Рассказывая правду о пережитой травме, мы тем самым уменьшаем её власть над нами («Книга прощения»).
Самое яркое воспоминание из детства: мама, красивая, словно сошедшая с обложки журнала кинозвезда, красит губы алой помадой. Её огромные серые глаза устремлены в зеркало, следят, чтобы контур был ровным. Пшеничные локоны непослушно выбились на лоб. Вырез на мохеровом пуловере подчёркивает длинную шею и изящные ключицы. Мне пять, и в короткие наши встречи я любуюсь этой дивой, которой мне всегда мало.
Не менее яркое воспоминание из детства, которое живёт во мне до сих пор на уровне тела, как мама в синяках и гематомах, избитая в кровь, с изувеченным лицом, забирается ко мне под одеяло со словами: «Я больше тебя никогда не оставлю», при этом крепко обнимает. На моей шее мамины слёзы от боли физической расправы. Я лежу, боюсь пошевелиться, не дышу, чтобы не спугнуть мамочку. Хочу, чтобы она успокоилась в объятиях и поняла, что я, только я, люблю её и жду, несмотря ни на что.
Мама родила меня в 18 лет. В 17 познакомилась с моим отцом, членом труппы Московского государственного цирка. Отец был красив, как греческий Бог, с красивой атлетической фигурой, мягким характером и зелёными, похожими на кошачьи, глазами. Брюнет с вьющимися волосами. Не влюбиться друг в друга они не могли. Мама сбежала к отцу практически сразу. На уговоры бабушки не реагировала. Предпринимаемые родителями попытки вернуть беглянку в лоно семьи успехом не увенчались.
Бабушке и дедушке пришлось смириться со скоротечным выбором своей красавицы-дочери. Но отношения с зятем тёплыми не стали.
Мой отец, откровенно говоря, был альфонсом. Зарабатывать не любил, предпочитая жить в комфортном для себя режиме: утром кофе, потом на такси в цирк (это в 1982 году, когда наши люди, как известно, на такси не ездят). После работы – молодёжные тусовки, компании, сигареты, портвейн на верандах детского сада. Именно там тусила предперестроечная молодёжь. Вскоре мама забеременела. Отец возражать не стал, уж очень добрым он был. Или равнодушным к происходящему, сейчас уже не разберёшь.
Факт остаётся фактом: маме 18, и она беременна, папе 21, и он на нулевом уровне ответственности. Родилась я в жуткий холод, 23 декабря 1984 года. Из роддома новоиспеченные родители привезли меня в папину однушку с разбитым окном. Зияющую в окне дыру молодой отец заткнул подушкой. Дома стоял дубак, мама стояла с новорождённым недоношенным ребёнком на руках, бабушка с дедушкой продумывали план моего похищения у этих двух не вполне нормальных молодых людей.
Вот так меня встретил мир: меня все ждали, но никто не готовился!
До моего рождения родители не успели узаконить свои отношения. Видимо, большая занятость помешала. Когда всё-таки до них дошло, что пора бы записать ребёнка, молодые отправились в ЗАГС. Бабушка, чувствуя сердцем неладное, дала наставление маме: «Не записывай Карину на Вадима, пока не распишетесь!»
Пришли молодые из ЗАГСа с чувством выполненного долга: свидетельство о рождении на руках. А вот свидетельства о браке нет. Кабинет, где заключают брак, был закрыт на обед, а каморка напротив, где регистрируют детей – нет. Родители решили, что придут повторно за статусом «ячейка общества», а меня зарегистрируют, не откладывая на потом.
Бабушка, узнав об этом, чуть не убила маму. Убивай, не убивай – дело сделано. На следующий день они так и не расписались, и через неделю тоже, а через год расстались совсем. Отец уехал на гастроли, а молодая мама «гастролировала» на районе, бросив меня на попечение бабушки и дедушки.
Хочется написать: «И после этого я её не видела». Но это будет неправдой, поэтому продолжаю свой рассказ.
История вполне банальная: молодая 19-летняя девочка живёт без забот и хлопот. Днём возится с малышкой, вечером оставляет ребёнка на мать. Чувство ненужности меня преследовало практически всю сознательную жизнь. Я старалась заслужить уважение, признание, любовь. Привлекала к себе внимание, с трудом переносила его отсутствие. Сейчас мне многое понятно, но это понимание – откуда мои потребности в постоянном внимании, пришло после 30-ти лет.
Мама старалась устроить свою личную жизнь. Она искала любви, ребёнок ей мешал. Поэтому, когда я немного подросла, все заботы обо мне легли на плечи бабушки.
Мамины мужчины были все не про то. Не про семью, я имею в виду. Они хотели развлекаться и играли с мамой, как хотели. Может быть, именно это подтолкнуло её в отношения с маньяком.
Внешне её сожитель был вполне благополучным: квартира, высокооплачиваемая работа, готовность к совместной жизни. Без меня, разумеется. Маму, когда она переехала к возлюбленному, я видела в двух случаях: либо когда она приезжала за мной и забирала меня ночевать к себе, потому что боялась темноты, а муж уходил в ночные смены, либо когда она прибегала в отчий дом побитая, как собака. Так происходило каждый раз, когда мучитель напивался. Мучитель придумывал для мамы изощрённую казнь. Я не знала этого, пока не подслушала их с бабушкой разговор. До сих пор мороз по коже.
По мере моего взросления у меня росла и ненависть к нему, и желание оградить маму от несчастья. Я не понимала, что она в нём нашла, как вообще можно променять дочь на суповой набор с яйцами? Взрослела я, глядя на созависимые отношения матери, страдая от своей беспомощности, чувствуя себя брошенной и преданной самым близким на земле человеком.
Теперь я точно знаю: если не ладится с мужчинами – разбирайся с детскими травмами и детско-родительскими отношениями. Если ты постоянно попадаешь в один и тот же типаж, только с разным лицом и именем, то дело не в лице. Внутри тебя самой живёт нечто, что манит неудачников, эгоистов, абьюзеров и маменькиных сынков. Сто́ит это осознать, как мышление по капле начнёт меняться. И в один момент ненужный типаж станет неинтересным.
Постскриптум: мама ушла от мучителя, встретив новую любовь.
А её мучитель встретил новую жертву. После пяти лет совместной жизни, неудачной попытки родить, женщина от него в прямом смысле сбежала. К сожалению, следующая женщина спастись не смогла, ею была мамина знакомая. Удивительно то, как женщины верят в чудесное исцеление абьюзеров и маньяков. Верят, что именно с ними он одумается и перестанет издеваться. Не теряют надежды, несмотря на предупреждения от тех, кто состоял в отношениях с этим самым маньяком.
Мучитель, спустя несколько лет совместной жизни с новой женщиной, убил её в пьяном угаре, нанеся ножевые ранения. Через сутки, также с помощью ножа, он покончил с собой.
История об убийстве шокировала прежде всего мою маму, она тогда сказала: «Карина, на её месте могла быть я!» Полагаю, тогда она впервые в полной мере осознала опасность, которой подвергала себя долгие 10 лет.