У арабов, как ты знаешь, мой друг, и все бывает арабское. В арабской Государственной Думе, – она зовется у них Дум-Дум, – решили начать, наконец, издавать законы.
Вернувшись с мест, из своих становищ, избранные арабы поделились впечатлениями. Один араб сказал:
– Кажется, население нами не особенно довольно. Мне один на это намекнул. Назвал нас лодырями.
Другие согласились.
– И мне приходилось слышать намеки. Нас зовут дармоедами.
– Меня назвали бездельником.
– А в меня запалили камнем.
И решили приняться за законы.
– Надо издать сразу такой закон, чтоб истина его бросалась всем в глаза.
– И чтоб он не возбуждал никаких споров.
– Чтоб все были с ним согласны.
– И чтоб никому он не приносил убытка.
– Он будет мудр и всем мил!
Избранные арабы подумали и придумали:
– Издадим закон, что дважды два четыре.
– Истина!
– И никому необидно.
Кто-то возразил:
– Но это и без того все знают.
Ему резонно ответили:
– Все знают, что красть нельзя. Однако в законе об этом говорится.
И арабские избранники, собравшись в торжественное собрание, постановили:
– Объявляется законом, незнанием которого никто отговариваться не может, что всегда и при всех обстоятельствах дважды два будет четыре.
Узнав об этом, визири, – так, мой друг, называют арабских министров, – очень обеспокоились. И пошли к великому визирю, который был так же мудр, как сед.
Поклонились и сказали:
– Слышал ли ты, что дети несчастия, избранные арабы, начали издавать законы?
Великий визирь погладил седенькую бородку и сказал:
– Я остаюсь.
– Что они издали уже закон: дважды два четыре?
Великий визирь ответил:
– Я остаюсь.
– Да, но они дойдут аллах знает до чего. Издадут закон, чтоб днем было светло, а ночью темно. Чтоб вода была мокрая, а песок сухой. И жители будут уверены, что днем светло не потому, что светит солнце, а потому, что так постановили дети несчастия, избранные арабы. И что вода мокрая, а песок сухой не потому, что так создал аллах, а потому, что так постановили они. Люди уверуют в мудрость и всемогущество избранных арабов. А они подумают о себе аллах знает что!
Великий визирь спокойно сказал:
– Я слышу все это и остаюсь.
И добавил:
– Будет ли Дум-Дум издавать законы или не будет, – я остаюсь. Будет она существовать, – я остаюсь, и не будет, – я тоже остаюсь. Будет дважды два четыре, или один, или сто, – я, все равно и что бы ни случилось, остаюсь, остаюсь и остаюсь, пока аллаху угодно, чтоб я оставался.
Так говорила его мудрость.
Мудрость одета в спокойствие, как мулла – в белую чалму. А взволнованные визири отправились в собрание шейхов… Это нечто вроде их Государственного Совета, мой друг. Отправились в собрание шейхов и сказали: