным.
Бенни пыталась убедить себя, что легионером нужно восхищаться, и все-таки у нее не получилось. Нет, он не делал ничего плохого, со всеми был предельно вежлив, улыбался, никогда не повышал голос. И все же было в нем что-то такое, от чего у Бенни при каждой встрече мурашки шли по коже. Легионер не был уродом – напротив, по канонам большинства планет он считался привлекательным. Однако в его чертах сквозило что-то змеиное, словно предупреждавшее об опасности, скрытой за красотой. Стоило Бенни взглянуть в его светло-серые глаза, и ей хотелось бежать с «Корвуса» куда угодно, да хоть в открытый космос.
Естественно, она себе такую реакцию не простила. Обругала последней дурой, убедила себя, что проблема в ней, а не в легионере. Бенни решила, что для гармоничного существования им достаточно пересекаться как можно реже, и все будет замечательно.
Тем более что инструкция не требовала от телекинетика так уж часто работать с легионером. Зато у Бенни, которая привыкла держаться сама по себе, как кошка, неожиданно появилась приятельница. Не подруга, конечно, об этом и речи не шло. Но человек, с которым можно поболтать не только о миссиях. Если в столовой, где полно свободных столиков, ты садишься за уже занятый, это же симпатия, правда?
Синдони Хилл была телепаткой «Корвуса», совсем молодой – она проработала после академии меньше года, прежде чем ее направили на «Исход» – и какой-то трогательно наивной. Среди солдат такое нечасто встретишь. Синдони действительно верила, что специальный корпус – это силы Добра. Бенни посмеивалась над ней, однако открыто не издевалась. В глубине души ее даже восхищала эта наивная вера в полный бред. Неплохо ведь, что в мире остались люди, так искренне желающие защищать Добро! Миссиям это не мешало, Синдони действовала решительно и смело, за это ей можно было простить детские фантазии.
Команда «Корвуса» отлично справлялась с миссиями, быстро оказалась на хорошем счету в космическом флоте, и не было оснований предполагать, что что-то пойдет не так. Да оно вроде как и не пошло – официально, если верить отчетам. Бенни стала единственной, кто заметил тревожные перемены.
По долгу службы Синдони должна была часто пересекаться с легионером. Считалось, что ему требуется телепатическая поддержка, чтобы контролировать его грандиозные способности. Вот только Бенни с самого начала подозревала, что он привирает и ничего ему не требуется. Да и Синдони, вечно наивная и открытая, как-то сболтнула лишнего.
– Да ни в чем он по-настоящему не нуждается, Бенс! Это только говорят, что у легионеров ограниченные способности к телепатии. Уж не знаю, как там у других, а у него с этим – ого-го, иногда я думаю, что почище, чем у меня! Но не факт. В любом случае, он полноценный телепат, не слабее первой сотни, точно тебе говорю.
Однако, даже понимая это, от встреч Синдони не отказывалась. Несложно догадаться, почему. Это Бенни номер 3 казался затаившейся змеюкой. Телепатка влюбилась в него почти сразу – похоже, той самой трогательной первой любовью, не требующей причин и логики. Для Синдони легионер был высшим существом, ласково улыбающимся ей с пьедестала. Перед каждой новой встречей с ним она заметно краснела и не могла скрыть волнение. Легионер все замечал и не пытался погасить в ней вроде как неуместное чувство. Зачем? Он был молод, Синдони была очень красива, да он новые причины остаться с ней наедине старательно придумывал!
Против их отношений Бенни ничего не имела. Она наступила на горло собственным предчувствиям и не вмешивалась, потому что предчувствия – это ее проблема. Что, если она испортит этим двоим жизнь из-за своих нелепых домыслов? В конце концов, Синдони – телепат, если опасность в такой связи действительно есть, она первой это заметит.
Позже, намного позже, когда все закрутилось и зашло слишком далеко, Бенни не раз корила себя за то, что тогда сдержалась. Может, если бы она что-то предприняла сразу, у нее получилось бы помочь? Но время назад не отмотаешь, и теперь ей приходилось справляться с последствиями своих решений.
Синдони начала меняться. Она стала меньше смеяться, реже выходила из своей комнаты. Зато она куда больше времени проводила рядом с легионером – и ночевала теперь чаще у него, чем у себя. Вроде как это должно было ее обрадовать, ведь мужчина ее мечты обратил на нее внимание. А она казалась подавленной, как будто больной… да она и выглядела больной. Погас блеск в глазах, кожа стала бледной, волосы потускнели, а Синдони еще и мыть их стала реже. Она, в прошлом ухоженная, ходила с невнятным пучком на голове, стараясь под длинными прядями скрыть осунувшееся лицо. Она начала мерзнуть, вечно куталась в несколько слоев одежды, полюбила байки с длинными рукавами, которые натягивала до самых пальцев. Чуть позже она начала грызть ногти, она теперь старалась не смотреть собеседникам в глаза и большую часть времени ходила отвлеченной, словно тело ее было здесь, а сознание – где-то еще, очень далеко от «Корвуса».
Бенни не выдержала, пришла к ней вечером, когда легионера не было рядом, постаралась вывести на откровенный разговор.
– Синди, какого хрена? Что с тобой творится?
– Н-ничего! – Синдони попыталась улыбнуться, но получилось неубедительно, уголки губ не прекращали дрожать.
– Это он, да?
– Не говори глупостей.
– Что он с тобой делает?
– Ничего, мы просто работаем вместе…
– Это из-за телепатии? Он что-то сделал с тобой?
– Тебе лучше уйти, Бенни, прямо сейчас, и не лезть не в свое дело. Да, мы с ним вместе, и я очень счастлива!
Никто не говорит о своем счастье вот так – дрожащим голосом, со слезами на испуганных глазах. Бенни тогда почувствовала, как в груди закипает привычная уже ярость – телекинетик никогда не отличалась скромным нравом.
Она стала солдатом специального корпуса, чтобы помогать людям. Она не говорила об этом с таким восторженным пафосом, как Синдони, и все же она знала свой главный принцип. Она в детстве насмотрелась на то, каким бывает беззаконие. Бенни, сколько себя помнила, хотела стать сильной, именно чтобы защищать слабых.
И вот теперь беззаконие снова было близко, прямо у нее под носом, а она ничего не могла изменить. Но должна была! Поэтому Бенни направилась к капитану.
Эзекила Кинжа она всегда уважала и побаивалась. Знала, что должна только уважать, но ничего не могла с собой поделать. Этот человек был больше похож на робота, чем настоящие роботы и уж тем более киборги. Бенни не представляла, каково это: прожить на свете много-много лет, однако так и не взрастить в своей душе ничего человеческого. Может, весь секрет в том, что и не было у него никогда души? Или она давным-давно умерла, остались только тело и разум, безукоризненно выполняющие приказы космического флота.
– Я хотела бы подать жалобу, – объявила Бенни, когда капитан наконец принял ее.
– На что?
– На неуставные отношения на корабле.
– Вот как? Кто же пытается вступить с вами в неуставные отношения?
– Не со мной… Я говорю о Синдони и этом легионере.
– Об их отношениях мне известно, – кивнул Кинж. – Такая связь уставом не запрещена. Она не мешает работе.
– Но там вряд ли все добровольно! Я уверена, что легионер вынуждает ее!
– У вас есть доказательства, Крейн?
– Какие тут могут быть доказательства? – растерялась Бенни. – Номер 3 – телепат, он просто влез ей в голову, он меняет ее!
– Хилл – тоже телепат. Номер 47 космического флота. Если ее способен подчинить легионер с частично развитыми телепатическими способностями, значит, она профнепригодна.
– Я не думаю, что телепатические способности у него развиты частично…
– Вы пришли ко мне с домыслами, Крейн, а мне нужны факты. Никаких жалоб со стороны Хилл не поступало. Если я поговорю с ней прямо сейчас, скажет ли она мне, что ей нужна помощь?
– Нет, но… Жертвы очень часто на такое неспособны!
– Снова домыслы, – отрезал капитан. – Достаточно, Крейн. Я выношу вам предупреждение, пока без занесения в личное дело. Потрудитесь в будущем заниматься только тем, что касается непосредственно вас.
– Да, капитан.
Она ожидала, что об этом разговоре станет известно легионеру – не могло не стать. Он должен был подойти к ней, попытаться выяснить, что она затеяла, угрожать ей… А он не сделал ничего. Он вел себя точно так же, как и раньше, только смотрел теперь с нескрываемой насмешкой.
Возможно, если он был таким уж крутым телепатом, он мог бы влезть и в сознание Бенни, повлиять на ее мысли, избавить от сомнений. Или даже превратить ее в такую же влюбленную дурочку, как Синдони. Но он этого не сделал, он действительно был змеей: он таился в тенях, выжидая удачного момента для удара.
Бенни была в таком отчаянии, что обратилась даже к хилеру – а больше в их команде и не было никого. Хилер, в отличие от капитана, не отмахнулся от ее подозрений, однако и помогать не спешил.
– Ну да, как вариант, легионер промыл ей мозги, – пожал плечами он. – Синди уже несколько месяцев ходит в постоянном напряжении, я это чувствую. Мышцы как в судороге, сердце колотится, как бешеное, вес уже ниже нормы. Человека это бы в реанимацию загнало, полагаю, но ей сильно не навредит, организм солдата способен выдержать и больше.
– Почему ты так спокойно говоришь об этом? – возмутилась Бенни. – Нужно что-то делать!
– Например? Синди – телепатка, а она с ним не справилась. Я же и подавно не полезу. У меня, между прочим, самый низкий номер среди вас – 77. Даром мне не упало чем-то меряться с легионером!
Жестко, но верно. Никто из них не мог противостоять номеру 3 Легиона. Бенни еще несколько раз пыталась поговорить с телепаткой, а потом смирилась. Ей больше ничего и не оставалось, на самом-то деле. Скорее всего, именно для этого легионер сохранил ей ясное сознание: чтобы она в полной мере осознала свою беспомощность перед ним.
И вот теперь случилась миссия на Адране.
Сначала легионер свалил на поверхность – к своим, посовещаться им захотелось. Интересно, они все настолько омерзительны или это только «Корвусу» так повезло? Пока его не было, Синдони слонялась по коридорам беззвучным призраком прежней себя. Она напоминала собаку, потерявшую хозяина, ей больше в голову не приходило чем-то заняться без одобрения легионера. Бенни не пыталась к ней обратиться, она уже усвоила, что это бесполезно.
Потом легионер вернулся, и они… исчезли. Это произошло так быстро и незаметно, что Бенни даже растерялась. Однако быстрая проверка показала, что все именно так и обстоит: этих двоих нигде не было.
Она тут же сообщила об этом капитану. Кто-то другой на его месте был бы раздражен, однако Кинж раздражаться просто не умел.
– Снова лезете не в свое дело, Крейн.
– Почему же? Мы ведь не распределяли задания, куда они вдруг исчезли? Да еще и после этого странного собрания… Легионер отчитался вам, о чем говорил со своими?
– Он не обязан мне отчитываться. А задание у нас одно: найти выживших.
– Мы даже не знаем, есть ли они здесь! Насколько я помню, по инструкции Синдони должна была проверить обстановку и доложить, есть ли поблизости кто живой. Она это сделала?
– Да, это незначительное нарушение, – согласился Кинж. – Возможно, она занимается этим прямо сейчас.
– Да черта с два!
– Не забывайтесь, Крейн. В идеале мы должны получить от телепата данные о выживших и их предполагаемом местонахождении. Но пока Хилл такие данные не предоставила, мы все равно не можем оставаться без дела. Нам досталась одна из самых больших частей подземной базы. Приступайте к осмотру, это лучшее, что вы способны сделать сейчас.
– Да, капитан.
Что ж, она попыталась. Теперь Бенни и правда собиралась заняться поисками, чтобы отвлечься от гнева. Да и вообще, чем быстрее они уберутся с этой прожаренной планетки, тем лучше.
Для осмотра им достались бывшие классы закрытой школы. В этой части Адрана рухнул нос корабля – капитанский мостик, технический отсек и часть пассажирского. Как правило, ту зону, где работали капитаны, укрепляли лучше всего, так что выжившие могли быть. Это подтверждал замок на внешних воротах: Бенни уже проверила журнал его работы, в день падения «Близкого горизонта» его открывали. Однако других следов пока не было, люди, даже если они добрались до укрытия, почему-то не остались у ворот, а ушли вниз, в темную глубину.
Бенни, которая на своем корабле была еще и механиком, сумела наладить освещение и подачу охлажденного воздуха, но не более того. Стандартных камер здесь не было, все указывало на то, что в классах Легион использовал очень сложную систему наблюдения, которую потом увез с собой. Так что единственным способом узнать, что таится в темноте, не спускаясь туда, была телепатическая проверка, однако у них теперь и такую возможность забрали.
Прежняя Синдони никогда бы так не поступила. Но эта, новая, подчиняющаяся, была способна на что угодно.
Бенни спустилась вниз по широкой лестнице, прошла какой-то зал собраний с выпотрошенными нишами в стенах – видимо, там хранилась техника. Двигалась она уверенно, но не слишком быстро: она видела, что подземная база пострадала, на потолке и стенах появились крупные трещины. Полный обвал здесь вряд ли будет, но Бенни все равно не хотелось получить камнем по голове, так что бдительность она не теряла.
Она ожидала, что тут все залы будут такие – распотрошенные, уже неузнаваемые. Однако уровнем ниже ее ждал сюрприз, она оказалась в помещении размером, пожалуй, с классический земной стадион. И здесь время как будто застыло: все осталось на своих местах, даже мародеры не сунулись. Какие-то статуи, картины на стенах, причем не голографические, а старомодные, выполненные красками, пусть и с современным защитным покрытием, набор непонятных предметов под стеклянными куполами. Бенни потребовалось несколько минут, чтобы разобраться, что к чему, а когда до нее все-таки дошло, куда она попала, она не выдержала, расхохоталась, и эхо с удовольствием разнесло ее голос во все стороны.
Это был музей славы Легиона. Боевой корпус специального подразделения оставался настолько секретным, что у него не могло быть ничего подобного за пределами школ. Но здесь сделали – для подрастающего поколения. Сделали и бросили! Изображения своих подвигов, статуи своих величайших воинов… Странно, конечно, что бросили. Понадеялись, что случайно попавшие сюда люди не поймут, на что смотрят? Да, пожалуй. Все они решили бы, что это просто истории о специальном корпусе, для тех, кто о Легионе не знает, иначе и быть не может.
В этом чувствовался определенный цинизм. Напоказ гордятся своими великими, но это так, чтоб детишек впечатлить. Как эвакуация началась, так решили не тратить драгоценное место на все эти поделки. Пусть стоят тут, пылятся, а потом и вовсе растворятся в лаве! В этом весь Легион: создать впечатление им важнее, чем реально что-то сделать.
Так что теперь Бенни рассматривала все эти статуи с нескрываемой насмешкой. Какие одухотворенные физиономии им слепили, надо же! Раз они здесь оказались, значит, вполне могли отдать жизнь за Легион. А на пьедесталах даже имена их не написали… Они ж символы теперь, не люди!
От размышлений об этом Бенни отвлек тихий, едва уловимый звук. Шелест даже, как будто сквозняк протащил по полу охапку сухих листьев. Вот только на Адране не было ни сквозняка, ни листьев, и этот звук мгновенно заставил телекинетика насторожиться.
– Кто здесь? – спросила она. Таиться не было смысла, все равно ее смех недавно был слышен повсюду. – Вы с «Близкого горизонта»? Назовите себя!
Ответа не было, но шелест повторился, словно желая доказать, что ей не почудилось. Да и не могло быть ответа: Бенни прекрасно знала, что человеческие шаги так звучать не могут. Но кто это тогда? Легионер – решил воспользоваться отдаленной планетой и избавиться от неугодной? Тоже нет. Бенни не способна ему по-настоящему навредить, он это знает, она для него скорее игрушка, чем угроза. Да и потом, если бы он хотел напасть на нее, он бы двигался беззвучно, а не шелестел тут по углам! Но кто же?..
Зал был освещен плохо, его периметр тонул во мраке, и вот там как раз мелькало движение. Снова шелест – и проносится сквозь пространство нечто большое, бесформенное, перемещающееся очень странно, так, как человек просто не способен.
Бенни замерла, призывая силу. Хотелось отступить обратно, туда, где остальные, но она понимала, что вряд ли получится. Она сейчас оказалась прямо в центре зала, чтобы вернуться наверх, ей нужно пройти через тьму. А там – вот это нечто, и оно ждет, когда Бенни подойдет поближе. Это, скорее всего, животное, у него свои повадки, ему удобнее выжидать на своей территории. Однако если она останется на месте, оно все равно не выдержит, атакует первым, и преимущество Бенни получала лишь за счет подготовки.
Ее расчет оказался верным. Намотав несколько кругов, существо убедилось, что она никуда не уйдет, и ринулось на нее. Бенни повезло хотя бы в том, что все это случилось в музее – здесь для телекинетика оружия хватало! Здесь все могло стать оружием, в предыдущем выпотрошенном зале было бы сложнее.
Она подняла в воздух массивную мраморную статую – какой-то воин в полный рост. Ей не важно было, кто это и какова художественная ценность статуи. Для нее это был просто камень, которым она сшибла прыгнувшее на нее существо в полете.
Для многих хищников удар такой силы означал бы мгновенную смерть. Почти для всех – хотя бы потерю сознания. Однако то, что атаковало Бенни, просто упало на пол, тут же подскочило на лапы и на секунду замерло, давая шанс себя рассмотреть.
Оно было крупным – около двух метров в холке, не меньше. А мерить его нужно было именно по холке, оно передвигалось на четырех лапах и напоминало причудливую, дикую смесь сторожевого пса и павиана. Длинные лапы с удлиненными пальцами. Мощное тело, бугрящееся мышцами. Вытянутая морда, пасть с настолько мощными челюстями, что человеческие кости дробятся в них легко, как сухие прутики. Да и представителям специального корпуса эти челюсти способны навредить – они для того и созданы… Бенни ведь узнала это существо. По кроваво-красным глазам, по выпирающим из пасти клыкам, а главное, по восьми лапам. На четырех оно стояло, еще четыре были прижаты к спине, существо использовало их, чтобы перемещаться где угодно – хоть по деревьям лазить, хоть тоннели рыть.
Перед ней стоял даркур. Этих животных не так давно вывели на Земле, чтобы охранять космические тюрьмы строгого режима. Даркуры отличались силой, яростью и поразительной живучестью. Заключенные знали: лучше и не пытаться бежать, потому что тогда на тебя спустят даркуров. А эти существа пленных не берут, они разрывают любого противника на части. Их даже собственные дрессировщики побаиваются, управлять даркурами можно было только с помощью специальных устройств – а у Бенни ни одного такого не было.
По-хорошему ей сейчас следовало бы перехватить зверя в телекинетическую ловушку, а она не сумела, слишком велико было удивление. Здесь не могло быть даркура, никак! Они редкие и очень дорогие. Даже если бы кому-то из контрабандистов удалось выкрасть это создание, даркура точно не перевозили бы на таком ведре, как «Близкий горизонт», риск слишком велик. На это не пошли бы ни экипаж, ни сами контрабандисты.
Но что толку рассуждать о том, как быть не могло, если даркур уже здесь? Опомнившись, Бенни попыталась поймать его, но было слишком поздно. Даркур не собирался дожидаться, когда его нейтрализуют, он снова сорвался, снова был ветром в темноте. Он не рычал – они никогда не рычат. Но от его уверенного молчания становилось лишь страшнее, Бенни почти чувствовала на себе его обжигающий взгляд.
Она заглушила страх, погасила его в себе, отодвинула подальше. Не важно, к чему она готовилась на этой миссии, к чему – нет. Она была номером 21 среди телекинетиков, она не собиралась проигрывать какой-то мутировавшей дворняге!
Бенни сдвинула еще несколько статуй, раздробила их, и теперь массивные каменные обломки окружали ее настоящим поясом астероидов. С какой бы стороны ни пытался напасть даркур, как бы быстро он ни двигался, он всегда нарывался на кусок мрамора. Иногда Бенни даже удавалось ударить его посильнее, и на пол лилась его мутная кровь, но всего этого было недостаточно, чтобы остановить хищника. А напасть на него она не могла: даркур носился по полу, стенам и потолку с ловкостью не животного даже, насекомого. Боль и кровь его не останавливали, разве что раззадоривали, он был недостаточно умен, чтобы осознать собственную смерть как вариант. Бенни же слишком хорошо понимала, что способен сделать с ней даркур, даже не убив. Одна ошибка, одна пропущенная атака – и она лишится руки за секунду! С этим нужно было заканчивать.