Звучит немного грубовато и простовато для столь любимого мною предмета одежды, но как ещё, одним словом, обозначить многообразие брюк, джинсов, спортивных штанов, лосин, легинсов и прочего? Всё это в нашем домашнем обиходе обозначается как штаны.
Долгое время привилегия носить штаны принадлежала мужчинам. А тон задавал мужской костюм. Старшее поколение нашей семьи, и дедушки, и папа, и дядя не мыслили другой одежды для выхода из дома. Брюки и пиджак. Как без них! Есть костюм – и ты одет, и можно идти хоть на работу, хоть в кино или театр, хоть в магазин. Достаточно иметь один костюм. Костюмы покупали или шили на заказ из тех самых «отрезов», о которых я уже писала.
Безусловным королём костюма в нашей семье был папа. Он умел его выбрать, умел носить, его работа предполагала необходимость носить костюм, и он чувствовал себя в нём очень комфортно. Но хороший костюм был удовольствием довольно дорогим, поэтому он был, как правило, один. А к нему 2–3 рубашки и несколько галстуков, что и вносило разнообразие.
Так вот, костюм был один, носился он до той поры, пока ткань не начинала блестеть на брюках и локтях пиджака, и тогда вставала проблема покупки нового костюма. Обычно это происходило раз в год. Это была общесемейная проблема. Во-первых, нужно было выделить сумму из семейного бюджета, а это было непросто в семье из четырёх человек, где работал один (хоть и зарабатывал по тем временам весьма прилично). Во-вторых, определиться со способом его приобретения: шить или купить. Поскольку фигура у папы позволяла, он предпочитал покупать костюмы. Отсюда третья проблема – где купить. Но здесь папа был, что называется, дока. Удивительно, но в Москве, в эпоху дефицита он покупал себе настоящие английские шерстяные костюмы. Причём отнюдь не в каких-то «закрытых», элитных, а в самых обычных магазинах одежды. И покупал не только себе. Когда приезжал к нам муж маминой сестры, ставший родным и очень близким человеком всем нам, а отцу – лучшим другом, они собирались вдвоём на поиски костюма, и им всегда сопутствовала удача. Это было мероприятие на целый день, заканчивающееся бурным празднованием успешной покупки.
Мужской костюм требует к себе уважения. Во-первых, брюки нужно гладить, а в то время – заглаживать на них стрелки; во-вторых, его нельзя было стирать (ткани были натуральные, и при стирке могли сесть или деформироваться), а только чистить, причём регулярно – в химчистке; в-третьих, уж для костюма-то необходимы были плечики и шкаф. И, наконец, костюм нужно любить и уметь носить. А это не всем удаётся. Мой любимый брат, например, за свою жизнь так и не нашёл с костюмами взаимопонимания. Даже когда он стал успешным бизнесменом и обзавёлся кучей всяких костюмов, и купленных, и пошитых на заказ. Они ему не шли, существовали на нём как нечто отдельное, чужеродное, немного пафосное. И это было странно при его спортивной фигуре.
Мой муж откровенно не любит костюмы и не скрывает этого. Они ему мешают, стесняют, сковывают движения. Поэтому он приобретает и надевает костюмы только в связи с очень значимыми событиями. Последним по времени таким событием была свадьба старшего сына пять лет назад. С тех пор костюм «отдыхает» в шкафу. На свадьбу и сыновья обзавелись костюмами (школьные костюмы не в счёт) и начали строить свои с ними отношения. Пока младший сын преуспел в этом больше, он приобрёл потом ещё костюм, и ещё. Мне кажется, он нашёл с ними взаимопонимание и чувствует себя в них прекрасно. Старший же надевает костюм только по очень большой необходимости, когда этого требует официальное мероприятие, и вылезает из него при первой возможности.
Человек одевается прежде всего для себя. Кто бы что ни говорил, как бы не оценивал ту или иную вещь, какой бы модной, дорогой, красивой она не была, если человеку в ней некомфортно, если она не совпадает с его «образом Я», человек становится зависимым. И это всегда заметно. Кроме вербального способа общения, есть ещё и язык тела, которым управлять сознательно весьма сложно, а вот считываем мы его легко. Осанка, неловкость движений, спотыкания, неконтролируемые движения рук, подправляющих, поглаживающих, придерживающих тот или иной элемент одежды выдают отсутствие «родства» с ней. Только самоощущение и зеркало, только ответ на вопрос, нравится ли тебе твоё отражение в зеркале, формируют свободу, раскованность, уверенность. Да, мы смотримся в других людей, как в зеркало, мы зависим порой от их отношения и оценок, но, если мы смотрим в это людское зеркало спокойно и с улыбкой, отражение нас не расстроит.
В общем, отношение моих мужичков и мужского костюма – дело сложное, и хорошо, что у них сейчас есть выбор, а костюм перестал быть универсальной одеждой на все случаи жизни.
Отличительная черта мужского костюма – пиджак. А вот основа его, основа всей мужской, а теперь и женской одежды – брюки. Если пиджак – консерватор, то брюки – натура переменчивая, непостоянная. Широкие и узкие, расклешённые и укороченные, со стрелками и без. А уж когда они попали в женский гардероб, с ними стало происходить что-то совершенно легкомысленное, вплоть до обтягивающих все возможные женские прелести лосин и легинсов (а ведь тоже – штаны!).
Мой роман с брюками начался где-то в начале семидесятых, в конце школы и начале учёбы в университете. В те годы в соседнем подъезде жила семья довольно известного учёного-международника. Так вот его жена, очаровательная казашка Дина, любившая сама шить и считавшая, что это должна уметь каждая женщина независимо от социального статуса, разглядев во мне верного последователя, стала подкидывать мне журналы «BURDA» с выкройками. Надо сказать, что оригинальная «BURDA» существенно отличалась от появившейся позже русскоязычной версии: она была в несколько раз содержательнее и интереснее, выкроек было огромное количество. И там были выкройки женских брюк, причём расклешённых!
К нам тогда уже долетели отголоски движения хиппи, все мы немножко «хипповали», мальчишки вставляли клинья в брюки, осваивали гитары. Идейная составляющая движения отсутствовала напрочь, а вот атрибутика просачивалась. А если ты имеешь брата, помешанного на Beatles, а если он привозит из своей первой командировки магнитофон с записями рок-оперы «Иисус Христос – суперзвезда» и Pink Floyd, и ты слышишь их впервые… Никакие мои комсомольские регалии не могли остановить стремление к брюкам – клёш (как не могли заставить не носить мини-юбки). И, вооружившись выкройкой, я их сшила! Причём, насколько я помню, из габардина (добротного отреза английской шерсти для мужского костюма, не востребованного родителями). Ткань дорогая, добротная, красивая, но для клёшей совершенно неподходящая, поскольку без подкладки она кололась нещадно. Но ничего, я терпела и была довольна.
Я переносила в своей жизни огромное количество разнообразных штанов. Я их шила и покупала, шила себе и сыновьям, укорачивала, переделывала, зауживала, расширяла… Когда купить джинсы было проблемой, шились штаны а-ля джинсы, когда старший сын увлёкся панк-культурой, на свет появились красные штаны в клетку, когда его друг решил, что от ширины штанин его джинсов зависит его успешность на любовном фронте, мы решили и эту проблему…. Открывая свой шкаф, я иногда пугаюсь того количества штанов, которые там находятся. Но они верно служат мне всю жизнь. А я их преданный поклонник.
И, всё-таки, одни штаны стоят на вершине иерархии моих штанов, да и всего остального гардероба. Это джинсы.
Мы с мужем вообще – абсолютно джинсовая пара. Я не могу сказать, что мы – из джинсового поколения, поскольку не все наши ровесники питают к джинсам такую же любовь. Не могу сказать, что вся наша семья – поклонники джинсов. Наши сыновья любят джинсы, но не так «пламенно», как мы, легко заменяют их на другие штаны, благо, выбор теперь большой. Наша же страсть к джинсам на грани патологии: в любом магазине одежды мы первым делом изучаем отдел с джинсами, практически из каждой поездки за рубеж мы привозим джинсы, когда нужно одеться куда-то, чтобы было и стильно, и комфортно, мы, перебрав и перемерив кучу одежды, выбираем в итоге подходящие по цвету и фасону джинсы. Наверное, в этом наша ущербность. Наверное, нужно менять свои представления о стиле и становиться более респектабельными, всё-таки, мы уже бабушка и дедушка, да и социальный статус, порой, обязывает. Мы работаем над собой, но, если честно, без особого успеха.
Что делать, если мы принадлежим практически к первому «джинсовому поколению» нашей страны. И, кроме собственных достоинств джинсов как предмета одежды, у нас связаны с ними свои истории и ассоциации. Муж, например, может рассказать, что при отсутствии настоящих джинсов замещал их «техасами» («чухасами», по его выражению) – тоже довольно удобными рабочими штанами, тоже – с отстроченными швами и карманами. Это была такая советская замена джинсам, только не из джинсовой ткани, и не цвета индиго. Ещё он расскажет о покупке своих первых джинсов через фарцовщиков (которыми часто оказывались студенты из Польши) в университете, и о том, как отдал за них всю стипендию.
А я помню а-ля джинсы родом из Индии и Польши, которые были «нужного» цвета, но состав ткани был не тот, они были тонковаты и покрашены однотонно. В конце 70-х наша промышленность «напряглась» и выпустила первые отечественные джинсы из ткани «Орбита». Для многих эти джинсы стали первыми в жизни. За ними выстраивались гигантские очереди. Но, к сожалению, надежду руководства страны, что они собьют спрос и спекуляцию, это изделие не оправдало. Они были похожи на джинсы только до первой стирки. А после стирки ткань давала усадку, корёжилась, а цвет, вместо того чтобы белеть, становился ярче. Конечно, многие их покупали и носили, ведь настоящих-то не видели!
Первые «настоящие» джинсы Lee мне привёз брат. Правда, они оказались размера на два больше. Пришлось их ушивать в поясе, стараясь хоть как-то сохранить образ. Конечно, ушила и носила их несколько лет к полному своему удовольствию и зависти окружающих.
Это теперь я стараюсь ни в коем случае не трогать, не подгонять джинсы, даже не укорачивать (делаю это, только если другого выхода совсем нет или от этого зависит «успех на любовном фронте»), потому что все эти манипуляции совсем их не украшают. Но тогда это не имело никакого значения. Я таскала их и в университете, и на работу, и ни в какой другой одежде лучше себя не ощущала. Мой «образ Я» и его отражение в глазах окружающих людей полностью совпадали. В ту пору мы познакомились с моим будущим мужем, между нами побежали «флюиды», как говорили наши друзья. Наверное, джинсы тут ни при чём… А впрочем…, кто знает?!
Джинсы для нас в то время были одеждой «говорящей». Надевая их, мы подсознательно подчёркивали: мы молоды, раскованы, свободны от мнения окружающих. И, кстати, никто нас не осуждал, не призывал соблюдать дресс-код. Даже в АОН при ЦК КПСС, где мы работали в научно-исследовательском подразделении и где учился кадровый резерв партии. (Эти ребята, кстати, в Академию в джинсах не ходили.)
Потом были другие джинсы, других производителей, была джинсовая одежда (куртки, юбки из «джинсы» или денима, если точнее), их научились шить многие, да и сами джинсы менялись, появились молнии в застёжке, женские джинсы, джинсы зауженные, тянущиеся, широкие. В общем – разные. Когда была мода на «варёные джинсы», мы создавали их из каких-нибудь польских джинсов, вываривая в отбеливателе. Если в магазинах появлялась импортная джинсовая ткань, мы шили джинсы сами, а потом в мастерских металлоремонта ставили заклёпки, а швы тёрли пемзой. Такие джинсы назывались «самопальные».
Но самыми лучшими для меня были и останутся в памяти те, первые, привезённые братишкой из Африки в середине 70-х годов ХХ века.
Собственно американских джинсов у меня до последнего времени больше и не было.
Волей судьбы оказавшись в Штатах, я вдруг поняла, что там джинсы так и остаются повседневной, даже – рабочей одеждой для многих. Культ джинсов был у нас. А там джинсы Wrangler продаются в гипермаркетах уровня Ашана и стоят совсем недорого, хоть и джинса настоящая, и цвет, что надо. И как вы думаете, купила ли я очередные джинсы? Вопрос риторический.