Девушка в длинном черном пальто высматривала следы на тропе, тянувшейся вдоль холмистого берега реки. Извилистая дорожка уводила странницу все глубже в парк, раскинувшийся в центре шумного мегаполиса.
За очередным поворотом дорога резко уходила вверх. Крутой подъем густо зарос деревьями. Кроны вековых дубов плотно переплелись, словно купол, и почти не пропускали свет осеннего солнца. Терпкий запах сырой земли ударил в нос. Холм напоминал иной мир, куда не долетали ни гул машин с близлежащего шоссе, ни голоса людей, ни грохотание техники с раскинувшейся рядом стройки.
Только недостроенная бетонная башня, возвышавшаяся уродливым сломанным зубом, напоминала, что тишина не вечна. Скоро большую часть парка сровняют с землей, и возведут на его месте аттракционы и торговые центры. Сколько ни протестовали горожане – строительство шло полным ходом.
Одинокой страннице не было до этого дела. Глаза девушки едва заметно сверкнули во мраке. Она опустила взгляд и ускорила шаг, высматривая что-то на земле, а затем уверенно сошла с тропы и продолжила путь по палой листве.
На груди девушки поблескивал начищенный значок с гравировкой: круг, вписанный в продолговатый овал. Стилизованный глаз. Черными буквами по канту была выбита едва различимая надпись: tu ne cede malis, sed contra audentior ito[1] и выше номер и имя: Ильина Елизавета.
Лиза.
Лиза застыла и медленно подняла голову. На юное лицо упала едва заметная тень, исказившая тонкие черты. В прищуренных глазах блеснул азарт. Девушка посмотрела на усадьбу, стоявшую на вершине холма.
Одноэтажный особняк с мезонином и пристройкой зловеще сгорбился на фоне свинцового неба. Сад, разбитый перед парадным входом, давно пришел в запустение и зарос тонкой посеревшей травой. Наполовину скрылся в бурьяне даже окружавший усадьбу кованый забор. Прутья давно не красили, не чистили от завядших вьюнков, но единственные ворота заперли на цепь.
Значит, там…
Лиза на секунду застыла перед воротами – замок на цепи совсем новенький, блестящий.
Но откуда?
Нахмурившись, Лиза протиснулась в щель между створками и вернулась на след. Девушка медленно шла по заросшей тропе, пока не остановилась перед ступенями крыльца. Усадьба нависла над ней как потревоженный монстр. Охотница внимательно рассмотрела особняк.
Краска на фасаде облупилась, повисла лоскутами. Покосилось полусгнившее крыльцо. Разбухшие ставни едва держались на проржавевших петлях и давно не закрывались. Окна, покрытые многолетним слоем грязи, походили на пораженные катарактой глаза старика. Казалось, дом слепо уставился на пришелицу, посмевшую потревожить его многовековой покой.
Охотница лишь дернула плечами и ринулась вперед. Перескакивая через несколько ступенек, девушка начертила в воздухе символ. Дверь распахнулась, как от удара ногой.
Вместе с Лизой в гостиную ворвался тусклый свет осеннего солнца и запах сырой земли.
Дом ощерился на незваную гостью: тяжело заскрипели деревянные перекрытия. Из глубины черного коридора удушливо пахнуло гнилью. Лиза усмехнулась и быстрым движением нащупала в кармане плаща фонарик.
– Я знаю, ты здесь…
Луч скользил по стенам, потолку, полу. В дальнем углу комнаты несколько досок обшивки отошли от стены, отбрасывая в свете фонаря гротескные тени. Казалось, длинные костлявые пальцы тянулись к полам черного пальто охотницы.
Не обращая внимания на игру света, Лиза твердым шагом направилась вглубь коридоров. Тьма дрожала, забивалась в дыры, следила за девушкой сотнями глаз из каждой щели.
Охотница кружила по первому этажу, нарочито громко стуча каблуками. Дом задрожал. В коридорах послышался сдавленный стон. Чудилось, что стонали сами стены. Девушка лишь крепче сжала фонарь, так, что костяшки побелели, и продолжила поиски. Но в пятно света попадала лишь мебель в выцветших чехлах, паутина и плесневые разводы. В сквозняке за спиной слышался едва различимый шепот. Лиза резко развернулась и направила фонарь на пустой дверной проем.
– Где же ты? Давай! – рявкнула охотница.
Дом застыл. Голос утонул в пыльном смрадном мраке.
– Еще ни один монстр от меня не уходил. С чего взял, что ты сможешь?
Лиза отчетливо слышала тяжелое дыхание, едва различимое эхо шагов. Совсем рядом с собой. Ощущала, как из тени к ее шее тянутся когти монстра. Холодные. Цепкие. Они застыли в миллиметре от горла девушки, не решаясь схватить.
Охотницу била легкая дрожь. Темные волосы прилипли ко лбу. Луч фонаря нервно прыгал то по стенам, то по потолку, вновь и вновь высвечивая одни и те же темные углы. Пусто… пусто, пусто!
Пятно света остановилось на листьях у ступеней лестницы, ведущей на второй этаж. Листья свежие, желтые, со следами подошвы. Глаза охотницы расширились, в них заплясали безумные искорки. Зловещая ухмылка исказила лицо. Лиза знала: там наверху лишь небольшая комната с витражным окном – ни форточки, ни выхода на крышу. Идеальная ловушка.
Отшвырнув фонарь, охотница достала пистолет и, предвкушая скорую развязку, кинулась наверх.
С улицы особняк не казался настолько высоким, но теперь Лиза смотрела на длинную, тонущую во тьме лестницу. Прогнившие ступени опасно прогибались, извивались, норовя выскользнуть из-под ног. Охотница крепко цеплялась за перила, окутанные паутиной, и упорно шла вперед. Там, на площадке антресольного этажа, ждало оно… Лиза слышала его хриплое дыхание. Видела, как исполинская тень вздымалась до самой крыши, нетерпеливо царапая когтями стены, разевая смрадную пасть…
Лиза с криком выпрыгнула на площадку, направила пистолет в вязкую, как гудрон, тьму и… услышала тихий звон. Воздух перед ней задрожал, покрылся трещинами. Нечто подалось вперед из тьмы. Налитые кровью глаза уставились на Лизу сквозь паутину трещин.
Ее глаза.
Охотница испуганно отшатнулась, но было поздно. Пространство лопнуло. Осколки градом обрушились на Лизу. Они проникали под кожу. Заполняли легкие при каждом вдохе. Вместо крови по телу растекалась чернильная жижа…
Мрак разрезал нестерпимый поток света. Казалось, что разом включили сотню софитов. Охотница слепо озиралась, пытаясь закрыть лицо, но поток прожигал израненные руки насквозь. Лиза попятилась, но успела сделать лишь несколько шагов, прежде чем ноги подкосились и она беззвучно рухнула на пол.
Жар усиливался.
– Кто это?! – завопила Лиза. – Кто ты?!
Жжение стало нестерпимым. Лиза взревела, схватилась за голову. Она пыталась вытащить из себя осколки, но лишь полосовала лицо и выдирала пряди волос. Бедняжку трясло как в лихорадке. На месте порезов кожа мгновенно серела, иссыхала, плотно облегала тонкие кости. Кончики пальцев вытянулись, заострились, покрываясь роговым наростом. Одним движением Лиза рванула уголок рта, и тот разъехался, как у порванной тряпичной куклы, обнажая заострившиеся зубы.
– На этом все! Заканчиваем! – раздался властный женский голос. Где-то щелкнул рубильник.
Сияние софитов усилилось. Воздух раскалился. Тело Лизы покрылось пульсирующими волдырями. Осыпавшиеся волосы и повисшая мешком одежда вспыхнули. Нечто, что еще недавно было Лизой, завизжало. Волдыри лопались, но вместо ран зияли чернотой сочащиеся язвы.
Вспышка.
Тело Лизы превратилось в уродливую угольную «статую». В потоке света черный силуэт сжимался, пока не стал чуть больше булыжника. Грани обрели твердость, на неровной поверхности появились блики.
Софиты погасли.
Москва
Октябрь, 2012 год
Свет проникал в бывшую библиотеку через витражное окно. Пестрые блики раскрашивали старые стены во все цвета радуги. Даже затхлый запах почти не доносился с первого этажа. В этой комнате, под самой крышей, за нагромождениями ламп одновременно выдохнули четверо парней и три девушки. Всем, кроме одной, было около двадцати. Все в одинаковых серых спортивных костюмах с бирюзовой нашивкой на груди – таким же схематичным глазом, что был на значке Лизы, и в странного вида очках. Вместо стекол в оправе были тонкие непрозрачные куски кристаллов, отполированные до блеска. Очень походившие на тот камень, который еще недавно был Лизой. Все студенты, кроме младшей из них, поспешили снять странный прибор с лиц и выдохнуть. Ребята слепо озирались, протирали глаза, приходя в себя от увиденного. Один из парней, худощавый юноша, побледнел, прижал руку ко рту, и тихо сопя, побрел на полусогнутых ногах поближе к стене. Остальные чувствовали себя не настолько плохо, но никто не решался заговорить. Лишь самая младшая из них, субтильная светловолосая девушка, стоявшая поодаль от однокурсников, медленно сняла очки, не сводя взгляда с темных стекол.
Студенты невольно косились на испещренный рисунками пол: над камнем – Лизой – уже витала сизая дымка. Нарушил тишину один из ребят: он запнулся о ножку софита и чуть не уронил его.
– Марк, осторожнее с оборудованием, – в центр комнаты вышла женщина лет пятидесяти в серой твидовой тройке. На ее груди блестел серебряный значок. Арина Валерьевна уже давно обучала новичков в организации «Око». Она привычным жестом разогнала дымку и спросила:
– Есть идеи, что же вы сейчас наблюдали?
Никто не шелохнулся. Впрочем, неудивительно.
Тогда Арина вытащила из кармана перчатки и начала медленно надевать, осматривая студентов. Что-то ей подсказывало, что с группой все будет не так просто – ребята нелепо хлопали глазами, один вообще стоял еле живой у стены, борясь с приступом тошноты. Девочки постарше потупились, то и дело поглядывая друг на друга, будто боялись ответить, что уж говорить про младшую?
Задание было действительно сложным, но женщина твердо верила, что раз молодые люди решили бороться с монстрами, то лучше сразу посмотреть, с чем придется иметь дело. Заодно проверить, как поведут себя будущие оперативники. Уже который год первокурсники, закончив базовую теорию, отправлялись на «последнюю охоту Лизы».
Преподавательница подняла камень и показала студентам.
– Так как ваши силы еще не раскрылись полностью, мы используем визоры. С их помощью вы наблюдали очень редкое явление: аддиктивный фантом. Призрак живого человека.
– В смысле… живого? – перебил преподавательницу молодой человек. Руслан. Он был выше всех на голову. Парень нелепо почесал голову и нахмурился.
Арина кивнула, хотя была явно недовольна, что ее прервали:
– Это все, что осталось от оперативника Елизаветы Ильиной. Психокинетический след – обрывки памяти и эмоций запечатаны здесь. Во время стадии кризалиса, – Арина обвела взглядом группу, пытаясь понять, помнят ли они термин, и, не заметив реакции, решила уточнить, – превращения в монстра – у Лизы остановилось сердце. Только это спасло ее коллег. Оперативники сняли копию ауры, в лаборатории запечатали в особом кристалле. Фантом «запрограммирован» вечно повторять свой цикл: начало охоты, последние минуты перед превращением и агония трансформации. Несколько часов на перезарядку, и цикл можно повторять. Последние секунды слишком тяжелое зрелище, так что мы запечатываем призрак заранее.
Самая младшая девушка нервно сглотнула и опустила взгляд на свои руки. Арина едва заметно нахмурилась, но все же продолжила:
– Не беспокойтесь, явление настолько редкое, что, возможно, вы видели его первый и последний раз в жизни. Можете подойти поближе посмотреть. Кто смелый?
Ребята замялись, с опаской поглядывая на камень. Даже Руслан осторожно отступил назад.
– О, какие нас охотники ждут. Храбрецы. Ну что, совсем никто?
Одна рука взметнулась вверх. Арина Валерьевна поджала губы. Впрочем, она часто так делала, как только в поле зрения попадала самая младшая из группы – Лилия Цветкова. Арина не питала какой-то особой нелюбви к девочке, просто придерживалась постулата «всему свое время», а вчерашней школьнице нечего было делать среди будущих оперативников. Преподавательница попыталась встретиться взглядом с Викторией или Екатериной, которые подавали хоть какую-то надежду среди одногруппников, но обе отвернулись.
– Хорошо. Идите сюда, Лилия, – сдалась женщина, проследив, как вперед подалась невысокая девушка с короткими светлыми волосами, заколотыми на макушке розовой заколкой.
Лиля подошла ближе и с интересом посмотрела на камень огромными серыми глазами. Одежда мешковато висела на щуплой фигуре. В лице все еще отчетливо проглядывали детские черты: чуть пухлые губы, округлые щеки, вздернутый носик и брови, будто застывшие в вечном удивлении.
Такая маленькая, хрупкая, ей едва исполнилось шестнадцать… Ну что ей делать среди оперативников? Да и как вообще такой ребенок справится с материалами, которые едва осиливали студенты?
Вербовщики «Ока» в поисках кадров не зря обходили стороной школы. Охотники должны обладать склонностью к эмпатии, без чуткости к эмоциям просто нельзя овладеть некоторыми дисциплинами. Школьники с неустоявшейся психикой редко справлялись с таким даром. Сама же Арина Валерьевна считала, что будущему охотнику неплохо иметь хоть какую-то специальность, даже неоконченную. Во-первых, это показывало, что человек вообще обучаем. Во-вторых, если карьера охотника не сложится, бедняга не останется у разбитого корыта. А в личном деле Лилии значился только аттестат за девять классов средней школы. Талантами девочка пока не блистала. Но на нее вышли, завербовали и впихнули на первый курс уже после начала учебного года.
Арина предлагала перевести девочку в обычный вуз, дать ей немного времени, но руководство не согласилось. Остальные педагоги оказались не так принципиальны, и Арина в одиночестве направилась к начальнику учебной части. Но Андрей Андреевич Смирнов считал, что «Лиля прекрасно со всем справится». Его пренебрежение задело гордость преподавательницы, и тогда она решилась на крайние меры. Арина Валерьевна написала обстоятельное письмо высшему руководству, поставив ультиматум: или она преподает в группе без Лилии, или пусть ищут другого педагога. Женщина подчеркнула, что не желает наблюдать за нервным срывом у ребенка. Арина отправила письмо как раз перед началом занятия. Вопрос был практически закрыт, по крайней мере так она думала…
Лиля осторожно протянула руки и тихо спросила:
– Можно?
Арина даже не заметила, как камень оказался у школьницы. Она настороженно смотрела на поверхность кристалла – тот спокойно лежал в ее руках, а девушка осторожно провела пальцами по шероховатой поверхности. Словно гладила?
В центре камня вспыхнули багровые прожилки. Арина сделала шаг вперед, но Лиля резко отдернула руку.
Не от страха.
На секунду показалось, будто камень раздражало, что к нему прикасались. Всполохи исчезли. Лиля подняла взгляд на преподавательницу – это правда?
Женщина еле заметно кивнула.
Осмелевшие студенты вышли из «укрытия» и поспешили к школьнице.
– Дай-ка, – курчавый молодой человек в очках, Саша, подлетел первый. В его глазах виднелся неподдельный интерес. Парень бесцеремонно забрал кристалл и оттеснил Лилю.
– Это невероятно, оно меняет цвет…
– Подождите, не стоит… – начала было Лиля, но никто уже ее не слушал.
Студенты спешно окружили Александра.
– Саш, вообще-то камень дали Цветковой… – начала было Катя Свиридова. Поправив длинные волосы, заплетенные в тугую косу, студентка уверенно подошла к однокурснику. Она потянулась было за кристаллом, но камень легко перехватил Руслан и победно поднял над головой. Кате оставалось лишь буравить парня гневным взглядом, а Руслан же приложил краснеющий кристалл к уху, как морскую раковину, и радостно выдал:
– Ого! Да оно в бешенстве!
Вика, стоявшая поодаль, подскочила к Кате и забормотала в ужасе:
– Не трогай. Это аддикт типа А – Амок, неконтролируемый гнев. Они очень опасны!
Через мгновение Руслан вскрикнул, выронив раскалившийся кристалл. Тот выдержал падение и покатился к ногам Лилии.
– Цветкова, не… – начала было Арина Валерьевна, боясь, что девочка непременно вцепится в «опасную штуку». Лиля действительно поспешила поднять пышущий жаром кристалл. Арина, которая уже схватилась за телефон, застыла, не веря своим глазам: камень спокойно лежал в руке студентки и та даже не морщилась. К Лиле поспешил подойти Саша. Он смотрел на камень со смесью интереса и тревоги.
– Такой цвет… – парень замялся, не зная, какой синоним подобрать, – яростный, что ли? Никогда не видел. Так Лиза – охотница за аддиктами – сама стала аддиктом? Разве такое возможно?
Парень посмотрел на преподавательницу, но та молчала, не сводя взгляда с Лилии. Не дождавшись ответа, Саша перевел взгляд на Вику. Черноволосая девушка в очках замялась и выжидающе воззрилась на преподавательницу.
– Что скажете, Виктория? – подхватила Арина Валерьевна. – Что же вы наблюдали?
Поняв, что больше отмалчиваться не удастся, Вика, помявшись, начала:
– Аддикция – болезнь, которая может проснуться в любом человеке. Черти живут в каждом омуте, даже если их не видно. Однако стоит ослабить хватку, и беды не миновать. Первая стадия – аддикт. Хоть аддиктов и разделяют на несколько типов, но в целом это одержимость. Подчинение доминирующей страсти. Помутнение рассудка, неспособность критически мыслить. Лиза охотилась за монстром, которого видела только она. Болезнь может развиваться годами или поглотить за несколько часов. Первоочередная задача охотников – найти аддикта и исцелить, избавить от одержимости.
Арина Валерьевна подошла к стене, где среди чехлов для оборудования был небольшой чемоданчик. Женщина взяла его, водрузила на широкие перила лестницы и легко открыла – это оказался футляр с выемкой для кристалла.
– А если этого не произойдет? – сухо спросила преподавательница и, не оборачиваясь, добавила: – Что тогда случится, Екатерина Свиридова?
– Если этого не случится, то наступает вторая стадия, – пробормотала Катя. – Мори. Во время нее происходит обращение аддикта в монстра. Само превращение называют «кризалис». Ну, как «куколка»…
Арина кивнула.
– Мори – это вот та тварь с когтями, – подал голос тихий парень, Сережа, который так и не отошел от стены. – Оно внутри кристалла, да?
– Нет… – возмутилась Лиля, прикрывая камень, но затем смешалась, не зная, как объяснить свои слова. На помощь пришла преподавательница:
– Сущность внутри кристалла значительно сложнее, чем просто мори, – Арина Валерьевна осторожно забрала кристалл и поспешила к футляру, продолжая на ходу: – Охотники существуют для того, чтобы мори не появлялись. Но мори – лишь вторая стадия, и долго в ней не задерживаются. Есть третья. Как она называется, Виктория?
– Имаго? – неуверенно проговорила Вика.
– Можно сказать и так, – Арина вложила кристалл в футляр, закрыла крышку и начала ритмично защелкивать замки. – Более распространенный термин – ревенанты. Монстры, занявшие пустую человеческую оболочку. Опустевшую во время обращения в мори. Надеюсь, вы никогда с ревенантами не встретитесь.
– Запомните, – сухо продолжила преподавательница после короткой паузы, – это очень важно. История Лизы служит уроком всему «Оку». Надо быть внимательным не только к другим людям, но и к своим коллегам. И к самому себе. Жертву аддикции можно исцелить, лишь пока в ней есть хоть что-то человеческое. Ни мори, ни ревенанты уже не люди.
Ее слова прервал тихий стук – по перилам лестницы постучал мужчина. Лиля, стоявшая ближе всех к лестнице, встрепенулась и с интересом рассмотрела незнакомца. У него было худое лицо с выраженными скулами, сизая тень от щетины на подбородке. Волосы темные, почти черные. Тяжелые брови, будто он все время хмурился. И конечно же, от ее взгляда не ускользнул значок на черной куртке.
Охотник. Настоящий оперативник!
– Арина Валерьевна, извините, что прерываю урок. Можно вас? – негромко спросил он.
Женщина кивнула и быстро вернула внимание студентов к себе. Всех, кроме Лили, не сводившей с неожиданного гостя взгляда.
– Так, у вас есть пятнадцать минут на заметки о последней охоте Лизы. Завтра у меня на столе должны лежать доклады по аддиктам, включающие все, что вы наблюдали. И соберите оборудование.
Женщина проследила, как студенты кинулись за сложенными в углу рюкзаками и сумками, и потихоньку улыбнулась: первокурсники еще так хорошо слушались. Она положила камень с фантомом в центр комнаты и отправилась вслед за мужчиной на первый этаж.
Впрочем, стоило шагам стихнуть, как студенты, перекрикивая друг друга, принялись обсуждать произошедшее. Мнения разделились. В общем гомоне громко прозвучал голос Руслана, который лениво облокотился на стену, перекидывая из руки в руку блокнот.
– Знаете, что я вам скажу? Фигня это все.
Один из парней, тихий Марк, который до этого старательно записывал все, что услышал на занятии, замер и с интересом посмотрел на Руслана. Как и Сережа. Руслан, почувствовав себя в центре внимания, продолжил:
– Валерьна, устроила тут симуляцию по Кингу. Мне старшекурсники уже рассказали, что почти вся работа с детишками, – Руслан бросил красноречивый взгляд на Цветкову, которая неспешно ковырялась в сумке, – прийти вырубить, ну или вроде того, и исцелить. Делов на пять минут, вот есть у них отдел такой…
Никто не спорил с Русланом, и он принялся рассуждать, где же в «Оке» есть «настоящая работа». Старшие девочки и Саша молча ходили по комнате, копируя в блокнот рисунки с пола, а Лиля даже не слышала его рассуждений. История несчастной Лизы, конечно, произвела впечатление, но молчала бывшая школьница по другой причине. Ее выбило из колеи появление охотника. Она знала его. Но откуда?
Лиля потихоньку отошла от ребят и начала пробираться к лестнице. На пути оказались Катя и Вика: одногруппницы, отложив блокноты, пытались фотографировать на телефон начерченные на полу символы, но кадры все время смазывались.
– Эй, Цветочек, ты куда? – мягко спросила Вика, заметив попытку сбежать.
– Я… – замешкалась Лиля, лихорадочно придумывая оправдание. Многолетний опыт школы пришел на помощь: – Я выйти.
– А собирать кто все будет? – уточнил Руслан. Лиля замялась, но тут не выдержала Катя:
– Отстань от человека. Надо ей выйти, значит, надо. Я все уберу.
– Кать, ну я же пошутил, – Руслан оживился и подошел поближе. – Мужчины-то на что? Марк, Сереж, давайте быстро вон ту штуку тащите…
Лиля, обрадованная, что больше на нее не обращают внимания, поспешила вниз. Девушка не представляла, что скажет охотнику, но желание еще раз увидеть его лицо оказалось сильнее. Откуда она его знала? Словно из сна. Топот и голоса одногруппников остались за спиной и едва доносились до холла на первом этаже. Сквозь приоткрытую входную дверь Лиля отчетливо услышала голос Арины Валерьевны.
– …Я слышала, что произошло…
Лиля, осторожно ступая по старым половицам, прошмыгнула за дверь и забилась в угол. Притаившись, девушка прислушалась – преподавательница и охотник стояли чуть поодаль, на крыльце, и порывы ветра то и дело заглушали разговор.
– …А Константин? Есть какие-то новости? – голос Арины Валерьевны изменился – она говорила тише, мягче и с трудом скрывала волнение. Охотник молчал. Лиля вглядывалась в узкую расщелину между косяком и дверью.
– Понятно, – преподавательница сникла. – Эта его самоуверенность… Подпустил слишком близко? Ему ведь столько раз говорили… Впрочем… Ты же не за этим сюда приехал?
Охотник расстегнул куртку с косой молнией и достал конверт.
– Андрей Андреич передал. Просил, чтобы вы внимательнее смотрели на ящик для отправки писем.
Учительница поджала губы и забрала конверт.
– Она настолько безнадежна? – как бы между делом уточнил охотник и, застегнувшись, спрятал руки в карманы.
– Голова у нее варит, есть, как говорится, «чуйка», но дело не в этом. Андрей Андреевич, конечно, редко ошибается, но, Борис, ей только исполнилось шестнадцать! Я все понимаю, курс она пройдет, и что потом? Сможет ли гоняться за маньяками-убийцами? А если другого захочет, но поздно! И более того, – Арина замолчала и бросила взгляд на усадьбу. Лиля испуганно вжалась в стену. Сердце забилось быстрее.
– Я читала ее дело, она же… – голос женщины уже едва различался.
Лиля осторожно оттянула рукав толстовки и посмотрела на изуродованную кожу. Внешнюю сторону покрывали буро-фиолетовые пятна, а на внутренней, от локтя до запястья, тянулись четыре продольных шрама. Такие же были и на второй руке. Неужели из-за них?
Лиля со злостью дернула вниз рукав и сжала резинку на запястье – их не должны видеть! Никогда! Никто!
Тем временем голос преподавательницы стал громче:
– С тех пор как она подписала контракт, охотники не смогут ее проверить. А если будет…
– Как с Лизой?
– В нашей профессии случай с Лизой далеко не самый страшный. Никто не застрахован от аддикции, особенно подросток. Эмоциональная перегрузка, потрясение, влюбленность в конце концов! Мы же говорим о молодой, незрелой девушке. Если случится…
– Не случится, – резко перебил ее охотник.
– С чего вы взяли, Борис?
Лиля прильнула к проему, прикрыла рот, боясь шумно вздохнуть.
– Я…
Но слова охотника утонули в грохоте: по второму этажу прокатились лязг и крики.
– Марк, кретин! Ловите эти чертовы лампы!
Лиля дернулась и толкнула дверь. Хватило легкого касания, и петли протяжно заскрипели.
Охотник и Арина Валерьевна машинально обернулись, а Лиля, заливаясь краской, вышла из своего убежища.
– Что у вас там случилось? Все-таки уронили софиты? – сердито уточнила преподавательница. Девушка пожала плечами.
– Я сейчас договорю с Борисом Алексеевичем и вернусь к вам, – отрезала женщина.
– X… хорошо, – пролепетала Лиля, опуская взгляд. Больше всего на свете ей хотелось развернуться и бегом кинуться к остальным, но…
– Лиля? Цветкова? – позвал мужчина, и девушка вздрогнула: перед глазами всплыла картина, которую она предпочла бы забыть. Обшарпанная палата. Решетки на окнах. Металлическая кровать. Двое мужчин в халатах.
Теперь Лиля вспомнила, где они с ним встречались раньше.
Охотник поманил школьницу, и та подошла, с трудом переставляя ватные ноги.
– Как самочувствие?
– О, у меня все хорошо, – начала Лиля, но заметила, что Арина Валерьевна нахмурилась. Девушка смутилась еще больше и выдала первое, что пришло в голову:
– Я, конечно, немного психанула в конце года, но сейчас уже все хорошо. Я в полнейшей норме, здравом уме, твердой памяти.
Девушка попыталась улыбнуться, но сникла, увидев удивленное лицо охотника. Он не ожидал таких слов. Лиля машинально прижала к себе руку. Конечно, мужчина знал, почему она оказалась в больнице, видел ее замотанные до локтей руки. «Психанула», что за чушь ляпнула?
– Вот как, – пробормотала преподавательница, вновь тяжело вздохнув. Борис отвел глаза, что-то обдумывая, а затем спросил:
– Не хочешь вернуться домой? В школу?
Лиля энергично замотала головой, скрывая накатившую панику. Неужели это конец? Ее выгонят прямо сейчас? Девушка сделала несколько глубоких вдохов.
– Да там фигня, – заметив неодобрительный взгляд Арины Валерьевны, Лиля одернула сама себя. – В школе не то что здесь… здесь все очень полезно и правильно.
Лиля вновь запнулась. Да что она несет? Будто озвучивала рекламу хлопьев для завтрака, но в голову не приходило ничего «своего», искреннего. Ее, наверное, уже считают настоящей тупицей! Студентке захотелось сжаться, натянуть капюшон спортивного костюма на голову и сбежать… но нельзя. Арина Валерьевна и так считала ее неуравновешенной девочкой, а после такого побега уж точно можно собирать вещи.
Она набралась смелости, выпрямила спину и выпалила:
– Я знаю, что я «глупая школьница». Так и есть, я младше всех в группе, на курсе, но… я могу решать за себя. И я хочу стать охотницей. Я делала очень плохие вещи в прошлом, совершила ошибку. Я хочу иной жизни. Хочу быть… нужной. И это нечестно – выгонять меня из-за возраста, из-за того, что я что-то там не смогу, ведь я даже не пробовала. Или…
Лиля с трудом сглотнула и все же заставила себя произнести фразу ровно:
– Или из-за того, что несколько месяцев назад я совершила страшнейшую глупость в своей жизни. Если я завалю экзамены – пускай меня отчислят. Выставят на улицу. Я согласна. Значит, я действительно не подхожу, и это будет правильно. Но не так, не потому, что я…
– Тихо, – Борис выставил перед собой руку, останавливая девушку. – Тебя никто не выгоняет. Все хорошо.
Лиле показалось, что охотник едва заметно кивнул Арине Валерьевне, сжимающей конверт. Преподавательница сухо произнесла:
– Ладно. Но вы уверены?
– Это единственное, в чем я сейчас уверен, – хмуро ответил Борис. Преподавательница долго смотрела на него, словно о чем-то думала. Очень сложном. Важном. Наконец женщина сдалась и сложила конверт вдвое.
– Спасибо, – проговорил охотник, и почти в тот же момент в кармане куртки зазвонил мобильный. Он достал его, бросил быстрый взгляд на экран.
– Прошу прощения. Работа, – он хотел было развернуться, как застыл и перевел взгляд на Лилю. – Ну, учись, Цветкова. Увидимся.
Охотник быстро пошел к воротам, с кем-то разговаривая. Лиля восхищенно смотрела вслед оперативнику. Борис Алексеевич. Странно прозвучало. Всю жизнь она звала по имени-отчеству людей значительно старше себя, а мужчина выглядел лет на двадцать пять. Интересно, что он сказал учительнице? В чем он был уверен? Девушка задумалась и не заметила, как Арина Валерьевна направилась в дом, продолжая сминать конверт.
– Ну, чего стоишь? – окликнула преподавательница. – А ну марш к одногруппникам!