– Подожди ты, Юра, – сказала бывшая одноклассница, отводя мою руку от своей груди. – Надо поговорить.
– Сначала дело, потом разговор.
– У тебя одно на уме. А у меня важная проблема.
В ее голосе слышались одновременно и упрек и насмешка.
– Мужику под пятьдесят, а он как мальчишка, истинный бог!
– А что ты хочешь, Ленка? – возразил я. – Мы с тобой – это мы с тобой и больше никто.
Она промолчала, поскольку я сказал истину.
Между нами все началось в седьмом классе, когда я был мальчишкой. А она – девчонкой.
Стоял неестественно жаркий май, мы возвращались из школы, подружка жила ближе и предложила подняться к ней, выпить лимонада.
Родителей не было дома; произошло все, что не могло не произойти.
Мы оказались друг у друга первыми, и это определило все дальнейшее.
Тридцать шесть последующих лет мы провели в адюльтере.
Этому не мешали ни моя относительно удачная женитьба, ни ее абсолютно неудачные замужества. Личные жизни струились по разным плоскостям, тайная не имела к ним отношения.
За границей секса мы остались посторонними людьми; я даже не знал, где работает бывшая одноклассница и чем живет. Она могла оказаться дома в любой момент, я не уточнял причин. Каждый имел право на ту жизнь, которую себе обустроил.
Елена была грубоватой и недостаточно образованной, но это казалось неважным.
Ничто постороннее не казалось важным.
В постели с ней мне было лучше, чем с любой другой женщиной – включая жену во времена, когда у нас еще не возникло детей и жизнь оставалась прекрасной.
В последние годы одноклассница сильно располнела.
Но и это ничего не значило.
Мы были созданы друг для друга.
– Так вот. Что я хочу сказать, Юрка…
– Нет, Ленка, так дело не пойдет, – я притянул ее к себе. – Давай, пойдем в спальню. Зачем я приехал, вообще?
– Я серьезно, – подруга отстранилась. – У меня есть предложение, после которого ты станешь равнодушен к моему старому обвислому телу…
– Не болтай ерунды, Ленка, – перебил я. – Твое тело не старое и не обвислое. Или ты не видишь, как я тебя хочу?
Она не ответила, только покривилась.
Квартира одноклассницы была однокомнатной, она осталась после разводов и разделов с детьми, которых дистанцировала.
Единственную комнату Елена называла спальней, поскольку дома книжек не читала, на компьютере не работала, а только спала или лежа смотрела телевизор.
Обычно я сразу шел туда, по дороге раздеваясь, а уже после секса мы пили чай.
Сегодня она провела меня на кухню, а дверь комнаты была закрытой.
Сообразив это, я взял одноклассницу за пухлое колено, потом скользнул под домашнее платье.
Мягкие бедра были, как всегда, влажными, но мои пальцы натолкнулись на трусы. Это выходило из ряда вон: подруга встречала меня без белья, а иногда и без платья.
– Ленка, что-то не так, – сказал я. – У тебя завелся новый мужчина?
– Никто у меня не завелся. Даже мышей нет. И речь вообще не обо мне.
– А о ком?
– У меня есть племянница Нюта. Ну то есть Анюта. Не родная, жена племянника, невестка. Но мы с ней как дочь с матерью.
– Анюта прыгает с парашюта?
– Нет, – одноклассница не приняла шутки. – Она беременна.
– Не от меня, – перебил я с усмешкой. – У меня никогда в жизни не было ни одной Анюты.
–…Беременна, – продолжала она. – У нее проблемы.
– А у кого их нет?
Я слушал и не слушал; мне хотелось скорее оказаться в постели со старой любовницей.
– Ей двадцать один год. Племяннику двадцать три.
– А я-то причем?
Вместо того, чтобы заняться делом, подруга тратила время на рассказы о какой-то родне.
– При том. Нютка объявила Виталию – ну, моему племяннику – что доктор запретил ей секс.
– И что?
– То, что ей хочется потрахаться. Так, что ночью судороги сводят.
– А почему она не дает своему Виталию?
Я невольно ввязался в разговор о людях и проблемах, которые меня не волновали.
– Ты не знаешь моего племянника, – терпеливо пояснила одноклассница. – Ясное дело, пидарастет – поумнеет. Но сейчас его любимое выражение – «порвать, как тузик грелку». Разъелдошит до выкидыша. Полный придурок, не может себя контролировать.
Цель разговора оставалась неясной.
– Но еще раз, при чем тут я?
– При том, что ты взрослый мужик. И трахаешь очень аккуратно.
– Ты хочешь сказать, что…
Я потряс головой.
– Хочу, да, – перебила она. – Желание беременной закон, оно выражает потребность организма. Одной соленого хочется, другой сладкого, Нютке потрахаться. Ей нужно временное средство. Прошу тебя как друга, попользуй мою племянницу
– Попользовать твою племянницу?
– Да, – просто ответила подруга..
– Прямо так взять и попользовать?
– Можешь криво.
Одноклассница усмехнулась.
Прожив почти полвека, она освободилась от условностей.
– Вряд ли тебе это будет неприятно.
– Зришь в корень, Ленка. Покажи мужчину, которому неприятно поиметь новую женщину, и он окажется геем…
Я вздохнул.
–…Но как-то все неожиданно. Надо подумать.
– А что тут думать? Она уже пришла, ждет в комнате.
«А пошел ты, старый Карапет,
У мине муж маладой Ахмет.
Как услышит он твои слова,
Так тибе атрэжет галава…»
– пропел я.
– Ты это к чему? – не поняла подруга.
– К тому, что твой племянник отвернет мне башку.
– Не отвернет. Я знаю, что делаю. Раздевайся и дуй в душ, – отрезала она.
В спальне основное место занимала кровать.
На ней лежала миловидная темноволосая девушка с заметным животом.
Она была одета в белый гарнитур: лифчик с кружевной планкой и такие же трусики.
После душа я обернул чресла полотенцем.
Несмотря на постоянство отношений, я так и не собрался завести здесь личный банный халат.
– Привет, Анюта – сказал я. – Меня зовут Юра. Я твое… временное средство.
– Я знаю, – девушка слегка смутилась. – Тетя Лена про вас рассказала. А как вас по отчеству?
– Евгеньевич. Но зачем тебе отчество?
– Так вы меня старше.
Я замешкался, не зная, чем ответить.
– Извините, Юрий Евгеньевич, не разделась. Сейчас…
Длинные ноги мешали, Нюта запуталась в трусиках и едва их не порвала.
Черная полоска волос, оставленная над началом складки, хорошо согласовалась с ее общим, узким и длинным обликом.
– Вот. Готова… почти.
Приготовления приготовили и меня.
В самом деле, даже в возрасте под пятьдесят каждая новая женщина добавляла жизни.
А то, что она приходилась неродной племянницей постоянной любовнице и была моложе моей старшей дочери, не значило абсолютно ничего.
– Лифчик снимать не буду, – пояснила Нюта, хотя я ничего не спрашивал. – Мне грудь нельзя трогать. Сразу будет выкидыш.
– А от того, что мы собрались делать, не будет?
– Нет. От этого не будет. Нельзя прикасаться только к соскам.
– Понятно, – ответил я. – Ну давай, начнем, что ли?
– Ой, Юрий Евгеньевич, подождите…
Нюта встала, полезла куда-то за кровать.
Когда она нагнулась, зашуршала в невидимом пакете, я невольно отметил, сколь длинны ее интимные части.
Такие встречались у одной женщины из десяти, если не реже. Наверняка в жару эта Нюта страдала, надевая слишком тесное белье.
–…Сейчас, одну минутку…
Девушка выпрямилась, в ее руке был белый флакон с зеленой головкой.
– Это что, интимный гель? – поинтересовался я.
– Нет, гель не нужен, у меня там болото, – серьезно ответила Нюта. – Это дезодорант, забыла подмышками намазать.
Она отвинтила колпачок, по комнате разлился приторный цветочный запах.
– Не надо мазаться, – я покачал головой. – Зачем?
– У меня пот стал пахнуть неприятно.
– Это тебе кажется. Ты пахнешь приятно, и еще как.
Я соврал. На самом деле от Нюты не пахло ничем, даже «болотом», которое возникло под полоской волос.
Закрыв дезодорант, она опять полезла в пакет, я опять увидел ее интимный развал.
– Губки у тебя красивые, – не удержался я.
– Как они могут быть красивыми, если я их стерла? Думала, вдруг мы вначале будем целоваться.
– Я не про те, а про эти.
Нюта разогнулась, села на кровать.
– То есть теперь уже не про эти, а про те.
Она поняла смысл и густо покраснела, но осталась сидеть неподвижно.
Видимо, моя старая подруга сильно преувеличила ее намерения.
Я опустился на стул.
– Сейчас начнем, сейчас, – неуверенно проговорила девушка. – Еще минуточку.
Она начала повторяться, оттягивая момент.
На ее месте я бы тоже испугался чужого волосатого мужика в неприлично оттопырившемся полотенце.
– Да не спеши, – сказал я. – Бежать нам некуда.
– Можно, я схожу пописаю. А то как-то… волнуюсь.
– Сходи. Я подожду. Вернешься и начнем.
Поднявшись, Нюта сунула ноги в теткины тапочки, которые были ей велики, и выскользнула из комнаты.
За собой она не закрыла, я слышал все.
В тишине квартиры, где хозяйка притаилась, как мышь, раздались легкие шаги.
Потом скрипнула дверь санузла, хлопнула крышка унитаза, не сразу раздалось тонкое журчание.
Я представил, как девушка глядит на старый календарь с Эйфелевой башней, привезенный одноклассницей из Парижа и определенный на изнанку туалетной двери. Длинные ноги смотрели в разные стороны, из-под них весело бежала желтая струйка, завивалась штопором.
–…Ну все, теперь готова!
Я так увлекся игрой воображения, что не слышал ни спуска воды, ни обратных шагов Нюты.
Она стояла передо мной.
Запах свежей женской мочи входил в разряд любимых, а у беременных женщин он был выше всех похвал.
– Как вы хотите, Юрий Евгеньевич?
– Как я хочу?
Моя жена успела побывать беременной дважды.
Секс с ней был разрешенным без давления на живот.
– Ляг на спину, – предложил я. – На самый край. Ноги подними и согни в коленях.
– Как на гинекологическом кресле? – нервно хихикнула девчонка.
– Ну да, примерно. У Ленки кровать высокая, я пристроюсь стоя, чтобы не задеть тебе ненужного.
Наши приготовления выглядели смехотворными. Но без них было не обойтись.
Нюта легла, как нужно.
За всю жизнь у меня не было такой длинноногой девушки.
Я встал со стула и освободился от полотенца.
Она ойкнула.
– Ты что? – спросил я.
– Тетя Лена не сказала, что он у вас такой большой.
– При тети Лениных опытах он большим не кажется, – я усмехнулся. – Но если тебе велик, давай не будем.
– Нет, будем. Мне хочется.
– Ну ладно, попробуем. Очень осторожно.
– Хорошо, – ответила Нюта и подвинулась ближе к краю.
– За ноги тебя можно взять? – уточнил я. – Чтобы была какая-то опора?
– За ноги можно. Можно за что угодно, кроме груди.
Ее тело скользнуло к моему.
– Тебе не больно? – спросил я, ощутив горячий контакт.
– Нисколечки.
– Тогда держись, Нюта.
– Держусь, Юрий Евгеньевич.
Я сделал глубокий вдох.
Девушка смотрела снизу вверх зеленовато-карими глазами.
Не по сложению большая грудь колыхалась в бюстгальтере.
Тонкие бедра в моих руках дрожали от напряжения.
– Тебе не больно? – повторил я, остановившись.
– Нет. Просто непривычно.
– Я постараюсь побыстрее.
– Не торопитесь, говорю же: мне не больно.
– Слушай, Нюта…
Я опять остановился.
–…Главное забыл. Какой у тебя сегодня день?
– В каком смысле «какой»?
Она удивленно хлопнула сильно накрашенными ресницами.
– В том, надо ли вынуть. Или ты пьешь таблетки?
– Я…
Нютин смех раскатился стеклянными шариками.
–…Я вообще-то…
– Слегка беременна! – подхватил я и тоже расхохотался. – Совсем из головы вылетело!
– А я такая! Со мной у всех все вылетает!
– А если бы ты знала, какой я…
Мы смеялись и смеялись, и никак не могли остановиться.
Никогда в жизни я не занимался сексом, хохоча, как дурачок.
Но, вероятно, в этом имелась какая-то острота.
Я даже удивился, когда ощутил себя взлетающим к результату.
– Спасибо, Юрий Евгеньевич, – сказала девушка.
– И тебе спасибо, Анюта, – я пожал узкие колени. – Иди, мойся. Я на кухню в твоей тете.
– Подождите, – остановила она, когда я потянулся за полотенцем. – Можно, я вас оближу?
Она приподнялась, по узкому лицу хлынула краска.
–…Знаете, как забеременела, стал нравиться вкус спермы.
– Так что ты мне не сказала? – посетовал я. – Я бы отдал тебе порцию.
– Забыла. Вылетело из головы. В следующий раз так и сделаем.
Нюта села на кровати.
От нее пахло, как от целого публичного дома.
– Твоя Нютка очень приятная девушка, – сказал я. – Уж точно, не Тургеневская. И, кажется, я не сделал ей больно.
– Она испытала с тобой что-нибудь серьезное? – спросила подруга.
– Не думаю. В первый раз с новым партнером, годящимся в отцы? Сначала чуть не описялась от страха.
– А ты?
– Что я?
Я невольно поморщился.
– Сам как? получил удовольствие, которое я тебе обещала?
– Ленка, о чем ты говоришь… – я вздохнул. – О каком удовольствии можно говорить, если это была гинекологическая процедура. У нее к тому же нельзя прикасаться к груди. Я же не подросток, чтобы упиваться сексом, при котором можно лишь держаться за коленки.
Одноклассница усмехнулась.
У нас когда-то началось с того, что я расстегнул на ней бюстгальтер.
– По большому счету, я чуть-чуть разошелся и механически спустил. У меня есть немного времени. Выпроваживай племянницу к Тузику и давай насладимся друг другом.
–…Тетя Лена!..
Девушка стояла в коридоре.
На ней не осталось бюстгальтера.
Голая грудь казалась неестественно белой из-за сильно потемневших сосков, на ногах блестели потеки.
– Ой…
Испуганно пискнув, Нюта закрыла кухонную дверь.
Видимо, быть со мной в спальне казалось одним, а выйти обнаженной перед теткой – совершенно другим.
– Нютка, возьми мой халат! – крикнула подруга. – В комнате где-то валяется. Мойся, потом будем пить чай.
– Слушай, пока она моется, дай я хоть за твою грудь подержусь? – попросил я. – Сил нет.
– Держи, – она расстегнула верхние пуговицы платья. – Пожимкай, если невмоготу. Потом, когда Нютка уйдет, успеем попихаться.
– Вот это другой разговор, – сказал я и сдернул вверх бюстгальтер.
Еленину грудь я знал до последней родинки, но она оставалась привлекательной.
Резко скрипнула кухонная дверь.
Подруга отпрянула, еле успела запахнуться.
– Тетя Лена!
Халат был Нюте широк и короток, длинные ноги уходили под небеса.
– Выйдите, пожалуйста!
– Выйти? – переспросила одноклассница. – Зачем?
– На пять минут. Я…
– Как пела Алла Пугачева,
«Я так хочу,
Я все лето не кончала…»
– так, что ли?
– На пять минут, – повторила Нюта, не зная творчества советской звезды. – Пожалуйста. Спрячьтесь в комнате.
– Может, лучше вам туда пойти?
– Нет. Здесь и сейчас. А вы выйдите.
Выразительно посмотрев на меня, подруга удалилась и плотно закрыла за собой.
Девушка задрала халат и оперлась локтями на стол.
– Но…
В таком положении даже обычной женщине могло стать больно, о беременной было страшно думать.
– Нет. Не шевелитесь, вообще ничего не делайте, я сама.
Я не стал возражать.
При своем опыте я знал, что женское тело – Вселенная возможностей, не зависящих от мужчин.
– Это был лучший оргазм в моей жизни, – сообщила Нюта через минуту. – Спасибо, Юрий Евгеньевич!
– Всегда пожалуйста, – по-идиотски ответил я.
У меня все болело и ныло, налитое свинцом.
Кажется, я что-то изверг – но от этого тяжесть не уменьшилась, а стала тяжелее.
Таких опытов у меня еще не бывало.
– Девушка от тебя в восторге, – без предисловия объявила одноклассница.
– Мне показалось, она не больше девушка, чем ты.
Я усмехнулся, покосившись на начальника отдела логистики, с которым мы делили кабинет.
– Так вот, Нюта…
– Подожди, Ленка подожди, – остановил я. – Тут слишком людно, выйду в коридор.
Подруга всегда звонила в разгар рабочего дня, чтобы я гарантированно не оказался дома и не был подставлен перед женой.
Коллега взглянул понимающе. Он был настоящим мужчиной.
– Ну так что ты хотела сказать? – заговорил я, выйдя на лестничную площадку. – Про Нюту без парашюта?