Сойка Светлая 170 дней. Дневник мамы, потерявшей ребенка

Эта книга посвящается моей девочке, моей Соне.

Мы будем помнить ее светлым и добрым Ангелом, который делал нас самыми счастливыми родителями целых 11 лет.


Моему мужу, Саше, без которого я бы не имела мужества жить.

________


Этот дневник я начала писать спустя 1,5 месяца после того, как с нами случилась страшное горе. Мы навсегда потеряли своего единственного ребенка. Наша девочка, которой было всего 11 лет, вышла из окна нашей квартиры холодной мартовской ночью 2022 года. Я дала себе полгода – 170 дней, чтобы за этот срок попытаться выжить и не сойти с ума. Я писала каждый день о том, что происходило с нами – о тяжелых моментах печали и горя и о кратких мгновениях радости и надежды. Так я пыталась ответить на вопрос – возможно ли выжить после такого?…



__________

Обложка книги Сойка Светлая


25 апреля 2022

Арифметика


Сегодня 25 апреля. Прошло 54 дня с той ночи. Полтора месяца страшного сна, от которого мы никак не можем проснуться.


Несколько дней назад я побывала первый раз в жизни у психолога. Клинического психолога. Я не очень хорошо помню подробности нашей встречи. Мы много плакали. Я и Саша, мой муж.

И после этой встречи я поняла, что если не сделать что-то сейчас, то завтра может просто не быть. И я решила, что буду вести дневник. Дневник, сроком на 170 дней моей жизни.


К концу этого срока, я либо найду свой путь или, возможно, решу начать новую жизнь, либо позволю себе уйти.


Я позволю себе уйти, как это сделала моя маленькая девочка.

Я часто представляю, как ее душа выпорхнула из окна нашей квартиры на 11 этаже. Как маленькая птичка. Ее тело упало вниз, на лёд и осталось лежать там. Такое же прекрасное, как и всегда, когда она спала. Наш маленький сонный ангел. Наша Соня. Наверное, ее душа была уже очень далеко от этого места.


Она делала нас счастливыми 4 444 дня – 11 лет, 4 месяца, 2 дня и 1 час и 45 минут.


12 октября, ровно через 170 дней, ей бы исполнилось 12 лет.

У меня есть 170 дней, чтобы понять, зачем это произошло, и стоит ли теперь продолжать этот пустой путь без неё.




26 апреля 2022

День 1. Выбор, который нужно уважать


Первый раз мы с Сашей, отцом Сони, побывали у клинического психолога буквально несколько дней назад. Этого приема мы ждали очень долго, запись у специалиста была на недели вперёд.


Это оказалась очень спокойная и очень молодая высокая девушка-брюнетка. Она говорила так тихо, что мне приходилось наклонятся, чтобы услышать ее. В основном она молчала и слушала. Среди немногих слов, что она сказала, была такая фраза: «Это был ее выбор. И вы должны будете принять и уважать этот ее выбор.»

Я никогда не думала о том, что то, что с нами произошло можно расценить как «выбор». Выбор? Это был выбор?.. Я была так обескуражена этим, что неконтролируемо из меня просто выпал вопрос: «Отчего же я не могу сделать такой же выбор?..» Психолог чуть смутилась, но нашлась с ответом: «Она была ещё ребёнком, и ее психика ещё не была сформирована.»


И потом я много раз пыталась подступиться к этой новой для меня мысли. Выбор… ее детская, не сформированная психика сделала свой выбор. Который я должна буду принять и даже, уважать… Смогу ли я принять этот страшный выбор души моей доброй, веселой, нежной и ласковой девочки? Смогу ли уважать его?


Может быть, у меня это получится, если я смогу прочувствовать то, что чувствовала она? Что будет, если испытывать те же эмоции достаточно долго – страх, боль, отчуждение, одиночество? И главное, огромное, давящее каменной плитой, чувство вины и злости на саму себя за то, что как бы она не старалась, она никогда не сможет стать «такой как надо». Может быть, если я пройду по этому трудному пути достаточно долго, я пойму ее выбор, и приму его?


Последние полгода ее жизни были, наверное, особенно сложные.

Новые ребята в школе, друзья, которые отвернулись, а лучшая подруга была вынуждена переехать, так как ее мама умерла от рака. Новые строгие учителя, которые ставили по двойке каждый день, ранние месячные. И конечно, нервные срывы мамы-перфекционистки…

И вот так, с сентября по март, 6 месяцев, она жила в этом стрессе. И Бог знает, что ещё творилось в ее душе, она не хотела ни о чем рассказывать, предпочитая проводить время в телефоне…


Теперь моя очередь. В ее день рождения, в октябре, будет как раз 6 месяцев – 170 дней. Время, которое я дала самой себе, чтобы понять и принять ее выбор.




27 апреля 2022

День 2. Мои сокровища


Дня три назад я достала Сонины расчески. Я никак не решалась их просто очистить от волос. Я просто не могла…

У меня сохранены все ее молочные зубки (я притворялась Зубной феей до последнего, подменяя выпавший зубик подарком). У меня есть ее бирочка из роддома и даже экпресс-тест на беременность с единственными двумя полосками за всю мою жизнь… Поэтому, я просто не могла выбросить и ее волоски.

Я собрала их все пинцетом, выпрямила утюжком и скрепила в одну небольшую рыженькую порядочку. А Саша принёс по моей просьбе милый футлярчик, в который мы эту порядочку положили. И теперь футляр с «волосами цвета мёда», так мы объясняли Соне сложный цвет ее волос, лежит на прикроватном столике, по соседству с живой медовой розой, которую Саша приносит снова, как только предыдущая завянет.


Я выбрала несколько самых любимых фотографий Сони, а Саша их распечатал в фотосалоне. Как раз пришёл заказ с прекрасными душевными открытками от чудесной художницы Елены Баренбаум. На ее рисунках живет милая рыженькая девочка. И когда я ее увидела, я сразу эти открытки заказала, ведь она так похожа на Соню. И теперь мы с Сашей прикрепили эти фото и открытки к пробковому панно. И получился уютный уголок памяти. Я каждый вечер перед сном разговариваю с Соней. На прикроватном столике стоит розочка, ночник, Сонин дневник из детства и ее письма Деду Морозу, футлярчик с прядкой ее волос, и ее очки, новый календарик, где я буду отмечать каждый из своих 170 намеченных дней и вот теперь ещё панно с ее фотографиями и открытками.


Девочка с волосами цвета мёда, которая пахла как медовая Роза…




28 апреля 2022

День 3. Вам письмо


Месяц назад мне сделали операцию на колене. Сейчас я хожу с костылями.

Ещё в октябре я пошла на свою первую, и вероятно, последнюю, тренировку по карате. Соня занималась карате, и я решила тоже попробовать, чтобы «быть в теме». И сразу же, на первой же своей тренировке, я порвала две связки и повредила мениск.


Месяц хромала, думала, само заживет, но потом все же сделала МРТ.

Врач посмотрел снимок, и сразу направил на операцию. Но я все не решалась. Ведь тогда я бы выпала из «спортивного режима». Да и вообще, стала бы, хоть и на время, немощной обузой. И вот, за неделю до того мартовского ужасного дня, когда Соня ушла, Саша настоял на том, чтобы мы сходили и подали заявку на получение квоты на операцию. Ответ пришёл как раз через неделю. Когда уже было плевать на свое здоровье. Но Саша настоял, чтобы я согласилась на операцию.


Я надеялась тогда, что мне будут проводить общий наркоз. Я где-то читала о том, что у некоторых людей во время наркоза останавливается сердце и случается клиническая смерть. И некоторым везёт пережить Околсмертный Опыт во время клинической смерти. Я очень надеялась испытать этот опыт и, возможно, так мне удастся увидеть Соню? Ну или хотя бы умереть. Чтобы встретить ее там, дома.


В день, когда нужно было ехать в больницу я торопилась, потому что не успевала. Собирала вещи – вот зубная щетка… вот зубная паста… Так, стоп… Эту пасту я заберу. А чем будет чистить зубы Саша? Одной рукой сушу голову феном, второй рукой лезу в шкафчик за новой упаковкой зубной пасты. Открываю упаковку, все так же одной рукой, достаю новую пасту. Продолжаю сушить голову. Коробку из-под пасты выкину позже. И тут случайно я вижу на краешке коробки еле заметную надпись «Вам письмо!»


«Хммм… так инструкцию к зубной пасте ещё никто не называл», – думаю я про себя. Коробка лежит на краю раковины, какое-то время я не думаю об этом, но потом рука сама тянется к ней… Достаю эту бумажку. Нет, это не инструкция… Это правда письмо!


Начинаю читать. Сначала мне кажется, что это какая-то совместная с производителем зубной пасты благотворительная акция. «Не буду читать… Ну кому я сейчас могу помочь?… Я и себе-то помочь не могу…» Снова на мгновение откладываю эту небольшую бумажку в сторону. «Нет, я прочту! Вдруг я смогу кому-то помочь, кому ещё МОЖНО помочь»

Читаю дальше. А дальше я стояла, сушила голову, читала это письмо и плакала… Потому, что это письмо было действительно для меня… Для всех нас…

Его стоит полностью перепечатать, чтобы понять это:


«Письмо N 179.

Солнечное прохладное утро я встречаю списком планов. Чай остывает в кружке, пока я думаю, как успеть и одно и другое. И ничего не произошло, но какой-то холод начинает разливаться по спине. А потом приходит сообщение на телефон. И солнечный день сразу уходит на задний план, лишается всех своих красок. Это потеря и горе одновременно. Минуту назад я был самым счастливым человеком, полным энергии и желаний. А теперь изо всех сил пытаюсь повернуть время обратно. И протестую всем сердцем против того, что случилось.


Раньше я многие вещи делал неверно. Да и сейчас продолжаю делать. Но кое-что я начал принимать. Вместо того, чтобы пытаться как можно быстрее убежать от огорчения и горя, прийти из не нормы в норму, нужно дать этому состоянию быть. Признать его. Отнестись с уважением. Потому что так тоже бывает, нельзя ждать только хороших новостей. И это и есть жизнь. Раз нам повезло родиться, нужно принять неотвратимость того, что когда-то придётся уйти. Мы сопротивляемся изо всех сил этому. И поэтому напоминание о горе будет возвращаться снова и снова, пока не удастся признать его и прожить вдумчиво и не спеша. Четыре года назад, столкнувшись с самой большой потерей в своей жизни, мне нужно было одновременно делать много вещей. Заботиться о близких, успевать работать, быть в контакте и защищать старших детей от свалившегося горя. И я принял решение: ничего не чувствовать в тот момент. Собрать волю и силы, чтобы справиться. А эмоции и слёзы упаковать где-то внутри себя в такую прочную коробочку и не открывать ее. Потому что нужно было быть сильным, давать опору, бороться за жизнь. Наверное, мне это удалось. Сохранить привычный порядок вещей, как будто ничего не происходит. Сжатыми пальцами, выгоревшими чувствами, рациональностью и дисциплиной. Закрыться было относительно легко. Теперь понятно, где искать ключ, чтобы открыться.


Нам с детства твердили, что нужно быть сильным и стойким, особенно, если ты мужчина. Уметь принимать удары, держать себя в руках. Быть в хорошем настроении и не грустить. И вообще, если что-то происходило непоправимое, взрослые делали вид что ничего не случилось. Все в порядке. Давайте не будем этого касаться и вспоминать. Такое ощущение, что мы сами себе стесняемся признаться, что сила – есть только как обратная сторона слабости. Как сахару стать сладким помогает соль, так и несчастье помогает счастью наполниться радостью. Но я жил в той модели долго. Чтобы справиться с чем-то, нужно просто сильнее напрячься и держать удар. А потом быстро переключиться на хорошее, и как можно скорее выходить из зоны турбулентности. И только сейчас понимаю, что нет смысла бежать. Печаль будет следовать за тобой, как привязанная. Нужно обернуться и посмотреть ей в глаза. И лучше один раз принять реальность, чем всю жизнь прятаться.


Поэтому сегодня я разрешаю себе чувствовать все. Слезу, которая катится по нижнему веку. Последнюю встречу перед потерей, ценность которой понимаю только сейчас. Желание и готовность с кем-то об этом поговорить, не сворачиваясь в клубок как ёж. И поблагодарить жизнь за то, что свела меня с этим удивительным человеком. Ком застрял в горле. Мне нужно идти, меня ждут. Но самое главное для меня сегодня – произнести все буквы этого предложения. Медленно и отчетливо, признавая и чувствуя все. Мне больно. Значит я живой.

Чувствую, помню, благодарю. И у меня достаточно сил, чтобы быть сегодня слабым.»



Кстати, мои ожидания не оправдались.

Общего наркоза не было. Была спинальная анестезия и легкое успокоительное. Никакой остановки сердца, никакой клинической смерти, и никакой долгожданной встречи… Я бы очень расстроилась этому, если бы не это письмо. Эта зубная паста лежала и ждала, когда ее откроют больше месяца. Мы всегда покупаем несколько штук с запасом…


Сегодня Саша купил новую пасту, и я снова открыла коробочку в надежде найти там новое послание. И я его нашла:) И в этот раз я с любопытным ожиданием раскрыла его и внимательно прочитала. И мне снова есть и над чем подумать:)




29 апреля 2022

День 4. Мамы разные нужны


Моя мама сейчас очень поддерживает меня.

Мы переписываемся, а когда много чего хочется сказать, то подолгу разговариваем по телефону.


Такие близкие и тесные отношения с мамой – новое для меня. До этой трагедии мы почти не общались. У меня было много обид на неё. У нас не получалось наладить отношения, выяснить что-то в задушевных разговорах, потому что мама и я – мы обе очень вспыльчивы. Мама не терпит критику. И при малейшем намеке на нее, мама тут же взрывается. Но сейчас все иначе… Мы учимся говорить. И слушать. И прощать.


Вчера я сказала своей маме, что она была плохой матерью. Вот так прямо и сказала – «Ты была плохой матерью»…


Удивительно, как много всего мы выносим из детства, и потом тащим это тяжелым мешком через всю жизнь. Сначала я призналась психологу, а потом вот и маме, что до какого-то возраста думала, что я приемная. Мне, наверное, было лет 6-7. И вот такие мысли блуждали в моей голове: «Раз они не любят своего ребёнка, значит он чужой? Приёмный? Наверное, так и есть…» Потом я стала сомневаться в этом – зачем же им этот приемный ребёнок, ведь он им не нужен? Так я в итоге приняла тот факт, что моя мама действительно меня родила. Просто я не очень любимый, и как будто не очень нужный ребёнок. Совсем раннее детство всплывает в памяти тяжелыми, горькими воспоминаниями обиды и страха.



Я не любила бывать в детском саду. То ли мы переезжали часто, то ли по другим причинам, но я часто меняла детские сады. И, почему-то, попадала в группы, где дети были старше.

Это были уже сформировавшиеся детские коллективы со своими лидерами, зависимыми подчиненными, как сейчас бы сказали, «шестерками», и отверженными. Если хотел «жить спокойно», то необходимо было выполнять приказы вожака, как сейчас помню, дочери главной воспитательницы, избалованной и подлой девочки, такой же как ее мать. Мама этой девочки могла раздеть ребенка догола и поставить перед всей группой, в наказание за непослушание. Дети смеялись, показывая пальцем на этого бедолагу. Со временем некоторые дети начали страдать психосоматическми недугами, у кого-то проявился вдруг энурез или экзема, помню один мальчик начал заикаться.

Но вместо того, чтобы помочь ребенку, обсудив с его родителями проблему, и предложив помощь врачей или детских психологов, эта воспитательница, увидев мокрое пятно, могла выволочь ребенка из кровати и заставить его стирать намоченную простынь, при этом оскорбляя его перед всей группой. И она и ее дочь, кажется получали явное удовольствие от унижения тех, кто слабее. Настоящая детская «дедовщина». Откажешься делать то, что приказывают, станешь центром насмешек и унижений – пятилетняя садистка шла к своей матери и жаловалась на этого ребенка, рассказывала о нем откровенную неправду. Мать безоговорочно верила своей дочери. И тогда этого ребенка ждало очередное унизительное наказание. Так постепенно эти двое ломали волю и характер маленьких людей еще в возрасте 4-5 лет. Помню, первое разочарование, когда единственная девочка в саду, тихая и податливая, с которой я хоть немного общалась, в итоге тоже отвернулась от меня под этим давлением.


Когда я стала постарше, меня перевели в другой детский сад. Там было намного лучше. Там были очень хорошие воспитатели. Они явно любили детей и мне нравилось проводить с ними время. Я была очень самостоятельным ребенком: сама просыпалась, сама собиралась, и сама шла в детский сад. Но вот заплетаться толком я еще не умела. И я хорошо помню одну девушку-воспитателя, которая каждый день заплетала мне красивые косы. Такие нежные, добрые руки, такая хорошая энергия.


В следующем детском саду я помню была одна девочка. Очень странная девочка. Помню, как она заставляла меня раздеваться в туалете. Но и об этом я не могла рассказать родителям. Потому что знала, что они все равно не поверят и вместо поддержки я получу осуждение.


Детство запомнилось мне каким-то почти животным, неосознанным страхом за свою жизнь. Несколько раз я, к сожалению, встречала больных психически мужчин, которые, так сказать… испытывали не здоровое влечение к маленьким детям. Один из таких случаев произошёл, когда мне было лет 6. И это происходило в метре от моих родителей. Меня посадил к себе на колени старый извращенец, накрыл одеялом, а под этим одеялом, на глазах у родителей, в этот же момент разговаривая с ними, делал то, что хотел. И я так боялась родителям что-то сказать. Помню, я как будто окаменела. Было очень больно и страшно. Но я молчала.

А потом, вспоминая этот кошмар, мне иногда казалось, что они все видели и даже понимали, что происходит, просто, как всегда, их больше волновало «А что о нас подумают?!» Я рассказала об этом случае спустя 20 лет. Но родители мне не поверили…


В нашей семье никогда никто никого не обнимал, никогда не говорили слов «я люблю тебя». Мама часто кричала на меня, и даже могла ударить. При том, что я была отличница. До сих пор помню этот безумный взгляд и перекошенное от злости и ненависти лицо моей мамы, когда она бросалась, чтобы ударить меня. Почти всегда на помощь мне успевал папа, держал ее, а я видела эту злость в ее глазах…


Характер у меня был сложный. Упрямый, да. Наверное, маме было не легко со мной. Возможно, она боялась за меня, поэтому, когда я стала старше, мама тайком читала мои личные дневники. Нельзя было ходить в гости. И приглашать в гости друзей тоже было нельзя. Гулять? – Только когда сделаны все уроки и выполнены все домашние обязанности. Чтобы погулять раз в неделю на выходных, нужно было трудиться всю неделю.


Когда отменили школьную форму, стало сложнее, потому что носить было нечего. Несколько лет подряд я ходила в одном и том же. Рукава блузки уже стали так коротки, и чтобы этого не было видно, я надевала сверху старый джемпер. А потом научилась шить, сшила себе юбку и носила ее с папиным свитером. И так весь учебный год я ходила в том, что сшила сама или нашла в старом шкафу.

На день рождения мне обычно дарили ботинки. Так как день рождения мой в конце осени, то раз в год мне покупали осенние или зимние ботинки, совмещая приятное с полезным – вот и подарок на День рождения. Праздников на День рождения мне не устраивали. Торт, свечи, шарики, подарки… – ничего этого не было. Когда я была еще маленькой, то в день моего рождения обычно устраивали застолье для взрослых. Они выпивали, ели, это был просто повод для них собраться и отметить.


Вспоминая свои школьные будни, всплывает в памяти, что это был постоянный стресс. Ожидание пятерок в дневнике и осуждающий взгляд, если там больше четверок. А уж о тройках и речи быть не могло.


Не дай бог, я заболею! Мама лечила меня самыми жесткими и болезненными методами – то ноги в кипяток заставит засунуть, то дышать над кастрюлей с горячей жижей, то горло намажет жутким люголем – смесь йода и спирта. Да так, что после этого действительно начинает болеть горло и становится невозможно глотать. Мне даже иногда казалось, что она испытывает удовольствие от этого «лечения». Ну а пока нет температуры 37.6, в школу! Плохо себя чувствуешь? Температура не большая, значит иди! Поэтому иногда я шла в школьный медпункт и там добрая сестра измеряла мне температуру и разрешала уйти с уроков. Домой я не шла, сидела в Школьной библиотеке, пока не кончатся уроки.


Но во всем этом было хорошее! Да, ходить никуда было нельзя. Кроме библиотеки! Это было мое спасение! Я ходила в городскую библиотеку почти каждый день. Так я полюбила читать! И когда я читала дома, меня никто не дергал. И чтение стало моим миром. Я полюбила Бунина и Тургенева, Толстого, Достоевского, Набокова, Гранина, Лермонтова и Чехова.

А ночью в тайне я слушала радио! Моя любимая радиостанция была Maximum. И я слушала русский и зарубежный рок пока не засыпала. Radiohead, Snow Patrol, Placebo, Coldplay, Moby, REM, Rolling Stones, U2, Duran Duran.. Мумий Тролль, Земфира, Смысловые галлюцинации, Би-2, Чичерина, Ночные снайперы.


Книги и музыка. Это то, что не давало погружаться в глубокую депрессию и давало надежду, что однажды я смогу убежать, забыть это тяжелое время сверхконтроля, недоверия, критики. А пока нужно было жить в этом, «нужно пережить это, перетерпеть».


Мы никогда ни о чем не разговаривали с мамой. Она много и часто была не довольна. Она могла не разговаривать со мной несколько дней, так «наказывая» меня. Когда они ссорились с папой, то я была «почтальоном». Это когда родители после ссоры расходятся по разным комнатам. И когда одному из них приспичит что-то, то он, а чаще она, подзывает тебя и говорит: «Иди, скажи этому, что…» Ты идёшь к папе, передаёшь послание, он в свою очередь тоже что-то передаёт: «Ах так, ну тогда передай этой…» и вот так и ходишь с посланиями туда-сюда.


Просить о чем-то, спрашивать разрешения о чем-либо было бесполезно. Ответ всегда был один: «НЕТ!» – «Почему нет?» – «Потому, что я так сказала!» Вот и вся дискуссия…


Все эти детские обиды и страхи я и вывалила маме… Так долго я держала это все в себе. Оказывается, эта детская боль никуда не ушла… Заодно сказала, что из-за всего этого, я с детства боялась иметь семью и не хотела детей. Потому что мне казалось, что женщины, которых я видела, как будто родили этих детей для галочки. Чтобы никто ничего не подумал, не сказал. Чтобы все как у людей. А кто этот маленький человечек и что у него в душе, в сердце? Плевать! Разговаривать с ним? Зачем? Кормлю, одеваю и пусть спасибо скажет! Мужей своих эти женщины тоже не любили, впрочем, это было взаимно.


В итоге я видела глубоко несчастных людей, которые по непонятным, чаще всего и для себя самих причинам, зачем-то женятся и рожают детей… И все эти несчастные люди ссорятся, страдают, ненавидят друг друга, обвиняя: «Всю жизнь ты мне сломал!» и потом по 5-6 раз на аборты бегают… Это и есть семейное счастье?..


Ещё вспомнила прочитанную мной много лет назад книгу Некрасова «Материнская любовь» о том, что матери своей «любовью» калечат душу своего ребёнка, убивают в нем личность. Они требуют, контролируют, критикуют, манипулируют, ожидают. И при все этом живут в полной уверенности, что это вот такая «сильная любовь».


Мама грустно на это сказала: «А я ведь тоже не особо любовью одаряла мужа, и да, не готова была к осознанному материнству». На это я ей ответила, что знаю об этом… Ведь я в этом жила много лет.


По привычке, мама попыталась спихнуть все на своего строгого отца, моего дедушку. Якобы из-за его трудного характера она стала такая жёсткая, критикующая, бескомпромиссная, грубая.


Тогда я спросила ее:

– Так поэтому ты стала такой мамой? Из-за своего отца?

– Ну да…

– Я вот тоже из-за своей мамы, то есть, из-за тебя, стала делать многие вещи: говорила дочке что люблю ее по 100 раз на дню, обнимала ещё так часто, как могла. Доверяла ей полностью, не лезла никогда в ее телефон (до той ужасной ночи), разговаривала с ней часами, отвечала на все ее вопросы (даже на очень неудобные), разрешала гулять сколько и когда хочет. Приглашала ее друзей к нам домой, покупала ей подарки, готовила красивые праздники, старалась делать сюрпризы, занималась с ней рисунком, выбирала кружки по ее желанию и поощряла ее успехи. Помня ужасы государственных детсадов, все детство Соня проводила в частных детских садиках. И я без колебаний забирала ее, если мне не нравился воспитатель или Соне было не комфортно среди детей в группе. Очень уж хорошо я помнила, как это больно и страшно – быть совсем одному, когда тебя некому защитить, некому помочь. Мы с Сашей устраивали ей каждый год дни рождения с шарами, подарками, праздниками для друзей. Если Соня говорила, что чувствует себя не важно, я всегда верила ей, не хотела, чтобы она шла в садик или в школу при малейшем недомогании и оставляла ее дома. Извинялась всегда, когда срывалась или была не права. Старалась договариваться с ней, выслушивая ее желания и часто соглашалась с ее доводами. Не дулась на неё сутками.

И все это именно из-за того, что у меня была вот такая Мама… Больше всего на свете я не хотела быть как моя мама.


Но и этого всего оказалось недостаточно! И все равно я напортачила… Потому что как бы я не пыталась, моя натура Сталина периодически проявлялась: «Расстрелять!» я очень критична и требовательна к себе. Но и к близким тоже. И пока я с этим справляюсь не очень успешно…


Моя мама на это грустно сказала: «Да… а я вот ничего этого не делала… Растёт и растёт себе там ребёнок, главное, чтобы учился хорошо…»


Тогда я не сдержалась:

«На месте Сони должна была быть я много лет назад! Это было невыносимо! Это я хотела умереть, лишь бы только не жить… вот так… Только сил и смелости не хватало… И до сих пор я не чувствую, что достойна любви и не верю, что могу любить сама. Почему так?!»


Я вспомнила, как однажды порезала себе вены. Вспомнила, как пыталась уйти из дома. Настолько невыносимой мне казалась жизнь рядом со своей мамой. В итоге я смогла «сбежать» из своей домашней тюрьмы. Но я так и не смогла стать нормальным, уверенным в себе, счастливым, добрым человеком. Не могла стать хорошей женой. Не смогла стать хорошей матерью. Неужели моей бедной девочке было так же плохо рядом со мной? Даже намного хуже, раз она все же сделала это?…


Соня смогла «сбежать» по-своему…

Надеюсь там, где она сейчас, тепло, светло и очень радостно. А главное, там одна любовь повсюду. Ее душа заслуживает этого – быть счастливой, радостной и любимой.


Я сказала так много. И все эти слова были полны такой детской обиды и горечи. Мама выслушала меня. Не стала возмущенно оправдываться, постепенно переходя в нападение, как это бывало раньше. Она не бросила трубку, не назвала меня «неблагодарной эгоисткой». Хотя все эти слова можно расценить как неблагодарный эгоизм…

Только Богу известно, как ей было тяжело со мной. И что происходило в ее душе, в ее сознании, пока она много лет пыталась сдерживать мою злую, упертую натуру, только ей одной известно…


В конце нашего разговора, Мама сказала: «Я очень тебя люблю и крепко обнимаю!» Это было странно и так необычно услышать от нее эти слова…



30 апреля 2022

День 5. Маленькими шагами


Сегодня мы были на второй встрече с психологом. Психолога зовут Анна.

Очень была хорошая встреча. Мы про столько всего успели поговорить!


Анна не берет денег за свою помощь. Она работает раз в неделю в социальном центре помощи. И там не принято проводить частные приемы. Но сразу после первой же нашей встречи, узнав об этом, мне стало неловко. Анна помогает нам. И мы можем, а главное, хотим ей помочь. Но чем же я могу ей помочь? Такая разбитая, хромая и печальная? Но я вдруг вспомнила, что все же могу предложить Анне то, что ей может помочь в ее работе. Это так здорово, я очень рада, что угадала! И ей очень понравились визитки, которые я сделала для неё! К следующей нашей встрече мы с Сашей уже привезём ей напечатанные 100 штук визиток. Анна рассказала, что уже 4 года пытается сделать персональные визитки, но все не то и не так. А тут она увидела один из вариантов и сразу сказала: «Вот! Вот эта!» Нам понравился один и тот же вариант. Я всегда очень рада, когда нам с клиентом нравится один и тот же вариант. Это значит, что я хорошо поняла этого человека, его вкусы, его характер, его образ себя. Тоже, наверное, в каком-то смысле, психология… И я поняла, что она очень довольна. Раз она не берет денег за приём, я рада, что хоть как-то могу ее отблагодарить.


Сегодня Анна рассказала нам о том, что ещё один ребёнок 11-ти лет выпрыгнул из окна три дня назад… И эта девочка тоже состояла в подобной социальной группе. Анна попросила меня найти ссылку на эту группу. Видимо, эта информация пригодится психологам, и соцработникам из центра, в котором работает Анна.

Как же это страшно, как страшно…почему эти невинные и наивные человечки идут в эту темноту, даже не оглядываясь?..


А ещё Анна предложила мне приходить к ней чаще и без Саши. Я засомневалась, ведь я ничего от Саши не скрываю, и я могу про все говорить при нем. Но она подметила кое-какие мои внутренние сложности, над которыми нужно работать глубже и индивидуально.


Ну хорошо… К тому же, Саша очень стал настаивать, чтобы я согласилась на эту помощь. Ведь речь шла о том, что во мне, как сказала Анна, очень большое чувство вины. А оно, в свою очередь вызвано тем, что я не даю себе право на ошибку. Мне кажется, что я должна быть идеальной. Но я никогда не стану такой. И поэтому моему чувству вины не будет конца, ведь я так ошиблась, и теперь это не исправить. Но что бы я ни делала, как бы не пыталась дотянуться до поставленной планки, согласно моим представлениям о мире, я все равно никогда не буду достойна любви и уважения. Меня не за что любить. И сама я любить не умею. Все так. Но возможно ли изменить это представление? Ведь эта жизненная философия складывалась у меня годами, даже десятилетиями, подкрепленная личным опытом.


Анна сказала, что нужно будет исследовать мое детство и мои взаимоотношения с матерью. Я скептически отнеслась к этому. Не хочу жаловаться на свою маму постороннему человеку, хоть и психологу. Еще вчера я впервые высказала маме по телефону свои обиды с такой силой, даже со злостью, что мне до сих пор немного стыдно за себя. Но Анна объяснила, что этот процесс не нужно считать пустыми жалобами. Это будет работа над собой, которая должна ослабить комплекс «удачника» (к чему я стремлюсь) и «неудачника» (кем себя считаю) во мне. Это поможет мне стать более терпимой, спокойной, и не делить мир на чёрное и белое. Ух ты, неужели это возможно? Сашу эта возможность точно очень обрадовала!


P.S. Вернувшись от психолога я не села работать как планировала, а просто отдохнула, выбрала Сонины фото для нашего уголка памяти, потом даже позанималась на фортепиано. А потом я решилась, и первый раз за месяц сделала несколько маленьких шагов без костылей. Так радостно просто ходить!


Физические раны затягиваются. Организм такой умный и сильный, он восстанавливается со временем. Может ли излечиться душа от такой боли?

Когда я делаю эти неуверенные, но самостоятельные шаги, я чувствую, что у меня есть надежда. Нужно время, терпение и… смысл, чтобы было желание продолжать.



1 мая 2022

День 6. Две Сони


1 мая, день труда. Выходной.


Пью кофе и смотрю на Сонины фотографии, обнимаю Соню-единорожку.

У Сони всегда была любимая игрушка, с которой она засыпала в обнимку. Сначала Саша подарил совсем еще маленькой Соне, ей было всего пару месяцев, милого ушастого зайку. Зайка просто лежал рядом с ней в ее кроватке. Ей нравился этот зайка и она всегда хватала маленькой ручкой за его белый хвостик, так и держала его, пока спала.


Потом, когда Соня стала постарше, подарили ей мишку Басю. Мишка через пару лет истерся, пришлось даже несколько раз его зашивать. Из мишки буквально начал «сыпаться песок». Его наполнитель, который используется в игрушках-антистресс, стал потихоньку покидать его тельце, и он «худел» на глазах.


А пару лет назад мы с Сашей случайно увидели эту розовую игрушку в магазине, и Саша купил ее. Привезли эту мяконькую единорожку Соне. Она была очень рада!

У меня есть привычка давать имена неодушевленным предметам, которые «живут» у нас дома. Даже наше авто имеет имя. И даже техника в доме. Мы с Соней даже скрепковыдергиватель назвали Валерой:)

И вот мы спрашиваем Соню, как она назовёт своего нового «питомца»? Она подумала и сказала: «Соня». – «Как, тоже Соня?» – «Да.»

Так у нас стало 2 Сони – Соня – хороший маленький человек, и Соня – розовая единорожка. Она спала с ней в обнимку, не выпуская ночью из рук. В каждую поездку она брала с собой эту Соню. Соня была всегда с ней.


И теперь Соня-единорожка спит со мной, и я так же обнимаю ее всю ночь, как это делала Соня-хороший маленький человек. Соня-единорожка ездила с нами сразу после произошедшего в санаторий, в который нас отправили друзья, и мы жили там 4 дня. Она ездила с нами к моим родителям в Краснодарский край, чтобы поддержать их сразу после случившегося. Она уже давно нуждается в мыльной ванне, но я никак не могу ее «искупать»… Ведь ее обнимала моя Соня 2 месяца назад..


Мне стало казаться, что Соне-единорожке нужен друг или даже Мама. И я заказала в интернет-магазине такую же игрушку, но побольше. Теперь большая единорожка обнимает маленькую Соню днём. А я пока не могу перестать обнимать ее ночью…




2 мая 2022

День 7. Жить долго и счастливо


Каждое утро я смотрю в то самое окно на кухне, из которого, как птичка, вылетела душа моей Сони. Сегодня ночью, в 1:45 будет ровно 2 месяца, как ее душа вернулась домой.


Каждый день, я смотрю в это окно на небо. Радуюсь, когда вижу лазурно-голубое небо и солнце, и красивые облака, все стараюсь разглядеть в них что-то. Опускаю вниз глаза… И вижу стройку детского садика, которая длится вот уже 12-ый год.

Рядом стоит новая школа, которую тоже давно не могут закончить. Но недостроенный садик всегда выглядел очень тоскливо, безысходно. Здание стояло недостроенным несколько лет, и только последние полгода за него взялись и, видимо, решили все-таки достроить.


Мы с Соней часто смотрели в это окно, и я говорила ей: «Буся, смотри, какие они молодцы! Они трудятся!»

В любую погоду, с утра до позднего вечера. В выходные и праздники шла работа на стройке.

– Даа… они молодцы… – отвечала Соня.

А иногда она первая подходила к окну и спрашивала меня:

– Мам, они трудятся?

– Да, Соня, смотри, трудятся! Они молодцы! Пойдём и мы с тобой тоже трудиться!

И мы шли трудиться… Я возвращалась к своим грандиозным целям и задачам, Соня – к нелюбимой математике…


Ей так тяжело давалась учеба… И с каждым днём я чувствовала ее угасающий интерес и мотивацию к этой сложной, непонятной цели – учеба в школе, «зарабатывание» оценок…

Мне это было совершенно не понятно, почему у неё нет этого азарта, этого упрямого желания сделать, решить, быть лучше кого-то другого, выиграть, победить, доказать, проявить упорство, хотя бы ради того, чтобы похвастаться!.. Амбиции и упрямый азарт… Казалось, ей было чуждо все это…


Когда-то давно, несколько лет назад, когда Соня ещё была маленькая и ещё не ходила в школу, я заинтересовалась направлением, которое совмещает в себе астрологию и психологию – Дизайном Человека (Human Design).

О нем мне рассказала моя двоюродная сестра, которая пыталась понять себя, найти свой путь, потому что чувствовала себя несчастной, как будто в западне разрушительных отношений и постоянного ощущения себя жертвой.


И меня увлекло это учение. Ведь оно обещало мне раскрыть в самой себе сильные стороны и принять слабые. Я надеялась, что оно поможет открыть в самой себе глубинный смысл этих «слабых» сторон, ведь эти слабости могут стать и сильными чертами, если правильно их раскрыть и как бы «разблокировать». Я хотела найти свой путь…


И я построила сначала Натальную карту для себя. Нашла там очень много сходств со своим характером, своими прошлыми событиями в жизни. Потом такую же карту я построила для Саши, и снова я нашла сходства! Ну и конечно, я сделала все тоже самое для Сони…


Но когда я стала «расшифровывать» ее карту, то не смогла продолжить. Меня огорчило и даже напугало то, что я увидела там… Слабость… Зависимость… Уход в себя… Очень глубокие духовные возможности, но наравне с ними, и глубокие проблемы с мотивацией, целью и смыслом в жизни.


Из-за этих неприятных «открытий» я решила, что я просто не понимаю и не разбираюсь в этом, а значит, мне просто не стоит продолжать.

Так я оставила Human Design на неопределенный срок…

На полке стоят редкие книги, в архиве на компьютере лежат обучающие курсы. Все это было отложено «на потом», «когда-нибудь»… Но я так и не решилась возобновить обучение из-за страха, что это окажется правдой.

Однажды я рассказывала Соне про линии на руке и что есть целое мистическое направление, которое называется «хиромантия». Те, кто умеют читать прошлое и будущее по линиям на руке, могут рассказать о том, как долго ты будешь жить, и будешь ли ты счастлив.


Я в этом не особо разбиралась, так, знала, как и многие, основные линии – линию ума, сердца и жизни. Показала Соне на примере своей руки эти линии. Соня стала всматриваться в свою ладошку и спросила:

– Мама, а почему у меня такая короткая линия жизни?..

Меня снова как ужалило это… Я на секунду запаниковала… Но потом «нашлась»:

– Буся, линию жизни надо обязательно смотреть по обоим рукам. На эту линию влияют и другие линии! Вот у тебя и эта линия есть и вот эта. Значит ты будешь жить долго и счастливо!


А внутри у меня снова проснулся тот самый страх, который поселился после неудачного составления Натальной карты несколько лет назад.


Этот страх рос во мне многие годы.

И я так боялась, что Соня будет слабой, зависимой и склонной к апатии и депрессии. Поэтому я сознательно и бессознательно старалась «укреплять» ее характер трудом, терпением, победами в творчестве. Художественная школа, бальные танцы, современные танцы, айкидо, карате, рисунок в частной художественной школе, частные уроки музыки – «смотри как у тебя классно получается!» Обучение профессиональным навыкам. Красивые, веселые, интересные книги – от 3D-книг с секретами и необычными, забавными фактами, до смешных комиксов.


Развитие творческого и логического мышления, курсы скорочтения, программирование для детей… Чего там только не было… Я хотела, чтобы она делала хоть что-то и видела, что у неё получается! Я поощряла ее желание ходить из школы самостоятельно. Я учила ее готовить, красиво оформляла ее книгу рецептов, чтобы ей хотелось туда заглядывать и, возможно, продолжать ее заполнять уже самостоятельно. Я «вела» ее дневник с 3 лет. Писала понятными печатными буковками и оформляла каждое событие забавной иллюстрацией. Я обвела ее котиков, в программе векторной графики, которых она нарисовала от скуки на уроке и предложила сделать из них целую презентацию. Одного такого, самого классного котика я напечатала на футболке в фотостудии и там была надпись: «Котик – супермен! Я спасу мир! Made by Sonia Sedova», и Соня несколько раз даже надевала эту футболку…


Но она не захотела сама вести дневник, или дополнять книгу рецептов, рисовать собственных персонажей и спасать мир… почему?.. Я не знала, не понимала…


Как будто она и не планировала «жить долго»…

Зато счастливо! Я очень хочу в это верить… Что она была счастлива с нами… По крайней мере, большую часть своей короткой, но очень важной жизни. Как будто она пришла в эту жизнь побыть веселым, добрым, милым ребёнком. А потом ее душа захотела вернуться домой. Потому что она выполнила своё предназначение здесь, на Земле?..


Предначертан ли для нас план нашей жизни? Наша судьба? Или мы творим ее сами? Говорят, линии на руке меняются с течением жизни. И возможно, каждый наш выбор определяет нашу жизнь на дни и годы вперёд?..

И возможно фраза «уважать ее выбор» – это о том, что нужно попытаться уважать жизнь, судьбу, Творца, выбор души, который, возможно, был сделан задолго до ее рождения на Земле?…




3 мая 2022

День 8. Ничтожество


Сегодня ровно 2 месяца с момента Сониной смерти… И это был очень тяжелый день. Сегодня я случайно нашла Сонино письмо, которое она написала самой себе, в будущее. Одиннадцатилетняя Соня написала себе пятнадцатилетней. Записка была свёрнута, а на ней подпись: «Не открывать до 15 лет».


Я открыла ее… И прочитала…

В этой записке Соня интересовалась новыми сериями сериала, на котором была помешана она и ее 2 новые подруги-одноклассницы. Тот самый, где она выбрала себе роль «раба»…

Она спрашивала будущую себя: «С кем ты сейчас дружишь?» и «Нашла ли себе мужика?»… Мужика?.. в 15 лет?.. Я никогда не говорила так. И я не понимаю, почему она думала так о себе? Что в 15 лет ей нужно будет найти какого-то мужика… И главное, ее интересовало: «Получилось ли набрать хотя бы 100 подписчиков на своём канале в YouTube…НИЧТОЖЕСТВО?»


Ничтожество… Она считала себя ничтожеством. Но хуже всего то, что она не верила, что к 15 годам что-то поменяется. Нет настоящего. Но нет и будущего.

Она не мечтала о любви, о новых друзьях, о том, как она вырастет и станет красивой девушкой. Как она влюбится и поцелуется впервые! Она видела своё будущее – как ничтожества, которому возможно, если повезёт, удастся найти мужика…

И я поняла, что она так думала о себе из-за меня. Это я медленно, но верно убивала в ней личность, веру в себя, чувство собственного достоинства. Я не принимала ее такой, какой она была.


Я помню слова, которые я говорила. Которые никогда теперь не забуду. И не хочу забывать. Когда во мне просыпался Сталин, я и правда бывала монстром. Я говорила такие ужасные вещи…


– Я устала! Я больше не могу! Я скоро сойду с ума!


– Я не справляюсь! Все что я делаю – бессмысленно. Я занимаюсь с ней часами! Каждый день! И никакого толку!


– Я больше не могу этим заниматься. Видимо, плохой из меня и родитель и педагог… Вот моя мама – и орала на меня и оскорбляла и даже била. Но получилось же у неё воспитать сильного и упорного человека.


– Может отправить Соню к бабушке? Может хотя бы у бабушки получиться?


– Она не тянет эту школу! Она не тянет эту программу! Надо менять школу!


– В кого она такая?!? Почему она ничего не хочет?! Почему ей ничего не интересно? Это вообще у вас семейное (все это я говорила Саше), – лень и желание только развлекаться!


Я была расстроена, растеряна, пыталась убеждать Сашу, что все серьезно и надо что-то менять… И все это Соня, наверное, слышала из другой комнаты, и Бог знает, какие мысли у неё были в этот момент.


Теперь я постоянно вспоминаю свои самые страшные слова. Слова, которые могут довести любого подростка до суицида. Слова, сказанные когда-то Соне во время очередного нервного срыва:


– Если ты будешь так же безразлично относиться ко всему, если продолжишь так лениться, ты вырастишь никчемным, слабым человеком! А зачем нужны эти слабаки? Которые только ноют и жалеют себя. Потом становятся наркоманами. И даже кончают жизнь самоубийством! Может это и к лучшему… Такие вот бесполезные люди – отбросы… Им и не стоит жить!


– Ты – неудачница! Не из-за двоек, нет. Из-за того, что не можешь взять себя в руки, в конце концов переделать, исправить, сделать так, как должно быть. Ты просто отворачиваешься и уходишь заниматься какой-то бесполезной глупой ерундой!


– Ты видишь, что мы с папой ссоримся только из-за тебя?!


– Ну, слава Богу, что жива и здорова! Хотя, это ведь не твоё достижение. За это Богу спасибо!


И 1-е место:


– Чего бы я не добилась, каких бы успехов я не достигла… У меня всегда будешь ты, которая опустит меня на землю…


Когда я вспоминаю все эти слова… И то, как она слушала это, опустив голову… я хочу убить себя. Или сделать себе очень больно. Потому что я этими словами именно так и поступала с ней. Убивала ее. Медленно и жестоко…


Конечно все эти страшные слова я сказала может всего раз, или два. Но я думаю, этого было достаточно, чтобы в ее сознании могла поселиться мысль о том, что она мешает, что без неё было бы лучше, что таким как она не зачем «коптить воздух». Что она, оказывается, «Ничтожество»…


Когда нам была назначена встреча у следователя, через 2-3 дня после Сониной смерти, я хотела сказать ему, что это я довела ее до суицида. Не в эту ночь, нет.

А за все несколько лет, когда она слышала от мамы, которую она любила и которой доверяла, такие страшные слова. Я узнала, что есть статья Уголовного Кодекса, которая определяла до 10 лет тюрьмы за факт доведения человека до суицида. И я подумала, что, если меня посадят в тюрьму? Может быть, я смогу хоть как-то искупить свою вину за ее смерть? Точнее, за ее убийство.


Саша испугался моих идей и стал убеждать меня, что это не так, что я не хотела этого… Что мы все ошибались и не раз, но это не значит, что мы желали смерти своему ребёнку. И что в ту ночь она испугалась, она испытывала массу эмоций – в том числе чувство стыда, что раскрылось все то, что она так долго прятала и что мы теперь смотрим на неё с ужасом, так как не верим и не понимаем, как она может таким заниматься, писать о себе такое… Вот этот маленький славный человечек… Наша Бусинка, наш Жучок, наш маленький Рыженький котик… Этого просто не может быть…


Моя девочка… Ведь я рассказывала ей об опасностях такого рода, ведь я просила ее быть осторожной. Я часто спрашивала, не общается ли она в этих странных, жестоких группах? Я рассказывала ей о нестабильной и очень хрупкой детской психике, и о том, как опасно общаться с такими людьми или детьми. Мы даже не позволяли смотреть фильмы ужасов по этой причине.


Мы говорили по-доброму, рассказывали, показывали фильмы – это не работало… Мы говорили строго и сурово. Она закрывалась и уходила в себя ещё больше. Я доверяла ей и не проверяла ее телефон, я не отслеживала ее местоположение, у нас не было родительского контроля. Может зря?..


Из раза в раз, я, своей жёсткой позицией «идеального» человека по жизни просто не дала ей шанса быть собой. Быть другой. Я не принимала ее. Я хотела сделать из неё себя. Точнее, лучшую версию себя. Но это было невозможно. И ей пришлось психологически «выживать» как она могла.


Роль жертвы и принятие роли «раба» для мучений в этом сообществе – может это попытка психики адаптироваться к глубокому чувству вины, за то, что она постоянно огорчает меня, что я разочарована в ней и что она никогда не сможет соответствовать моим установкам. «Виновата? – так получи наказание!»


Нет, я не кричала на неё в ту ночь, я была в шоке… Я была растеряна, мне было страшно. За неё, за всех нас. Я поняла, что мы опоздали… Потому, что все то, чего я боялись, чего мы все так боялись – ее сильная аутоагрессия, граничащая с мазохизмом, желание делать себе больно и осознанно выбирая роль «раба» и жертвы, все это проявилось теперь на поверхности так явно. И наш главный страх за нее – стать легкой добычей для любого злого, больного или жестокого человека, стал явью.


Она и была той «слабой личностью, которой может и не стоит жить на этом свете». Я говорила так о наркоманах, алкоголиках, зависимых и слабых людях, которые, как я говорила, вообще не понятно зачем живут на этом свете и «коптят воздух» зря. И она, видимо, так наказывала себя за это. Как умела, так и находила «баланс» внутри себя.


Нужно было найти психолога. Сейчас я это понимаю. Я думала уже заняться поисками врача. Особенно после того, как она стала меня спрашивать, не было ли у меня воображаемого друга в детстве? Я сказала:

– Нет, не было. А у тебя есть такой друг?

– Да.

– Добрый ли это друг?

– Да… – с некоторой неуверенностью отвечала она мне.

– Вы с ним разговариваете?

– Да. Иногда.

– И что же он тебе говорит?

– Я не помню.


«Я не помню» – могло бы стать вторым именем для Сони. Потому что такой фразой заканчивался каждый диалог, который по тем или иным причинам она не хотелось продолжать.


Потом ещё она как-то спросила:

– Мама, а в чем разница между психологом и психиатром?

Я попыталась объяснить. Но не сделала выводов, не задала себе тогда самый главный вопрос: «Почему она спрашивает о психологе или психиатре? Может быть, ей нужна помощь? Или может, это такая скрытая просьба о помощи?»


Телефон – это было единственное, что кажется, ее интересовало.

Хорошо, что она ходила 2 раза в неделю на карате и раз в неделю на частные уроки игры на гитаре. А то бы она не отходила от этого телефона совсем.


Мне нравилось, как она играла на гитаре! Для меня музыка – это вообще волшебство! Я не умею ни на чем играть и всегда думала, что у меня ни слуха, ни голоса. Так что, Соня в этом была для меня просто вау!


Последние пару недель мы стали учиться вместе скетчингу. Скетч – это в переводе «набросок». Это рисунок тоненькими чёрными гелевыми ручками, или линерами. Причём, сложность в том, что ты сразу должен рисовать ручкой и исправить что-то не получится, если ошибёшься! Поэтому нужно учиться продумывать композицию и форму заранее.


По вечерам мы включали видео-урок и рисовали вместе новую картинку, повторяя за преподавателем и глядя на оригинальное фото. На каждом уроке – новая картинка. Зарисовки, натюрморты, городские пейзажи, рекламные иллюстрации. У неё отлично получалось! Ее рисунки мне нравились даже больше, чем свои! Саша, бабушка и дедушка были в восторге! Я тоже была так рада, что наконец-то я вижу, у неё есть способности и она с удовольствием рисует. И главное, она сама приходит и просит пройти новый урок.


Когда в школе не было завала по домашним заданиям, мы с удовольствием учились рисовать вместе. Почти каждый вечер, опять же, если школа позволяла, мы читали. То есть, я ей читала на ночь. Ей очень нравилось! И я хотела прочитать ей все свои самые любимые книги!


Сначала была книга «Цветы для Элжернона». Это было так здорово! Потом читали Робинзона Круза, но уж больно сложный старый язык… Я помню, как сама читала эту книжку в детстве, но современным детям такое трудно осилить.


Читали так: читаем минут 5, а потом минут 15 обсуждаем. Соня спрашивает много, я отвечаю, делимся эмоциями. Снова – 5 минут чтения, 15 минут – разговоров. Поэтому чтение одной книги у нас порой растягивалось на месяцы!


А последняя книга, которую мы читали и так и не успели дочитать – тоже моя любимая. Братья Стругацкие «Понедельник начинается в субботу». Веселое фантастическое приключение! Соне очень нравилось!

Прочитали серию книг Ирины Токмаковой и Ирины Пивоваровой, Мери Поппинс, Мумми-Тролли, Сеттона Томпсона, Денискины Рассказы, почти все книги Кейт ди Камилло.


На очереди я готовила более серьезные книги: «Убить пересмешника» Харпер Ли, «Мастер и Маргарита» Булгакова и «Трудно быть Богом» Стругацких.


Когда мы просто жили, веселились, читали, рисовали, играли, гуляли, болтали… мы были счастливы! Но как только речь заходила о школе… вся эта радость исчезала.


Все это происходило так быстро… 4 месяца в общей сложности, не считая праздников, каникул и дней, когда Соня оставалась дома по болезни. Могла ли она дойти до суицида за 4 месяца? Или на это потребовались годы «обработки» уничтожающими личность словами от человека, которому Соня доверяла и которого любила?


– Сонь, ну ты же понимаешь, что я человек очень сложный, скажем прямо – хреновый я человек! И мама я так себе…

– Нет! Ты – хорошая мама! И ты – хороший человек! – смеялась в ответ Соня.


Когда мы с Сашей были на второй встрече у психолога, она спросила у меня:

– В чем заключается такое сильное чувство вашей вины?

– В чем?… Нам не хватит часа, чтобы я обо всем рассказала…

– Ничего. Мы будем обсуждать это постепенно. Одно за другим. Проработаем каждую Вашу негативную установку.


Возможно ли такое «проработать»?… Смогу ли я простить себя за все это?..


Мне кажется, что эмоциональный садист или социопат – это не тот, кто издевается и унижает человека без остановки. Это такой человек, манипулятор, который втирается в доверие, делает так, что жертва начинает испытывать любовь, а затем болезненную привязанность к этому монстру. И воспринимает его не как садиста, а как прекрасного человека, к которому жертва испытывает любовь, привязанность, доверие, а потом и зависимость. «Ты хороший человек! И ты хорошая мама!» – говорила она мне…


А социопат в нужный момент испытывает жертву как на качелях – «люблю», «ненавижу», «люблю», «ненавижу». И так до тех пор, пока жертва не станет полностью зависима с полностью подавленной волей. «Ты – неудачница!» – говорит он в тот момент, когда жертве больше всего не достает поддержки. Вот кто такой садист-социопат.


И порой мне кажется, что именно такие отношения у нас и были с Соней. Она любила меня, доверяла и была болезненно зависима от моего мнения. А я подавляла ее волю, тем самым подводя ее к этой страшной черте.


Саша прочитал эту записку и заплакал… А потом сказал:

– Ты никогда не называла ее ничтожеством!

– Да, так не называла… но говорила другие, не менее ужасные слова.


Моя дочь любила меня. И ненавидела себя. Она хотела избавить меня от себя, такой неудачницы, такого ничтожества… Лучше бы она ненавидела меня. Как я когда-то в детстве ненавидела свою маму. Злость и обида дали мне силы защищать себя. Почему она не смогла? Почему эту злость, такую сильную разрушающую злость, она полностью обратила только на себя?..


Нет, Бусинка… ты не Ничтожество. Ты – Особенная! Я никогда не встречала более светлого, доброго, любящего и терпеливого человека, чем ты.


Ничтожество – это человек, который может предать и обидеть более слабого. Особенно, если этот слабый – любит и зависим. Это тот, кто делает другим больно, самоутверждаться за чужой счёт. Ничтожество – это я.




4 мая 2022

День 9. Виновны


После этой записки «В будущее» я как будто снова оказалась там, в то время, когда мне хотелось умереть. Я снова стала сомневаться, что у меня есть шанс справиться с этим. Я попыталась поговорить об этой записке с Сашей. Но у него аллергия на плохие новости. Он не может и не хочет ничего обсуждать. «Зачем?», «Все равно ничего не исправить», «Мы не узнаём теперь». Вот и весь диалог…


Я спросила его:

– Как ты думаешь, если бы Соня жила только с тобой, какой был бы исход?

После 5 минут пререканий и отказов это обсуждать, мне все же удалось узнать его мнение:

– Ну, я бы не парился на счёт учебы. Училась бы как могла. Спросил бы у неё, не нужна ли помощь и может лучше перейти в другую школу. Не захотела бы менять школу – оставил бы все как есть.

– А если бы ее оставили на второй или третий год?

– Тогда пошёл бы к директору и спросил, что делать.


Спросил бы директора… что делать…


Вот тут до меня дошло!


Я поняла, почему я так отчаянно старалась заниматься с Соней, почему мне было так важно читать ей книги, рисовать с ней, обучать чему-то, но и стараться подтянуть учебу. Много лет подряд. Каждый день каждого года кроме воскресений. И даже на каникулах.


Мне важно было, чтобы она увидела, почувствовала, поняла, что она может! У неё получится! Она особенная! У неё есть способности! Больше всего я хотела, чтобы у неё в этой жизни были возможности. Не плыть по течению, чтобы кто-то подобрал ее и все придумал и сделал за неё. А чтобы она сама выбирала! Чтобы была самодостаточной!


Я всегда осуждала эту врожденную, семейную слабость характера в Сашиной семье. Осуждала воспитание его матери. Ее слепое потворство своим и чужим слабостям, чрезмерная опека и забота, не желание или не способность видеть проблемы и ошибки. Эта же неспособность, как мне казалось, передалась и ее детям. То ли на биологическом уровне, то ли по причине того, что дети постоянно видели эту мамину слабость и зависимость, и неосознанно впитывали ее как губка. А потом повторяли как по кругу все те же ошибки. И вспоминая истории из жизни Сашиной семьи, я понимаю, как же я злюсь! Злюсь, потому что никак не могу принять этого. Не любить своего ребенка, быть к нему слишком критичным или даже безразличным – это ужасно! Но вот такая убийственная опека, такая зависимость, которая лишает ребенка воли, характера, желаний, амбиций, будущего, в конце концов – это не менее ужасно!


Когда мы только познакомились с Сашей, я помню, как спросила его:

– А где ты учился?

Он назвал какой-то Электролампово-электромеханической институт имени Втулкина-Поперечного. Кажется, дальше я спросила, нравилось ли ему учиться и хотел ли он работать по своей специальности. Получив отрицательный ответ, спросила:

– Почему не выбрал что-то более интересное и полезное?..

– Ну, у мамы не было возможности.

– Что? В смысле? Ты же в 21 год пошёл учиться в Институт?

– Ну да.

– И твоя мама тебе выбирала институт?

– Ну я пошёл куда все пошли…


Вот это я не могла понять. Не могла принять и понять этого. Осуждала его. За лень, инфантильность, слабость и желание скинуть ответственность за свою жизнь на кого угодно. А главное, не способность делать свой выбор. Осознанный выбор. Ставить себе цель и трудится ради неё. Не желание думать, делать, создавать. Желание прилипнуть пиявкой и сесть на чью-то шею. И главное – не дай Бог, кто-то скажет что-то плохое! Нет-нет-нет! Не может быть! У нас все хорошо! Сашина мама иногда так и говорила: «Нет-нет! Не говори мне этого! Я не хочу знать! Не хочу это слышать!» Он ей в ответ: «Мама, ну послушай, ведь это провда!» – но она только в ответ мотает головой, только что уши не закрывает, как маленький капризный ребенок.


Сашина мама до сих пор ни разу не позвонила и не выразила даже простых соболезнований. Ладно мне, я для нее чужой человек. Но и Саше она за эти полтора месяца не позвонила ни разу…


Вот эти качества я ненавидела в Сашиной семье и ненавидела их в Саше. Не способность принять ситуацию честно. Признать ошибку. Взять на себя ответственность. И терпеливо исправить ее. Проще самому себе врать, что все хорошо и ты молодец! А зачем что-то исправлять, если все хорошо?


Саша со временем изменился. Правда не обошлось без ошибок, последствия которых могли разрушить все, что мы создавали вместе годами. Видимо, ему нужны были все эти передряги, нужно было так сильно ошибиться, чуть не потерять все – бизнес, уважение, отношения и семью, чтобы в итоге осознать, как это важно – нести ответственность за свою жизнь и за все что ты в этой жизни делаешь самому.


Я часто просила Сашу вместе изменить нашу жизнь для того, чтобы Соне было проще. Чтобы она, глядя на нас тоже захотела что-то изменить.

Я много лет работаю из дома. Встаю когда хочу, работаю когда хочу и сколько хочу. Сама решаю, чем мне заниматься, сама придумываю и планирую свои рабочие задачи. И я очень любила свою работу и можно сказать, что иногда работа так увлекала меня, что я просто не могла остановиться, могла просидеть до утра.


Саша почти всегда был в разъездах. Он очень много времени тратил на свою машину (он фанат рестайлинга и любого тюнинга), а в остальное время он бывал в тренажерном зале (6-7 раз в неделю), и проводил нечастые встречи по работе.

Когда он приезжал домой, то он ел и потом ложился играть в PlayStation. Я ложилась рядом и смотрела как он играет. Соня обычно в это время все ещё делала уроки… Вот так каждый день… Ребёнок корпит над нелюбимыми учебниками, папа играет.

Я даже как-то спросила у Сони: «Соня, скажи, тебе наверное не приятно и не понятно, и наверное, кажется не справедливым, что ты там трудишься, а мы тут развлекаемся? Ведь это странно – я заставляю тебя работать ради твоего светлого будущего, а вот он – папа. Особо ничему не учился, особо не трудился, и вот – все у него есть. Так зачем тебе все это? Так?…»


Все это я спрашивала при Саше, чтобы доказать ему, что мы в ответе за ее восприятие реальности, мы формируем среду ее жизни и мотиваций. Так как же можно создавать такой разрыв? Она – мучается, трудится. Ей и так не легко, а попробуй-ка потрудись, когда в соседней комнате развлекаются! Да ещё и про какое-то эфемерное будущее все время говорят, про хорошую учебу, институт, важность знаний и умений. А тут вот веселый папа—дуралей, который и пишет то до сих пор с ошибками и живет, как ему хочется. Где логика?


Она часто не хотела отвечать на такие вопросы… По образу и подобию папы, она старалась не думать о плохом. Или меня не хотела расстраивать… С большим трудом я все же узнала у неё, что да, ей не легко связать эти вещи и не понятно, почему нужно так много трудится, когда рядом пример веселья и раздолбайства.


На все это Саша неизменно отвечал:

– И что же ты предлагаешь?

– Перестать играть по вечерам в PlayStation!

– А что же мне делать?

– Смотреть хорошие фильмы, читать книги, помогать с Соней, в конце концов!

– Я так устаю за день, и что, я не могу просто расслабиться?! Я же не развлекался целый день, я работал! И ты работала! Так почему мы не можем отдохнуть?!

– Ну хорошо… Я понимаю… Ты не хочешь глобальных перемен… Но давай тогда хотя бы дадим возможность Соне быть более самостоятельной? Она видит меня дома, не воспринимает мою работу, как что-то важное. Ей нужно ощущать себя взрослой, самостоятельной.

– Ну, так пусть будет! Закройся в комнате и пусть она сама справляется со всем!

– Я не могу так поступить! Если у нее вопрос по урокам, я должна ей ответить, помочь. Если она просит помощи, я не могу ей отказать или сделать вид, что меня дома нет.

– Так что ты предлагаешь?!

– Я могу как все нормальные рабочие люди уезжать работать в офис…

Пока мы были дома, я делала домашние дела, помогала Соне с учебой. И в перерывах я работала. Это было с одной стороны удобно – она всегда могла подойти и спросить. С другой – я отвлекалась от работы, и Соня скорей всего не думала, что то, что я делаю имеет какую-то ценность.

Однажды я ей показала, что я делаю. В каких программах работаю и как много всего нужно знать. Я рассказала, что я продолжаю учиться новому.

Ещё однажды я удивила ее, показав, что у меня на телефоне. Там были книги и научные статьи. У меня на телефоне нет ни одной игры. И телефон я использую только для работы и чтения. Кажется, она тогда очень удивилась.


Но Саша всегда стоял на своём:

– Нет! Я против! Ты работаешь из дома и меня это устраивает! Я не зря сделал для тебя домашний сервер, покупаю тебе дорогое оборудование для работы. Я хочу, чтобы ты работала, не нервничала, и не тратила время на какие-то офисы. Я категорически против! У нас хорошая жизнь! И я не хочу ее менять, только чтобы «создать какие-то там условия»!


И вот так происходило каждый раз.

Он не хотел, чтобы я выходила из дома. Он не хотел отказываться от PlayStation. Он не хотел ничего менять.


Несколько дней назад я почувствовала, что меня опять накрывает. На прикроватном столике, рядом с розой стоят Сонины письма Деду Морозу. Я предлагала ей писать их, когда она ещё верила в него. Оформляла красивые конвертики каждый год. Делали мы это заранее, недели за две до Нового года. Я сохранила все эти конвертики и открытки, с каждого Нового года…

Мы все писали свои пожелания Деду Морозу. Ну а Сонины конвертики я открывала, чтобы узнать, что ей подарить на Новый год!

Но когда она выросла и узнала, что Дела Мороза нет, я все равно предложила ей написать. Просто представить, что Дед Мороз – это такая большая, добрая сила. Он, конечно, не приносит игрушки, но может исполнить желание души. И так Соня нарисовала 2 письма для Дела Мороза. Одно из них было открыто. А другое заклеено. И я их не открывала никогда. Не знаю почему… Мне показалось, что это ее желания души обращено к Доброй большой силе, а не ко мне и это будет просто не корректно его открыть, ведь Соня его даже заклеила… и теперь я почувствовала, что мне можно их открыть. Вот что было в одном из них:

«Дорогой Дедушка Мороз! Пожалуйста, подари мне и моей семье счастья, здоровья, радости, успеха и сделай так, чтоб мы не часто ссорились.

С Новым годом!

P.S. И ещё, Дедушка Мороз! Игра мамы и папы все портит. Они часто в неё играют и Мама, когда я вхожу, кричит на меня. И поэтому мне бы хотелось, чтобы мама и папа поменьше играли в эту игру.

Пожалуйста, милый Дедушка Мороз!

С наилучшими пожеланиями и любовью, Соня!»


Мама, когда я вхожу, кричит на меня… Прочитав это, я захотела либо разбить эту PlayStation, либо съесть все транквилизаторы, которые только-только купил Саша по рецепту на несколько месяцев вперёд.

Но не смогла выбрать в итоге, что же нужно сделать сначала… Да так и сидела и только плакала.


Я вспомнила, что Саша однажды играл в такую игру, где нельзя ошибаться, «погибать», иначе придётся начать с самого начала. И чуть отвлёкся – начинай сначала. Поэтому, когда он в неё играл и входила Соня я заранее кричала: «Соня! Подожди! Нет-нет-нет! Подожди! Только не сейчас!»

Однажды она хотела просто что-то принести, а я вот так закричала. Она обиделась, ведь ей ничего не нужно было. Я пошла и попросила у неё прощение. Мне показалось, она простила меня. Но она помнила это, ей было не приятно и обидно.


Она хоть и пожимала плечами, говорила «не помню», она помнила…

Как жаль, что я не прочитала это письмо раньше, когда оно и было написано. В прошлом году? В позапрошлом? На открытке не было года…


Отвечая самой себе на вопрос психолога о том, почему я испытываю такое сильное чувство вины, я поняла вот что. Кроме осознания своих многочисленных ошибок, есть ещё кое-что. Мне было не все равно. Много лет я пыталась. Я придумывала разные решения, я искала эти решения и пыталась их испробовать раз за разом. Не подходит! Не работает. Попробую по-другому… Снова не работает…


Я отчаянно старалась «вытащить» ее наверх. Показать, как интересна, хоть и сложна может быть жизнь. Как здорово, когда делаешь то, что тебе по душе! Какой кайф ты можешь испытать, придумав что-то своё и воплотив это в реальность.


Я принимала решения. Я брала на себя эту ответственность. Я понимала, что если ничего не делать, то ничего не будет. Я знала, что как сорняки могут расти только очень сильные с детства люди, с характером, упрямые, с железной силой воли. А что делать с маленьким одуванчиком? Повторить опыт Сашиной мамы и всю жизнь опекать, вытирая поочередно своему ни на что не способному дитятке поочередно, то нос, то попу? Или последовать Сашиному плану? – Сыты? Обуты? Ну вот и все. А если все будет совсем плохо, то схожу к директору/маме/другу и спрошу у него что делать… А скорей всего, не буду делать ни-че-го.


Я как тот генерал, который принимает тысячи решений. И некоторые из них могут оказаться не просто ошибочными, а фатальными. Все твоё войско может погибнуть. И кто же примет на себя ответственность за провал? Тот, кто принял решение и следовал ему до конца. А кто не чувствует вины? Тот, кто не виноват. Или тот, кто вообще не принимал никаких решений. И получается, вроде и не виноват. Но в итоге мы оба виновны. Я – за то, что делала. Он – за то, что не делал.


Мы живем рядом со своим маленьким, или уже не маленьким ребёнком и не знаем его. Почему? Это трудно. Ведь ребёнок порой и сам не понимает себя. Но если в семье есть безразличие, страх или лень принять ответственность за жизнь и судьбу своего ребёнка, тут точно ничего хорошего не выйдет. Может я и не права… я не знаю… но я просто не могла наплевать на неё. Мне недостаточно было ее просто накормить и дежурно спросить: «Кадила?»


Я бы хотела, чтобы все эти сложные решения принимал за меня кто-то другой. И ответственность бы автоматически падала на этого человека, не на меня. Я бы хотела. Да не кому…


И вот, думая над всем этим, я чувствую, что снова возвращаюсь в стадию «Гнев». Осознаю себя в ней. И мне ничего другого не остаётся, как принять это.

Бывают и темные дни…




5 мая 2022

День 10. Судьба, знаки и уроки души


На первой встрече психолог спросила меня:

– Чему вас учила Соня?

Я задумалась… А потом ответила:

– Любви… Она учила меня любить и показала, как это, когда тебя любят просто так.


Я вспомнила, как когда-то мы говорили с Соней о судьбе, о душах, о Земных уроках. И она спросила:

– А какой у меня урок, Мама?

– Учить меня любви. – не задумываясь ответила я ей.

– У меня получается?

– Дааа! Соня, любовь – это твоё главное сильное качество!

– А у тебя какой урок?

– Учиться любить. Но, у меня пока получается не очень… И я уже не первую жизнь прихожу на Землю за этим уроком и никак не могу его пройти.


Я всегда чувствовала, что моя жизнь будет очень непростой. И не из-за трудного детства, не из-за сложных отношений с мамой в детстве и юности. Не знаю почему… Просто я так чувствовала. Чувствовала, что это будет очень необычная, сложная жизнь.


Помню, когда я училась в средней школе, то была влюблена в мальчика, на год старше. У него был ДЦП. Он с трудом ходил. Его мама каждый день провожала и забирала его из школы. Я мечтала однажды осмелиться и подойти к нему, предложить ему проводить его домой. Но я не решалась. Он мне казался самым смелым и сильным. Я очень уважала и восхищалась им. Он был высокий и как мне казалось, самый красивый парень. Он был терпеливым, добрым и очень скромным. Он учился в классе, где классным руководителем была моя любимая бабушка, учитель математики в старших классах. Поэтому я знала, как зовут этого мальчика. Я и до сих пор помню его имя: Максим Анискин. И у меня был доступ к его тетрадям:) Конечно он учился очень хорошо. Идеальный, каллиграфический почерк… Терпение в каждой строчке. Ровные циферки, правильные ответы. Я восхищалась им. Его терпению, трудолюбию и силе духа. Каждый шаг, каждое движение давалось ему с трудом. Но на его лице не было ни капли страдания. Он был боец. Я хотела быть похожа на него. И где-то глубоко внутри, я чувствовала связь с этим сложным жизненным выбором. Как будто я чувствовала уже тогда, что некоторые души выбирают сложные уроки для обучения.

Я боялась иметь детей ещё по одной причине. Кроме того, что я не чувствовала в себе необходимых достойных качеств, чтобы воспитать хорошего человека, я опасалась, что это «предчувствие» сложного выбора реализуется в рождении ребёнка-инвалида. Особенно, когда врачи, все как один, твердили, что мне нужно сделать аборт.

Ещё одна причина, почему я была рада кесареву – это то, что в этом случае риск ДЦП был ниже. Ведь я слышала, как иногда, во время естественных родов врач или акушерка слишком тянут ребёнка и случайно наносят ребёнку тяжелые повреждения ЦНС. Когда у меня родился прекрасный, здоровый и красивый ребёнок, да ещё и такой ангелочек, я выдохнула с облегчением…


Ну что? Что же это будет? Нет? Значит это было просто предчувствие?

Все у меня получалось. Все давалось легко. Говорили, мне повезло, просто удачливая.


Первый знак был, когда я уронила Соню. Ей было всего 4 месяца. Я отнеслась безответственно к жизни маленького ребёнка, который зависит от меня. Она получила травму черепа из-за меня. Заметила ли я этот знак? – Нет. Просто обрадовалась, что все «обошлось», да и ладно…


Второй важный знак – В 2015 году.

Мне поставили диагноз «рак кожи». Но мой близкий друг сделал операцию и буквально спас мне жизнь. Правда потом врачи сказали, что у меня метастазы в печени и я, конечно, залезла в интернет, и узнала, что с таким диагнозом мне осталось жить от силы полгода. «Вот оно… То, чего я ждала и чего так боялась. Значит, это будет долгая мучительная смерть от рака?…»


Я тогда отказалась ходить по врачам, отказалась от обследований, операций и химиотерапии. Вместо этого мы поехали с Сашей в путешествие по Азии, чтобы, может быть, в первый и последний раз увидеть эти прекрасные места.

Мы вернулись, готовые к трудной, но не долгой борьбе. Я вообще не была уверена, что нужно бороться. Нет, это не была апатия или «опускание рук». Это был здоровый прагматизм. Я была против того, чтобы продавать квартиру, чтобы потратить эти деньги на призрачную надежду излечиться в Израиле… Это бессмысленно. Меня все равно бы не удалось спасти, а моя семья останется без жилья.


Поэтому я просто регулярно ездила в онкобольницу в п. Песочное, главный онкоцентр в пригороде Петербурга, и, как и предлагала врач, мы просто «наблюдали». Операцию на печени мне делать не стали. Слишком было опасно, как сказал хирург – «Я ей всю печень истыкаю, а толку?»

Ну, нет так нет…


Дальше нужно было проверяться и «наблюдать». И вот, один наблюдательный врач, рентгенолог и специалист по МРТ, со смешной фамилией Лесничий обнаружил во время своих наблюдений, во время очередной МРТ—процедуры, что никакой это ни рак в моей печени! А просто гемангиомы. Такие маленькие кисты, которые часто бывают с рождения у многих людей. Вот так, из позиции «на пороге смерти» я перешла в позицию «я здорова». Нет, диагноз «меланома» у меня есть и по сей день. И я проверялась потом каждые полгода. Но я не была уже неизлечимо больна и не умирала. По крайней мере так быстро, как ожидалось.


Сейчас я думаю… Ведь это, наверное, был знак. Такой, что не заметить было нельзя: Посмотри на свою жизнь! Перестань так злиться! Цени каждый момент! Цени то, что у тебя есть! Но.. Я слишком глупа и эгоистична для этого. И я его пропустила мимо.


Третий знак случился вроде бы как по ошибке. Но ведь ничего не случается просто так?.. Однажды я увидела на телефоне вызов с незнакомого номера. Я взяла трубку и услышала:

– Здравствуйте… Это вас беспокоят из скорой неотложной помощи. Ваш номер телефона мы нашли в списке важных. Мне очень жаль Вам сообщать это. Но ваши родные погибли…

– … Что?…

Дома я была одна. Саши и Сони не было. В тот момент я подумала: «Вот оно…»

– Ваш муж…

– Подождите. Как его имя?

– … (дальше врач называет незнакомое мне имя)

– Я не знаю этого человека… – отвечаю я женщине.

– Ох, простите… Наверное неправильно набрала номер… простите!

– Ничего…


Конечно, я сразу позвонила Саше. Услышала его голос и тогда уже успокоилась окончательно. Эти ощущения ни объяснить… ни передать словами… Такие же эмоции я испытала 2 месяца назад. Шок, боль, не способность поверить в то, что это может быть правдой.


Четвертый знак был очень страшный… и очень судьбоносный.

Год назад в нашем же доме, тоже весной вышла из окна девочка. Ей было лет 7 или 8. Она была дома одна. Она оделась, собрала рюкзак, открыла окно и вышла. Кажется, это был 16 этаж… Она упала на крышу коммерческой пристройки на 1-м этаже, на крышу магазина.


Я тогда плакала 2 или 3 дня. Хотя я не знала даже имени этой погибшей девочки, не знала ее родителей. Но это было так жутко, когда маленький, невинный ребенок убивает себя. Столько вопросов тогда роились в моей голове… Это была случайность? Была ли она психически здорова?… Если бы я знала, что примерно год спустя сама окажусь в таком жутком кошмаре и буду задавать себе те же вопросы… Ещё тогда я решила, что я не хочу жить в этом доме и нужно уезжать… Но мы все откладывали это. Все ждали чего-то…


Пятый знак был летом. Когда мы были все вместе в Анапе, в гостях у моих родителей. На пляже, где мы купались погибли люди. Сначала воронка утащила мальчика, прямо у берега, за ним бросился отец и ещё один мужчина. Хотели спасти его. Но оба тоже погибли.


Шестой знак был, когда мы вернулись в Питер, и ехали куда-то по делам. Был сентябрь, начало учебного года. Соня только пошла в 5 класс.

Мы ехали в машине и играло радио. Началась реклама. И по рекламному сюжету одна «мама» жаловалась другой на то, что «дети совсем от рук отбились» и учеба совсем не идёт у них. Вторая «мама» тут же давала дельный совет: обратиться к психологу. Но все бы ничего и я бы даже не заметила эту рекламу, даже не вслушалась бы, если бы она не ляпнула: «Это же соматиииическое!»

Меня это и насмешило, и разозлило. Какое ещё соматическое? Сразу видно, какие психологи там работают… Разводят на деньги бедных родителей! И не стыдно им… А ведь я получила этот знак неспроста… Ну то, что соматическое-то ладно… А вот то, что мне нужно было срочно в ближайшее время искать психолога для Сони – это факт…


Саша снял москитные сетки с окон. И все хотел их то ли помыть, то ли перетянуть… Он, радостный, сообщил мне об этом, когда я лежала в больнице после очередной своей операции по удалению опухоли.

– Я помыл окна!

На дворе была середина ноября. Я была рада этому его внезапному порыву чистоты. Но удивилась, ведь на дворе была середина ноября. Уже случались первые морозы.

– Только сетки москитные снял. Зачем они зимой, верно?…

… Верно – ответила я.


Теперь я все думаю, какое стечение обстоятельств… почему он именно тогда решил сделать это?.. Почему снял эти сетки… Он все откладывал и обратно их так и не поставил.


Так много знаков, предупреждений, предчувствий. И все зря. Я ничего не услышала, не прислушалась к своей интуиции, не смогла ничего изменить, ничего не смогла исправить… А кода в памяти всплывает та страшная ночь и весь день, который предшествовал этой жуткой ночи, начинает казаться, что все мы делали что-то странное, не осознанное… Как будто под гипнозом…


Я все думаю об этом… О том, что я могла, но не сделала нужного. Не спасла ее…




6 мая 2022

День 11. Последний день. Последняя ночь


Думая о том, как я упустила все эти знаки и предупреждения, я медленно снова возвращаюсь к той ночи.


2 марта я написала своей маме.

Долго я не решалась это сделать. Или не хотела… Помню, что прямо заставила себя написать ей. Несколько дней собиралась и все откладывала… Но в итоге стало стыдно, что я такая трусиха. Всего-то надо узнать, как у нее дела и как ее здоровье.


Тогда уже началась война на Украине. И я не хотела особо ни с кем общаться, потому что не хотела собирать негативных мнений, добавлять чужих страхов. Не хотела никого успокаивать, убеждать что все будет хорошо… Может потому, что и сама не особо в это верила…


В итоге я все-таки решилась написать. Все шло хорошо. Я спросила, как дела и Мама ответила. Ничего особенного. И мы уже практически попрощались…

Но тут Мама все же прислала это сообщение…


В нем она настоятельно просила меня проверить Сонин телефон. Потому что сейчас детям отправляют всякие агрессивные и жестокие сообщения со стороны Украины из-за войны. Я понимала, что она права… Я тоже боялась этого и не хотела, чтобы моему ребёнку отправляли отрезанные головы. Но я же не проверяю Сонин телефон… как я смогу сделать это?… но ведь опасность реальна… нужно быть бдительным… Столько разных, противоречивых мыслей тогда появилось в моей голове. А в основе всего – страх… животный страх за своего ребенка.

Я пообещала, что сегодня обязательно проверю Сонин телефон.


Я объяснила Соне зачем мне это нужно. Раньше я никогда не брала ее телефон. И сейчас мне нужно было ее разрешение. Кроме того, у неё пароли на обоих телефонах. Она спокойно мне отдала, сняла блокировки и пароли.


Телефоны я забрала, отложила их в сторону. И все откладывала. Попозже… попозже… Соня делала уроки. Саша играл в PlayStation. Я дотянула до позднего вечера, когда Соне уже пора было ложиться спать. Она уже надела пижаму… Бывшую мою пижаму – фланелевую теплую пижаму в голубую и белую мелкую клеточку… Она уже умылась и почистила зубки… Время на часах было около 23:00.


Я взяла один ее телефон. Думала, быстренько гляну и спать…

Я открыла самую первую переписку в Вотсапе с очень длинным и странным названием… И дальше начался какой-то кошмар.


Я сидела с раскрытым ртом, не моргая, пялилась в одну точку с круглыми от шока глазами… В этот момент подошла Соня. Увидела меня. Спросила:

– Мамочка, что с тобой?..

– Ничего…. Просто… устала… ступай спать, Соня…

Обычно перед сном я обнимала Соню. Потом приходила укрыть ее одеялом и обнять ещё раз. Но сейчас я просто была в шоке… Я сказала ей идти спать, не обняв ее… И она ушла.


Если бы я обняла ее… Если бы обняла и сказала, что люблю ее… Может… она была бы жива?.. И ничего бы этого не было?.. Вот тут бы остановить все. Поставить на паузу прошлое. И оставить так. Но… на этом все не закончилось. Пришёл Саша и увидел меня. Он испугался. Спросил: что случилось? Я дала ему Сонин телефон. Он прочёл и резко сказал:

– Зови ее!

– Может до завтра отложим? – испугалась я его чересчур уверенного настроя.

Дальше ещё одна попытка взять себя в руки и пересилить эту панику… Попытка разобраться. Продолжили чтение вместе… Но стало ещё хуже… Я стала чувствовать, что мне трудно дышать…Саша не выдержал: «Зови ее! Я сам! Соня! Иди сюда!»


Пришла Соня…

Дальше начался тот страшный разговор.

Мы были в шоке, мы спрашивали, она молчала. Она почти не говорила ничего. Просто сидела, опустив голову.


Я решила, что мне нужно «выпустить» этот страшный разговор из моей памяти. Я его никогда не забуду, но, когда я пишу о чем-то, это как будто освобождает меня. Если хорошее – то это становиться чем-то ещё большим. А если плохое… Оно выходит из моего разума, и есть надежда, что оно уже не разорвёт меня изнутри.



****


Я: Соня, я взяла твои телефоны, чтобы проверить, не отправляли тебе незаконные, жестокие сообщения или видео. И что же я обнаружила?.. Все то, о чем я предупреждала тебя, о чем спрашивала тебя. А ты отвечала, что все хорошо, все нормально… Что же это? Я доверяла тебе. Я никогда не залезала в твой телефон, ведь так?

Соня: (кивает)

Я: Так за что ты нас так?… Ты понимаешь, как это ужасно, как опасно? Такие страшные вещи вы пишите… Ты хоть знаешь, что они означают?..

Соня: (молчит, опустив голову)

Я: Что значит ***** ?

(не могу писать это, слишком нецензурно и имеет довольно жестокий сексуальный подтекст).

Соня: (молчит)

Я: Тебе лучше сказать мне. Лучше поговорить со мной сейчас… Потому что я в таком шоке и так разочарована, что не знаю, когда теперь смогу и захочу с тобой поговорить….

Соня: (молчит)

Я: Почему ты молчишь?

Саша: Отвечай! Что это означает?

Соня: Ничего…

Я: Ничего?… Ты делала это? С тобой кто-то делал это?

Соня: (мотает головой – нет)

Я: Это правда? Ты не врешь нам сейчас?

Соня: (кивает)

Я: Ты понимаешь, что то, что вы пишите и делаете в этих группах не законно. То есть… если родитель одного из детей отнесёт телефон в полицию… твоего папу могут посадить за это? Потому что ты пишешь с номеров, которые оформлены на папу…

Саша: Отличная судьба у тебя будет, Соня! Папу посадят из-за тебя!

Я: Срочно удаляйся из этих групп и блокируй их!

Соня берет телефон, делает то, что мы сказали.


Если бы она заплакала, если начала хоть что-то говорить нам тогда… Хоть как-то дала понять, что она слышит и понимает… Но она молчала. То ли упрямо. Но ли не понимая, как все это было для нас серьезно. Оттого, что мы не понимали, слышит ли она, понимает ли она нас, мы продолжили увещевания.

Я: Ты понимаешь, как это все мерзко?… Где ты про все это узнала? Где?!?

Соня: (молчит)

Я: Разве мы с папой говорим так? Разве мы говорим такие гадости? Это грязно и мерзко – все что вы пишите там… А ты… я не узнаю тебя… ты же моя Бусинка… ты мой Жучок… Как же так?.. Я, выходит, совсем не знаю тебя… Ты совсем не та, кого я знаю?..

Я плакала… Соня молчала…

Я была в панике. Саша тоже. И ещё… Мы, вероятно, хотели показать ей, как мы напуганы. Что все это очень серьезно. Очень. Это не шалости. Никакое не баловство. Это опасные, страшные вещи. И мы видели, что она увязла в них уже давно… И все это время она говорила, что эти группы, в которых она переписывается – это простые ребята, такие же как она. И болтают они «о всяком»…


Я сказала, что она обманула нас. Что мы доверяли ей. Полностью. Поддерживали во всем. Уходили из дома, чтобы она могла побыть с подругой наедине и делать какие-то вещи без лишнего надзора… а она…

Я даже сказала в злости: «Ты обманывала нас… это подло. Я никогда не врала тебе. И доверяла тебе во всем. Я не следила за тобой, не ставила родительский контроль. Не проверяла твои телефоны, планшет или компьютер. Потому что я верила тебе. И верила, что ты умненькая, что ты можешь постоять за себя. Что ты можешь выбирать то, что лучше для тебя. Это подло!!! Так поступают… твари… не достойные люди…»


Я назвала ее тварью… свою дочку, свою Бусинку… своего маленького рыжего котика…

Я вспомнила как мама и папа, когда кричали на меня (а они это делали часто) называли меня «паршивой тварью». И это было… ну обычное дело для меня… слышать такие слова о себе. Правда я и стала социопатом в итоге…

Я сказала это мерзкое слово Соне впервые… и этого было достаточно…


Это были слова отчаяния… я боялась. Боялся Саша… Мы изливали на неё свой гнев, свою боль, свои страхи… Она молчала и принимала это все.


Ещё я помню, как сказала:

«Соня… ты знаешь, мы ведь с папой не пьём алкоголь. И я не пила уже лет 10 наверное… Но сегодня у меня появилось желание напиться… чтобы забыть все то, что я увидела и прочитала сегодня…»

Как будто мало ей было той вины, что мы и так на неё повесили…


Было ещё кое-что… Это было странно… Мы до сих пор не очень поняли почему она так сказала…

Я спросила: Вы с **** (одноклассница) не делали всего этого?

Соня: (мотает головой – нет)

Я: Почему у вас такое странное общение?.. (я просмотрела и их переписку. Там тоже было много такого, что тяжело принять).

Соня: (молчит)

Я: Она заставляет тебя?

Соня: (молчит)

Потом через минуту Соня говорит:

Соня: Может, вам стоит запретить мне общаться с ****?

Я и Саша в один голос: Как это, запретить?

Соня: Ну, вы же родители. Вы можете запретить.

Я: Нет, запретить общаться мы не можем тебе. Это не возможно. Только ты можешь решить, с кем тебе общаться, а с кем нет.

Через мгновение добавляю:

Я: А что, ты бы хотела, чтобы мы тебе запретили общаться с ****?!

Соня: (молчит)

Я: Соня, скажи мне пожалуйста! Она тебя заставляет? Ты не хочешь с ней общаться на самом деле? Ты хочешь, чтобы мы тебе запретили?

Соня: (мотает головой – нет)


Саша был ужасно зол. Он был в таком шоке… Он сказал одну фразу… Она мне тоже не даёт покоя. Но я не напоминаю ему ее. Потому что иначе он может начать винить себя в ее решении. Он сказал:

– Занимаясь такими мерзкими вещами, ты и твоя подружка—одноклассница идёте по наклонной… Вы ведёте себя как бляди… предлагая себя всем… И что дальше? Какая жизнь тебя ждёт дальше? Наркотики? Беспорядочная жизнь? Чтобы потом оказаться в канаве? Да так и надо будет! Не зачем таким жить!

Даже меня передернуло от этих слов… я тогда сказала:

«Саша… не надо так говорить…»

Он осекся: «Да… извини…»


Но это было на него так не похоже! Он никогда так не выходил из себя. Он был просто в шоке. Но я очень боюсь, что его позиция «против нее» и эта фраза «незачем таким жить!» тоже сыграла свою роль.


Вот и получилось, что мы все, как под гипнозом: моя мама со своими страхами, и мы с Сашей столкнувшись со всеми своими самыми жуткими страхами в ту ночь, все мы своим тяжёлым чёрным ужасом толкнули ее в эту пропасть.

Все это было как в жутком фильме ужасов. Медленно. Не реально.


Мы совершали эти поступки, один за другим… Причём как будто даже вопреки своим желаниям. Я не хотела писать своей маме. Ведь, наверное, и моя мама не хотела мне писать это свое сообщение, раз она сделала это не сразу. Я не хотела открывать Сонин телефон до последнего. Саша говорил, что как будто делал и говорил, не желая этого. Но мы это сделали. Каждый сделал то, что теперь не изменить. Мы могли остановиться, не поддаваться своим страхам. Но мы выбрали бояться. И этот страх и разрушил все. Сначала подточил каждого из нас изнутри, а затем мы все передали его Соне. А уж она никак не могла противиться такому большому, тяжелому страху и своему стыду оттого, что, как ей казалось, она привела нас к этой безвыходной точке невозврата.


Мне удалось только узнать у неё, что физически с ней никто не делал того, о чем было написано в этом и других ее чатах. Ее никто не обижал. Я надеюсь, это так…


И ещё я спросила: «Ты нас хотя бы еще любишь?..» и она ответила тихо: «…да…»


А потом она спросила: «Можно в туалет?»

«Да, конечно…» – ответили мы с Сашей в один голос.

И все. Конец.


Знаки… Они преследовали меня на протяжении всей жизни Сони. Но я не видела их. Не хотела видеть. Насколько эти последние сутки ее жизни были полны этими знаками…

– Не нужно проверять ее телефон…

– Пусть спит, завтра поговорим с ней…

– Пора заканчивать разговор, надо сказать, что любим ее и все будет хорошо…

Мы так и хотели… Дождаться ее из ванной, сказать, что хоть мы и расстроены, но мы переживем это все. И все исправим. И мы любим ее. Очень любим…Но мы не успели…


Мне видимо, нужно было это все написать. Чтобы это не сидело во мне темным и вязким страхом, гневом на себя, болью, что не смогли спасти своего самого важного, и такого беззащитного, запутавшегося любимого человека. Не поддержали. Не сказали, что все будет хорошо, не сказали, что любим ее. И она ни в чем не виновата. И мы со всем справимся…


Сегодня я опять плачу целый день…

И уже в бессильной злости я спросила, как будто в пустоту:


– Зачем мне столько всего? Зачем мне все эти умения и способности? Зачем такой сильный характер? Зачем такая сила воли и такое желание во всем разобраться и все понять? Зачем это все теперь? Когда мне больше ничего не нужно…


И тут я как будто услышала ответ. И я решила его записать. И на каждый мой вопрос, ответ возвращался тут же… Я поспешила записать все, что «услышала»:

– Тебе это нужно для того, чтобы идти дальше.

– Почему ты не могла идти дальше?

– Мой путь закончился здесь на Земле. Я выполнила свой план.

– Но это так жестоко…

– Да. Ты сама попросила меня об этом перед тем, как мы вернулись на Землю.

– Зачем?

– Чтобы ты могла реализовать свой жизненный план. Если ты увидишь свой путь. Если осмелишься.

– У всего и у всех есть план?

– Да.

– Даже у убийц, насильников, инвалидов, несчастных и убогих?

– Да.

– У нас был другой вариант? Где ты была бы жива?

– Да.

– Почему мы не пошли этим путём?

– Ты сама выбрала этот путь.

– Я выбрала твою смерть?

– Ты выбрала идти более сложным путём.

– Почему?

– Тебе трудно даётся твой урок. Ты должна найти своё предназначение. Для этого ты здесь.

– Ты поможешь мне найти мое предназначение?

– Я уже помогаю тебе.

– А если я не справлюсь?

– Значит, будет так. Нет верных и не верных выборов. Есть опыт.

– Значит, я получу просто другой опыт, если не выберу, не увижу «свой путь»?

– Да. Путей много. Свободная воля. Ты можешь выбрать любой.

– Но есть наилучший путь?

– Да.

– Как мне его узнать?

– Сердцем. Ты почувствуешь. Ты узнаешь. Сам путь будет приносить радость. А не только результат. Ты сможешь его увидеть если…

Дальше последовала пауза и я испугалась, что я потеряла эту «ниточку»…

– Если? Что если?..

– Если поверишь, что способна любить. Отдавать. Заботиться. Быть милосердной. Великодушной. Если захочешь принять себя. Свою злость. Обиду. Страх. Боль. Принять и полюбить это все в себе. А потом сможешь и выбирать.

– Выбирать?

– Выбирать из этих чувств то, что будет тебе ближе. Нет плохих эмоций. Они все – важны. Любовь и принятие себя – понять это. И любить все это в себе. А затем и в других.

– Любить гнев?

– Да. Гнев – обратная сторона силы.

– А как же ненависть?

– Ненависть – это не принятая, отвергнутая любовь. Если принять ее, проявится и любовь, которая стоит за ней.

– Получается, что все есть любовь?

– Да.

– Это все пока так… необычно для меня.. Мне нужно время, чтобы это осознать.

– Я знаю. У тебя есть все время мира.

– Спасибо что ты со мной…

– Я всегда с тобой.




7 мая 2022

День 12. Воздушные шары


Сегодня я решила, что пора поменять одеяло, под которым я сплю. Оно тёплое и я укрываюсь им зимой. Но уже май и под ним становится жарко. У меня есть другое, «летнее». Оно хранится под диваном, в специальном бельевом ящике. Я подняла диван, и увидела…


Воздушные шары.

На голубом небе…


Сонино одеяло и подушка. И комплект постельного белья, весь в воздушных шарах и голубых облаках, вернул меня в прекрасное прошлое, когда ее маленькие щечки касались ее подушки, а одна ножка обязательно выглядывала из-под этого одеяла. И я вспомнила все эти прекрасные моменты с Соней.

Как я будила ее по выходным. Как обнимала каждое утро…А сколько ещё вещей, книг, игр лежит каждая на своём месте и все так же ждёт свою хозяйку…


Раньше я была такой… как это сказать?.. вещеманкой. Правда я эти вещи и не носила. Они просто лежали большими стопками в плотных кофрах. И ждали своего времени. Время шло, я становилась старше, а потом и вовсе начала стареть и дерзкие платья, яркие туфли, веселые принты – все это стало мне уже поздно носить. Бирки на вещах стыдили меня – «Накупила вещей?! Зачем?! И не носишь?!»


И я стала их хранить для Сони.

В 11 лет она уже начала носить мои вещи. Размер у нас стал приближаться. Она была худенькой, стройной девочкой. И мои вещи размера XS на ней смотрелись легким оверсайзом.

Вот уже и обувь моего 36-го размера подходила для ее 35,5.


Не так давно я стала перебирала свои вещи, чтобы снова отложить партию «для Сони». Мы мерили на неё мои туфли на каблуках, платья, юбки, плащ! Мы смеялись и шутили. Соня смешно передвигалась в кожаных бордовых сапогах на высоком каблуке. Она просила записать эти смешные видео. Я записала, но потом почему-то удалила… Так жаль… Это были хорошие, смешные видео…

– Вот, летом будешь ходить моднаяяя! На каблуках! С яркой сумочкой, в Новом платье!


Здорово, думала я! «Ну вот, больше не нужно покупать Соне вещи и обувь!» – как-то сказала я… Да… больше не нужно…


Теперь все ее вещи лежат, стоят или висят на вешалках не тронутыми. Я не могу их просто убрать, я даже не могу их постирать… В шкафу висит ее белая школьная блузка. Это та блузка, в которой она ходила последний раз в школу. Она до сих пор хранит ее запах. И иногда я не могу сдержаться, достаю эту блузку, и пытаюсь уловить еле заметный аромат ее кожи.


Она не любила ходить по магазинам. В отличие от меня, Соня была совершенно равнодушна к вещам. Ей было либо не особенно важно, что на ней надето, либо она мне действительно доверяла в выборе вещей. Чаще всего я заказывала ей вещи онлайн, приносила домой и тогда уже дома мы выбирали то, что ей больше нравится. А однажды я заказала ей белые блузки для школы. В школе был строгий дресс-код. И я заказала сразу много и разных размеров. Те, что не подошли планировала отдать обратно. Но померив все блузки, Соня сказала:

– Мам, да зачем возвращать? На следующий год пригодятся. Чтобы опять не заказывать.

– И то верно, Соня… Давай оставим их до следующего учебного года.


Так они и лежат теперь стопочкой в ее комоде, упакованные в пакеты, с неотрезанными бирками …


Ее любимый цвет был желтый.

Футболки, свитшоты, яркие лосины на физру – бывшие мои тайтсы для фитнеса. Они ей так нравились, что только их она и надевала на уроки физкультуры. И у меня стоят несколько разных коробок с Сониными желтыми кроссовками. Заказала разные, чтобы выбрать. Да так и не смогла выбрать. Оставила все. Просто потому, что ей понравились.


Я помню, как спустя 2 недели после Сониной смерти я выбирала вещи для ее кремации. Брюки, блузка… маечка и трусики… И любимые желтые кроссовки.

Я вспомнила все это, обняла Сонину подушку и проплакала так, сидя на диване. Воздушные шары на подушке и небо… «Как птичка» – опять промелькнуло у меня в голове.


Сегодня я увидела фигурку из искусственного камня. Она мне так понравилась! Ух, какая дорогая… И по привычке, я просто отправила фигурку в «Избранное»… Да и равнодушна я всегда была ко всякой подобной всячине.. Фигурки, статуэтки… я называла такие вещи – «пылесборниками».

Но эта статуэтка… В ней как будто была душа… Я узнала, что она называется «Soar» – «Лети». А скульптором оказалась известная американская художница. И у неё есть большая серия скульптур из искусственного камня – Willow Tree. И я поняла, что эта маленькая фигурка девочки, которая отпускает птичку на волю – она напоминает мне Соню, которая улетела на небо, «как птичка»…


И я заказала эту прекрасную фигурку.

Лети, моя милая, лети… Будь свободна, как птичка!





8 мая 2022

День 13. Приходи ко мне во сне


Когда я нашла в ящике белье, на котором спала Соня, я решила, что буду спать на Сониной подушке и укрываться Сониным одеялом. Те самые, с воздушными шарами и облаками. Признаться, я надеялась, что это поможет увидеть ее во сне.


Но с утра я обнаружила 2 вещи: 1) Соня мне не приснилась. 2) Теперь я понимаю, почему Сонино одеяло всегда превращалось в большой комок. Оно и правда само! Буся, теперь я это вижу! Оно скользкое и поэтому норовило все время спутаться в пододеяльнике!


Она не приснилась мне. Она совсем мне не снится:(

Я слышала истории, как погибшие близкие порой снились каждую ночь скорбящим родным… И я бы хотела встречаться с Соней хотя бы изредка во снах. Но этого не происходило.


Лишь пару раз Соня приснилась мне после своей смерти.


И один из этих снов был самым страшным, какой я видела.

Мне приснилось это примерно месяц после спустя Сониной смерти:


Сначала во сне я увидела наш дом, нашу квартиру.

Я зашла в комнату к Бусе. И она жива во сне. Ей лет 8-9. И я захожу в ее комнату, и вижу, что она лежит… в пластиковой коробке. Такие продавались в Икее. Пластиковые контейнеры для всякой всячины. И вот она лежит такая маленькая в этой коробке, свернувшись комочком и плачет. Я подошла к ней и начала разговаривать с ней, гладить ее и успокаивать. Я вижу, что ее просто трясёт от слез. Я испугалась, пошла к Саше поговорить. Подхожу к нему, говорю: «Саша, мне кажется с Соней что-то, ей плохо!» А он отмахивается и говорит: «Да не выдумывай! Нормально с ней все. У нас все нормально!»

Я начинаю ужасно злиться на него за его пофигизм и вечное «Все хорошо, прекрасная Маркиза!» – как и всегда в реальной жизни, меня злило его нежелание признать проблему, чтобы ее решить. И тогда я хватаю подушку и начинаю его лупить этой подушкой. А он вскакивает и начинает кричать: «Ай!» и «Ой!» и бегать от меня по квартире, а я за ним. Бегаю за ним и луплю его этой подушкой, такая злая на него.

И тут вижу, Буся бегает за нами и смеётся! Мне от этого становится тоже весело, и вся эта беготня превращается в баловство. Потом вижу, что Буся веселая, рассказывает и показывает мне, как всегда, что-то. Я понимаю, что все вроде нормально, но надо будет заняться этим вопросом позже. Как и всегда в реальной жизни, я отмечала, что надо бы заняться этим да так и откладывала решение на неопределенный срок.

Потом вдруг мы оказываемся не дома, а как будто в номере отеля. Когда ездили к родителям в Анапу, то всегда останавливались в отеле в Воронеже, чтобы отдохнуть перед вторым днём пути. Саша брал два номера: один – себе и Соне и мне второй, я не могла с ним спать рядом из-за его храпа.

И вот я говорю, что пора ложиться отдыхать, ведь завтра рано вставать и долгая дорога впереди, и я пойду уже в свой соседний номер отдыхать.

Я иду в соседний номер и пока закрываю дверь, мимо проходит очень странный мужчина. Высокий, с длинными волосами, бородой, впалыми щеками. Одет так, как будто сто лет не мылся. Меня слегка передёргивает от его вида, и я думаю про себя: «Надо скорей расправиться с этой дверью». А этот странный мужчина проходит просто мимо, но внутри у меня появляется такой страх…

И тут он резко возвращается, хватает дверь так, что я не могу ее закрыть, и в его руке я вижу нож. И он начинает этим ножом бить мне под рёбра, в грудь, очень сильно и быстро. Я вижу кровь на ноже, и я уже почти не могу дышать, и я понимаю, что умираю. Я кричу, но никто не приходит.

Проснулась я от своего крика.


Возможно, такой страшный сон мне приснился потому, что я подсознательно желала себе смерти? Потому что винила себя в том, что не помогла Соне, так и не «разобралась с этим», оставила ее в этой коробке, не помогла ей.. Оставила решение на потом?..


Второй раз я увидела ее во сне совсем на минуточку. Мы были вдвоём, и мы ехали на велосипедах. Это было странно, потому что в реальной жизни такого никогда не было. Я плоховато катаюсь на велике. И поэтому мы никогда не катались вдвоем с Соней. Ведь я не смогла бы ей помочь, если бы это было нужно сделать быстро. Зато Саша хорошо справляется с этим. Саша научил кататься Соню. И они вдвоём иногда катались по пешеходным дорожкам летом. А я шла сзади и снимала их на фото и делала видео.


И вот мне снится, что мы с Соней пробираемся через какой-то проезд на велосипедах, какие в избытке есть в центре Питера. Старые, облезлые стены домов и нам нужно проехать коротким путём. И тут я вижу, что в этот проезд пробирается огромный, старый КАМАЗ. Он гремит и скрепит, приближаясь к нам. И я вижу, что места так мало и он вот-вот протрет нас об стену! И я думаю: «Нельзя слезать! Тогда он точно нас задавит!» И я поворачиваюсь к Соне и как могу, спокойно, но четко говорю ей: «Соня, держись за мной, как можно ближе к стене. Он нас объедет!» А сама думаю: «Я очень на это надеюсь! И как нас сюда занесло?! Что же я наделала?»


Этот сон тоже мне приснился где-то только через 3-4 недели после гибели Сони. О чем он был? О том, что я вела ее не туда? Пытаясь найти путь, способ решения, я подвергла ее жизнь опасности?


КАМАЗ все же проехал, и мы остались живы во сне. Но страх за Соню и сожаление о своих неверных решениях оставались во мне. И остаются сейчас.


Еще был третий сон. Совсем короткий. Но очень эмоциональный.

Мне приснилось, что я бегу за Соней. А она куда-то очень торопиться. Она бежит так быстро, что я не поспеваю за ней. Она не убегает от меня, нет. Она просто очень торопиться куда-то успеть. Там не было тревоги, которая порой сопутствует скорым событиям, кажется, она не боялась «опоздать». Просто она была очень быстрая. И она не собиралась останавливаться. Но я бегу за ней, я тянусь, чтобы прикоснуться к ней, но у меня никак не получается. Мы бежим через толпу, по какой-то городской площади. А на площади проходит какой-то праздник и так много народу. Импровизированные театральные помосты, карусели, деревянные круглые сценки, люди веселятся, танцуют, поют, люди повсюду. Я кричу людям впереди: «Пожалуйста, разрешите пройти! Пожалуйста, расступитесь!» Я так боюсь, что из-за этой толпы Соня не сможет успеть туда, куда она так торопится. Но я даже не уверена, что она знала, что я бегу за ней. Она знала, куда она направляется. Она знала, зачем. Остальное было не важно. Золотые с медным отливом волосы развеваются на ветру, она такая, какой я запомнила ее. Она бежит, а я за ней, так и не смогла прикоснуться. Не успела.

И больше с тех пор я не видела ее в сне…

С тех пор как я увидела этот сон – больше ничего… Либо абсолютная пустота, либо ничего не значащий и потому совершенно не пригодный для анализа мусор.


С моим сном вообще случилось что-то странное.

До того, как погибла Соня, я ужасно спала. Меня постоянно мучала бессонница. Я могла часами думать о «чем-то очень важном», ворочаться в кровати до утра. Я могла читать всякую чушь до 3-4 ночи и мне тогда казалось это таким значимым… Раньше мне снились часто яркие, эмоциональные сны. Но теперь… ничего…

Я ложусь и засыпаю. Больше мне ничего не важно. Меня больше ничего не волнует, я уже ничего не боюсь. Не боюсь войны. Не боюсь кризиса, дефолта, болезней. Меня не волнуют «умные» аналитические статьи в ЖЖ (Живом Журнале) и комментарии к ним. С момента гибели Сони я ни разу не открыла приложение ЖЖ. Потом я просто удалила его, чтобы оно не занимало место в телефоне. Меня не тянет «почитать ещё чуть-чуть». Осталась пустота. Но эта ночная пустота, наверное, нужна была мне уже очень давно. Как жаль, что я не смогла в своё время сама сделать этого – очистить своё сознание от мусора…


А может быть я стала спокойно спать потому, что больше не боюсь смерти? Ведь сон для меня был – как маленькая смерть. Все прекращается! Меня нет. Я теряю время! Зачем вообще люди спят? Как жаль, что нужно спать, сколько всего можно было бы успеть! Торопишься жить, не успевая понять, что в этой спешке жизнь и проходит.

А теперь… теперь мне некуда торопиться. Нечего бояться, не о чем беспокоиться.


Я ждала ее и жду до сих пор.

Она, мне кажется, приходит ко мне иногда днём. В виде необычных мыслей—диалогов. В виде творческой музы. В виде не свойственного мне великодушия, вместо надменного сарказма. В виде благодарности или чистой радости от простых, «живых» вещей.


Много лет я не могла нормально спать. И вот сейчас я сплю. И по ночам ничто не беспокоит меня. Чтобы днём у меня было достаточно сил жить.


P.S. Приходи к мне во сне…




9 мая 2022

День 14. 9 мая


Сегодня День Победы.


В этот день мы обычно гуляли, радовались первым тёплым дням, радовались жизни. Вспоминали, как нам повезло жить в мирное время. Мы поздравляли моего дедушку, который прошёл войну. Ехали на прогулку в парк на Крестовский остров, и гуляли там. У меня есть фото: мы все вместе, улыбаемся, Соня ест мороженое и успевает поставить «рожки» нам, пока я или Саша пытаемся сделать совместное селфи.


В один из дней Победы Соня с Сашей гуляли вдвоём. Я не помню, почему не пошла, может заболела. И у меня есть фото, сделанное на его телефон: Соня забралась на высокую горку-туннель и сидя на ней, свесив ноги, машет нам, глядя сверху вниз. «Как будто ангел на облаке машет нам» – подумала я, увидев это фото снова среди других фотографий пару месяцев назад. Или как будто прощается…


День Победы. Выходные! Яркое солнышко, весна в самом разгаре, обещание новой, счастливой жизни. Так и было, каждый год. Разве я могла себе представить, что может быть иначе? Это мирное небо над головой, ради которого погибали наши дедушки, теперь осквернено. Братске народы, которые сражались 80 лет назад бок о бок с общим противником, теперь навсегда враги.


Нет ничего страшнее войны. Особенно, если гибнут невинные люди. Дети.


«Это война…» В ту страшную ночь я помню, в моей голове почему-то мелькнула эта фраза. Многие дети стали ее невольными участниками в те страшные дни. Волна детских самоубийств накрыла Россию в конце февраля и марте 2022.


День Победы 2022 года я запомню, потому что этот славный день памяти осквернён войной. И это первый День Победы за 12 лет без Сони…




10 мая 2022

День 15. Далеко-далеко


Вчера было 9 мая.

«Все равно пойдём гулять!» – сказала я решительно. И Саша был не против.

Вот так, по традиции, мы все же решили выйти на свежий воздух с Сашей. Вдвоём.

С утра Саша был задумчивый. А потом сказал мне:

– Я тут подумал… Оля, если ты захочешь уехать… через полгода… То я не буду против. Даже если ты уедешь далеко-далеко. Главное, чтобы ты была счастлива.

– Хорошо… Спасибо, Саша! Я рада, что ты меня понимаешь!

– Но ведь ты будешь со мной держать связь? Мы же будем общаться?

– Да, конечно!

– Хорошо…


И мы пошли гулять, взявшись за руки. Я все ещё немного прихрамываю, но с каждым днём я хожу все лучше и лучше!


Мы сейчас иногда гуляем в Юнтоловском парке, когда хорошая погода. У нас там есть речка Глухарка. И недавно там сделали очень красивую эко-тропу вдоль речки. Набережная теперь украшена деревянным помостом, вдоль которого расположили скамейки, качели, навесы и беседки. На входе в парк – огромные надувные горки, которые открываются весной и работают до конца тёплых осенних деньков. Соня каталась не раз на этих Горках. Дети радостно носятся, родители прогуливаются следом. Хорошее место.


Мы, как обычно, прошли вдоль набережной, чуть посидели на скамейке, глядя на воду, и отправились обратно.


Когда мы уже шли к машине, Саша сказал:

– Посмотри на небо.

Я подняла голову. Над нами было огромное белое облако.

– Смотри, как будто девочка сидит на облаке. Видишь, у неё забавная прическа, у нее два хвостика. Она сидит и ножки свесила.

– Да… вижу!.. и правда!


Сделав пару шагов, я поняла, что Саша плачет…

Мы сели в машину и плакали уже вместе, пока ехали на стоянку. А потом плакали на стоянке.

– Я просто очень по ней скучаю… – сказал Саша.

Потом он задумался и через минуту добавил:

– Кажется, мне кое-что только что передала Соня.

– Что?.. – спросила я.

– Она спросила: «Папа, помнишь, ты сказал, что даже если мама решит уехать очень далеко, то для тебя главное, чтобы она была счастлива?»

Я ответил: «Да.»

Тогда она сказала мне: «Папа, я хотела, чтобы ты знал. Хоть я сейчас и далеко-далеко… Но я тут очень счастлива!»




11 мая 2022

День 16. Одиночество вдвоём


Вчера я злилась. Да. Снова злилась. Теперь это происходит так часто и так… молниеносно. Волна гнева внезапно накрывает тебя с головы до ног и кажется, нет никакой возможности противостоять этому шквалу эмоций…

И такие дни бывают. И последние недели все чаще.


Вчера поделилась с мамой впечатлениями о нашей недавней прогулке с Сашей, когда мы гуляли вдвоем на 9 мая. Написала маме про девочку на облаке, про счастье, которое «живет» где-то очень далеко. Про то, как любящий человек делает выбор в пользу любимого: «Где бы ты ни была и что бы ты ни делала, лишь бы ты была счастлива!» Хотела поделиться с мамой нашей светлой грустью, надеждой. Но что же получила в ответ? Комок страхов и комплексов. После этой «беседы» было такое ощущение, как будто, как бумажку в кулаке смяли… что-то светлое, чистое.


Моя мама эти 2 с лишним месяца очень поддерживала меня. А вот не сдержалась в итоге и выдала как под копирку все свои сожаления, страхи и осуждения. Прочитав историю о девочке на облаке, которая напомнила нам Соню, мама даже не заметила ее присутствия в этой истории. Мама увидела только опасность. Опасность, что мы с Сашей расстанемся. И она писала и писала мне о том, как я нуждаюсь в помощи и поддержке Саши, что мне нельзя уезжать, нельзя «рвать связь». Что я такой вот сложный человек, который может все разрушить в один миг.


Рвать связь?.. Но ведь речь в той истории как раз и была о том, что между любящими людьми эта связь не рвётся никогда. Даже смерть не может разлучить людей, которые по-настоящему любят. Эта история была о принятии и уважении чужого выбора. О безусловной любви. Мужа к жене. Отца к дочери. Соня «рассказала» о том, что у неё все хорошо, и чтобы папа поверил и понял ее, она дала ему для осознания самый простой и понятный для него пример: «Если ты искренне готов был отпустить маму, чтобы только она была счастлива, то ты поймёшь и порадуешься за меня!» Но либо история была слишком сложна для мамы, либо ее страхи слишком велики.


Я понимаю, у неё свои жизненные принципы. Я понимаю, жизнь для мамы – сложный и рискованный квест. Она иногда напоминала мне персонажа из мультфильма «Семейка Крудс». Там был такой всего опасающийся отец семейства. Он рассказывал каждую ночь «страшилки» всей семье о том, как глупо, опасно, не разумно быть любопытным, искать и пробовать что-то новое.


Она так боится, что я останусь одна. Что я оттолкну любящих людей и останусь в одиночестве. Я не сказала маме, что знаю, как часто это бывает, когда люди, которые живут вместе, так близко… порой самые чужие друг другу… Одинокие люди. Даже когда они «вдвоём». Одиночество вдвоем…





12 мая 2022

День 17. Топ-чарт 10


Под впечатлением беседы о моем будущем с мамой вчера, вспомнила о том, почему долгое время не могла сказать о произошедшем дальней родне. И многим людям, которых когда-то считала друзьями. И о том, почему даже сказав правду, просила больше всего о том, чтобы мне не писали и не звонили. Чтобы не пытались выражать свои соболезнования.