Герои легенд
Одиссей
Мифический путешественник
Итака, родился примерно в 1100 г. до н. э.
«Звёздное небо укажет мне путь и укроет этой ночью», – так думал я, глядя на свод, усеянный созвездиями – друзьями моряков. Я чувствовал себя героем событий настолько необычайных, что и самому в них верилось с трудом.
После тысячи приключений мы наконец возвращались на Итаку, мой родной остров, которым я когда-то правил. Над нами закружились чайки – верный знак, что берег близко.
Я посмотрел на большое зловещее облако, которое своим видом живо напомнило мне Полифема. Его образ казался настолько реальным, что я чуть не замахнулся на него веслом! Полифем был страшным одноглазым великаном, которого мы когда-то встретили в стране циклопов. Я и мои спутники оказались в его пещере случайно и не подозревали, что нас там ждёт…
Полифем, сын морского бога Посейдона и прекрасной нимфы Фоосы, явно не унаследовал материнской красоты. Он пас овец и жил в той самой пещере, куда мы так неосторожно зашли. С первого же взгляда он врезался мне в память: высокий и мощный, как скала, всё тело покрыто волосами, а во лбу – единственный глаз. Такого бы и сам Зевс испугался!
«Даже страдания спустя годы могут быть в радость, если помнишь всё, что пришлось преодолеть и пережить».
Циклоп запер нас в своей пещере, и вскоре мы узнали, что человеческое мясо ему нравится больше, чем самодельный сыр из овечьего молока. Он съел шестерых моих несчастных товарищей, и остальных постигла бы та же участь, если бы не моя хитрость и находчивость. Я сказал, что меня зовут Никто, и предложил ему напиток. А когда он уснул, мы лишили злодея зрения. Полифем громко закричал и стал звать на помощь других циклопов. «Кто это сделал?» – спрашивали его друзья. Он отвечал: «Никто». Тогда они решили, что он не в себе, и ушли обратно. Нам удалось выбраться из пещеры, спрятавшись под брюхом у овец, которых циклоп по очереди ощупывал на выходе. К несчастью, когда мы уже собрались отплывать, Полифем позвал на помощь своего отца Посейдона, и тот поднял бурю, чтобы мы не смогли вернуться домой.
Хочешь стать как Одиссей? Всегда стремись вперёд и отвечай на любой вызов с изобретательностью и решимостью.
Я вздохнул, и большое облако, похожее на Полифема, растаяло вместе с воспоминанием о нём. Ночной бриз пригнал ещё одно облачко, затем ещё и ещё. Они были прозрачными и как будто светящимися. Вскоре они приняли облик трёх фигур – полуптиц-полуженщин. «Сирены!» – воскликнул я, но слышали меня лишь ветер и облака. Встреча с сиренами была одним из самых опасных приключений за все годы моих странствий. Никто не может устоять перед пением этих созданий. Но я всегда был любопытен и потому прибегнул к хитрости: приказал всей команде залепить уши воском, а себя – привязать к главной мачте. Моя жажда знаний была вознаграждена. Голоса сирен были поистине волшебны, и, если бы не мои путы, я бы точно бросился за ними в морскую пучину. Но вот три облачка рассеялись, и сирены исчезли в ночи.
Мы приближались к берегу. Он уже виднелся, и тут что-то внезапно насторожило меня. Клокотание морской воды напомнило ещё об одном суровом испытании. В тот раз нас спасли храбрость и сила воли. Перед нами возникли разом Сцилла – чудовище с острыми зубами, и Харибда – могучий водоворот, поглощающий все суда, оказавшиеся поблизости. Мне удалось провести корабль между ними, но при этом я потерял ещё нескольких моих боевых друзей. И это было не всё…
Боги устроили нам ещё одно испытание – страшный шторм. Возле острова Огигия мы потерпели крушение, и только я один выплыл на берег. Там жила прекрасная нимфа Калипсо – дочь титана Атланта, который держал на своих плечах небесный свод. Она полюбила меня, и 7 долгих лет я был её пленником.
Калипсо даже обещала мне бессмертие, если я останусь с ней… Однако мне очень хотелось вернуться на Итаку, к жене Пенелопе и сыну Телемаху. Я без колебаний решил покинуть Огигию. Ведь для меня важнее всего в жизни были моя семья и путешествия.
Запах близкого берега вернул меня обратно в звёздную ночь, и морской бриз воскресил в памяти прощальные слова Калипсо: «Я сделаю так, что ветер у тебя будет всегда попутным и ты достигнешь своего острова живым и невредимым». И вот не без помощи высших сил я вновь отправился в путь. Моей последней остановкой был остров феаков. Я рассказал царю Алкиною о своих приключениях, и он дал корабль, чтобы я мог вернуться домой.
Я приближался к Итаке. У меня было славное прошлое, а настоящее сулило так много! Я чувствовал, что с Пенелопой и Телемахом смогу построить наше будущее, а что касается воспоминаний о моих странствиях… Что ж, ладно – пусть они превратятся в песни и поэмы!
Лейф Эрикссон
Легендарный первопроходец
Исландия, около 970 г. – Гренландия, около 1020 г.
«Опять тюленье мясо, Оттар?» – спросил я одного из своих 35 спутников, старшего по кухне. Такой ужин мог вызвать лишь вздох сожаления. Но мы были в море уже много недель – свежие продукты давно закончились, и теперь наш рацион состоял лишь из тюленины и селёдки, свежей или солёной.
Осень 1002 года постепенно переходила в зиму. В тумане холодных дней таяли воспоминания о Братталиде – деревне в Гренландии, где я вырос и откуда мы отправились в плавание.
«Наша цель неизвестна – или, того хуже, мы плывём навстречу верной гибели. И тебя, Лейф, заботит пища?» – воскликнул Оттар. Он бы набросился на меня, если б я не был капитаном. Ведь это путешествие было моей затеей!
Немудрено пасть духом, когда кроваво-красное солнце опускается в море за нашим чёрным кнорром. Судно принадлежало Бьярни. Да-да, тому самому Бьярни Херьюльфссону – неудачливому путешественнику, который, уже завидев земли Нового Света, так и не смог на них высадиться. Его приключения и заставили меня задумать эту экспедицию. Я должен был попытаться – не зря же меня прозвали Лейфом Счастливым!
«Пишут, что я не открою никаких земель, кроме тех, что нами уже населены».
«А может, ты предпочёл бы бульон из чайки? – спросил Олаф, брат-близнец Оттара. Затем, заметив мышь, улизнувшую от когтей моего кота, добавил насмешливо: – Или лучше жареную крысу?» «Крысы?! Эй, Царапкин! – закричал я. – Выполняй свою работу как положено или тебе несдобровать!»
Не успели Оттар и Олаф оглянуться, как рыжий Царапкин – норвежский лесной кот – скользнул под бочку, поймал мышь и принёс её мне. Глядя в его янтарные глаза, я вспомнил своё детство – много лун тому назад…
«Сын Эрика Рыжего!» – кричала моя сестра Фрейдис, дразня меня. «Вредная ведьма!» – не оставался я в долгу, дергая её за косички. Мы с братьями, Торвальдом и Торстейном, никогда не играли с ней – она же девчонка! Вместе с тем мы ей очень завидовали – только ей передались по наследству огненно-рыжие отцовские волосы.
«Я поймала твоего глупого кота», – сказала сестра. Она была ещё маленькая, но крепко схватила Мышелова, моего первого лесного кота. «Отпусти его», – закричал я, но Фрейдис держала кота за шкирку. «Я отдам его тебе, если докажешь, что ты храбрее, чем наш отец!» Именно тогда я принял решение. Я пообещал ей и всему миру: «Пусть я погибну в северных морях и достанусь на обед Кракену, если буду слабаком! Не успеешь ты выйти замуж, как я завоюю новые земли!»
Хочешь стать как Лейф? Тогда пусть твоей целью будет неведомое, другом – кот, а компасом – ночное небо.
Царапкин свернулся клубком у моей ноги, и я вернулся в настоящее. После тех наших игр уже много раз наступала осень, но я никогда не забывал своего обещания. Вот почему меня не испугали неизвестные воды и морские чудовища.
«Ну что, викинги! – крикнул я друзьям. – Давайте уже съедим свою порцию тюленины и немного поспим». «Сегодня ночью дежурит Хоук», – сказал Оттар, указав на парня с вислыми, как у моржа, усами, который отчаянно зевал.
«Хоук?» – прошептал я. Каждый раз, когда подходила его очередь, он засыпал на вахте, так что я решил составить ему компанию и бодрствовать, считая звёзды. И в этом была моя удача – первые же проблески зари осветили полоску берега со странными скалами и внушительными ледниками. «Просыпайтесь! – закричал я команде. – Впереди земля! Боги услышали мои молитвы!»
Когда рассвело, мы спустили плот и причалили к берегу. Нигде ни травинки, кругом лишь камень-сланец – пластины, плоские, как лезвие ножа. «Мы назовём это место Хеллуланд – земля плоских камней!» – закричал я, и мой крик подхватил ветер. Мы вернулись на борт кнорра и снова вышли в море. Мне так не терпелось открыть другие земли, что через несколько дней я выпустил из клетки одного из наших воронов. Птица не вернулась назад, и означало это лишь одно: берег близко. И действительно, через несколько часов солнце осветило ещё одну полоску земли.
Мы подошли ближе, спустили плот и причалили. Ноги утонули в золотистом песке, а вокруг расстилалась равнина, в изобилии поросшая деревьями и всякой зеленью.
«Я назову это место Маркланд, потому что это земля лесов!» – провозгласил я. Перед самым закатом я приказал команде взобраться на плот и вернуться на судно.