Глава 2. Закон власти
§2.1. Зловещий сон
Хмурое утро… Полдня солнце безуспешно пыталось пробить брешь в плотных осенних облаках. В его отсутствие город казался серым.
Хмурые лица. Потухшие глаза у встречных прохожих, отсутствие улыбок и всеобщая озабоченность, граничащая с отчаяньем. Складывалось ощущение, что радость и веселье надолго покинули этих людей в сером городе.
Хмурые мысли: «Как же так?! Когда это закончится?! За что мы так провинились перед Богом, что он продолжает слать нам все эти испытания?!» Массивная дверь с сопровождением мелодичного звяканья колокольчиков медленно подалась вперёд. Пауль коротко кивнул официанту и произнёс: «Две кружки пшеничного светлого». Посетитель прошёл вглубь зала и, не снимая шляпы, расположился за столиком у окна в ожидании пива.
В заведении было пусто и тихо, он снова погрузился в свои мысли.
Анекдот: заказывайте две кружки сразу, а то пока Вы пьёте первую, вторая может подорожать – это не анекдот, а реалии сегодняшнего дня… Курс марки настолько лихо выплясывал какой-то ритуальный танец, что в меню давно перестали прописывать цены. Мимо окна натруженной походкой неторопливо прошёл почтальон. Большая сумка через плечо была битком набита газетами со свежими новостями Веймарской республики. Мужчина проводил его взглядом и продолжил рассуждать про себя: Новости!!! Сколько их было?! За последние несколько лет правительства менялись как перчатки!!! Не менее двадцати раз!!! Монархия непонятным образом трансформировалась в республику!!! Затяжная война!!! Версальский позорный договор и, как следствие, гигантские репарации!!!
Сначала улицы стали наполняться инвалидами, их становилось всё больше и больше. Их стало настолько много, что создавалось впечатление, будто это не просто война, а где-то на полную мощность заработала фабрика по производству покалеченных людей. Мизерная пенсия и инфляция не давали им ни малейшего шанса хоть на какое-нибудь будущее. Потом армия вернулась домой… Семь миллионов человек!!! Безработица, в и без того обнищавшей за время войны Германии, полноправной хозяйкой растеклась по городам.
А цены?? Цены?!! Биржевой курс, словно скаковая лошадь, в галопе направляемая умелой рукой невидимого жокея, каждый день по нескольку раз ставил рекорды! Печатный станок заработал так, что еле успевали подвозить бумагу. Дошло до того, что зарплату почти везде стали выдавать каждый день! Два раза в день!!! И при этом ещё и людей отпускали с работы на полчаса, чтобы они успели её потратить.
Ход мыслей прервал официант, молча поставивший на стол прохладный пенный напиток. Пауль снял шляпу и глубоко вздохнул. Крупными глотками осушил полкружки залпом и снова перевёл взгляд в окно. Напротив, у входа в бакалейную лавку скопилась очередь из домохозяек. Бакалейщик не торопился открывать магазин, чтобы не прогадать в отпускной цене на продукты. Все женщины были с большими сумками, чемоданами или объёмными бумажными пакетами. Деньги уже давно не помещались ни в кошельках, ни в карманах… Крайняя в очереди блондинка с пучком волос на затылке чем-то напомнила ему жену Марту. «Что ей сказать?! Она опять молча выслушает и уйдёт наверх в спальню плакать». Осенью 1918 года положив на депозитный счёт в банке приличную сумму, он чувствовал себя хозяином жизни!!! Проценты по вкладу сулили неплохой доход. «Пять лет пройдут незаметно! – говорил банковский служащий. – Это очень выгодно!!!» Годы прошли, и сегодня, освободив из банковского плена вожделенную сумму, Пауль отнюдь не был рад. Деньги, предназначенные на учёбу любимым дочкам-двойняшкам, уже ничего не стоили…
Перезвон входной двери прервал размышления. В пивную ввалилась компания молодых людей, на вид не старше тридцати лет. Громко разговаривая, они присели через пару столиков от Пауля.
– А я бы всех евреев перешлёпал, как Ратенау в прошлом году, – с вызовом в голосе сказал самый высокий.
– Согласен с тобой, Отто. Все беды от них! – отозвался спортивно сложенный блондин слева.
– Парни, которые сделали это, – настоящие патриоты Германии, – продолжил третий. – Что думаешь, Ганс? – обратился он к четвёртому.
– Убийство – это смертный грех, – тихо, но твёрдо прозвучал ответ. – Нет ничего достойного, чтобы лишить жизни человека, кем бы он ни был, – добавил четвёртый парень. Все трое посмотрели на посмевшего перечить товарища. В их глазах читалось изумление, смешанное с презрением.
– Если бы я не знал, Ганс, тебя с детства… Если бы я не знал, что после фронта ты лелеешь мечту стать католическим священником, то, клянусь, прямо сейчас прострелил бы тебе голову. Из-за таких, как он, мы и живём плохо!!! Зачем обещать Европе и Америке выплаты, если мы и так живём впроголодь?! Зачем признавать Советскую Россию?! Эту страну, набитую коммунистами!!!
Пауль, сидевший неподалёку, почувствовал себя крайне неуютно. Не потому, что случайно подслушал чужую беседу, а потому, что понял: в двух шагах – национал-социалисты, да ещё и при оружии. Он отчётливо помнил конец июня прошлого года, когда случилось убийство, это были самые многолюдные похороны на его памяти… Более того, Пауль заочно знал Вальтера Ратенау, так как покойный отец имел дела с Эмилем Ратенау, одним из основателей электрической промышленности Германии. Вспомнилась цитата из ранних газетных публикаций Вальтера:
«Настало время, чтобы влиятельные международные финансовые круги, давно скрывавшие свою власть над миром, провозгласили бы её открыто».
«Как переменчива судьба…» – подумал Пауль. Спустя время, когда Ратенау занял пост министра иностранных дел, его самого обвинили в связях с сионскими мудрецами.
Между тем страсти среди молодых немцев по соседству продолжали накаляться. Голоса зазвучали громче и агрессивнее.
– Ты посмотри, до чего эти бездарные политики довели нашу страну?!!! – С громким стуком высокий поставил кружку на стол так, что пиво подпрыгнуло и выплеснулось через край. – Мама отправила младшего брата купить две буханки хлеба вчера, а он, проходя через соседний двор, немного погонял мяч с друзьями. И когда дошёл до булочной, ему хватило денег только на буханку!!! А в это время лягушатники в Руре безнаказанно распоряжаются нашим углём, металлом, лесом. Скоро зима, а весь уголь оккупировали французы да бельгийцы!
Пауль поневоле стал пятым немым участником разговора. Фраза про уголь попала в точку. Деньги, снятые с депозита, как раз и пошли на оплату этого чёрного источника тепла. Правда, брикеты угля были ещё и надёжным вложением, в свете надвигающихся холодов. Они годились для расчётов и с доктором, и с сапожником. Повсеместно висели объявления о приёме этой «валюты». За два яйца можно было посетить заезжий цирк, а сливочное масло открывало двери в театр, храм Мельпомены. Он допил первую кружку и ненавязчиво стал разглядывать того, кого товарищи называли Гансом. Худой, с бледной кожей и тонкими чертами лица, парень отрешённо уставился в одну точку, практически не участвуя в беседе. Зрачки расширялись и сужались, губы едва заметно шевелились, он явно что-то вспоминал, разговаривая при этом сам с собой… Пауль представил его в облачении приходского священника, читающего проповедь пастве. Цвет кожи и отрешённые глаза придавали лицу налёт мученичества. «А ведь кризис коснулся и церкви». Он вспомнил, что параллельно инфляции кружки для подаяния постепенно сменялись тарелками, тазами, вёдрами, а теперь уж и вовсе корзинами.
Какая странная компания… Без пяти минут священник и трое штурмовиков. Пауль вдруг услышал тихий и вместе с тем твёрдый голос и стал вслушиваться. Ганс прервал национал-патриотические бравады друзей детства и заговорил в режиме монолога:
– Все эти лозунги о свержении правительства, слова о Великой Германии, единстве нации, пересмотре Версаля и прочее, включая объявленные 25 пунктов. Всё, о чём вещают ораторы на митингах. Всё, о чём наперебой кричат газеты… Рано или поздно приведёт к ВОЙНЕ. ВЫ ХОТИТЕ ВОЙНЫ?!!
Не ожидавшие такого поворота в разговоре парни поневоле притихли…
– Я никогда вам не рассказывал, почему хочу посвятить себя служению Богу. Как вы помните, я пошёл служить, как и многие, добровольцем в 1915 году. Попал в свежесформированную 2-ю дивизию в 18-й ландверный полк. Так вот, летом в Польше у небольшой крепости Осовец было дело. Накануне атаки бочкообразный фельдфебель с красным лицом, стоя напротив строя и накручивая свои усы, коротко, по-военному посвятил нас в то, как будет развиваться наступление. Сейчас легко воевать! Мы их с утра потравим хлором, как крыс в погребе. А дальше – плёвое дело!!! Пленных – брать! Оружие – собрать! Неприятельские позиции – занимать!!! Что так не воевать?!!
Р-р-разайдис-сь!!!
С утра всё было, как и говорил фельдфебель… С первыми лучами солнца густое ядовитое облако с попутным ветром накрыло крепость смертельным одеялом. Вступила артиллерия. Через час взлетела ракета и, надев противогазы, не торопясь, мы вышли в сторону русских позиций. Преодолев несколько рядов колючей проволоки, через запотевшие стёкла противогазов мы увидели жуткое зрелище… сотни трупов, может быть тысячи, кого-то стало тошнить… Трава чёрного цвета, листья жухлые и жёлтые… я подумал, что именно так и выглядит Ад!!! Некоторые были ещё живы, раздавались редкие сухие звуки выстрелов… Вдоль полотна железной дороги мы дошли почти до моста, и вдруг… непонятно откуда на нас в контратаку пошли призраки!!! То, что это солдаты, можно было понять только по винтовкам у них в руках! С диким кашлем, сотрясающим всё тело, с намотанными на головах портянками и кальсонами, пропитанными насквозь кровью! Грязные, страшные одним своим видом!!! С красными глазами!!! С ожогами, харкая кровью, они выглядели как восставшая армия Сатаны!!! Пули их не брали, да они и не замечали их совсем… Сколько их было, не знаю, но они стали появляться отовсюду. Они выходили из тёмно-зелёного тумана и кололи штыками нас, как мясник поросят…
Ганс отхлебнул пива, чуть помолчал и продолжил:
– Мы бежали, подгоняемые ужасом, не разбирая дороги, бросая винтовки, теряя каски, давили друг друга. Мне часто снится этот кошмар. Многие выжившие сошли с ума потом… многие, потеряв на ходу противогазы, надышались газом и умерли. – Снова пауза. – Вы помните старого Клауса?
– Кто же его не помнит? – ответил спортивный блондин. – Старый кадровый полицейский, живший рядом с тобой по соседству. Мы всё детство его боялись.
– Покончил с собой месяц назад. Его нашли в мундире при полном параде на кухне с открытой духовкой. В последние годы он жил один.
– А как же его сыновья? Гюнтер?! Вальтер?! Карл?! – вопрошал высокий.
– Они погибли все на фронте, Иоганн, – ответил Ганс. – У жены не выдержало сердце… Проценты от приличного наследства кормили его. Сколько таких рантье каждый день сводят счёты с жизнью? Общегородские кладбища сильно разрослись за последнее время. На католических не хоронят самоубийц… Когда санитары в марлевых повязках на носилках выносили его, простынь, накрывавшая труп, зацепилась за куст и слетела… Страшное зрелище – синее лицо, парадный мундир, сладковатый запах недавней смерти, а ещё и санитары впопыхах забыли закрыть ему глаза…
Над столом повисла гнетущая тишина… Ганс, резко вскинув голову, почти прокричал:
– Вы своим семьям, жёнам и детям хотите такой жизни?!!
Пауль вздрогнул и про себя ответил: Нет! Нет! И ещё раз нет!!! Сыну летом уже пятнадцать исполнилось, до призывного возраста совсем недолго осталось! Правые, левые, левые, правые… каждая из этих многочисленных партий тянула одеяло политики на себя. То ли дело сытая спокойная жизнь в самом начале века… Университет в Страсбурге… Тогда невозможно было и мысли допустить, что Германская империя, созданная твёрдой рукой железного канцлера, страна, где экономика соревновалась по росту с численностью населения, может так низко пасть… Сейчас каждый день похож на предыдущий, одинаково хмурый… Однако время идёт. Уже пора домой к обеду…
Он встал и торопливо перешагнул порог заведения. Навстречу ему шагнул хмурый город с хмурыми лицами…
Изюмов проснулся с чувством глубокой тревоги внутри. Долго лежал и смотрел в потолок. Вспомнилась перестройка. Талоны на еду. Бесконечные очереди и пустые прилавки магазинов… Он встал, умылся, включил чайник и оглядел рабочее место. Ворох бумаг как на столе, так и на полу давал понять, что сон – определённо плод очередных исканий. Вперемешку с рукописями лежали книги Джона Перкинса «Новая исповедь экономического убийцы», Энтони Саттона «Уолл-стрит и большевицкая революция» и Ральфа Эпперсона «Невидимая рука».
Вчера вечером он задался вопросом, какова причина всех войн, революций и кризисов, но самое главное, что будет с человечеством дальше, если всё продолжится в том же духе нарастающим темпом.
Традиционно заварив чай прямо в стакане, молодой человек присел за стол и начал рассматривать бумаги – очевидно, это были финальные ночные записи перед погружением в сон.
§2.2. История одной невидимой руки
Завязка
Фиксирую мою первую попытку разобраться в причинах исторических событий. Начинаю хронологию. 2050 год (зачёркнуто), 1981 год (зачёркнуто), 1945 год (зачёркнуто), 1933 (зачёркнуто), 1917 (зачёркнуто) … Чёрт… XIX век (зачёркнуто), XVIII… XVII… XVI… Вот! Кажется, XIII…
XIII век. Римская империя. Рыночная площадь. Гончары и рукодельники, ткани и овощи. Всё вперемежку. Низкие здания с вытянутыми вперёд навесами, которые устланы какими-то ненужными тряпками. По площади на телегах перевозят свиней и уток в ящиках, кругом лужи, и люди торопятся. Толкотня. Под одеждами спрятаны кошели с серебряными монетами. Одни спешат что-то продать, другие – что-то купить. Большие караваны прибывают с шелками и перцем, чаем и корицей, камфорой и мускусом. Чужеземного вида люди (не наёмники ли?) торгуются за сандалии и одежду, медные, бронзовые и оловянные изделия, мечи. Другие везут мёд, меха, шерсть.
XIV век. Римская империя. Словно ветром выдувает из обращения деньги – слишком много товаров приходит из заморских стран и слишком много золота покидает границы империи. Государство срочно собирает дополнительные подати. У людей, недавно бравших в долг, требуют срочно его вернуть. Но товары больше не покупают или предлагают обмен на другие ненужные вещи, что не решает проблемы – надо заплатить деньгами. Люди, недавно почувствовавшие себя состоятельными, позволившие себе приобрести скульптуры, украшения, расширить дом и увеличить земельные владения, всего этого лишаются…
Всё начинает сжиматься вокруг больших городов. Мелкие ремесленники разоряются и ищут себе работу и кров там, где ещё остались деньги. Людям приходится выбирать – или идти в рабство, или уходить в найм к знати, которая может «скостить» их подати до посильных.
Комиссия по серебру Конгресса США 1873 года будет докладывать:
«В начале первого тысячелетия металлические деньги всей Римской империи равнялись денежному эквиваленту в 1 000 000 000 долларов. К концу 15-го столетия денежная масса всей Европы составляла всего 200 000 000 долларов… Катастрофический по своим последствиям развал Древнего Рима и приход тёмного Средневековья был вызван снижением массы денег в обращении… Без денег цивилизация существовать не может. С сокращением предложения денег она начинает угасать и, если беде не помочь, может и вовсе погибнуть…»
XV—XVI век. Колумб открывает Америку, и начинается эпоха её колонизации испанцами.
XVII век. Северная Америка. В начале века Англия предпринимает несколько попыток освоить новые территории. После ряда неудач, удаётся закрепиться на этих землях и основать первую колонию, которую называют Виргинией в честь английской королевы, никогда не выходившей замуж.