Доставляло удовольствие просто пялиться в окно. И пустота. Мне бы еще лес какой-нибудь под ноги, запахи его, звуки… и меня бы вообще не стало. Я бы скрутился в листве под березой клубком и слился с миром.
Как давно я это делал, интересно?
Давно.
Катя не приходила весь вчерашний день. И сегодня тоже не спешила. А у меня на ней словно свет клином сошелся. Не терпелось вспомнить. Но я себя чувствовал, будто в яйце: изолированно, защищенно, спокойно… Морда уже не болела. Боль вообще не беспокоила.
И это, кажется, было непривычно.
Я почувствовал, что она идет, как собака – шестым чувством. Просто поймал какую-то вибрацию, потом ритм шагов, услышал голос… Катя говорила с кем-то по телефону. Прислушавшись, я уловил обрывки разговора.
– Нет, к нему нельзя! – сдавленно рычала она. – Мне плевать, кто вы и что можете. Со мной – пожалуйста. Приезжайте, я все расскажу.
Она постояла с минуту у дверей, прежде чем зайти.
Наши взгляды встретились сразу.
– И кто так хочет меня увидеть? – вздернул я бровь.
Катя ни черта не отдохнула – еле доползла до моей кровати и вытащила стетоскоп:
– Говорит, друг-знакомый…
– Всего один? – усмехнулся я.
– Руки по швам, – нахмурилась она и принялась меня слушать. А я смотрел на нее, не спуская взгляда.
«А если это не она?» – вдруг подумалось. Странное раздражение заворочалось внутри на каждое ее касание. Может, я и правда не любил? Или такой мудак? Что-то подсказывало, что второе.
– Когда ты со мной поговоришь? – потребовал я.
– Со вчерашнего дня рекомендации не изменились, – тихо огрызнулась она, поглядывая на приборы, и уже потянулась за папкой, что лежала в ногах, как я кинулся, схватил ее поперек ребер и втянул к себе на кровать.
Ох, как она взбесилась! Аж озоном пахнуло!
– Ты еще и ведьма, – покачал я головой, сжимая крепче. Я уложил ее рывком на бок лицом к окну, схватил за горло и оголил шею. Никаких меток. Зато какой непревзойденный метод шантажа! – Еще раз дернешься – я тебе метку шлепну, поняла? Будешь потом рассказывать чья ты кому-то другому.
– Придурок, – прошипела она, но послушно замерла.
– Молодец, – выдохнул я ей на ухо. – А теперь спи.
– Что?! – выдохнула она.
– Ты еле ползаешь, пахнешь потом и кофе – оно еще работает? И кто мне тут будет говорить про истощение?
– Не твое дело, – начала снова ерзать Катя, но я склонился к ее шее и прихватил прозрачную кожу зубами.
Хорошо она пахла на самом деле. Сладким чем-то… А от моей близости в тонкий аромат вплелся привычный букет: дрожь, поверхностное дыхание и лихорадочный стук сердца. Она меня звала. Правда, против воли.
– Спать, – уткнулся носом ей в висок.
– Ты с ума сошел. У меня работа, пациенты…
– Свалишь все на меня, – усмехнулся я. – За камерами следит кто-то?
– Надеюсь!
– Надейся. – И я устроил ее удобней, прикрывая глаза.
– Я не буду спать, Сбруев! – не унималась Катя.
– Будешь. Есть масса способов расслабить женщину.
– Даже не думай! – угрожающе прорычала она. – Я тебя сейчас расслаблю…
– Применение магии против оборотней запрещено, дорогая. Это я хорошо помню. – И я огладил ее подбородок большим пальцем.
– Самозащита! – дернула она головой.
– Против пациента, привязанного к кровати? – скептически уточнил я, придавливая ее подбородок сильнее. – Расслабься, Катя. И получай удовольствие.
– Сволочь, – вдруг обессилено просипела она. – Ты об этом пожалеешь.
– Это будет потом, – прошептал я. – И как так произошло, что ты ведьма?
– А как происходят ведьмы? Они рождаются у ведьмаков.
– А я знал об этом?
– Знал.
– Значит, мне было все равно.
– Тебе было все равно исключительно на себя.
– Так я у тебя не мудак?
Она промолчала. Я почувствовал, как расслабилась в моих руках и вздохнула глубже.
– Только не дай мне свалиться с кушетки.
– Не дам.
И она, наконец, затихла. А я прикрыл глаза, представляя себя с ней в той самой вожделенной тишине леса. Я грел Катю, свернувшись вокруг клубком, а она уютно сопела мне в шею. На нас осыпались желтые листья, щекоча нос жесткими черенками. А грудь наполняло все той же пустотой. Странно. Вот же Катя рядом. Но почему так зябко и пусто? Еще и ветер вдруг поднялся. Разворошил наше гнездо, оголяя тела и оставляя их стыть под дождем…
Дождь.
Я помнил дождь.
Привкус горечи во рту и ледяные лезвия капель по коже. Дождь бежал мурашками по блестящей разноцветной от ламп дороге там, внизу. И совершенно точно давал передышку. Настоящую, реальную, а не эту вот иллюзию.
Шерсть встала дыбом, а в горле задрожало рычание. Я давно потерял Катю в этом сне, но это нисколько не беспокоило. Зачем мне искать кого-то, если я не мог найти самого себя?
Я открыл глаза и прислушался. Катя спала. Да так крепко, что становилось понятно – у меня появился конкурент по саморазрушению. Полежав какое-то время в тишине, я решил все же рискнуть – осторожно опустил руку ей под бок и вытащил ее мобильный из кармана халата. Но тот оказался предсказуемо заблокированным.
– Ты ради этого уложил меня себе под бок? – усмехнулась сонно Катя и, выпутавшись из моей хватки, села на кровати. – Верни мобильный.
– Зато ты поспала, – вложил аппарат в ее ладонь.
– Я позову этого абонента первым, когда будет можно.
– Ты же знаешь, что мне невыносимо быть без памяти. – Я проследил, как она слезает с кушетки и трет виски. – Голова болит?
– Да.
И не понять, что значит это ее «да». Захотелось малодушно припугнуть, чтобы не чувствовала себя тут главной.
– Кать, я припомню тебе все, – всмотрелся в ее профиль, пока она изучала содержимое папки.
– Обязательно, – кивнула она отстраненно. – Идешь на поправку, Сбруев. Хорошего вечера.
– Ка-ать? – окликнул ее, когда она взялась за ручку двери. – Я уже задолбался тут медитировать. Дай хоть пульт от телека или журнальчиков каких… Что я там люблю?
– Я не знаю, что ты любишь, Тахир.
– Только то, что тебя – нет?
– Это наверняка. Пульт справа в тумбочке.
– Возвращайся ко мне ночью под бок, – оскалился я. – Я докажу тебе обратное.
Но стоило двери захлопнуться за ней, я скривился от гадливости и неприязни. Неизвестность злила, и мне нужно было на ком-то сорваться. Но Катя этого точно не заслуживала.
– Надо вспомнить… – прорычал я, уперевшись взглядом в стену. – Давай!
Дождь.
Когда и где я здесь был во время дождя? Катя снова меня лечила после чего-то?
Стена.
И снова пустота.
Я вытянул шею и сузил взгляд на парке внизу. Да, определенно, он что-то значил для меня. Стук капель по куртке, взгляд и притяжение чужих слабых пальцев… Взгляд в мои глаза. Но не Катин. Я не видел, только чувствовал. Этот кто-то смотрел на меня с надеждой, доверчиво и умоляюще. У Кати взгляд не такой. Она точно все знает. А эта… Она целуется так по-особенному. Я вспомнил ощущение ее холодных губ на своих. Такое трепетное, испуганное, осторожное…
Кто она?
Кого я тут целовал?
Но образ ускользал.
Может, я изменил Кате? Поэтому она и ведет себя так отстраненно?
Зверюга молчал. Но это нормально после пулевых. Зверь жрет много энергии. Особенно, если принимает на себя удар, а он принимает. Даже неосознанно успевает спасти жизнь.
Нужно успокоиться и принять ситуацию такой, какая есть. Залечь. Выждать… Я же это умею. Только почему так сложно? Мне нужно бежать куда-то.
Я снова перевел взгляд за окно и прислушался к себе. Нужно. Аж в груди обожгло. Но я не знал куда…