Магн Тунний
Патриций облачился в чистые белоснежные одеяния и, помолившись с женой перед ликами предков, отправился в путь. Магн покинул дом в середине дня, солнце только тронулось с зенита.
Он шёл не спеша и успевал ловить взгляды людей. Весть о прискорбной судьбе организатора бал-маскарада разнеслась по городу, словно чума на грязных лапах крыс. И теперь, видя Тунния в одежде для откровения, все без слов понимали плачевность ситуации и его дальнейшие действия.
Граждане Монолона ожидали, что он сожжёт свой дом в ту же ночь, как там умер Народный трибун. Однако сам Магн, посоветовавшись с женой, решил не рубить с плеча и получить совет от Вещего фавна.
Тунний по пути купил двух овец и уже вместе с ними отправился к Роще откровения. Без хорошей жертвы даже помыслить нельзя о благоприятном исходе предприятия. Боги, а точнее их жрецы, в таких делах крайне щепетильны и последовательны.
Роща откровения прилегала к стенам города. Магн довёл брыкающихся животных ко входу в лес и осмотрелся. Тропинка заросла, ни одного жреца не было видно.
– Время старых богов уходит безвозвратно. Даже ни одного подношения, – произнёс Тунний, рассматривая камень на входе.
Раньше тут было не протолкнуться. Молодёжь то и дело хотела заглянуть в будущее и убедиться в правильности выбранного карьерного пути. А то так просадишь все свои деньги, а затем ещё и заёмные, а результата нет.
Магн хорошо знал дорогу. Тут прошла и его молодость, здесь он впервые увидел Люцию. На него разом налетели воспоминания, словно листья, сорвавшиеся от лихого ветра.
Пришлось идти в одиночестве. Порой казалось, что сама природа против пребывания здесь Магна. Его ноги путались в высокой траве, а свисающие ветки, точно змеи, так и стремились ужалить посильнее.
До места проведения ритуала патриций добрался весь в мыле и изрядно уставший. Пришлось ещё вести упрямых овец через бурелом. Животные чувствовали неизбежность конца, потому вечно пятились и норовили сойти с тропы.
Сначала Магн никого не заметил. Оба жреца в чудовищно замызганных тогах буквально сливались с хмурым пейзажем под сенью вечно зелёных крон. А их заросшие лица выдавали в них, скорее варваров, чем жителей Монолона. Ведь каждый уважаемый себя гражданин следил за внешностью, и ненужные волосы соскребались по всему телу.
– Есть кто? – Магн сделал шаг вперёд.
– Мы всегда здесь, – ответил старик в зелёной тоге. Жрец вещего Фавна.
– Мне нужно…
– Все сюда приходят за одним и тем же, – произнёс второй. Жрец в чёрном одеянии Бога сна. – Мы тебя ждали.
Он взял овец и повел к жертвенному алтарю.
– Воздерживался? – поинтересовался слуга Фавна.
– Не ел, не пил, не спал целые сутки. Лишь молился.
– Хоть кто-то помнит, что к Богам нужно приходить подготовленным, – он улыбнулся и предложил занять Магну своё место.
Туннию дали ветки бука с листьями и заставили плести венок. Причём запретили пользоваться магией, что превратило процесс в настоящую пытку. Магн ободрал себе руки, прежде чем у него получилось что-то годное для ритуала.
– Совсем молодёжь от рук отбилась, – улыбнулся жрец Бога сна. – Элементарную вещь сделать не могут.
– Помнишь, – они вдруг стали вспоминать дни былые, позабыв о госте, – в юности мы такие диковины вырезали из дерева?
– Выпиливали из кости.
– Залюбуешься!
– Да… Измельчали нынче монолонцы.
– Может, мы продолжим? – поинтересовался Магн.
Жрецы посмотрели на него невинными глазами, а затем на небо.
– Ещё рано. Начнём на закате.
Они молча ждали конца дня, но один из жрецов все же решил поинтересоваться.
– Что желаешь увидеть?
– Выход!
– Мхх…
– В моём доме убили Народного трибуна и я…
– Кого-кого? – переспросил жрец Фавна.
– Народный трибун.
– Нашёл о чём переживать. Они мрут как варвары, только и успевай выбирать новых.
– Возможно, в ваше время так и было, а теперь эту должность занимают пожизненно лучшие из монолонцев.
– Вечно вы там за стенами придумываете… всё никак не можете остановиться.
– А вы безнадёжно отстали.
– Однако ты пришёл к нам за советом. Там ты его искать не решился.
На это Магн уже не нашел, что ответить, и промолчал, чем вызвал улыбки на лицах жрецов.
***
К вечеру жрецы водрузили на Магна венок и протянули нож, дабы он обагрил кровью жертвенных овец священное место. Связанным животным перерезали глотки и оставили брыкаться на камне.
Багровые лучи заходящего солнца разрезали опушку.
– Насыщенный цвет, – молвил с улыбкой жрец Фавна. – Твои дары приняты.
Тут они вдвоём стали с дикой скоростью и завидной сноровкой освежевать туши. Жрецы отрубили овцам головы, сделали надрезы на ногах, а затем принялись медленно, помогая ножом и тряпкой, снимать шкуру. В конце просто содрали её незамысловатым приёмом. То же самое проделали и со вторым животным.
Жрецы успели до захода солнца. Они постелили шкуры на землю, куда потом лёг Магн, а на его лице сделали несколько рисунков кровью.
– Теперь можешь засыпать, гражданин! Боги покажут будущее, если сочтут нужным, – произнёс жрец Фавна.
Второй ходил вокруг ложа, окропляя его водой из священного источника, и причитал:
– Владыка сна, даруй ему откровение, которого он так рьяно желает.
Глаза Магна закрылись не сразу, но, в конце концов, и затяжному бодрствованию приходит конец.
***
Магн проснулся под утро. Он вроде и выспался, но вот спину странно покалывало.
– Совсем вы, городские, разучились спать на земле, – с ухмылкой произнёс жрец Фавна, увидев кислую рожу патриция.
На опушке пахло жареной бараниной. Именно этот запах и голодовка побудили Тунния проснуться. Сопротивляться урчащему желудку он не смог.
Жрецы же, судя по довольным лицам и костям вокруг костра, доедали первую овцу. Вторую наверняка спрятали на запас. Кто знает, когда ещё к ним придёт нуждающийся и будет ли у него достойное подношение?
– Увидел, что хотел? – спросил жрец бога сна, обгладывая сочную косточку. От жира их бороды и руки поблёскивали на свету.
– Всё расплывчато… фрагментарно и запутанно, – произнёс Магн.
– Мхх, – жрецы переглянулись. – Значит, Боги показали тебе очень далёкое будущее.
– Но мне нужно знать, что делать сейчас! – крикнул Тунний и вскочил на ноги.
– Так это не работает. Боги показывают то, что действительно важно, и значит, сегодняшняя проблема незначительна или ты уже знаешь, как её решить.
– В Тартар ваших Богов! – бросил от бессилия Магн.
Он подошёл к вертелу с тушей, оторвал себе кусок мяса и понуро побрёл домой.
– Не переживай! – крикнул ему в след жрец Фавна. – Откровение теперь с тобой. С каждым часом, днём, годом оно будет всё чётче и чётче.
– Пустая трата времени, – прошептал себе под нос Тунний.
Раздосадованный таким исходом, он злился на всё вокруг: на ветки, бьющие по лицу, на траву под ногами и даже на самого себя. Домой патриций пришёл полностью вымотанным и опустошённым и снова завалился спать.
Октавиан Август
Октавиан встал до рассвета. Солнечные лучи ещё не успели омрачить ночную прохладу своим надоедливым теплом. Лошадь, приготовленная рабами, ожидала в конюшне и игриво била копытами о землю. Хозяин в последнее время зачастил в город, и, видать, животному такие перемены пришлись по нраву.
Седина изъела когда-то красивые волосы цвета только что вспаханной земли, но бодрости духа и крепости тела Август не утратил. Он без проблем вскочил на коня и отправился в город. Не стал нестись галопом, у него была уйма времени. И даже если бы Октавиан не успел вернуться до заката на виллу, всегда можно остановиться у друзей, детей или жены на худой конец. Вот она обрадуется.
Октавиан улыбнулся, представив её скачущей на загорелом юноше и их лица, когда он войдёт в спальню и представится.
– Хорошая шутка! Главное вовремя подобрать момент, чтобы ни у кого не остановилось сердце. Убил, пытаясь пошутить… Легендарно! На суде, правда, не поверят. Хотя возможно, сын, как Городской претор, меня и помилует… или нет. Всем почему-то становится жалко плохих людей, когда те умирают.
Он ехал в тени двухъярусного акведука. Ряды арок уходили в обе стороны и терялись вдали. А приятное журчание воды успокаивало, говоря спешке нет.
В думах и грёзах Октавиан и не заметил, как конь начал отстукивать подковами по городской брусчатке. Патриций дёрнул за поводья и остановил животное. На мгновение забыл, зачем приехал, но почти сразу вспомнил.
«Старость начинает подглядывать из-за угла. Плохой знак!»
Вдруг Октавиану страшно захотелось пить. Он огляделся и приметил колодец с фигурой фавна. Из творения архитектора, хоть и не очень толкового на вид, била струя чистой родниковой воды. Мужчина слез с коня, подошёл, сделал несколько глотков и умылся. Усталость и жажду как рукой сняло.
– Теперь можно и в гости!
Он повёл верного коня под уздцы. Октавиан приехал строго по делам и не собирался тратить время, однако группа сенаторов в чёрных тогах его узнала, пришлось подойти.
– Октавиан Август?! – выкрикнул с улыбкой один из них. – Лет десять тебя не видел, уже стал думать о худшем.
– Прям как моя жена, – пошутил Август. Они рассмеялись и обнялись. – А что в чёрном? Умер кто-то?
Сенаторы нахмурили брови и переглянулись:
– Аппия Вилора зарезали на маскараде.
– Да? – Октавиан задумался.
– Обычно такие вести разлетаются быстро.
– Друзья мне рассказывают только о хорошем. Как-то всё не вовремя, но нужно проститься с человеком. Когда похороны?
– Завтра на рассвете!
– Приду, – он поклонился сенаторам. – К сожалению, мне пора.
«Столько дел, нужно успеть!»
Октавиан миновал несколько улиц, едва протиснулся через массы людей. Кто-то таскал корзинки, другие кормили кур, а третьи резали барана. Жизнь в городе не останавливалась ни на миг.
Август, наконец, добрался и, схватив кольцо на двери, постучал. Массивные деревянные створки, обитые железом, с трудом поддались и открылись.
– Мастер Октавиан, – произнёс раб, – чем могу быть полезен?
– Я хочу поговорить с хозяином, – потребовал Август.
– Макр Анроний не появлялся дома с празднования Дня города.
– День не задался с самого начала, – бросил Октавиан и уже собирался уходить, как услышал женский голос.
– Кто пришёл? – донеслось из дома.
– Октавиан Август, хозяйка! – сообщил раб.
– Впусти!
Раб забрал поводья и впустил гостя внутрь. Октавиан прошёл в центр дома и оказался во внутреннем дворе, где благоухал остров зелени.
«Мой дом – моя крепость!» – вспомнилась ему излюбленная фраза монолонцев о своих жилищах.
– Домна, – Октавиан поклонился хозяйке. Она отстраненно сидела в комнате предков своего мужа. Красные стены, а в нишах чёрные бюсты усопших.
– Пойдёшь его искать? – шёпотом спросила она.
– Разговор есть. Не знаешь, где он может быть?
– Он в последний год пристрастился к восточным забавам. Люди там залезают в какие-то землянки, бросают листья в огонь и дышат. После этого Макр возвращался домой совершенно отрешённым.
– Наслышан! Но это не восточная, а северная традиция. Варварская практика. В городе подобных заведений должно быть не много.
– Я плохо поступила, Октавиан, там на празднике… Он, скорее всего, узнал и поэтому не возвращается. А у меня теперь душа не на месте, она вечно кричит.
– Наверно это что-то…
Попытался успокоить женщину Октавиан, а затем пересёкся с Домной взглядом. Опухшие красные глаза говорили о многом.
– Он убьёт меня, – прошептала она.
– Нет! Я с ним поговорю.
Домна кивнула и пошла собирать вещи. Наверно, на всякий случай. Переждать бурю всегда лучше у родных. Август же тяжело вздохнул и отправился на поиски Макра Анрония. Он нутром чувствовал, что это надолго.
Авл Марий Друз
Друз сидел у кабинета Главного квестора и дрожал. Это ведь в его смену убили Народного трибуна. Впрочем, он был не одинок. Коридор буквально кишел причастными всех мастей. От обычных преторианцев до тёмных личностей в масках, которые, судя по разговорам, должны были следить за порядком внутри дома Магна Тунния. Вот на их месте патриций не хотел оказаться.
Вдруг присутствующие резко замолчали и расступились. По коридору промчался Диктатор со своим советником. Они зашли в кабинет и тут же один из преторианцев упал. Наверно перенервничал.
Его быстро оттащили подальше, дабы не вызвать цепную реакцию, и уже там приводили в чувство. Все они служили, но у каждого внутри свербело, так что стучали зубы, а колени жили собственной жизнью. Поэтому Друз предусмотрительно сел на первое освободившееся место.
Стратор Тунний Сцевол
– Что происходит, Сцевол? – крикнул Янус, едва Кар успел закрыть за ними дверь.
– Идёт планомерная работа, – с непроницаемым лицом ответил Сцевол. – Свидетелей допрашивают, улики собираются.
– И ни одного казнённого, – бросил Диктатор.
– Да… такое тоже случается, – развёл руками Главный квестор.
– Что, совершенно ни одного подозреваемого? – поинтересовался Кар. – Вы же понимаете, что это неприемлемо.
– Разумеется, – согласился с доводами советника диктатора Сцевол.
– А что Кесарь? – бросил Янус. – Его допросили?
– Его и остальных членов Руки Марса допросили в первую очередь.
– И?..
– Они подозрений не вызвали.
– Подозрения! – Диктатор ударил по столу кулаками. Сколько людей упало в обморок в этот момент в коридоре, история умалчивает. – Это точно был он! Гаденыш…
– Вы обвиняете гражданина Монолона в убийстве Народного трибуна. У вас есть доказательства?
Янус закатил глаза и отошёл.
– Диктатор, – Кар решил пояснить, – утверждает, что у Кесаря были причины для убийства.
– Мы примем ваши доводы к сведению, а теперь извините, меня ждут дела, – Сцевол любезно указал на дверь. – Требуется опросить много подчиненных. Вдруг это был кто-то из них.
– Разберитесь в своём бардаке, квестор, и побыстрее! – бросил на прощание Диктатор и хлопнул дверью.
– Мы будем вам крайне признательны, – добавил вежливо Кар.
Они с Янусом были как день и ночь, покой и ярость, рассудительность и эмоции – идеальное сочетание. Не всем так везло с советниками.
Сцевол облокотился на спинку кресла и скосил взгляд на песочные часы, стоявшие на краю стола. Песчинок осталось немного, так что квестор не стал звать следующего подозреваемого и просто подождал.
Часы опустели, и тут же, с завидной пунктуальностью, в кабинете появилась Первая чародейка. Сцевол жестом предложил ей присесть.
– Давайте покончим с этим скорее, – находясь в хорошем расположении духа, произнесла Августа и села.
– Решать мне, – поправил её квестор.
– Разумеется, – кивнула чародейка.
– К вам, Августа, накопилось много вопросов, – Сцевол достал толстую кипу исписанных листов, скреплённых бечёвкой.
Первая чародейка из любопытства вытянула шею:
– Это всё на меня?
– До вашего отца вам далеко, но вы хорошо разогнались.
– Похвала всегда приятна женщине.
Сцевол поднял на неё взгляд:
– На вашем месте я бы так не радовался.
– Но вы не на моём месте, квестор.
– Когда вы в последний раз видели Аппия Вилора? – настойчиво принялся задавать вопросы Сцевол.
– Народного трибуна? Месяц назад, он приходил в башню, – Августа рассматривала свои руки.
– Цель?
– Жаловался на упадок сил, – чародейка указала в пах. – Боюсь, я не смогла ему помочь, слишком старый материал.
– А на праздновании Дня города?
– Нет, – протянула Августа и даже не моргнула.
– Но колдовали весь вечер, – квестор, подозревая, сузил глаза.
– От вас ничего не скроешь. Да, но лишь от скуки, – развела руками чародейка.
– А затем спровоцировали дуэль?
– Я!? Ни в коей мере. Я лишь сделала так, чтобы всё прошло цивилизованно и никто не пострадал.
– Зная, что дуэли запрещены.
– Да? – она заглянула в глаза собеседника.
– Хватит играть! – Главный квестор ударил кулаком по столу, и Августа подпрыгнула на стуле. – Вы были инициатором запрета и протолкнули закон на рассмотрение в комициях.
– Молода была, каюсь. Кто же знал, что предложение дойдёт до сената и там его примут.
– Кто участвовал в дуэли? – грозно сверкая глазами, бросил Сцевол.
– Корнелия Сцепиона и некая Вивиан Корвин. Видела её впервые, – отмахнулась Августа.
– Как оцениваете её способности?
– Крайне талантливая девочка. Она сожрала бы Корнелию с потрохами, если бы не третий игрок.
– Кто?
– Она была в маске, – пожала плечами чародейка и снова встретилась с недовольным взглядом квестора. – Да, я могу определить монолонца по магии и помню структуру магии каждого живущего или мёртвого гражданина, но не её.
– И позволили ей уйти безнаказанно.
– Выходит что так.
В кабинете воцарилось тишина. Стали даже доноситься голоса из коридора.
– И я должен поверить, что Первая чародейка не смогла её задержать?
– Думайте, что хотите!
Сцевол взял чистый лист пергамента, перо и принялся писать. Августа скучающе смотрела по сторонам, но все же не выдержала.
– Каков ваш вердикт?
– Беспечность в крайне запущенной форме, – ответил квестор, не отрываясь от заключения. – Сенат получит от меня полный и всеобъемлющий отчёт. Так что советую в ближайшее время вести себя тише воды, ниже травы. Повод сместить вас с должности они найдут сами.
– Меня? – возмутилась чародейка.
– А тут есть кто-то ещё? – Сцевол посмотрел по сторонам.
– За такое не наказывают, – она поднялась.
– Продолжайте в том же духе, – он постучал пером по кипе связанных листов, – и увидите. А пока можете идти.
Августа с неохотой поклонилась и исчезла.
Корнелия до празднества Дня города
Корнелия проснулась. Ей не нужно было даже открывать глаза, чтобы понять, какой сегодня день. Магические фонари в комнате сошли с ума и быстро мигали.
Она с кислой миной собиралась на занятия по магии. Корнелия их обожала, но сегодня у неё не было настроения. Оно обычно исправлялось в башне Первой чародейки после нескольких часов, но до этого ещё требовалось дожить и дойти.
Помывшись и одевшись, Корнелия прилегла, время ещё было. Тут прибежали пушистики и запрыгнули на кровать, стали требовать, чтобы их гладили. Девушка улыбнулась и запустила пальцы в шерстку лохматых белых зверьков. Их ей подарил отец, когда они путешествовали по провинциям.
Время неумолимо бежало, и вскоре послышались шаги:
– Ты ещё здесь? – возмутилась Гициния. – А ну, марш в башню, лежебока.
– Мам, ну ещё чуть-чуть, видишь, – Корнелия указала на часы на стене. – У меня ещё…
Матрона даже не стала оборачиваться и пригрозила дочери фасцией.
– Ладно, – промямлила девушка и побрела на занятия.
– И только попробуй опоздать. Я узнаю, – вслед бросила Гициния.
– Ага, – без настроения и с опущенными плечами Корнелия пошла к самому высокому зданию в Монолоне.
Круглая башня Первой чародейки из чёрного мрамора снаружи и белого внутри, точно маяк, приковывала к себе взгляды иноземцев, рабов и варваров. Горожане же почти не замечали башню. Они считали её бесполезной и часто сравнивали с Большим цирком, вмещавшим двести тысяч и приводившим зрителей в восторг скачками на колесницах.
Башня снаружи украшалась арками и статуями колдунов и имела двенадцать одинаковых по размерам ярусов. Нижние четыре из которых не двигались, а вот верхние могли перестраиваться по прихоти Первой чародейки. Обычно такое действо походило на парящий диск над городом.
По легендам башня была здесь всегда. До образования города и даже до объединения живущих вокруг племён. В те тёмные века монолонцы поклонялись громадине как божеству, и всяческими способами пытались проникнуть внутрь.
Другая легенда гласит, что башня сама открыла свои двери Монолонцам и обучила достойных из них магии. Именно этому сюжету посвящена мозаика всего первого яруса. Остальные изображения демонстрировали более раннее время, а верхний этаж и вовсе показывал строительство загадочного сооружения.
Корнелия приблизилась к башне, прошла мимо белых статуй Луция Витурия и Августы на фасаде и проскочила через бронзовые ворота внутрь. Полумрак первого яруса нарушали лишь узкие окна да магические фонари. Девушка с остальными учащимися зашла на круги на полу и мгновенно перенеслась на десяток ярусов вверх.
Августа пришла не сразу, она любила задерживаться в лаборатории. Обучение для неё было бременем и пустой тратой времени. И, к большому сожалению Первой чародейки, шло обязанностью к титулу, ради которого можно было и потерпеть.