– Не думал, что они такие большие. – Василию Николаевичу Петровскому нравилось увиденное.
Крылья мертвой девушки, лежащей у ног Петровского, были размахом метров двадцать, хватило бы небольшому самолету.
– На таких, наверное, можно и еще с собой кого-то потянуть…
Младший следователь Дарья Рыжикова попыталась представить себе девушку, летящую с Василием Николаевичем, прижимая того к груди… Одна версия падения появилась. Петровского – мужчину, который был одновременно высоким и толстым, словно его вертикальное и горизонтальное измерения находились в бесконечной конкуренции, – могли удержать в воздухе не каждые крылья.
Даша старалась держаться рядом с шефом, что было тяжко. Дарья была упорной. Траектория движения Петровского была непредсказуема. Пчела вокруг блюдца с медом – то дальше, то ближе, ясно, что вот-вот присядет на край, но поди угадай когда.
Петровский остановился, младший следователь неизбежно врезалась в тушу начальства.
– Это маньяк так развлекается? – робко, куда-то в область лопаток Петровского, проговорила Дарья.
– Маньяку придется поработать, чтобы найти еще одну жертву. Кого-то похожего. – Старший следователь Петровский отошел к детской площадке и с живостью, не предполагавшейся по соотношению вес/рост/возраст, взобрался на горку, чтобы изучить картинку с высоты. – Может, это и не маньяк вовсе?
Длинноногая блондинка лежала ничком, впечатавшись головой в землю. Без одежды, что позволяло оценить фигуру и ослепительно-белую кожу. Крылья картинку не портили. Казалось, просто два полотна телесного цвета слева и справа от тела. Только кто-то их вшил в район лопаток. Неочевидно вшил, будто они оттуда росли.
– А она довольно крупная, – поделился Петровский. – Так сразу и не скажешь.
– Метр девяносто восемь, – конкретизировала Дарья. – Надо баскетбольные клубы опросить.
– С такой-то грудью? – Петровский, казалось, все никак не мог выбрать: скатиться по горке или все-таки спуститься по лесенке.
Как следователь определил «такую-то» грудь, осталось для Даши загадкой. Вероятно, большой опыт наблюдения за женщинами, лежащими на животе.
– Забавно, у нас тот редкий случай, когда стоишь одновременно на месте преступления и на орудии убийства, – в голосе Петровского явно различалась радость. Редкие случаи он любил.
– Она же упала…
– Но смерть наступила не от падения, а от его финальной фазы. Удара об землю. Вероятно. Кстати, откуда она могла тут упасть?
Петровский и Даша одновременно посмотрели вверх – ничего, кроме затянутого тучами неба, они рассмотреть не смогли.
– Сбросили с самолета?
Детская площадка, а за ней пустырь с единственным домом, почти сливающимся с вечно хмурым небом города. Старая общага. Та самая. Петровский знал: если это дело относится к общаге, а так, скорее всего, и окажется, то его можно даже не расследовать. Мертвая девушка с крыльями и общага – совпадения случаются. Наверное.
– Поговоришь с комендантом или мне самому? – Петровский вспомнил последнее общение с Константином Марковым и как-то сразу потерял интерес.
– Конечно. – У Дарьи воспоминания были совсем другие. – А вдруг наша жертва ангел?
– Ангелы не падают.
Конверт.
В последний раз Костя Марков получал письмо… очень похоже на то, что он не просто не мог вспомнить, а вообще никогда не получал настоящих писем. Чтобы вот в бумажном конверте и с маркой. Лось на марке шел куда-то против сильного ветра, чудом не падая в жуткой фиолетовой метели.
Проблема заключалась в том, что почтальон в общагу не заходит. Сюда и уголовный розыск заходит, только если очень попросит, а комендант разрешит. Константин Марков – комендант Старой общаги – очень хотел конверт выбросить.
Их не волновал ветер. Трое стояли у Старой общаги в строгой позиции участников странного кордебалета. Три параллельных взгляда, одеты точно не по погоде, но как-то погода – традиционная местная со снегодождем и умеренным штормом – проходила мимо. Не задевая.
Полина. Точнее – всегда с отчеством, Полина Сергеевна. Невысокая, с отсутствующей талией. Не толстая. Просто фигура выдалась прямоугольником – что уж тут. Зато туфли из тех марок, что надевать – да, носить – только ступая по коврам и мрамору. Точно не по асфальту. Платье. Такие хороши на съемках. Застыть, подождать, пока сфотографируют, и сразу переодеваться во что-то, в чем можно жить, а не позировать. Вероятно, где-то рядом скрывался «бентли» с чутким водителем, чтобы моментально явиться по зову (по нахмуренной брови) пассажира.
Взгляд у Полины Сергеевны неожиданно – учительский. Строгий, из тех, что вспоминаешь и «повторение, которое мать учения» и «терпение и труд» – как-то сам все сразу понимаешь, и никаких надежд.
Рядом – высокий, немного согнувшийся, будто ширина костей и набор мышц с трудом справляются с ростом. Борис. Чаще – Боренька. Его лимонные кроссовки, алый спортивный костюм, темно-синяя бейсболка не справлялись с задачей вытравить бледность, невзрачность из человека молодого наверно, молодого.
Третий. Леонид. Джинсы, поло, туфли, бахилы. Все дорогое, даже бахилы – двойные, белоснежные. Сидел человек в кресле у стоматолога, полоскал ротовую полость синей жидкостью, вышел отдышаться – и вот, стоит, смотрит.
Ведьма и два колдуна. Трое и общага. Общаге было все равно. Костя оценил и неподвижность, и параллельность троицы. Конверт открыл, письмо прочитал. Выбросил. Лихо занимало апартаменты в общаге. И пусть оно было скорее узником, чем жильцом, никто не мог нанести вред любому постояльцу Дома Чудовищ. Так было, и так будет.
Существо с десятиметровыми крыльями должно было доказать коменданту, что у троицы есть желание, возможность и воля.
Константин Марков знал, что чудовища иногда умирают. Особенно, если сталкиваются с другими. А вот полиция мешала, и это было некомфортно.
Каблуки мешали, но всегда срабатывали. Шуба, сумочка работали с надежностью, доступной только самым простым инструментам. Молоток, топор, плоскогубцы.
Важно было выбрать правильное место. Никаких подворотен. Невский проспект остался за спиной, все еще респектабельна Пушкинская, еще несколько шагов – вот и Коломенская. От угла можно при желании рассмотреть троллейбус, направляющийся к Московскому вокзалу, но ты уже в другом Петербурге. У Клариссы был дар. Каблуки, шуба, сумочка срабатывали всегда. Одиннадцать вечера, на Невском все живо, тут, в двух кварталах, – все умерло. Только она и эти трое. Клюнули.
Никакой фантазии, никакой игры. Вынырнули из-под арки, догнали. Который поменьше, вцепился в сумку. Второй придержал ее за плечи. Чтобы остановилась. Третий, наверное, главный, зашел спереди. Еще рано, надо немного подождать…
– Женщина, – вероятно, в этот момент он себе нравился, до флирта всего чуть-чуть, вот только «женщина» – какое уж тут ухаживание, – ты не сопротивляйся, и мы отпустим. Целенькую.
Нож. Обычно до такого не доходило. Решил напугать? Троих-то на одну маломощную мадам мало, нужно еще и холодным оружием взбодрить.
– Берите что хотите… – Клариссе нравился этот момент. Адреналин у нападавших все еще работал, но плечи немного опустились, руки расслабились, пацаны выдохнули. Осталось одно. Кларисса обняла того, что с ножом. Так, чтобы перехватить руку. Все.
Прошло совсем немного времени, пока они поняли – они не могут ничего. Кларисса не сопротивлялась. Она питалась. Не было никакой сумочки, никакой шубы и никаких каблучков. Было чудище Кларисса, которое могло сожрать, выпить без остатка любого, до кого дотянулось. Или того, кто дотянулся до нее.
С точки зрения человеческой – она была голой. Кларисса умела превращаться во что угодно, любой формы, цвета и фактуры. Сейчас ее части тела были очень похожи на одежду, на сумочку, на туфли, все то, что обещало деньги и никакого сопротивления. Червяк на крючке. С очень короткой леской.
Кларисса все делала аккуратно. За углом в мусорном ящике ее ждал заготовленный пакет, там же дожидался телефон в настоящей сумке. Туда она собрала одежду, оставшуюся от троих. Ее она выбросит в такой же ящик, но в другом районе. Никто никогда не найдет ничего, что сможет хоть как-то объяснить, что произошло. Даже если кто-то что-то видел. Что он видел?
Как обычно, после трапезы было легко и хорошо. Она немного тупела. Просто кровь отливала от ее странного мозга, чуть меньше кислорода, чуть меньше концентрации. Что за ней следят, она почувствовала, уже почти дойдя до Общаги. Снова трое. Только это точно были не гопники.
Ее этому не учили, сейчас работали инстинкты. Кларисса могла быть не только ловушкой, она могла просто напасть. Очень быстро. Чудовище не предоставило колдуну ни одного шанса. Боренька успел только заметить, что у нее что-то не то с лицом. У Клариссы всегда были проблемы с этой частью ее образа. Слишком много деталей удерживать в правильном положении было трудно. Особенно сейчас, когда она была сытой и напуганной одновременно.
Им не хватило нескольких секунд, чтобы сделать все как задумано. Чудовища – не люди, с ними все не просчитать.
Кларисса – не питалась, убивала. Никакой аккуратности. Голова, синяя бейсболка отдельно, тело в алом спортивном отдельно. Осталось еще двое…
Сегодня Полина Сергеевна надела лимонно-желтое платье с каким-то немыслимо длинным подолом. Хватило бы на половину этой улочки. На грот чайного клипера хватило бы тоже. Ведьма немного наклонилась вперед, сделала движение правой кистью, будто пыталась провернуть ручку невидимой двери, и Кларисса застыла как муха в янтаре. Ее поймали. Что ж, пусть подойдут поближе.
Сегодня Леонид обошелся без бахил. Зато с длинными ножнами на ремне через плечо. Меч. Не мачете, не сабля – огромный меч, странно, как ему хватило места в ножнах. Кларисса ждала, что он подойдет, и вот тогда… Колдун сделал домашнюю работу. Никаких подойти поближе. Длина меча и не предполагала. Встал в стойку и ударил. Кларисса сделала что могла, меч не развалил ее, только поранил. Но Леонид ударил еще и еще. В прошлой жизни он, вероятно, работал дровосеком.
То, что осталось от Клариссы, – должно было остаться здесь, хотя бы до приезда полиции. До Общаги всего ничего. Полина Сергеевна никогда не полагалась на случайности и позвонила в скорую. Полицию те вызовут сами.
Петровский не поехал. Достаточно странно и страшно (ему действительно было страшно), достаточно близко к Общаге. Снова. Достаточно, чтобы знать – все плохо. Очередные жертвы. Одну порубили, будто кто-то собирался сделать из нее бефстроганов. Были некие сомнения, что жертва – человек. Что-то человеческое в ней было, но как-то частями. Эксперты вынесли заключение, из которого следовало только то, что эксперты работали и ни одного правила не нарушили.
Со второй жертвой было почти нормально. Ну откусили блондину голову. С кем не бывает? Смущало только то, что челюстей таких не водилось в северном городе. Их и в южных не водилось. Ближе всего крокодил. Ну да, в двух кварталах от Невского. Дядя Гена, не иначе.
Дарья неожиданно оказалась главной на месте преступления. Вероятно, это позволило ей держаться. Младший следователь, обойдя все и все изучив, с неожиданностью для себя направилась к Общаге и, уже подходя, с какой-то обреченностью решила, что, вероятно, ничего худшего ей увидеть в этой жизни уже не придется, а значит, она теперь молодец. Навсегда.
В Общаге ее ждали. Кира. Эта женщина точно служила в армии, даже если численность этой армии ограничивалась одним военнослужащим. Форма – белый верх, черный низ. Парадно-выходная.
– Вас ждут.
В двери на уровне бедра Киры протиснулась голова. В чешуе и с зубами. Даше уже доводилось видеть представителя местной фауны. Варан. Довольно крупный варан. Принюхался и нырнул обратно, в тепло.
Дарья попыталась прикинуть – ведь не может же варан откусить голову взрослому человеку? Даже такой крупный. Или может?
– Пойдемте, холодно. – Кира зябко повела плечами и пропустила Дарью в холл. Варан уже занял свое место в специфическом аквариуме без стекла. Пытался изобразить собственное чучело.
Вот и славно, подумалось Даше. Раньше чучела ей не нравились, а сейчас она внезапно поняла, что мало что внушает такое спокойствие.
– Комендант вас ждет в саду. – Кира направилась к двери, которой, младший следователь могла в этом поклясться, мгновение назад просто не было. Ну не могла она не увидеть эту прозрачную створку, за которой отчетливо считывалась гладь бассейна? Не может же быть, чтобы это было озеро. Или не озеро? Такие волны в озерах бывают?
Стоило младшему следователю Дарье Рыжиковой переступить порог Общаги, как в книге с плотной черной обложкой появилась запись. Каждый, кто входил в Общагу, становился ее обитателем. А обитателей Общага хранила. Почти во всех случаях. Если на то была воля коменданта, который владел и книгой, и стилусом, единственным предназначением которого было делать записи в этой книге. Или вычеркивать из книги тех, кому не стоило появляться в этом доме.
Сад появился в Общаге в тот момент, когда Константин Марков решил, что было бы неплохо куда-то съездить. Куда-то, где есть волны, горы и кресло у воды. Чтобы и рядом, но не заливало – сиди и наслаждайся.
Волны действительно не доставали до кресел. И комендант теперь предпочитал встречаться в саду.
Письмо он выбросил, но гибель Клариссы открыла двери Общаги перед ведьмой и колдуном. Полина Сергеевна, разумеется в новом платье, завороженно наблюдала, как волна за волной останавливались в миллиметре от изумрудной ткани ее наряда. Леониду нравился соленый воздух. Морской соленый воздух.
Дарья застыла на входе. Комендант был не один. И Полину Сергеевну, и Леонида она уже встречала, правда, когда видела их в последний раз, те лежали в коме. Довольно странно, что она вообще поняла, кто это. Есть определенная разница между человеком голым и в коме и одетым в сознании.
Комендант работал. Общага делала все, чтобы его работа была эффективна. Кофе и крошечные круассаны были хороши.
– Вы не можете нас убить, – Полина Сергеевна, кажется, не столько говорила, сколько пыталась себя убедить.
– Пока нет. Вы мои гости, вы гости Общаги, а значит, вы в полной безопасности. Пока вы не нарушаете правил. К примеру, находитесь именно в той части Общаги, которую я определил. Пока это сад. Но у нас тут масса куда менее приятных комнат.
– Мы нарушаем правила. – Леонид снял туфли. Решил не только вдыхать море. – Как только нам становится выгодно, мы нарушаем.
Место для работы и неработы, о котором можно было только мечтать, Костя заполучил в доме, где серийные убийцы выделялись бы разве что своей ограниченностью. И сейчас ему было уютно и хорошо.
– Здесь правила – это не закон. Общага и есть правила, закон и его выполнение. Так это работает. Вы просто не сможете нанести вред никому. А нарушив правила – вы либо погибнете, либо будете наказаны, неотвратимо. Вы знаете значение слова «неотвратимо»?
– Они будут продолжать гибнуть. Неотвратимо, – Полине Сергеевне понравилось произносить это слово.
– Вас уже двое.
– В следующий раз мы будем осторожнее. – Леонид, подвернув брюки, зашел в море. Зажмурился от кайфа. – Водичка-то – теплая… А полиция будет приезжать все чаще, пока не окружит вашу Общагу блокпостами. Вашим постояльцам это не понравится.
– Что вы знаете о нас? – Константину стало интересно, они настолько глупы или настолько самоуверенны?
– Мы – мошки на шкуре носорога. – Полина Сергеевна потянулась за сумочкой и вытащила очки. – Нам нечем противостоять Общаге. Мы даже не можем мечтать поселиться у вас. Общага нас не примет. Но мы можем хитрить и вредить. И тут у нас есть шанс. Потому что мы будем заниматься только этим, а у вас полно других хлопот. Просто отдайте нам ее.
– Хитрить и вредить? – Константин приглашающе помахал Даше. – У меня гость, пусть посидит с нами?
Ходить по саду надо медленно. И младший следователь не торопилась присоединиться к компании. Если верить солнцу этого сада, где-то на юго-востоке застыл еще один участник беседы. От него не зависело ничего. Но только он был причиной этой встречи. Лихо.
Чудовище, очень похожее на худую высокую девушку с чересчур близко посаженными глазами. Если присмотреться, окажется, что у нее один огромный странный глаз. Но мозг упорно не хочет в это верить. Просто не очень симпатичная.
Не так давно комендант вычеркнул Лихо из книги. Если бы она была человеком, то просто бы исчезла. Лихо все еще жила. Где-то на юго-восток от берега на высоте метров в сто. Снизу волны, сверху горы. Райское место. Сквозь стекло короба, в котором ни встать, ни лечь, только сидеть и смотреть на сад коменданта.
– Хочу вас познакомить. – В последнее время коменданту довольно редко доводилось сталкиваться с людьми. Странное чувство. Приехать на встречу одноклассников и обнаружить, что они слушают ту же музыку и, кажется, на кассетах, живут в тех же домах и все так же боятся родителей.
– Дарья Рыжикова, человек, который расследует преступления и наказывает убийц. Вы не против, если я введу ее в курс дела?
– Вы хотите ей помочь? – Полина Сергеевна точно была не за.
– Думаю, это точно не помощь. – Константин ободряюще улыбнулся ведьме. – Дарья, вы помните, не так давно три человека по неизвестным причинам впали в кому, а потом так же неожиданно пришли в себя?
– Да. Мы расследовали это дело. – Даша точно знала, что этой чашки кофе не было на столе, когда она подходила. Так же, как и то, что количество сливок, температура и даже сама чашка – точно были взяты из какого-то ее тайного сна об идеальном напитке. – Так ничего и не поняли. Может, какая-то болезнь?
– Видите – вон там, чуть выше водопада?
– Там кто-то сидит. – Зрение у Даши было хорошее, но она предпочла бы ошибаться. Человек в коробке – это странно. Это неприятно странно.
– Это не вполне человек, и это и есть причина всех событий, которые вы не поняли. Та самая болезнь. А мои гости Полина Сергеевна и Леонид хотели бы заполучить причину своих бед. Они хотят отомстить.
– Но в коме было трое. Студент, менеджер и учитель, кажется… – На «отомстить» Дарья не реагировала.
– Студента вы, вероятно, недавно видели. Кофе не разлейте, – Константин был сама вежливость. – Точнее, две его части, голову и…
– Я поняла.
– Оставшиеся двое перед вами. Им не понравилось, что их отправили в кому. Лихо так питается. Выбирает колдунов и ведьм. Это как-то связано с ее обменом веществ.
– Это не месть. – Несмотря на то что Леонид стоял спиной к компании и, казалось, решал вопрос, а не поплавать ли, если уж… а все равно как-то легко воспринимался тренером по личностному росту за большие деньги. Не разлучалось его тело с харизмой, хватало даже вида со спины. – Равновесие, вот что нам нужно. Иногда его называют справедливостью.
– Ну да. – Косте было смешно, но он держался. – Такое отдельно взятое равновесие, такая специальная справедливость для троих. То есть для двоих.
Короб с Лихо стартанул со своего места и застыл метрах в трех от кресел и столика. Коменданта несло:
– Равновесие? Оно никуда не денется, даже если вы просто исчезнете. Если исчезнет пара материков – равновесие не будет нарушено. Просто исчезнет старое и появится новое. Это не застывшие весы. Равновесие – всегда в движении. Но, возможно, вы думаете, что дело в вас? Вы же не просто люди, вы люди особенные. А может, вы думаете, что дело в чудовищах, которые тут живут?
Странный разговор странных людей. Константин бегал между застывшей в своем кресле Полиной Сергеевной и Леонидом, которого мельчайшая рябь на воде интересовала куда больше, чем монолог коменданта.
Дарья рассматривала Лихо. Модель чудовища в масштабе один к одному в прозрачной таре. Поза лотоса ей шла. В любой другой – ей было бы не вписаться в этот ящик. Младший следователь представила, как же пленнице хочется размять ноги.
– Знаете, это странно, но предел, до которого можете дойти вы или наши постояльцы, – это небольшой бизнес. Богатыми вы быть можете, но ничего существенного. Лишняя рука или способность колдовать мало что решают, если вы не наемный убийца или вор. А вот наша гостья – Дарья Рыжикова может стать кем угодно…
Все-таки Константин Марков – человек непростой. Он заметил, что его никто не слушает. Волна послушно перестала себя сдерживать и окатила Полину Сергеевну. Закатанные брюки не помогли Леониду. Повезло только младшему следователю. Она успела запрыгнуть в кресло с ногами.
– Завтра в то же время встретимся и все решим. – Короб с Лихом улетел на свое место, Константин окончил встречу, колдун и ведьма обнаружили себя у дверей в сад коменданта.
– Просто доставьте наш приз, и все закончится. – Леонид надеялся, что Костя его услышит. Услышал. Наклонился к Даше:
– Вы сможете мне помочь?
– Я – вам?
– А я познакомлю вас с крылатой женщиной.
– С одной я уже знакома.
– Эта живая, летает и не падает.
Квартира Дарьи Рыжиковой была предсказуемо плоха, как только может быть ужасным место, расположившееся на пятом этаже пятиэтажного дома, без лифта, с видом из единственного окна, мечтавшего о стеклопакете, на стоянку мусоросборников с каким-то особенным свойством добивать своим запахом до пятого этажа. Прелести протекающей крыши и вообще протекающего всего – шли в пакете. Но у Даши была кровать. Единица мебели, которая не досталась ей вместе с бабушкиной квартирой, а купленная в странном порыве. Комната в результате смотрелась странно. Единственной целью посещения этих квадратных метров могло быть только попадание в кровать. Предназначением всей остальной мебели было – не дать реализоваться этой справедливой цели.
Костя представлял себе квартиру младшего следователя иначе. Он предполагал, что тут легко будет посидеть впятером. Полежать было бы комфортнее.
– Почему? – Костя не сдержался и продолжил: – Такая… выдающаяся кровать…
Даша покраснела.
– Тогда мне казалось…
– Хорошо. Попробуем немного подправить.
Стена, в которую кровать упиралась так, что в этом месте несущая конструкция слегка выгибалась, начала понемногу уходить из-под прессинга спального места. Несколько секунд, и кровать уже была не мощным мысом комнаты, а всего лишь островом, окруженным паркетом-елочкой.
– Уже лучше. – Костя удовлетворенно взгромоздился на стул. – Ждем гостей.
– Как вы это делаете? – В голове у Даши тут же возник план сдачи в аренду своей трехметровой кухни небольшой узбекской семье человек в двадцать.
– Работа такая. – Стена отошла еще дальше, а в зазоре проявился уже знакомый Даше куб. Со все так же восседающей особой.
– Она живая там?
– Да. – Костя внимательно осмотрел куб. Его больше беспокоила целостность куба. – Думаю, что да.
Конечно же, они опоздали. Конечно, не звонили, да и зачем, если дверь в квартиру Рыжиковой могла остановить кого-то, разве что удивив. Просто дерматин и картон? Так бывает?
И конечно же, их было не двое.
Бонус в виде пацанов, которые так и не узнали, что кожаные куртки уже не в моде. Вязаные шапочки, сползающие на глаза просто в силу впуклого лба. Традиционный ТТ. Конечно же, Калашников. Никакой магии. Сплошное огнестрельное.
Довольно громко. Довольно долго. Константин ждал приблизительно этого.
Полина Сергеевна сегодня была в черном. Классика. Леонид соответствовал – черным смокингом. Вероятно, это имело отношение к восстанавливаемому равновесию.
Каждая из выпущенных пуль нашла цель. Цель не совпала с планируемой, но тут уж как повезет. Два стрелка превратились в два трупа, и младший следователь снова удивилась тому, насколько она научилась не реагировать ни на что. Тело человека с множеством огнестрельных ран смотрится плохо. Даже если это тело в кожаной куртке.
– Все должно было получиться. – Леонид потянулся за своим мечом. – Как? Это же просто квартира, мы все проверили.
– Спасибо, что пришли. С мебелью и дверью нехорошо получилось, – Константин пригляделся к кровати. Гордостью квартиры она уже не была. Разве что матрац.
Полина Сергеевна ни за что не хваталась, а просто пыталась отступить. Что-то ей мешало. То ли воздух уплотнился, то ли ноги забыли, как это – ходить спиной вперед.
– Вы же только комендант. Вы не можете ничего такого, – просипела Полина.
– Это не я.
Ведьма повернулась к Дарье.
– Нет, ну что вы. Дарья просто на время предоставила свое помещение Общаге. Сдала в аренду. Теперь эта квартира – часть Общаги. А никто не может повредить коменданту и тем, кто у него под защитой, пока он в Общаге. Я же вас предупреждал. Это то место, где правила выполняются всегда.
– Тогда, за исключением некоего вреда мебели и… – Леонид явно пытался как-то назвать стрелков, но все не мог подобрать правильный термин, – этих двух, мы находимся на все тех же позициях. Вы же не можете нам навредить. Раз мы гости.
– Конечно. – Константин отступил за куб с Лихом, потянул за собой Дарью. – Вредить не могу. Но могу выбрать, какой номер вам занять. Я же комендант.
Легкий на грани слышимости звук – будто кто-то выдохнул, раз и еще раз, – ведьма и колдун исчезли, чтобы материализоваться рядом с Лихом. Ее куб перестал быть кубом. Растянулся вширь, чтобы вместить еще двоих. Троица смотрелась забавно.
– Новые апартаменты, – всхлипнула Даша.
– В тесноте и в обиде. – Константин обошел еле вписавшееся в комнату вместилище. Задержался перед Лихом… И отдал честь. – Нам стоит прогуляться, тут сейчас может стать некомфортно.
– Сейчас-то все замечательно… Вы ей честь отдали? – Даша пыталась понять, как она будет выкручиваться из ситуации с двумя трупами и тремя немертвыми в таре. – Интересно, а после прогулки мы вернемся, и все будет так, будто ничего и не было?
– Не думаю. А про честь… Я не знал, как ее предупредить. Ничего больше в голову не пришло. – Константин закрыл входную дверь. Чем хороша Дашина квартира, так это тем, что выбраться из нее можно быстро. Сейчас Косте очень не хватало какого-нибудь стула, которым герои боевиков и даже простые домохозяйки так ловко подпирали двери в фильмах. – Но если мы окажемся достаточно далеко, когда все произойдет…
– Что-то еще произойдет?
Костя, не выпуская руки Даши, свернул за угол. Дом старый, с толстыми стенами, такой и обстрел выдержит чем-нибудь крупнокалиберным, должно хватить.
– Сейчас произойдет нечто, при этом не знаю, как именно это случится, но других вариантов я не придумал. Дарья Рыжикова, вы не против разорвать наш договор? Общага больше не нуждается в аренде вашей жилплощади.
– Я – за. Это что-то значит?
Ничего не случилось. Ни взрывов, ни всполохов, даже легкий сквознячок не обозначил себя. Совсем тихо.
– Спасибо, комендант, – материализовавшись между Дашей и комендантом, Лихо наклонилась, чтобы ее единственный глаз оказался на одном уровне с Костиной парой. То ли прошла сквозь стену, то ли… Судя по плащу болотного цвета и брезентовой сумке через плечо, Лихо успела еще и в магазин заскочить.
– Меня Даша зовут. – Младший следователь уверенно протянула свою ладошку для пожатия.
– Иногда мне нравится, чтобы меня называли Лиза. Пойдет? – Лихо решительно обхватила предложенную кисть. – Будь осторожна с комендантом. Он только кажется таким тихоней.
– А на самом деле?
– Он странный. Он очень странный. – Лихо, или Лиза, как кому нравится, вдруг обняла Дашу, будто все время, сидя в ящике, только об этом и мечтала. И исчезла. Даша зажмурила глаза, открыла – никого не было, легче всего было решить, что никто не появлялся и никто не исчезал.
– Мы расторгли договор, – странный Константин Марков, комендант Общаги, решил поговорить вслух, авось Даша, все еще пытающаяся решить – спит она или ей просто все мерещится, услышит и поймет. – И ваша квартира стала просто квартирой. И ее гостей никто не защищал и не удерживал. Лихо, Полина Сергеевна и Леонид оказались свободны и ничем не ограничены. Шансов у ведьмы и колдуна не было.
– Она их убила? А вас не тронула. И даже спасибо сказала… – Даша закатила глаза. – Вы ее предупредили, вот почему честь отдавали, и теперь…
– Вернемся посмотрим?
– Да. Это все еще моя квартира. Вдруг в ней можно будет жить когда-нибудь. Через пару лет ремонта и дезинфекции. Хотя бы оценим ущерб.
Как-то Лихо это сделала. Вероятно, так чисто в этой квартире не было никогда. Трупы исчезли. Мебель либо заменили точно такой же, либо она регенерировала. Общую картину – не может быть, как все здорово, – нарушали два тела. Разумеется, на кровати. Полина Сергеевна и Леонид. С пульсом и дыханием. И всё. Кажется, снова в коме. Константин еще раз прикоснулся к шее колдуна. Ему явно хотелось не касаться, а подержаться.
– Пытаюсь понять, есть ли в этой ситуации некая глобальная справедливость. Лихо, она вообще ужасная.
– Нет. – Дашу интересовали вовсе не тела.
– Почему?
– Раньше у меня было одно окно и никаких балконов.
Не в каждой квартире есть два окна, выходящих на одну сторону, причем за каждым – разные виды. Помойка никуда не делась. Но из второго окна был вид на сад коменданта.
– Знаешь, это не балкон. – Константин приоткрыл дверь и втянул в себя такой знакомый соленый воздух. – Кажется, у моего сада появился еще один вход.
Старший врач смены госпиталя МВД Максим Терентьев решил, что это ветер заставляет ветки деревьев стучать в стекло. Пока не вспомнил, что он сейчас на седьмом этаже.
Дверь в палату открылась, и только временное отключение головного мозга помешало врачу тут же ее закрыть.
Зайди врач в палату на минуту позже, он бы просто удивился, куда делись пациенты. Не выходя из комы. Закрыл бы окна и вызвал полицию.
Увы. Старший врач увидел, как две довольно крупные женщины вытаскивают в окно тела. Женщины были голыми и крылатыми. Терентьев отчетливо увидел свое будущее: мягкие стены, двери с вынимающимися ручками и рубахи с длинными рукавами.
Старший следователь Василий Николаевич Петровский был странно удовлетворен. Дело приобрело некую завершенность. Все началось и закончилось крылатыми женщинами. Одной – мертвой и двумя в галлюцинации врача. Вероятно, у Петровского было гипертрофированное чувство прекрасного.