Лето было тёплое, солнечное и сухое, как раз такое, какого ждём мы почти целый год, начиная с осени. Тем тихим августовским утром проснулся я как обычно в семь и начал бодро собираться на работу. За окном было жутко красиво, именно жутко: небо с раннего утра уже успело обрести какой-то яркий загадочный кроваво-красный цвет. Редкие нежные пурпурные облака застыли на безбрежной алой глади.
«Ночью было прохладно – не может быть грозы, тем более с утра», – подумал я и направился в кухню кипятить чайник.
К моему сильнейшему удивлению, сколько я ни нажимал на кнопку розжига, сколько не крутил регуляторы, плита никак не реагировала на мои действия.
«Дожил!» – возмутился я и отправился умываться.
Свет в ванной не зажёгся, вероятно, перегорела лампочка. Но и водопроводный кран, презрительно прорычав, отказался иметь со мной дело.
– Да что здесь происходит?! – негодующе воскликнул я.
«Конец света», – неожиданно пронеслось в мозгу.
Злобно сплюнув в раковину, я начал нажимать на все имеющиеся в квартире выключатели. Света не было…
«Спокойно», – попытался взять себя в руки. – «Ну, ничего себе! Одновременно прекратить подачу газа, воды и электроэнергии! Вероятно, произошла крупная авария. Эх, жаль, телевизор не работает! … Позвоню Вите, должно быть он в курсе, всё-таки, глава районной администрации».
Телефон добил меня своим гробовым молчанием и полным отсутствием признаков жизни, хотя только вчера подзарядился.
Чертыхаясь, я вернулся в кухню и, открыв тёмный холодильник, достал из него батон колбасы. Пришлось доедать остатки хлеба с колбасой, запивая холодным соком.
Злой и неумытый я оделся.
Неожиданно до слуха стала доносится тихая музыка – что-то похожее на «Вальс цветов». Музыка становилась всё громче, пока, наконец, её необычайно приятные и сочные звуки не заглушили мои мысли.
Точно под гипнозом, я подошёл к открытому окну и посмотрел в небо, откуда, мне казалось, и происходила мелодия.
То, что я увидел, услышал и почувствовал далее, ни одно живое существо не испытывало ранее! Алое небо разверзлось. Над землей засиял ярчайший ослепляющий поток света. Он поглотил меня и всё вокруг. Я услышал громкий чёткий бархатный бас, который властно провозгласил:
«Люди! Вы изжили себя и Землю! Вы пренебрегли Моими Заповедями и погрузились во Зло! Пришло время покончить с хаосом! Я лишаю вас достигнутого вами, без которого вы уже не сможете выжить! Даю срок вспомнить всё, осознать и покаяться!»
Тишина… Вспышка погасла. Остались те же серые дома, зелёные деревья, ошалелые лица людей в окнах соседнего дома. И ещё небо, яркое, алое небо, зловеще накрывшее теперь уже однозначно гибнущую Землю.
– Господи, – прошептал я, выйдя из оцепенения. Вспомнились знаменитые слова Пушкина: «Не дай мне Бог сойти с ума…»
«Уж не помешался ли я?!» Но глядевшие из окон соседнего дома, сотни «сумасшедших» глаз давали понять, всё, что меня так потрясло, происходило и с ними, а значит – в реальности.
«Конец света!» – вновь пронеслось в мыслях.
Я обессиленный опустился на кровать.
«Вот те на! Жил-жил и дожил! – я почувствовал, как шок постепенно ослабевает, и разумом вновь завладевает здоровый мужской объективизм.
«Вспомнить всё, осознать и покаяться!» – значит жить пока можно…
Но что мне вспоминать?
Я коренной горожанин, родился, учился, не женился, хотя встречаюсь с Настей уже три года. Знаю, она хочет стать моей женой, но в тридцать лет я ещё не готов к роли степенного главы семьи. Да и работа: я исполнительный директор крупной автомобильной фирмы – работаю допоздна. Какая семья при таком раскладе?
«Однако, пора на работу, – вспоминаю я, – Хотя…Есть ли смысл? …В чём теперь есть смысл?»
В один миг вся моя жизнь безвозвратно потеряла направление!
Если мир всё равно погибнет через день, два, неделю, а может быть через месяц, что остаётся делать?
«Вспомнить всё, осознать и покаяться!»
Эти слова пока ещё не трогали меня, только ставили в тупик.
Я поспешно вышел во двор.
Красный свет неба значительно побледнел, став светло-рыжим.
Люди на улице громко и эмоционально переговаривались.
– До чего же мы дожили! Теперь все погибнем в страшных мучениях! – причитала старушка на лавочке.
– Я считаю, повезло, – весело рассказывала симпатичная девушка подруге, – только вчера взяла в банке кредит наличными, а возвращать теперь не надо!
– Как теперь жить-то?! – возмущался высокий пожилой мужчина, – Ни воды, ни газа, ни света, даже лифт не работает!
«Ни воды, ни газа, ни света! Неужели Всевышний лишил нас всего этого?! Но тогда…
– Мы все умрем голодной смертью! – закричал какой-то человек, выскочивший из подъезда в одних плавках.
Подобная перспектива ужасала своей неотвратимостью. Сколько осталось запасов еды и воды у человечества? Средства массовой информации всё лето трубили, что этот год будет неурожайным. Бог мой! Что же касается меня, то, привыкнув покупать немного продуктов на два-три дня вперёд, остаюсь практически ни с чем!
Неожиданно я почувствовал прилив голода, вероятно, нервный. Мне живо представился мой пустой холодильник, в котором осталась только пачка пельменей, литр сока и пол батона колбасы. Совсем мало!
Я не заметил, как дошел до автостоянки.
– Напрасно! – навстречу мне шёл Михалыч. Он тоже оставлял машину здесь, – Напрасно, говорю, надеешься! Автомобиль умер!
– Мой? – испугался я.
– Автомобиль как класс.
Не желая верить в очередное разочарование, я, забыв поздороваться, быстро зашагал к своему белому Опелю. Михалыч последовал за мной.
Сигнализация не сработала, пришлось открыть дверь ключом. На мои тщетные попытки завести двигатель, машина отвечала неизменным убивающим молчанием.
– Говорю тебе, умерла, – повторил Михалыч, – Умерло всё электричество!
– Всё электричество?! – открывшаяся истина на минуту вновь повергла меня в шоковое состояние. Так вот без чего теперь не сможет жить человек! Вот чего лишил нас Творец! Перспектива голодной смерти нарисовалась в моём сознании во всей полноте.
К Опелю подтянулись другие мужики, также неудачно пытавшиеся этим утром разбудить своих железных коней.
– Хана пришла, ребята! – сплюнул в сторону один из них.
– Вот и всё.
– Все наши денежки превратились в груду никому ненужного металла.
– А меня жена у подъезда ждёт…
– Да неужели же это конец, мужики?! – испуганно вскрикнул Серёга-сосед.
– Точно так, – ответил Михалыч, – С Ним, – он многозначительно поднял палец вверх, – не поспоришь!
Серёга нервно закурил. Его привычке последовали почти все.
Я медленно вышел из машины.
– Значит, конец неизбежен, – проговорил я, – А что же теперь делать? Сесть на стул и смерти ждать?!
– Не, – спокойно ответил Михалыч, – Вспомнить всё, осознать и покаяться! Вот что теперь главное. Только Богу известно, как дело обернется. Раз Он так приказал, значит так и дОлжно.
Михалыч прав. Вспомнить всё! Только, почему-то ничего не вспоминается.
– Парни, я хочу сказать, – опустив глаза, начал Саня, помощник руководителя департамента местной администрации, – Я… только, ребят, … я… Воровал я у города! Вот как!
– Ах, ты, чёрт!
– Подлец какой!
– А кто не знал-то?
Вдруг Олег, охранник стоянки, как засмеется. Смех его был громкий, раскатистый и заразительный:
–То-то, ты теперь пошикуешь!… Денежки-то … денежки-то – пшик!
Многие тоже засмеялись, кто-то горько усмехнулся.
– А и не смешно, – обиженно ответил Саня, – Да, пшик! Они все в банках лежат под процентами. А теперь с ними хана…
– Да, накрылись медным тазом, – грустно вспомнил я и про свои скромные сбережения.
– Нули тебе только! От процентов этих! – веселился Олег.
Многие перестали смеяться и задумались.
– А, если дачу продать, так теперь никто не купит…– размышлял вслух один из нас.
Я решительно зашагал прочь.
Что же делать? Ясно только одно – нужно срочно купить продуктов.
Почти бегом я направился в ближайший супермаркет.
Огромная очередь к кассе. Работала всего одна кассирша, девушка считала на счётах.
Я схватил последнюю корзину и рванул сметать с прилавков всё, что попадалось мне под руку: хлеб, торт «Наполеон», сыр, творог, масло, колбасу, сосиски, вермишель, крупу, вино, капусту, морковь… Продуктов оставалось уже не так много, я забирал последнее. Когда корзина была полна, и руки были заняты, я встал в очередь.
– Карты не принимаем! – крикнула кассирша.
«А сколько у меня с собой денег? Хотя, если не хватит, я всё равно унесу это!»
– Нет денег – не приходи! – громко закричал охранник у кассы, – Антон, сюда! Оставляй всё – или сейчас в холодильнике запрём до самого Страшного суда!
Какой-то хлипкий мужичонка послушно оставил почти все продукты и с батоном под мышкой, злобно оглядываясь, вышел вон.
– Чёрт! – прошептал я и, взяв в зубы пакет с крупой, свободной рукой достал кошелёк.
Очередь волновалась. Все начали шарить по карманам.
– А ну-ка вынь из-под полы! – вновь послышался грозный голос охранника, – Вынь, колбасу, я сказал!
Какая-то женщина грубо крикнула:
– Да подавись ты! Урод! Сам-то, небось, за так возьмёшь!
– Замолчи, крокодилица, – ответил ей парень, зорко наблюдая за всей очередью. Видимо, он что-то заметил, и потому громко произнёс:
– Всех буду обыскивать! Антон, встань в дверях! Никого не выпускай!
Моих карманных денег хватило на всю корзину, кроме вина и «Наполеона».
Всё-таки не зря ношу наличные!
Из магазина я почти бегом рванул домой. Сел за стол и начал неистово поедать сосиски, закусывая их творогом.
Насытившись и опомнившись, я оглядел изобилие еды, лежащей в пакетах вокруг меня.
Неужели, это в последний раз?!
На сколько мне хватит этих запасов?
А! Жуткая мысль осенила меня – их негде хранить! Холодильник превратился в обычный шкаф, а на улице лето! Значит, моим продуктам осталось жить не больше трёх-четырёх дней! Бог мой!
А нет, нет! Рожки и вермишель! Вот три килограмма! Жить ещё можно! Но вода… Воды нет!
Отыскав небольшое, единственное в доме ведёрко, я решил пойти на поиски пресной воды.
Спустившись во двор, я был впервые за всё роковое утро приятно удивлён: у самого подъезда, откуда ни возьмись, появилась водяная колонка. Люди набирали из неё воду и смеялись. Старики то и дело крестились и что-то шептали себе под нос.
– Господи, спасибо! – вырвалось из моей груди.
– Бог любит нас! – радовалась какая-то женщина в короткой очереди.
Я заметил, что и у соседнего подъезда, и у другого – у каждого стоит такая колонка.
«Слава Богу!» – билось в моём сознании.
Пока вода, а с нею и жизнь наполняли ведёрко, стало заметно, что небо сменило свой цвет на пастельный нежно-зелёный, весь воздух был пронизан этим мягким светом, успокаивающим и примиряющим.
Без труда, словно на крыльях, я влетел на восьмой этаж и поставил ведро на стол в кухне.
– Что же мне теперь с тобой делать? – спросил я вслух, вспомнив, что газа всё равно нет и сварить мне ничего не удастся. Да и не хотелось.
Чувство необъяснимого покоя охватило сознание.
Я вспомнил маму и отца. Как они там встречают конец света?
Родители жили в области, в трёх-четырёх часах езды от города. Но сейчас без машины, пешком, добраться к ним заняло бы дня два, наверное. Мама, должно быть, плачет обо мне, я ведь единственный её сын. Отец утешает, говорит, что я не ребенок, а самостоятельный взрослый человек.
Да, самостоятельный взрослый эгоист. Ведь только теперь, когда я позаботился о своём пропитании, вспомнил о них, когда мне стало спокойно и сытно. А каково им? У них, должно быть, всё хорошо. Родители всегда закупали продукты впрок: муку, крупу, макароны. У них есть колодец, печка… Да, у них так тихо… Помню в детстве я любил смотреть, как топится печь. Яркое пламя огня обволакивает положенные ему на съедение дрова и медленно, точно смакуя, облизывает их своими длинными страшными языками. Дрова медленно чернеют, потрескивают, тают… Смотреть на эту схватку ещё живого и несущего смерть было увлекательно и приятно. Да, мне хочется сейчас быть с родителями, это успокоило бы их… и меня.