13:30
Сегодня вечеринка! Мы с Дэнни полдня таскаемся за Аджитой по всевозможным магазинам одежды в поисках идеального наряда, делая полезные и информативные замечания. Мы уже успели наложить вето на комбинезон с блестками [кабаре-шоу стошнило на деревенщину], джинсы с высокой талией для мамочек [с ее ростом ниже метра они доходили ей до груди] и искусственно состаренную, псевдовинтажную фанатскую футболку [когда мы попросили ее назвать хоть одну песню или альбом Pink Floyd, она пробормотала что-то в наш адрес, я расслышала только слово «засранцы»].
Я безумно рада, что уже определилась с нарядом: серая шелковая рубашка, которая у меня уже не первый год. Но я все еще чувствую себя королевой, надевая ее. Она от Армани, о чем говорят серебристые буквы на ярлычке у воротника, и это единственная дизайнерская вещь в моем гардеробе.
Мне было четырнадцать лет и я только начала мучительно осознавать, насколько плохо одеваюсь по сравнению со всеми, когда наткнулась на нее, ходя по магазинам с Аджитой однажды в выходные [у меня никогда не было денег, чтобы купить что-либо, но мне нравилось тусоваться с Аджитой]. Я увидела ее в «Гудвилле» за сорок баксов, что дороговато для секонд-хенда, и у меня, конечно, не было столько. Вернувшись домой, я умоляла Бэтти одолжить мне мелочи, и она согласилась выделить на рубашку немного денег с зарплаты. Каждую ночь я молилась, чтобы никто не купил ее за это время. Но, когда мы пришли в магазин с деньгами, ее уже не было, и я осталась с разбитым сердцем.
А знаешь, кто ее купил? Аджита. И подарила мне на день рождения. Честно, я чуть не расплакалась, когда разорвала упаковочную бумагу и увидела серый шелк, о котором грезила в течение стольких недель. Я до сих пор надеваю ее только в особых случаях, чтобы волшебство не исчезло.
Но вернемся к нашей подготовке. В торговом центре толпы людей, и я надеюсь, что мы столкнемся с Карсоном и компанией. Я замечаю группу баскетболистов у фонтана желаний, смеющихся над чем-то в телефоне, но Карсона среди них нет. В действительности, взглянув на них второй раз, я даже не могу с уверенностью сказать, что они из нашей школы. Когда мы наконец-то усаживаемся за столик, чтобы поесть горячих крендельков, мне кажется, что я потянула шею.
Думаю, даже к лучшему, что мы не повстречали Карсона, а то Дэнни лопнул бы от ярости. Хотя, вообще-то, сегодня он ведет себя вполне обычно: делает остроумные замечания о тупых тенденциях в моде и тому подобное. Надеюсь, это надолго.
Тем не менее, пока Аджита заказывает нам крем-соду и крендельки, я, вспомнив о том, что рассказывала о его родителях Бэтти, подталкиваю Дэнни в плечо. Он изо всех сил старается не смотреть мне в глаза и вместо этого разглядывает искусственные пальмы, прикрывающие нас от солнца, которое ярко светит в огромные окна торгового центра.
– Эй, дома всё в порядке? – спрашиваю я, достаточно тихо, чтобы не услышали мамаши сопляков-футболистов за соседним столиком, но при этом достаточно громко, чтобы это не выглядело странно или заговорщически.
Но Дэнни все равно напрягается.
– А должно быть по-другому?
Он сметает соль со стола рукавом своей толстовки с капюшоном, а затем трет большим пальцем засохший круг от стакана.
Все понятно.
– Нет. Забудь.
Мы договариваемся собираться на вечеринку у Аджиты, потому что ее дом – безумно красивый особняк и стоит неподалеку от дома Бакстера. Ее родители – очень богатые гении нейрохирургии и ожидают, что Аджита пойдет по их стопам. Но самое смешное, что она завалила все контрольные по биологии за последние два года. Нет, она не тупая [это совершенно не так], просто мы с Дэнни – ужаснейшие люди, которые изо дня в день сбивают ее с пути истинного. А еще мы надоедливые попугаи, которые сидят на плече и щебечут в ухо о том, что разыгрывать немое кино перед одноклассниками веселее, чем слушать о структуре растительных клеток.
Кроме того, знаю из надежного источника, в будущем вас никто и никогда не спросит о функциях митохондрий [ЭТО ДВИГАТЕЛИ КЛЕТОК! Видишь, я кое-что знаю] или вакуолей [нет, даже не спрашивай]. Под «надежным источником» я подразумеваю бабушку.
[Думаю, ты даже не представляешь, куда мои размышления могут завести! От модных советов – до биологии клеток. Настоящие американские горки. Я действительно невероятно разносторонняя и проницательная.]
Но вернемся к нашим договоренностям. Вооружившись ящиками с пивом [соками «Капри-Сан»], мы примерно в семь тридцать отправимся к еще пустому дому Бакстера. Вечеринка начнется в восемь, и такой ранний приход сродни катастрофе, но ты же помнишь, что я люблю знать все подробности скандалов и быть в курсе дел окружающих?
Да, я боюсь пропустить что-то важное, если чуть задержусь и не приду к началу важного мероприятия. И Аджита тоже. Поэтому мы обычно просто отсиживаемся в углу и едим попкорн, наблюдая за всеми, как Большой Брат, только более навязчиво.
18:24
Пишу этот пост из ванной комнаты Аджиты из-за ДЭННИ-И-И.
Минут пять назад, после того как я начесала себе волосы, словно у пугала, и старательно нанесла макияж [угольный смоки айс и светло-бежевая помада, если тебе интересно], я вытащила из сумки свой наряд и начала переодеваться перед Аджитой и Дэнни, как делала это сотни миллионов раз до этого. Серьезно, они так часто видели, как я переодеваюсь, что вполне могли бы нарисовать меня с точностью до каждой веснушки. Меня не сильно заботит моя фигура, да и мы знаем друг друга давно, поэтому я никогда не чувствовала себя некомфортно. Просто ничего такого не случалось. До сегодняшнего вечера.
Аджита сидит за туалетным столиком, пытаясь идеально накрасить ресницы и не размазать тушь, но на одном глазу они случайно склеились. А Дэнни уселся на край кровати и листает что-то на своем телефоне. Реально, он едва обращал внимание на меня или Аджиту. У меня такое чувство, что он бы предпочел рубиться в видеоигры с Праджешем, но одаренный легкоатлет, то есть братец Аджиты, уехал в какой-то садистский тренировочный лагерь в другом штате.
Я сняла футболку и осталась в джинсах и лифчике, как и сотни миллионов раз раньше, чтобы надеть свою фантастическую рубашку от Армани, но тут раздается стон Дэнни, он закрывает глаза руками и восклицает:
– Иисусе, Из, тебе обязательно делать это здесь?
Аджита от шока широко раскрывает свои глаза со склеенными ресницами.
– Ты чего, чувак? Ты же уже видел ее без рубашки. Черт, да десять секунд назад ты видел без рубашки меня. В чем дело?
Он опускает руки на колени и смотрит на свои грязные ногти, а его щеки становятся цвета фуксии, как лак на ногтях Бэтти. Но прежде чем он находит, что сказать, я спасаю от неловкости его задницу.
– Да ладно, – быстро говорю я. – Переоденусь в ванной.
Он бросает на меня благодарный взгляд, после которого мне становится все понятно.
Дерьмо. У нас проблемы.
22:53
Новости с линии фронта: Дэнни болтает с одной из чирлидерш, которая похожа на младшую сестру Мишель Обамы, но при этом посматривает на меня, чтобы убедиться, что я вижу, как превосходно он флиртует. Не придумав ничего лучше, я ободряюще киваю ему, пытаясь не обращать внимания на то, что со стороны смотрюсь как жуткий дядюшка, который жмется по углам, чтобы поддержать своего развратного племянника, выбирающего, с кем трахнуться в первый раз.
Мы с Аджитой расположились на ярко-зеленом диване в гостиной. Дом забит потными подростковыми телами, которые совершенно не сочетаются с безупречным декором. Освещение приглушенное, музыка громкая, и все пьют пиво из пластиковых стаканчиков, проливая его на деревянные половицы. Утром тут будет ужасно вонять.
Мою лучшую подругу, благослови господь ее сердце, совершенно не волнует, что я пишу пост в блог во время вечеринки. За столько лет Аджита привыкла, что я яростно тычу в сенсорный экран телефона, пока она попивает свое пиво и наблюдает за подростковой драмой, разворачивающейся вокруг нас.
По обстановке дома Бакстера даже и не скажешь, что его мама всего два года назад открыла фирму, которая быстро раскрутилась. Раньше они жили в районе с недорогим жильем, как я, где на окна ставят металлические решетки, чтобы никто не влез, а сейчас обосновались в модной части города, где у каждого особняка стоит как минимум по три машины на подъездной дорожке. И будем честными, одна из них обычно «рэндж ровер». Их дом будто сошел со страниц журнала интерьеров: пестрые обои, металлические скульптуры и стеклянные кофейные столики. Но некоторые стены оформлены в виде кирпичной кладки, а светильники будто принесли с завода: в индустриальном стиле, который сейчас так популярен. Стоит отдать им должное, это выглядит круто. И благодаря моей модной рубашке я не чувствую себя здесь неуместно, как обычно.
– Хочешь, сыграем в пиво-понг? – спрашиваю у Аджиты, которая свернулась в углу дивана, обнимая черно-белую подушку с шевронным принтом.
Она уже навеселе после двух стаканов пива: из-за ее миниатюрности.
– Не-а, ведь придется двигаться, – отвечает она, практически зевая.
Она сонная пьяница. Мы еще не видели Карсона или Карли, но, возможно, они в другой комнате. И, видимо, мы никогда этого не узнаем, судя по равнодушию моей лучшей подруги к физической активности.
– Верно подмечено, хорошо сказано, – признаю я. – Раз так, может передать тебе еще одну бутылку?
– Теперь ты так говоришь. – Она подмигивает мне, как какой-нибудь гангстер.
Вообще, я думаю, не все гангстеры подмигивают друг другу, но ты меня поняла.
О боже, Вон только что прибыл со своей многочисленной свитой. Его волосы зачесаны назад, рубашка из магазина «Abercrombie» обтягивает тело, а на обнаженной груди виднеется татуировка-свастика. [Последний пункт, конечно, выдуман. Ты же знаешь, я люблю это делать.]
И теперь он осматривает комнату, вероятно, выискивая меня, как те птицы, которые парят в вышине над своей добычей, пока не соберутся нанести удар. Я, правда, не знаю, что это за птица, но клянусь, что видела ее в каком-то документальном фильме о природе, или своими глазами, или на уроке, в тот редкий момент, когда прислушивалась к учителю. Мне трудно сейчас вспомнить. Во всяком случае, эта аналогия пришла мне на ум, когда я начала набирать текст, поэтому решила ее записать.
Я червь. Или кто-то вроде. Пьяный маленький червь, который пытается скрыться от ужасного хищника.
Скоро вернусь, только выкопаю яму в грязи и спрячусь там, пока он не уйдет.
23:48
Да, я переспала с Воном.