Не было у Матвея личной жизни. Совсем никакой. Друзья водились, но сплошь мужики одни, а девки отродясь в его сторону не смотрели даже. Ни в школе, ни в институте, ни после того. До тридцати лет дожил, а всё по девицам лёгкого поведения не задаром бегал, потому как иначе совсем скис бы без женского внимания.
– Порча на тебе, – твердила мать. – Венец безбрачия это. К бабке надо знающей, чтоб сняла.
Сам-то Матвей во всякие порчи и сглазы не верил, но мать обижать отказом не хотел – внуков она очень ждала. Ради неё только и ходил к всевозможным бабкам, колдунам и шаманам. Кто-то брал оплату за услуги, другие во имя добра бесплатно старались-суетились, но сколько ни пытались венец безбрачия с парня снять, так и не смогли ничего путнего сделать.
А у матери его, Натальи Петровны, подруга была – тётка Зина. С детства дружили, выросли вместе. Как придёт тётка Зина, так Наталья Петровна и начинает ей на несчастливую судьбу сына жаловаться. Он ведь такой хороший, умный, хозяйственный… Красавец, а всё один мается. Как понравится деваха какая – в лепёшку разбивается, землю носом роет, а она на него ноль внимания. Не люб он девкам, ну хоть ты тресни.
Тётка Зина в ответ только вздыхает сочувственно:
– Да-а-а-а… С венцом безбрачия тяжело жить, и снять его не всегда возможно.
Повздыхают дружно, да и расходятся каждая в свою сторону. Но как-то раз пришла тётка Зина в гости к Наталье Петровне, а та от счастья прямо светится:
– Женится мой Матвей! И невеста его, Валюшка, беременна. Уж такая умница, нарадоваться на неё не могу…