Глава 4. Матвей



Прихожу домой, закрывая за собой дверь.

– Добрый вечер, Матвей, – приветствует меня дворецкий Михаил. Зрелый мужчина, лет пятидесяти, практически ровня моему отцу. Сколько себя помню, он постоянно работал у нас и жил.

– Здорово, – говорю ему и следую к лестнице, которая ведет на второй этаж.

– Матвей, вас ожидает отец в своём кабинете.

Я останавливаюсь, поправив ляпнул портфеля, а спортивную сумку опускаю на пол.

Наш дом огромный. Даже чересчур. Когда матушка только забеременела мной, отец сказал, что построит дом таким, каким она хочет и приказал, чтобы ты шагами отмеряла его длину и ширину. Ну матушка и отмерила. Теперь это около двухсот квадратных метров – целые хоромы, с огромной территорией вокруг.

Мы никогда не отказывали себе ни в чем, с самого детства. Все самое лучшее было у меня. Что захочу. Чего пожелаю.

– И по какому вопросу?

– Не имею понятия, – коротко отвечает дворецкий и скоадывает руки за спиной. На нем тёмный костюм, который как мне кажется, он никогда не снимал с себя. Короткие тёмные волосы с заметной проседью, впалые щеки, острые черты лица. Михаил всегда поддерживал себя в форме, каждый вечер занималсь в нашем небольшом спортзале, с разрешения отца, конечно.

– Окей, – ответил я и оставив сумки около лестницы в гостиной, направился в левое крыло дома, в кабинет отца.

– Мне отнести вещи в вашу комнату?

– Нет, – крикнув через плечо, сую руки в карманы направляясь к кабинету.

В нашем интерьере дома не было ничего лишнего. Только приглушенные цвета и деревянные детали. Дойдя до кабинета отца и постучав в дверь три раза, вхожу в кабинет.

– Привет. Бать, – говорю ему, замечая, что тот разговаривает по телефону. Он смотрит на меня, кивнув головой, что означает «и тебе привет», следом, поднимает указательный палец вверх, дав понять, что ему потребуется ещё несколько минут, чтобы закончить разговор.

– Да, это мы тоже должны пустить в отработку, – говорит он в трубку телефона.

Кабинет большой. По-мимо огромных книжных шкафов, в которых стояли коллекционные издания русской классики, чуть ли не золотые, посередине стоял стол из тёмного дуба на восемь человек, который плотно прилегал к столу отца. Я медленно продвигаюсь к его столу и отодвинув стул, самый первый, усаживаюсь на него, вытащив айфон из кармана штанов.

– Да, делаем так, а потом посмотрим. Будем отталкиваться от развития событий, —говорит отец. – И возьмите на учёт тот список, который мы сегодня с утра согласовывали.

Я копаюсь в телефоне в ожидании, когда отец освободится.

– Да..да.

Ненавижу ждать, когда отец разговаривает.

– Да, до связи.

Ну наконец-то.

– Матвей, – разом обращается ко мне отец, сняв очки. Темные волосы, немного взъерошены, пиджак висит на его кожаном кресле, а рубашка расстегнута на пару пуговиц. Мне все говорят, что я похож на своего отца. И это права. – Как твой учебный день сегодня?

– А почему спрашиваешь?

Отец поправляется в кресле и складывает руки замком на столе.

– Видишь ли…– начинает он и мне уже не нравится этот тон. – Я видел, что сегодня произошло в коридоре стен Института.

Я смотрю на отца с каменным выражением лица.

– И?

– Ты ничего не хочешь мне объяснить?

Продолжаю копаться в телефоне, разбирая соцсети на наличие уведомлений.

– Матвей!!

– Да, а что рассказывать? – откладываю телефон в сторону. – В меня врезалась эта девочка, облила кофе любимую футболку. Я ей сказал, не хочет ли она извинится, а она решила, что не будет этого делать.

– Фактически, это ты врезался в неё. Но, я точно знаю, что ты решил ей отомстить, и, окатил бедненькую студентку из лужи, прибавив газу.

Я поджимаю губы.

– Откуда ты знаешь?

– У нас с тобой состоится сейчас очень долгий разговор, юноша.

Закатываю глаза, зная, что сейчас отец вновь будет учит меня морали и тому, как следует себя вести.

– Ты же понимаешь, что ты вырос из того возраста, когда за проказничество тебе лишь грозился пальцем?

– Давай ближе к делу! – не выдерживаю я и стучу указательным пальцем по столу.

– Матвей, – произносит отец со всей строгостью, – я закрываю глаза на то, какие прекрасные байки ходят про тебя, в момент наших отъездах с мамой. Я закрываю глаза на то, какая у тебя успеваемость, хотя знаю, что ты можешь и лучше учиться. Однако, каждая выходка может лишить нас звёзд престижа. Ты же понимаешь, что это значит?

– Нет, – паясничаю я. – Поведуте мне!

– Хватит вести себя как ребёнок. Ты прекрасно знаешь, как сложно было заполучить этот рейтинг и, нанять самых лучших преподавателей, заманив их в наш институт.

Закатываю, вновь, демонстративно глаза, и, поднимаюсь с кресла.

– Сядь, – мгновенно приказывает отец. – Я с тобой ещё не договорил!

– Да понял я, что нужно вести себя как великая заучка, сидеть тише травы, ниже воды…

– Хватит, – не выдерживает отец, и ударяет кулаком по столу. – Я пытаюсь нормально разговаривать с тобой, а ты паясничаешь, выпендриваешься и пропускаешь все мои слова мимо ушей.

Я молчу. А что мне ещё приходится?

– Я хочу донести до тебя одну вещь, которую пытаюсь донести вот уже как двадцать два года!

Голос отца становится ровным и деловым.

– Лишь единицами в жизни удается получить наилучшее образование в нынешних реалиях. Практически все, кто с тобой учится – безмозглые бездари, которые ничего, ровным счетом, ничего, кроме новых шмоток и айфонов не видят, и не хотят видеть. Для них просто выкуплено место их богатым родителями, для никчёмных, для них корочки об окончании высшего образования будут просто напечатаны.

Отец делает паузу, тем самым, мне приходится, нехотя, поднять на него свой взгляд.

– Я в первую очередь, вижу, что тебе нравится учится. Тебе нравятся опыты и исследования, однако… В последнее время, ты переключаешь внимание не в то русло, и тратишь свои ресурсы, не в те проекты.

– Это ты про покупку новых кроссовок?

– И это тоже.

– По-моему, меня никогда не ограничивали ни в чем!

– А что, ты хочешь попробовать это ограничение сейчас?

Отец выгибает бровь, зная, что я не пойду на такую сделку.

– Матвей, – вновь произносит моё имя отец, – я хочу, чтобы до тебя дошло то, что я хочу сказать. Я делаю все, чтобы у тебя было хорошее будущее. Чтобы ты не нуждался ни в чем. Ни в жилье, ни в деньгах, ни в других ресурсах, которые тебе потребуются. Однако…

Мы встречаемся с отцом взглядами, и я замечаю печать в его глазах. Глубокое разочарование окутывает его зелёные глаза.

– Однако, ты меня разочаровываешь с каждым днем. Каждое утро я просыпаюсь и не знаю, чего от тебя ожидать сегодня. Какое происшествие ты учудишь прежде, чем я узнаю об этом. Ты понимаешь, что самые большие проблемы приходятся на мои плечи?

Меня утомляет этот разговор, однако… злить отца не лучший ход в нашем разговоре. Поэтому, стараюсь удержать пятую точку на стуле, и дождаться окончания мысли отца.

– Только за прошедший месяц, я получил не менее двадцати трех жалоб от учеников института. И сегодня, когда ты окатил девушку водой, ты же понимаешь, что её жалоба на тебя может пойти в высшую инстанцию? И я не смогу ничем помочь.

– Да и не надо, – с безразличие отвечаю ему.

– Мало того, что ты встанешь на учёт в комиссии, так и я получу по шапке, потому что видимо, слишком по-доброму отношусь к тебе. И пора бы ограничить твои счета, которыми ты разбрасываешься налево и направо. Быть може, так ты станешь благоразумней?

Я сжимаю губы в плотную нитку. Это удар ниже пояса!

– Я пытаюсь вырастить из тебя настоящего мужчину, который бы не только уважал себя, но и женщин. Но видимо, где-то я упустил ту ниточку, из которой сейчас слилось в то, что слилось.

– То есть, ты хочешь сказать, что я твоё разочарование?

– Да, – твердо заявляет отец. – Я разочарован тобой и твоим поведением.

– Ну что есть, то есть…

– Если же ты продолжишь в том же духе, себя вести, мы отправим тебя за границу, в тот институт, который в первую очередь выдрессирует тебя, а потом, будет учить наукам. Потому, что на данный момент, ты совершенно не готов становиться ученым. А быть может, я просто ошибся на твой счет, что тебе это будет интересно.

Я ничего не отвечаю.

Слова отца режут мое самолюбие на мелкие кусочки.

Шантаж.

Это самый обыкновенный шантаж, и я не пойду на это!

– Я даю тебе последний шанс исправиться. В противном случае, я и глазом не моргнул, как ты окажешься за границей.

– Я тебя услышал, – говорю отцу и встаю со стула.

– Да, кстати, – окликает меня отец. —Твой лимит снижен до пяти тысяч рублей в неделю.

Я останавливаюсь и сжимаю руки в кулаки. Мне теперь что, вообще ничего себе не купить?

Но, ничего не отвечаю, выхожу из кабинета, и, хлопаю дверью.