Монорельсовый вагон остановился на платформе в самом центре здания, в котором жила Алина. Под нами сто метров и над нами примерно столько же стеклянной башни, с вершины которой по городу рыщут лучи прожекторов. Севернее и южнее еще две таких же башни, стройные и изуродованные наростами кондиционеров, балконов, антенн, пучков тяжелых кабелей и прикрученных тут и там экранов – вот, собственно, и деловой центр Яндаша. Вокруг серые тридцатиэтажки офисов и отелей, а за ними суетливые опутанные проводами и рельсами кирпичные районы. Я полагал, что мы окажемся в одном из маленьких зданий у реки, под окнами которых темнеют загаженные тротуары. Но Алина жила в квартире, на которую не стал бы смотреть снисходительно даже Марсель Моно.
– Пакет придется оплатить здесь, на этаже. Тут повсюду кое-что посерьезнее Сяо, – Алина указала на цветной терминал у стеклянной двери. На нас внимательно смотрели четыре равнодушные камеры. – Соседей почти нет, и это радует. Один клерк в конце коридора – подозрительно вежливый. Думаю, это он пишет жалобы в Управляющий совет дома, чтобы, как там было – «избавить приличный дом от сомнительных персон». Но с моей социальной подпиской все в порядке. А за стенкой тестировщик из картеля «Ши». Мы иногда пьем с ним по выходным. Приятный парень, но шалит руками, когда переберет лишнего. Приходится пресекать.
– Зачем мне это знать? – спросил я.
– Это к тому, что тут есть кого позвать на помощь.
Я усмехнулся.
– Ты все еще думаешь, что я опасен?
– Из того, что я узнала про вас за последний день: вы сделали девочку сиротой, избили бродягу возле мусорного бака, дружили с контрабандистом и в вашей квартире пять трупов, а корпорация «JB» этим очень недовольна. Мой распускающий руки сосед и анонимщик из квартиры по коридору – куда более спокойная компания.
– Откуда тебе знать, что они не тайные маньяки-психопаты? – фыркнул я.
Алина постучала себя по карману, откуда торчали сложенные очки.
– Я навела справки. Вы оплачивать будете или как?
Я воспользовался анонимной картой – не слишком надежная конспирация, но для тех, у кого нет проблем с полицией или Службой безопасности – сойдет.
За тяжелой лакированной дверью с черным иероглифом, обозначавшим имя Алины, пряталась квартира, достойная древних императоров. Пожалуй, именно такими я и представлял каждую из девятисот девяноста девяти комнат Запретного города в детстве. Под потолком медленно разлился мягкий ровный свет, отразившись на глянце редкой черной мебели. Окна потускнели, и за стеклами теперь едва различались стена соседней башни и крыши далеких домов, словно все снаружи окутал привычный густой смог. На стене вспыхнул голубым неоновый коктейльный стакан с зонтиком, а под ним размашистая надпись – название бара. Но я не читал на латинице. Беззвучно вспыхнул огромным экраном телевизор.
– Наслаждайтесь, – Алина отыскала и бросила мне пульт. – Мне нужно отменить встречу и принять душ. А потом мы возможно даже выпьем что-нибудь.
Она без смущения стянула кофту, оставшись только в тонком бра и подхватила со спинки кресла пушистый халат.
– Если ты пытаешься меня смутить – бесполезно, – предупредил я.
Алина обернулась и ответила мне улыбкой.
– Скорее наоборот. Наверное, гостям комфортнее, когда хозяин не плавает как парализованная угрем рыба по собственной квартире, а ведет себя как обычно. Впрочем, я не сильна в этикете, – она скрылась за дверкой душевой, на которой немедленно проступил будто сквозь дерево анимированный силуэт девушки под водопадом. Послышался шум воды.
Я обернулся на Лань. Она смотрела на меня, внимательно, будто осознанно. Это могло удивить еще вчера, но я вспомнил искалеченные скрючившиеся тела на полу у себя в гостиной и принял ее взгляд как должное. Осознание того, что она может внезапно убить тебя за пару секунд, а потом безразлично смотреть на твой труп, немного тревожило, но от него веяло и каким-то умиротворением – по крайней мере она сделает это быстро. От бойцов службы безопасности «JB» такой роскоши ждать не приходилось.
Опустившись на диван, я усадил Лань рядом, дал ей в руки цветной журнал – для собственного успокоения и принялся следить за немыми картинками на экране. По пыльному полю шагали боевые расчеты роботизированной пехоты – гротескные, опирающиеся на толстые длинные руки железные тела, управляемые пилотами из далеких штабов. На их хромированные спины падали тени от беспилотников. Умиротворенный генерал отсчитывался об успешных учениях – я читал это по его тонким, скривленным на одну сторону губам. Его сменили клубы дыма, закрывающие небо и пылающие машины и окна магазинов с разбитыми витринами – беспорядки на улицах Осаки. Озадаченный премьер Японии протирал очки белым платком.
«Мир на пороге глобальной катастрофы, мировой войны и необратимых перемен…» – ползла строчка под кадрами летящих над океаном и мостами Макао истребителей, оставляющих тонкие инверсионные следы – как царапины на сером небе.
– Если и смотрю эту чушь, то обычно без звука, – Алина вытирала полотенцем короткие волосы. Они почти вся утонула в халате, только тонкая шея торчала из широкого ворота. – Не хотите в душ? У меня большой лимит на горячую воду. Тебе, подружка, тоже достанется, – она улыбнулась неподвижной Лани, – но вечером. Надо, даже если не хочешь. Завтра я отведу тебя к хорошему доктору.
– Может и меня посвятишь в свои планы? – с улыбкой, но немного раздражено спросил я.
– Думала, что мы это и собираемся сделать – обсудить как нам быть дальше. Точнее вам с Ланью. Я собираюсь и дальше влачить жалкое существование в своих апартаментах в башне. Впрочем, иногда можешь присылать мне красный конверт[20] – я не обижусь.
Она сделала себе коктейль, а мне притащила бутылку джина, стакан и лед. Я смотрел на ее тонкие руки, держащие запотевший стакан.
– Как тебе это удается? – спросил я.
– Что именно?
Я обвел рукой пространство вокруг.
– И главное – зачем? Я знаю сколько стоит такая подписка.
– Я тоже, – Алина подмигнула мне обоими глазами и убрала с лица прилипшие мокрые пряди. – Но мы, кажется, хотели поговорить не о моей квартире. А о том, что завтра я попробую отвести Лань в одну частную клинику, где я обычно обслуживаюсь. Это в центре Сяо Шеньцяо, совсем близко от платформы – долго идти не придется. Или вы не хотите узнать кто и зачем вскрыл малышке голову?
Я промолчал.
– Поняла. Вам будет стыдно.
– Мне не будет стыдно. Просто ты втягиваешься во все это, а я об этом даже не просил.
Алина развела руками.
– Ты видишь вокруг толпы тех, кто мечтает тебе помочь? Нет? Тогда лучше помолчи, – вот так внезапно она перешла на ты. – К тому же комиссар попросил о том же, а я обычно прислушиваюсь к просьбам друзей.
Некоторое время мы сидели молча. Наверное, со стороны мы выглядели как три человека, скованные чувством неловкости.
– Ты поможешь мне с Хризантемой? – спросил я.
Алина поднялась и вышла из комнаты. Вернулась уже в джинсах и футболке, сквозь которую слегка просвечивало ее голое тело. Я налил полный стакан джина. В ледяном кубике отражался свет от неоновой вывески бара.
– Ты пойдешь туда вместе со мной, – она достала из футляра очки – не те, что обычно были на ней, другие, в толстой оправе и со слегка затемненными стеклами. Она размотала тонкие провода. С маленького терминала на стеклянную крышку стола падала ровная зеленовато-белая проекция клавиатуры.
– Ты с ума сошла? Я не умею.
– Сейчас научишься. Насчет анонимности первые минут пятнадцать можно не беспокоиться – у меня надежный оверлейн, но я надеюсь, что так долго мы в этой помойке не пробудем.
Она дала мне очки, вывела изображение над поверхностью стола в виде подрагивающей голограммы. И в стеклах, и в воздухе я видел то же самое – разбитое на четыре квадрата темно-серое пространство. Алина натянула тонкие белые перчатки, включила экутер и притушила свет. Изображение стало ярче.
– Просто смотри и не шевели руками, управлять буду я.
В очках появилось белое окно с выбором режима работы: текст, графика, визуализация. Прежде чем я успел что-то сказать, она выбрала последний пункт. Окно мгновенно растянулось и превратилось в коридор, в конце которого подрагивала дверка с изображением красной хризантемы. Визуализация уже не была тем демо-режимом, в котором я наводил справки о последних делах Марселя. Тут ты чувствовал себя голым среди тысяч камер под дулами сотен заряженных пистолетов и лезвиями бесчисленного количества ножей. Посещение такого места – вещь опасная и малоприятная, кроме тех, кто фактически живет в ней. Думаю, Марселю было тут всегда комфортно.