Глава 11. Плохие новости

Что с ним случилось перед баней, Лука осознал позднее. Прочность костей и кожного покрова головы, кисти правой руки и ягодиц повысилась больше чем на сто процентов, но этим все и закончилось. Потом, чего бы он ни касался, ничего подобного не происходило. Своим умом до логики происходящего он не дошел, а наследие Эск’Онегута промолчало.

Мальчик смог увязать лишь то, что усиленными и оптимизированными оказались именно те части тела, что пострадали после удара о стену и лупцевания тростью. Когда он сидел у цирюльника, синяки, оставшиеся после избиения Пенантом, почти сошли. Впрочем, никакого усиления это избиение не вызвало.

Выходя из бани, Лука воспользовался тем, что Пенант шел первым, и сильно ударил рукой в стену. Резкой боли, как в тюрьме, он не испытал, а на фасаде здания появилась вмятина в форме его кулака.

Путь к дому целителя стал занимательным. Пенант, перепугавшись, что чуть не убил или, того хуже, покалечил собственность наставника, всю дорогу от общественных бань до дома болтал без умолку, рассказывая Луке подробности о жизни с целителем.

Главное, что уяснил мальчик: господин суров, скор на расправу, но справедлив. Пенант и сам когда-то был таким, как Лука, разве что судили его не за нападение на кого-то, а за бродяжничество. В столице можно было сколь угодно побираться, просить милостыню, но ночевать следовало под крышей.

Пенант, или Пен, как звали десятилетнего сироту на улицах, попался страже одной счастливой – он сам так сказал – ночью. Накануне вечером мальчик рассорился с лидером ватаги беспризорников, с которыми делил крышу в заброшенном сарае на окраине. В воспитательных целях его выперли наружу, и спать Пену пришлось на улице. Там-то его – снулого, спросонья (а так бы утек) – и сграбастал патруль страдающих от скуки городских стражников.

На следующее утро судья, намеревавшийся отправить его в воспитательный дом, выставил штраф на аукцион.

Так, за один золотой, Пен на следующие пять лет стал собственностью господина Ядугары, а три года назад, когда срок истек, занял место младшего ученика целителя. В наставнике он души не чаял, искренне благодаря небеса и всех богов за ту ночь, когда попался страже. Разве что помрачнел и ничего не ответил, когда Лука поинтересовался, какая во всем этом выгода господину Ядугаре.

Даже в тюремной камере было уютнее, чем в каморке на чердаке дома господина целителя, выделенной Луке. Там хотя бы не протекала крыша. Здесь же все было в грязи, захламлено, в клочьях паутины, а балки перекрытия свисали ниже роста мальчика – приходилось передвигаться пригнувшись. Скопившаяся за годы пыль искрила в лучах солнца, пробивавшихся в маленькое окошко.

– Твое место здесь, – сказал Пенант. – Наведи порядок и жди дальнейших указаний.

Старший ученик удалился, а позже Лука увидел, как он уезжает с Ядугарой. Еще позже, когда он, собрав мусор, потащил его вниз, узкую лестницу ему перегородила мывшая ступеньки огромная смуглая женщина. Вздрогнув, она подняла голову.

– Пресвятая мать! Ты еще кто такой? – воскликнула она, направив на Луку толстый палец, с кончика которого свисала капля грязной воды.

– Лука.

– А-а-а… так ты, стало быть, новый мальчишка господина Ядугары! – понятливо покивала женщина. – А старый того… тю-тю…

– А ты кто? – Лука поставил мешок с мусором под ноги. – И куда делся старый?

Проигнорировав его вопросы, женщина вытерла руки о фартук, покачала головой и спросила:

– Голоден?

Не ожидая ничего хорошего, Лука промолчал, но непроизвольно сглотнул. В животе заурчало.

– Еще бы… – задумчиво произнесла она. – Тощий-то какой! Так! Хозяин вернется нескоро: раз взял с собой мерзавца Пенанта, значит, пациент тяжелый. Может, даже оперировать будет, коль с хирургическим чемоданчиком поехали. Что у тебя там? – Она кивком указала на мешок.

– Мусор с чердака.

– Тащи его из дома и брось в кучу на заднем дворе. Вернешься – иди на запах жаркого, – со смехом сказала женщина.

Легко подхватив ведро с мыльной водой, она начала спускаться по ступеням, а обернувшись, добавила:

– Зови меня тетушкой Мо.

– Хорошо, тетушка Мо, – кивнул Лука.

Не считая чердака, дом господина целителя возвышался на три этажа. Первый был отдан под хозяйство и обслугу, на втором господин Ядугара принимал пациентов, а третий считался жилым – на нем размещались спальни господина, старшего ученика и рабочий кабинет с библиотекой. Об этом ему перед отъездом рассказал Пенант, объясняя, куда Луке можно заходить, а куда категорически запрещено.

Мальчик аккуратно высыпал мусор, чихнув, отряхнул мешок от пыли и перебросил через плечо. Возвращаясь, он остановился у колонки с водой, чтобы вымыть руки и лицо.

– Эй! – услышал он за спиной родной голос. – Лука?

Обернувшись, мальчик с радостным изумлением увидел над забором напряженное лицо сестренки. Он замахал рукой:

– Кора!

– Лука! Ха! Наголо обрили! Ха-ха-ха! Лысый-лысый!

Лука подбежал к забору, и лицо сестры расплылось в счастливой улыбке.

– Клянусь порочной матерью Двурогого, ты все-таки ходишь! Бегаешь, братишка! Ох… – Лицо сестренки исчезло, а потом снова появилось. – Скользкий забор, не за что зацепиться ногами… Можешь выйти?

Улыбка сползла с лица мальчика. С виду обычная полоска из кожи, но на деле рабский ошейник – называемый силовым за скрытую в нем незримую мощь – не позволит ему покинуть двор господина без разрешения. Он покачал головой, показав на горло.

– Колдунский? – уточнила Кора. – Не страшно, я найду деньги и выкуплю тебя! Главное, тебя не отправили на рудники! Оттуда никто не возвращается…

– Кора, не надо! Вам с мамой деньги нужнее, да и без меня, такого, как раньше, вам будет проще! Мне дали комнату, – покривил душой Лука, назвав комнатой убогий чердак, – меня кормят! Смотри! Меня даже сводили в баню и одели!

Он покрутился перед сестрой, похваляясь обновками почти своего размера – выдал Пенант, когда они вернулись из бани. Надо быть убедительным, чтобы сестра не влезла ради него во что-то нехорошее или опасное. Тогда мать останется совсем одна!

– Мама… – Кора стала серьезнее. – Лука, она заболела. Вся горит, у нее лихорадка! Я не знаю, что делать! Твой хозяин – целитель, вдруг у него найдутся какие-то снадобья? А может, ты убедишь его навестить нас? Мама обрадуется, если тебя увидит…

– Я поговорю с ним, Кора. Обязательно поговорю! Сегодня же, сразу же, как он вернется! А если…

Его речь прервал разъяренный вопль:

– Лука! Несносный мальчишка! Где тебя ноги носят?

– Ой-йо! Это тетушка Мо! – И Лука затараторил: – Кора! Мне пора! Обними маму за меня! И не смей…

– Лука! Ох и надеру же я твой тощий зад! Живо ко мне! – продолжала распаляться женщина, приближаясь. – Кто это там с тобой?

Кора расхохоталась и сорвалась с забора. Лука услышал, как она застонала, снова упомянула порочную мать Двурогого и крикнула:

– Держись, брат! Я буду приходить!

– Не влезай в неприятности, Кора! Ты слышала? – продолжал орать Лука, когда тетушка Мо схватила его за ухо и потащила домой.

Там она честно выполнила все обещанное. Надрала его тощий, но усиленный метаморфизмом зад, что Лука стерпел, не поморщившись, а потом до отвала накормила жареной требухой с луком и картошкой. После смерти отца столько вкусной еды за раз мальчик не просто не ел, даже не видел.

На все его благодарности она отводила взгляд. Луке показалось, что в ее глазах появились слезы, но рассмотреть он не смог, женщина отвернулась. Тяжело поднявшись, тетушка Мо положила ему еще порцию и стукнула миской по столу:

– Ешь!

Осоловело глядя на нее, он взял ложку, рыгнул, смутился и спросил:

– Тетушка Мо, а что случилось с тем, кто был до меня? Вы назвали меня новым мальчишкой господина, а старый, мол, тю-тю… Что это значит? Господин Ядугара предпочитает делить постель с мальчиками?

Он слышал о подобных вещах от Коры, хотя и слабо представлял процесс. Впрочем, и сама сестра не могла похвастать знанием нюансов.

– Пресвятая мать! – Тетушка Мо трижды провела пальцем по правой щеке, взывая к матери богов. – Что за мерзости лезут из твоего грязного рта? Господин целитель охоч до юной плоти, но той, что с дырочкой между ног, неразумный ты мальчишка!

– Тогда почему…

– Довольно! Никогда и никого не смей расспрашивать о господине! Ты меня понял, Лука? Тем более не задавай подобных – да вообще никаких – вопросов господину! Иначе встретишь свой следующий рассвет в могиле! Марш к себе!

Лука сполз с высокого стула, еще раз поблагодарил тетушку Мо и, еле двигаясь, поплелся на чердак. Что бы она ни говорила, ради мамы ему сегодня придется задать вопрос господину.

Все-таки Пенант говорил, что тот справедлив и великодушен.

Загрузка...