Февраль 2022 года. Лондон, Великобритания. Деловой район Кэнери Уорф


Остров канареек… так он правильно назывался. Остров, где не гаснет свет окон и не стихает работа. Круглые сутки, день за днем. Биржи по всему миру, каждая биржа – поле битвы. Начинается все с Токио, дальше открывается Шанхай, дальше Дели, дальше Москва, дальше Варшава и Франкфурт. И только потом – Лондон. Незримое, похожее на приливные волны движение капиталов. Сотни миллиардов – доллары, евро, юани, рубли, фунты, йены.

Незримый пульс современного мира.

Она стала его частью. Крохотной рыбкой-лоцманом в мировом океане, который тем не менее ведет крупную рыбу. Ей стало нравиться то, что она делала… управление финансами, слепые трасты, размещение средств во многих валютах и инструментах. Она начала понимать закономерности этого рынка – например, что банк Японии раздает кредиты под одну десятую процента годовых, и можно взять их и вложить в русские бумаги, скажем под пять. Это самые надежные, одну – две десятых процента ты потеряешь на конверсиях и комиссиях – и вот у тебя доход в пять почти процентов ни на чем. Мало? Да, но что если речь идет о десятках, сотнях миллионов?

Или арабские нефтяные деньги… им нужны надежные гавани, они обожают недвижимость. Норвежцы очень осторожны в этическом плане. Проблема с американцами – они боятся всего и вся, потому что их налоговая служба обладает глобальным охватом, и вся банковская система в мире вынуждена сотрудничать с ними, если не хотят огромных штрафов от американского регулятора. Но и им можно помочь – русские из-за санкций создали систему банков, которые непрозрачны для американского финансового регулятора. Во всем мире сделки с ними под запретом – но если ты знаешь Сергея из российского посольства – то все становится намного проще. Огромные деньги попадают в Россию через третьи руки и выходят оттуда под самыми разными предлогами уже обезличенные, на России цепочка прерывается и восстановить ее не сможет никакая FATCA6. Русские тоже заинтересованы в том, чтобы водить за нос американцев… с них станется. Только в этом году через нее и Сергея прошло больше трех миллиардов долларов… настоящая черная дыра, прачечная глобального масштаба. Сергей такой душка… когда они познакомились, она думала что частью платы за услуги станет постель, и она была готова к этому – но он, кажется, гей и не может в этом признаться. Глупый, это же Лондон, кому какая разница, гей ты или нет. Но он так на нее смотрит, когда они встречаются в пабах.

Зато мистер Дилип, начальник управления – не может на нее нарадоваться. В прошлом квартале она была признана самым ценным сотрудником лондонского офиса, а годовой бонус, вероятно, будет такой, что хватит на квартиру. Она еще не решила, стоит ли покупать здесь квартиру…

Хотя ей все больше нравился Лондон. Парадоксально – ей, урожденной одесситке – все больше нравился этот город с его прохладной, то сухой то дождливой погодой, мягкой зимой, многоязыким гомоном и толпой самых разных фриков, на которых можно наткнуться в любом месте. Она легко стала аргентинкой, потом не менее легко – испанкой и француженкой, потому что одесский и испанский темпераменты-таки схожи. Но, переехав сюда, она научилась ценить и болезненную вежливость англичан, и их щепетильность, их едкое чувство юмора в сочетании с потрясающим умением дружить. Она много гуляла по Лондону, открывая для себя этот великий город – смешение стилей в архитектуре, известные только по Лондону фишки типа двухэтажных автобусов, кэбов, полицейских-бобби и красных телефонных будок, через которые сейчас раздавался wi-fi, Ground floor и таблички с именами на дверях. Миллиардеры за соседним столиком в кафе и десятки совершенно улетных тусовочных мест. Она все больше вживалась в этот город, все более чувствовала его – и когда они с Дэвидом решили выбраться на уик-энд в Париж – Париж показался ей странно чужим. Да, он стал еще хуже. Нельзя пустить в город миллион агрессивных мусульман и думать, что всё останется так же как раньше.

Компьютер слабо пискнул, возвращая ее из мира грез в реальность. Закрывается Франкфурт… отторговались хуже, чем она ожидала. Меры Евроцентробанка по поддержанию ликвидности мало что дали, инвесторы не поверили в перспективы роста и не готовы вкладывать. До тех пор, пока призрак большой европейской войны висит над континентом – оптимизма ждать не следует.

– Эллис… ты идешь?

Она махнула рукой

– Идите. Я еще немного посижу.

Она вдруг вспомнила адмирала де Сантьяго. Он был последним близким человеком, который остался у нее – и если бы не он, наверное, и ее бы сейчас не было в живых. Странно, но он и в самом деле стал ее отцом, после того, как она потеряла Ангела и их с ним общего ребенка. А людям нужны корни. Потому что без корней – не будет ни цветов, ни листьев

Коллеги покидали офис… она смотрела на экран. Хорошо, что он матовый… не видно скатившейся по щеке слезы…

* * *


– Ты видела?

– Ага.

– Кого эта с…а пытается удивить.

– Я бы задала себе другой вопрос – с кем эта с..а спит

– С кем-то из авторитетов, судя по всему.

С едва слышным шипением раскрылись двери лифта – и офис-менеджеры «Свис Юнион» – влились в число своих коллег, покидающих свои рабочие места как поле боя.

Еще один день прошел.

* * *


Ее съемная квартира находилась здесь же, на острове – очень удобно, до работы десять минут пешком и с работы столько же. Забежав домой, она быстро переоделась, сменив туфли на удобные кроссовки. Макияж оставила тот же, рабочий – ни к чему выделяться.

Пешком, по мосту Ватерлоо она перешла на другой берег, там дошла до ближайшей станции метро. Машинально проверилась при посадке.

Никого.

Целый вечер впереди. Разгульный Лондон…

* * *


Паб носил странное название – «Мельник и Олень». Впрочем, это было еще не самое странное название для английского паба.

Из забегаловки для рабочего класса с пивом и «фиш энд чипс» – то есть рыбы с картошкой, завернутой во вчерашнюю газету – пабы стали одной из достопримечательностей Лондона, одновременно – коммьюнити-мейкер, тут так говорили. В паб можно было прийти одному, а можно с компанией, можно выбрать паб, где тусуются коллеги, а можно – где тебя никто не знает. Паб – это место, где англичане и гости их столицы скорее socializing, социализируются. Не зря, в каждом из пабов есть какая-нибудь игра…

Официанта было не дождаться – паб был забит до отказа, к тому же официанта звали Мустафа, а она инстинктивно не доверяла тем, у кого было такое имя. Потому она сама сделала заказ… какую-то зелень, дорого и почти без калорий. Когда тебе тридцатник – ты уже не можешь есть, что тебе нравится.

Устроившись на освободившемся месте, она попробовала думать о футболе, который передавали по телевизору, стоящему над стойкой. Раньше она была к нему равнодушной, но теперь полюбила и футбол.

Сергей появился через десять минут… Дорогой плащ от Burberry и несчастный вид. Она усадила его рядом с собой и поцеловала в щеку

– Есть новый заказ, – без обиняков сказала она.

– Подожди, дай хоть отдышаться.

Они говорили по-русски.

– Отдышишься потом.

– Сколько.

– Сорок.

– Откуда?

– Рим.

Сергей присвистнул

– Мафия? Не хотелось бы.

– Какая мафия? Чиновники – и есть самая главная мафия. Слышал о выделении Италии и ее банкам стабилизационного европейского кредита? Вот они его, похоже, и пилят. Пятьдесят процентов – неплохой аппетит.

– Когда?

– Они торопятся.

Она нащупала его руку, вложила в нее записку – их она всегда писала от руки, никаких компьютеров. Полезный урок адмирала Санторо. То, чего нет в памяти компьютера – не существует и в природе.

– Хорошо.

Дальше – деньги пройдут в Россию, там обезличатся. Выходить они будут разными путями. Например, через инвестиции – в России они при определенных обстоятельствах не облагаются налогами. Или через решения судов третьих стран…

– У меня тоже есть запрос.

– О чем?

– Недвижимость.

Она застонала, как от боли… в этот момент как раз забили гол, и разговора их было не слышно

– Господи, Сергей. Неужели нельзя…

– Начальство…

Сейчас в Лондоне недвижимость просто так было не купить – нужно было подтверждение легальности происхождения денег. Она могла его достать, используя связи в банковской системе, свои и Дэвида – но каждый раз подставлялась.

Стоит один раз оказать услугу – и к тебе будут обращаться раз за разом.

– Сколько?

– Двадцать.

Выхода не было. Жизнь – это взаимное предоставление услуг.

– Хорошо. Попробую что-то сделать. Передай этим ублюдкам, чтобы не воровали так быстро. Лондон не резиновый…

* * *


Обратно она возвращалась на метро – лондонцы называют его The tube, труба. Успела до закрытия станции «Кэнери Уорф»… она огромная, двухэтажная, крупнейшая в Лондоне. Мало кто знает, что под станцию метро переоборудовали… бывший корабельный док. Потому-то здесь так просторно в отличие от обычных лондонских станций, где высокому человеку подчас приходится пригибать голову.

– Эй, красотка…

Она обернулась, отступила к стене, чтобы прикрыть тыл.

– Спешишь?

Пятеро. Самому старшему – лет двадцать, но качков нет, просто отморозки. Пакистанцы. Там дальше, на Кэнери Уорф рядом с дорогими жилыми комплексами у воды – есть социальное жилье, там живут те, кто обслуживает офисы… кто прибирается там, стирает одежду, работает в кафе. Это обычно пакистанцы. Но если их родители благодарны за то что они в Лондоне и у них есть работа – то эти претендуют на что-то большее. Каждую пятницу они едут молиться, и здесь тоже есть подпольные молельные комнаты.

Проблема в том, что их пятеро. Это больше, чем она может справиться. Остается только прорываться и бежать. На ней кроссовки – это большой плюс. Вон тому – она воткнет карандаш в глаз и прорвется…

– Эта леди со мной…

Пакистанцы обернулись. Человек выступил из полутьмы… он видимо ехал в первом вагоне. Пакистанцам не понравилось ни то, что он белый, ни небольшой лотарингский крест7 на его черной ветровке – худи.

– А ты кто такой, мужик?

Едва слышно прожужжала молния, пакистанцы увидели рукоять крупнокалиберного пистолета за поясом.

– Ты действительно хочешь это узнать, сын свиньи?

Оскорбление было страшным, но еще более страшным был пистолет, как и готовность его немедленно применить… пакистанцы умели быстро оценивать людей и потому они бросились бежать как крысы.

Человек застегнул куртку

– Откуда ты взялся? – недовольно сказала Морена – Я тебя не заметила

Серж Ренье, офицер парашютно-десантных частей французской морской пехоты подошел ближе

– Давно тебя тут жду.

– А если бы я осталась ночевать в городе?

Он пожал плечами:

– Просто пришлось бы ждать немного дольше. Однажды я четыре дня ждал одного типа на голых камнях.

– Ты сумасшедший, ты это знаешь?

– Да. Пойдем, я тебя провожу.

Они поднялись на первый этаж – тот, на котором они были, был ground floor, земляной. Серж не совсем галантно заступил даме дорогу, вышел, огляделся, кивнул – можно.

– Давно в Лондоне?

– Утром приехал…

– С пистолетом?

– Нет, пистолет я купил уже здесь. Шутка.

– А если бы они не поверили?

– Тогда пришлось бы пускать в ход. Но обычно – они верят…

– Новости есть?

Морена кивнула

– Они не поднимут ставку, это самое главное. Остальное у меня дома, на флешке. Пошли, я напою тебя чаем…

* * *


Чай…

В мире это не такой популярный напиток… все пьют кофе, а в Латинской Америке все пьют мате – что-то вроде очень крепкого травяного настоя, он вреден для зубов, и потому его пьют через трубочку, не задерживая во рту и сразу глотая. В Европе чай тоже никогда не был популярен. И только в Великобритании – она попала в настоящее царство чая. Файв о клок ти – одна из скреп, на которых держалась и держится Великобритания. В пять часов здесь все идут пить чай. У нее всегда был один из самых дорогих сортов черного чая – «Рашн Караван» от «Твайнингс», семь британских фунтов за пачку.

Серж сидел и смотрел в пол, пока она заваривала чай. За окном на Темзу мягко легла ночь, загорелись огни великого города. Лондон – это город, который никогда не спит, и ничто не в силах изменить его по-настоящему

– Эй…

– Что происходит?

Ренье кисло усмехнулся

– Подцепил русский сплин. От тебя.

– Как тебя только угораздило…

Она вдруг поняла, на каком языке они говорят – на русском.

– Откуда ты знаешь русский?

– От прабабушки.

– Она была русской?

– Полькой, но очень любила Россию. Я и польский знаю. Ее выкинули из Польши, потому что те, кто был близок к русским с какого-то момента стали врагами государства…

– Понятно…

Она заварила чай, накрыла чайник небольшим одеяльцем, села напротив него

– Эй. Улыбнись.

Но Серж оставался серьезным

– Элис…

– Я не знаю, что у тебя было в прошлом и не хочу знать. Но если тебе вдруг некуда будет идти… знай, что мой дом всегда открыт для тебя. Как и мое …

Серж споткнулся, потом резко встал

– Я… давно это хотел тебе сказать. Может, лучше было не говорить. Извини… лучше мне уйти. Я… пойду.

И он ушел. А Морена осталась одна на кухне. Вместе с целым чайником чая, который ей одной не выпить…

Загрузка...