К середине 60‐х годов XVIII века англичане укрепились в Индии уже основательно. К этому времени они подчинили себе не только большую часть приморских районов, но и большую часть Индостана, включая огромную Бенгалию. При этом были сломлены и главные конкуренты – французы. Им было оставлено несколько мелких разрозненных факторий, но это являлось лишь снисходительностью победителя над побежденным, не более того.
Но Индия была все же слишком велика и до полного ее завоевания англичанам было еще далеко. Поэтому Индостан продолжало трясти от нескончаемых войн.
К этому времени акции Ост-Индской компании поднялись до 263 фунтов стерлингов за штуку, а дивиденды выплачивались из 12,5 %. По тем временам это были огромные цифры! Впрочем, не все в Британской Ост-Индской компании было столь безоблачно. Сверхвысокие прибыли немедленно привлекли внимание английских министров. Возмущение их понять было легко – в стране масса проблем, а одна-единственная компания (пусть и весьма уважаемая) буквально бесится от жиру.
Поэтому руководству компании недвусмысленно намекнули, что пришла пора делиться награбленным. А когда главные акционеры начали возмущаться, им деликатно напомнили, что все территориальные завоевания компании стали возможными исключительно при поддержке английского флота и армии. Кроме этого, господам акционерам напомнили, что ни один британский подданный не может обладать верховной властью над какой-либо территорией независимо от короны. Короче говоря, вопрос был поставлен предельно жестко – или делитесь, или будете упразднены. Выхода в данной ситуации у ост-индийцев не было, и в 1767 году правительство Англии и руководство компании заключило соглашение, согласно которому компания обязывалась ежегодно вносить в казну 400 тысяч фунтов стерлингов. Впрочем, руководители компании фактически ничего государству так и не заплатили, так как сами обратились к парламенту за… финансовой поддержкой. Такая наглость грозила большими неприятностями, но именно в этот момент начался мятеж колонистов в Северной Америке, что грозило огромными колониальными потерями. На этом фоне Ост-Индская компания оставалась островом стабильности. Ослабление или вообще исчезновение компании в таких условиях стало бы национальной катастрофой. Поэтому последовали компромиссные соглашения, в результате которых «ост-индийцы» фактически вернули себе все былые привилегии под зубовный скрежет государственных мужей.
Отбиваясь от собственного правительства, Ост-Индская компания одновременно как только могла усиливала свою экспансию. Обычной прибыли британским купцам было уже мало, они мечтали о сверхприбыли. Разумеется, заполучить это обычной торговлей было невозможно – следовало захватывать индийские княжества, а уж затем выжимать из них последние соки… Поэтому именно в 60‐х годах XVIII века начинается планомерный захват новых территорий и покорение новых народов.
Что же происходило в это время в Индостане? Из последних сил пыталась сохранять хотя бы формальную независимость еще недавно великая империя Великих Моголов. Правил этим осколком былого величия толковый правитель и талантливый поэт Шах Алам II, рожденный как Али Гохар, сын Аламгира II – шестнадцатый по счету император Великих Моголов. Увы, помимо пышного титула, у наследника некогда огромной империи не было уже почти ничего. Реальная власть Шаха Алама была настолько низведена, что в ту пору в Индии ходила поговорка: «Империя Шах Алама простирается от Дели до Палама». Если что, то селение Палам являлось пригородом Дели.
Остатки империи терзали со всех сторон. Из Афганистана то и дело вторгался эмир Ахмед Шах Абдали. В самом Дели всем заправляли англичане. О своем суверенитете заявляли маратхи, создавшие собственное государство на землях современного индийского штата Махараштра. Теперь все воевали со всеми: и моголы, и афганцы, и маратхи. В 1761 году маратхские властители, потерпев сокрушительное поражение под Панипатом от афганских войск Ахмед-Шаха Дуррани, принялись добивать остатки империи моголов – захватили Дели, часть Раджастхана и Пенджаба. Всем этим, разумеется, умело воспользовалась Британская Ост-Индская компания, которая непрерывно интриговала, подкупала и стравливала всех против всех. Местным купцам было воспрещено заниматься внешней торговлей, так как англичане присвоили себе монопольное право на нее. Сотни тысяч бенгальских ремесленников оказались прикреплены к факториям Ост-Индской компании, куда им надлежало сдавать свою продукцию, причем им за это часто вообще не платили. В 1762 году высшие служащие компании образовали общество для монопольной торговли солью, бетелем и табаком в Бенгалии, Бихаре и Ориссе. Отныне крестьяне были обязаны сдавать им товары по заведомо низкой цене. Это вело к разорению как индийских землевладельцев, так и крестьян с ремесленниками.
И все же индусы еще находили в себе силы и волю время от времени объединяться против англичан, сопротивляясь их ползучей экспансии. Так, одно из самых крупных восстаний начал правитель-наваб Бенгалии Мир Кассим, который вместе с недовольными князьями и падишахом Шахом Аламом II поднял знамя освободительной борьбы. Впервые за много лет враждующие индийские правители торжественно декларировали, что объединяются ради общей цели – положить конец английскому владычеству. Увы, в реальности все преследовали, прежде всего, собственные интересы и с трудом находили общий язык между собой.
Решающее сражение между союзными силами индусов и англичанами произошло 22 октября 1764 года рядом с небольшим городком Буксаром на берегу Ганга. Объединенные войска наваба Бенгалии Мир Кассима, Шуджа-уд-Даула, раджи Балванта Сингха из Каши и императора Великих Моголов Шаха Алама II привели к Буксару более 40 тысяч воинов. Армия Ост-Индской компании насчитывала немногим более семи тысяч человек, из которых самих англичан было менее тысячи. Увы, общего командования у союзников не было, и каждый предводитель действовал так, как считал нужным, не слишком считаясь с общими интересами. Разумеется, что ничем хорошим это закончиться не могло.
Армией компании командовал майор Гектор Манро. Выходец из бедной семьи, он начал свою карьеру простым солдатом. Карьере Манро помог случай. Будучи однажды в Лондоне, Манро увидел, как пьяный кучер одной из карет свалился на мостовую. Недолго думая, Манро взобрался на козлы и довез пассажирку, куда той было надо. Пассажиркой оказалась весьма влиятельная герцогиня Гордон. Благодарная за помощь, а также впечатленная молодостью и статью бравого солдата, герцогиня купила Манро патент на чин лейтенанта Камберлендского полка. В скором времени Манро отличился, командуя драгунским эскадроном, в подавлении мятежа якобитов. В 1759 году Манро был назначен капитаном в Хайлендский полк и убыл в Индию. Там он скоро прославился необузданной жестокостью, казнив десятки восставших сипаев, за что получил чин майора. Так как у компании было очень мало старших офицеров, именно Манро и был назначен командовать армией, направленной против мятежных моголов.
…Первым на рассвете 22 октября начал атаку на англичан командовавший правым крылом армии Великих Моголов мирза Наджаф-хан. Но моголы сразу же наткнулись на дружный и меткий огонь британских солдат, стоявших в линейных порядках. Понеся существенные потери, мирза Наджаф-хан отошел. После этого позиции британцев атаковала конница, но также безрезультатно.
Все дальнейшие разрозненные попытки индусов атаковать англичан были столь же неудачны. Всякий раз нападавшие отступали, неся большие потери. А затем случилось невероятное. У союзников один за другим взорвались три склада с боеприпасами. До сих пор в точности неизвестно, что произошло – диверсия или вопиющая халатность. Грохот взрывов, большое количество растерзанных трупов, вопли раненых в одно мгновение деморализовали огромное войско. В войсках союзников начался полный хаос. Никто никем больше не командовал, и каждый был отныне предоставлен самому себе. Этим немедленно воспользовались англичане, перейдя после полудня в решительное наступление. После этого в рядах союзников началась самая настоящая паника. Первым побежал с поля боя великий визирь Шуджа-уд-Даула, который в довершение всего взорвал за собой мост через реку, лишив тем самым своего союзника Шаха Алам II возможности воспользоваться тем же. Следом за Шуджой-уд-Даулом бежал Мир Кассим, который прихватил с собой и общую казну союзников с тремя миллионами рупий. Впрочем, среди всеобщего хаоса нашлись и те, кто до конца исполнил свой долг. Так, полководец моголов мирза Наджаф-хан смог навести новую переправу и вполне организованно отвести свои войска.
Что касается майора Манро, то, оставив без внимания всех остальных противников, он сосредоточился на преследовании бежавших моголов, полагая, что именно их поражение будет иметь наибольшее значение.
Английский историк Джон Уильям Фортескью утверждал, что британские потери составили 847 человек: 39 убитыми и 64 ранеными из европейских полков и 250 убитыми, 435 ранеными и 85 пропавшими без вести сипаев Ост-Индской компании. Потери индусов он оценивал в две тысячи человек убитых и несколько тысяч раненых. Победители захватили 133 артиллерийских орудия и более миллиона рупий наличными.
Сразу после битвы Манро двинулся на соединение с маратхами, которые, воспользовавшись подходящим моментом, горели желанием рассчитаться за былые обиды с моголами.
После победы майор Манро получил благодарственное письмо от совета компании из Калькутты: «Знаменательная победа, которую вы одержали, чтобы одним ударом полностью разбить замыслы врага против этих провинций – это событие, которое делает так много чести вам, сэр, в частности, и всем офицерам, и людям под вашим командованием. Ваша блистательная победа дает столь огромные преимущества для компании, что мы выражаем вам нашу искреннюю благодарность». За победу Манро получил чин подполковника и серьезную денежную премию.
Впрочем, ему доложили, что Шах Алам проклял его и всех его сыновей какой-то древней индийской мантрой. Манро к этому отнесся иронично:
– Что еще остается несчастному шаху, кроме как выдумывать всякую чушь, пусть утешится хоть этим!
Увы, смеялся Манро над древним проклятьем слишком рано…
Вскоре после битвы при Буксаре в 1765 году Шах Алам II подписал с командующим английскими войсками в Индии генералом Робертом Клайвом унизительный Аллахабадский договор и предоставил Дивани (право на сбор доходов) на всей своей территории Британской Ост-Индской компании, в обмен на ежегодную пенсию в размере 2,6 миллиона рупий, которую компания будет выплачивать из собранных доходов. Отныне компания уже не выплачивала налоги (пусть даже формальные!) индийским правителям, а взимала их сама более с чем 20 миллионов индийцев.
Победа при Буксаре позволила англичанам избавиться и от трех последних отпрысков могольской власти в Верхней Индии. Мир Кассим сгинул в нищей безвестности, Шах Алам признал поражение и был лишен всякой власти, а Шуджа-уд-Даул, преследуемый победителями, бежал далеко на запад, где спустя некоторое время сдался на милость победителей.
По условиям Аллахабадского договора в управление Ост-Индской компании переходила территория площадью около 400 тысяч квадратных миль на востоке Индии (Орисса, Бихар, Западная Бенгалия, Джаркханд, Уттар-Прадеш и часть нынешней Бангладеш). Тем самым Ост-Индская компания, прежде действовавшая в Индии через марионеточного наваба Бенгалии, становилась самостоятельной крупнейшей политической силой Южной Азии. Так, в руки англичан попала богатейшая Бенгалия – настоящая жемчужина могольской короны, включая священный город индусов Варанаси. Отныне вся долина Ганга и миллионы проживавших там индусов стали собственностью Британской Ост-Индской компании. Теперь уже никто не мешал англичанам выжимать из огромной колонии все, на что была только способна фантазия чиновников. Отныне англичане начали вывозить из Индии ценностей и товаров на сумму более миллиарда фунтов стерлингов, все равно продолжая и дальше грабить население. При этом англичане обычно отдавали сбор налогов в Бенгалии на краткосрочный откуп – служащим компании и ростовщикам, помощь же сборщикам оказывали солдаты. Во время сбора налогов применялись изощренные пытки, жертвами которых были и женщины, и дети. Из речи Эдмунда Берка в палате общин: «Детей засекали до смерти в присутствии родителей. Отца связывали с сыном лицом к лицу и подвергали порке так, что удар, если не приходился на отца, то падал на сына. Крестьяне забрасывали поля. Они бежали бы все до одного, если бы не отряды солдат на дорогах, которые хватали этих несчастных».
Ситуация в Бенгалии была ужасной. Крестьяне продавали весь свой скот, орудия труда, от голода ели семенное зерно, они продавали своих сыновей и дочерей в тщетной надежде спастись, но покупателей не находилось. В Бенгалии не было даже травы – всю съели животные и люди. Затем начался каннибализм…
Вот как происходящее описывал чиновник Британской Ост-Индской компании Джон Шор: «Постоянно всплывают у меня в памяти сцены, где я вижу высушенные до костей руки и ноги людей, глубоко запавшие глаза, и безжизненный оттенок вселенского отчаяния в них. В ушах раздается вопль матери, затихающие крики умирающего младенца, стоны агонии людской повсюду. В диком замешательстве природа – вопли шакала, крики стервятников, собака, упавшая и воющая на раскаленной дороге».
Немыслимые поборы и ужасающая нищета уже через несколько лет привели к массовому голоду в Бенгалии, от которого умерло от семи до десяти миллионов человек. Впрочем, такая мелочь никого в Англии особо не волновала… Управляющий Бенгалией Уоррен Гастингс занимался в то время делами куда более важными: менял систему управления, создавал полицию, увеличил налогообложение, которое шло на содержание местного войска. Деятельность Гастингса никого не спасла, зато существенно увеличила прибыль компании.
Вообще «Разграбление Бенгалии» после битвы при Плесси стало официальным термином исторической науки. В одном только Муршидабаде английские солдаты награбили на 3 миллиона фунта стерлингов. А расхищение государственной казны Бенгалии принесло англичанам 5 миллионов 260 тысяч фунтов стерлингов. Отбирая товары или скупая их по произвольно установленным ценам, а также навязывая местному населению ненужные залежалые товары, служащие Ост-Индской компании только с 1757 по 1780 год нажили в Бенгалии 5 миллионов фунтов стерлингов. Чистый доход корпорации в Бенгалии вырос с 14,946 миллиона рупий в 1765 году до 30 миллионов рупий в год в 1776–1777 годах. Даже у солдат ранцы оказывались набиты драгоценными камнями, а за бутылку вина маркитантки требовали слиток золота.
Что касается главного героя битвы при Буксаре майора Манро, то впоследствии он вернулся в Англию, стал членом парламента и одним из ведущих акционеров компании. Однако банк, в который он вложил свои сбережения, потерпел крах во время финансового кризиса 1772 года. Чтобы поправить финансовое положение, Манро снова отправился в Индию, где принял командование над мадрасской армией компании. В 1788 году он захватил у французов их главную колонию Пондишери, но во время англо-майсурской войны 1780 года действовал уже не столь успешно и был снят с должности, после чего вернулся в Англию. В 1787 году в память былых заслуг Манро был дан чин полковника Хайлендского полка, а позднее и генерала. Умер победитель в 1805 году.
Следует отметить, что проклятье шаха Великих Моголов о том, что Индия отомстит потомкам Манро, полностью сбылось. Несчастный отец пережил всех своих сыновей. Старший сын Манро – Сазерленд остался в памяти исключительно из-за своей жуткой смерти. По примеру отца молодой кадет Манро отправился за славой в Индию, но во время воскресной охоты в Бенгалии был растерзан тигром. Еще один сын Хью Манро умер на судне по пути из Индии от подхваченной там лихорадки. Третий сын – Александр был съеден акулой во время купания на пляже в Бомбее, а младшего из сыновей убили в Индии при неизвестных обстоятельствах…
Вспоминал ли отец, получая известие о гибели очередного сына, проклятье последнего Великого Могола, мы не знаем. Известно другое, когда сам Манро умирал в жутких мученьях от рака в 1805 году, в редкие минуты просветления рассудка он кричал:
– Проклятый Алам, верни моих сыновей и забери мою жизнь!
Увы, никто ему сыновей не вернул и сам он через несколько дней ушел вслед за ними.
Между тем аппетиты англичан в Индии продолжали расти. Захватив и переварив Бенгалию, председатели Британской Ост-Индской компании устремили свой хищный взгляд на следующую жертву – Майсурское княжество, расположенное в юго-западной оконечности полуострова Индостан. Княжество Майсур занимало стратегически выгодное положение, позволяющее контролировать всю Южную Индию. При этом само оно располагалось на труднодоступных плато между горами Западными и Восточными Гатами. На протяжении нескольких веков княжеством правила династия Водейяров, пока в 1755 году очередной малолетний махараджа попал под контроль своего главного министра и регента Хайдера Али.
В дальнейшем Хайдер Али станет самым серьезным врагом Британской Ост-Индской компании за всю историю покорения ею Индии, поэтому познакомимся с ним поближе.
Итак, выходец из арабского клана Бани Хашим племени Курайш Хайдер родился в 1720 году на юго-западе Индии в Коларе. Начав службу простым наиком (десятником), Хайдер проявил храбрость, снискавшую ему всеобщее уважение, а также настойчивость, дипломатический талант, а также умение с помощью интриг устранять противников. Он отличился в ряде сражений во время межплеменных Карнатических войн, чем привлек к себе внимание тогдашних правителей Майсура, получив через некоторое время должность далавайи (главнокомандующего). После восхождения на трон несовершеннолетнего махараджа Кришнараджи Водейяра II в результате удачной дворцовой интриги Хайдер стал его регентом. А в 1761 году он стал де-факто правителем Майсура с титулом сарвадикари (главного министра). Несмотря на неграмотность, Хайдер Али обладал феноменальной памятью и проницательностью, был талантлив и как полководец, и как правитель. При этом он всем сердцем ненавидел англичан. О причинах его ненависти можно только догадываться. Затем Хайдер Али начал череду Мисорейских войн против племени наров с Малабара (западное побережье Индии). После их разгрома Хайдер Али был награжден должностью джагира (правителя Бангалора). В 1758 году Хайдер Али, воюя с маратхами, заставил их снять осаду Бангалора. К 1759 году Хайдер Али командовал уже всей майсурской армией. Молодой раджа Кришнараджа наградил его почетными титулами победителя – Фатх-Хайдер-Бахадур и Наваб-Хайдер Али-хан.
Как это часто бывает, через некоторое время регент сам захотел править страной и быстро прибрал власть к своим рукам. Вслед за этим один за другим были убиты два махараджи, причем оба незадолго до достижения своего совершеннолетия, когда должны были принять полную власть… После этого княжеская семья была фактически посажена под арест и появлялась на публике только на ежегодном празднике Дассара. Впрочем, жестокость регента была оправдана. Именно время правления Хайдера Али стало пиком могущества княжества Майсура. Приведя в порядок с помощью французов армию, самопровозглашенный правитель совершил несколько удачных походов против соседних северных княжеств, значительно расширив и укрепив мощь собственного. Приобретениями Хайдера Али стали отбитый у маратхов город Сира и княжество Беднор.
Приняв титул хана Бахадура и правителя Беднора, регент начал выпускать собственную монету, установил единую систему мер и весов. В отличие от подавляющего большинства индийских князей, Хайдер весьма благосклонно относился к христианам в пропортугальском Мангалоре, благоволил и к католическим миссионерам. Как всякий уважающий себя мусульманин, Хайдер имел несколько жен. Второй его женой была Фахр-ун-нисса, мать его любимого сына Типу. Помимо этого, у владетеля Майсурского княжества всегда хватало и наложниц.
Британский историк Д. Бауринг написал о Хайдере Али так: «Он был смелым, оригинальным и предприимчивым полководцем, искусным в тактике, умело распоряжавшимся ресурсами, полным энергии и никогда не унывающим даже во времена поражений. Он был всегда верен своим обязательствам и прямолинеен в своей политике по отношению к англичанам… Его имя всегда упоминается в Майсуре с уважением, если не с восхищением».
Довольно быстро Майсур стал самым богатым княжеством Индии. Вскоре Хайдер Али перенес свою столицу из города Майсур в Серингапатам, которая находилась всего в 7 милях от Майсура. При этом расположена новая столица была чрезвычайно выгодна. Весь город был окружен рекой Кавери, образуя речной остров. Над городом возвышалась гора со знаменитым храмом Ранганатхасвами, одним из самых важных вайшнавитских центров паломничества в Южной Индии. Вокруг города была выстроена мощная крепостная стена с еще более мощными башнями. У крепостных стен никогда не стихал шум и гам – там расположился один из самых богатых рынков Индии.
Наведя порядок в своем княжестве, Хайдер Али задумался о расширении его границ.
В середине XVIII века на юге Индии властвовали маратхи, несколько осколков былой империи Великих Моголов, объединенных в некую конфедерацию. Традиционными противниками маратхов являлись княжества Хайдарабад и Майсур. Хайдарабад, находившийся под властью низамов – потомков могольского наместника, в свое время отложившего княжество от Могольской империи, также претендовал на гегемонию в Южной Индии. Низамы Хайдарабада утверждали, что, поскольку основатель династии был могольским наместником всего Декана, то и его наследникам по праву должно принадлежать главенство во всех южноиндийских делах, а все прочие князья обязаны признать свой вассалитет. Разумеется, эти претензии не были признаны никем из властителей Деканского плоскогорья, для которых власть Моголов и права их наместников давно уже были пустым звуком. В течение долгого времени низам Хайдарабада вел с маратхами борьбу за стратегически важную и богатую область Карнатик. В результате упорной борьбы низаму все же удалось утвердиться в Карнатике и овладеть стратегически важным городом Тричинополи, столицей вассального княжества Мадура.
Возможно, что очередной передел наследства империи Моголов на Декане этим бы и закончился, но в это время в борьбу за Карнатик и за влияние в Южной Индии, помимо маратхов, Хайдарабада и Майсура, включились еще две мощные враждебные силы – Английская и Французская Ост-Индские компании.
Отметим, что Хайдер Али с юных лет находился под влиянием французов и был их убежденным приверженцем. Поэтому попытка Британской Ост-Индской компании переманить столь серьезного правителя на свою сторону успехом не увенчалась. Хайдер Али отказал британцам даже иметь своего резидента при его дворе. Это была политическая пощечина! После этого Майсурское княжество было объявлено врагом Британской Ост-Индской компании. Что за этим последует, Хайдер Али прекрасно понимал. Встречаясь с соседними князьями, он говорил им одно и то же:
– Поймите, что Индия раздроблена на многочисленные княжества. При этом князья относятся к англичанам как к обычным владетелям, таким же, как и они. Это большая ошибка! Англичане являются врагом всей Индии, и одолеть их можно, лишь объединив силы всех разрозненных княжеств, для общей борьбы с ним!
Одни князья Хайдера игнорировали, другие понимали правильность речей правителя Майсура, вздыхали, что, мол, не ими началось, не ими и кончится.
Между тем Хайдер Али становился для англичан все опаснее и опаснее. Уже в первое пятилетие своего правления, как мы уже говорили, он сумел присоединить к Майсуру ряд территорий, ранее находившихся под контролем маратхских пешв, низама Хайдарабада и наваба Карнатики. Хайдер овладел стратегическими горными проходами в Западных Гатах, вышел на побережье Аравийского моря и захватил Малабар, а также нанес удар по княжеству Траванкур. Ко всему прочему, Хайдер Али, оказался дальновидным политиком и умел рассчитывать свои шаги далеко вперед. Так, после захвата малабарского побережья к нему отошли порты Мангалор, Рао и Пунганури. Не теряя времени, Хайдер Али с помощью французских советников занялся созданием там собственного военного флота. Во главе флота был поставлен начальник майсурской конницы Али Бей, так как до конца французским капитанам все же не доверял.
Время от времени в Майсурском княжестве вспыхивали мятежи. Проводимые реформы требовали немалых денег, а потому налоги с каждым годом ужесточались. Разумеется, англичане исподволь поддерживали всех мятежников, но Хайдер Али с мятежами пока справлялся. Увы, быстрое возвышение Майсура объединило против него всех соседей – марахов, Хайдарабад и Карнатик.
Именно поэтому начиная борьбу с могущественным правителем Майсура англичане рассчитывали именно на разобщенность индусов и поддержку враждовавших с Хайдером князей. Пока противники искали союзников и накапливали силы, но решительное столкновение между Британской Ост-Индской компанией и строптивым Хайдером Али было неизбежным.
Сразу же после завоевания Бенгалии англичанами была создана самостоятельная бенгальская армия, численность которой все время увеличивалась. Если вначале она насчитывала несколько неполных полков, то впоследствии включала три дивизиона европейской артиллерии, три полка европейской пехоты, десять полков индийской кавалерии и двенадцать полков индийской пехоты. При этом индийские полки комплектовались представителями высшей касты раджпутов Бенгалии, Бихара и Авада. При этом в армию брали только тех, чей рост составляет не менее пять футов шесть дюймов, а в гренадеры от шести футов. При этом в индийских полках в качестве унтер-офицеров и офицеров служили только европейцы.
Во второй половине XVIII века Ост-Индская компания имела три полноценные армии (по одной в каждом призидентстве) – бенгальскую, мадрасскую и бомбейскую. Старейшей и сильнейшей традиционно считалась армия Мадраса. Офицеры мадрасской армии хорошо знали местные обычаи, кастовые ритуалы и социальную иерархию солдат.
Так как на ранних этапах колонизации Индии Бомбей считался нездоровым и убыточным регионом, там обычно находился небольшой гарнизон, причем упор делался на создание местного флота для борьбы с пиратством. В 1742 году бомбейская армия состояла из восьми рот европейских и индийских гарнизонных войск, общим количеством в полторы тысячи штыков. Впоследствии армия Бомбея выросла до 15 тысяч человек, но по-прежнему была значительно меньше остальных президентских армий.
Надо сказать, что мародерство во всех трех армиях Ост-Индской компании не только не преследовалось, а даже поощрялось. Первыми мародерами поэтому всегда были генералы и старшие офицеры.
Однако не только одно могучее Майсурское княжество вызывало в те годы озабоченность руководства Британской Ост-Индской компании. С осколком империи Великих Моголов и Майсурским княжеством на севере граничило уже упоминавшееся нами княжество Хайдарабад – место пересечения исламской, персидской и индийской культур. Сам город был известен своими садами и благодатным климатом. Сады Хайдарабада сравнивали со знаменитыми садами персидского Исфахана. Княжеством правила династия низамов Асаф Джахов («низам» сокращенное от «низам уль-мульк», что означает правитель территории). Хайдарабадское княжество являлось классической химерой, так как власть традиционно принадлежала мусульманам, при подавляющем большинстве индуистского населения. При этом Асаф Джахи умело маневрировали среди огромного «индуистского моря», старались не вступать в лишние конфликты, покровительствовали архитектуре и искусствам.
С востока, со стороны Бенгальского залива, к Хайдарабаду примыкали Северные Саркарсы (узкая приморская территория), провинции, на которые компания также имела свои виды из-за удобных портов. В 1765 году уже знакомый нам авантюрист и герой Каранаитских войн Роберт Клайв заставил императора Великих Моголов Шаха Алама II передать компании пять Саркарсов и тот не посмел ослушаться. Не удовлетворившись этим, английский отряд под командованием генерала Кайо уже в следующем году захватил форт Кондапалли, превратив его в очередную опорную военную базу в регионе. Тогда же был подписан союзный договор с Хайдарабадом, согласно которому англичане обязались содержать войска для помощи низаму. Но все было составлено так хитро, что на самом деле это хайдарабадцы содержали английские войска за счет собственных налогов. Что и говорить, чиновники Британской Ост-Индской компании дело свое знали!
Между тем если с Хайдарабадом и Северными Саркарсами англичанам удалось решить вопрос обманом и подкупами, то с Майсурским княжеством назревал очень серьезный военный конфликт. Компания уже подчинила себе Мадрас и Бенгалию, но огромная территория, лежащая между ними, принадлежала строптивым майсурам, и это не давало англичанам покоя.
– Мы должны любой ценой соединить наши владения! – провозгласил в 1765 году только что прибывший в Индию новый заместитель председателя Ост-Индской компании Джон Перлинг.
Перлинг был из флотских капитанов, поэтому матерился через слово, чем вводил в ступор чванливых чиновников. Когда его спрашивали, о чем он мечтает, то Перлинг отвечал:
– Купить себе имение в Дорсете и выиграть выборы в парламент, ну, а потом возглавить эту проклятую компанию. Здесь же мне надо как можно быстрее набить свой сундук золотом, иначе ни имения, ни парламента не видать как своих ушей. А потому, господа, вам следует не собирать налоги с индусов, а грабить этих сукиных детей так, чтоб у них пятки заворачивались!
Дважды чиновникам повторять было не надо, и вскоре у индусов действительно начали заворачиваться пятки… Но столь цинично, безжалостно англичане поступали только с теми, кого уже подчинили. С теми же, кто еще сохранял независимость, они действовали куда хитрее.
Вначале руководители компании хотели, как всегда, решить дело обманом и предложили правителям независимых провинций платить им арендную плату немного ниже той, которую они получали от наваба Аркота, но Низам отклонил их предложения.
И тогда в августе 1765 года за дело взялся Роберт Клайв, начавший переговоры с императором Великих Моголов Шах Аламом II, заставив его издать указ о предоставлении компании прав на огромную территорию. Но император Моголов уже мало что решал. А князь майсуров Хайдер Али категорически отверг все предложения Клайва. Воинственный Хайдер гордо заявил:
– Мы землей своих предков не торгуем!
На это Клайв парировал:
– Как говорит ваша индийская пословица: живешь в реке – не враждуй с крокодилом!
На это Хайдер лишь рассмеялся:
– Я убью крокодила и буду жить в реке сам!
На этом встреча закончилась.
Удрученный неудачей, Клайв беседовал с Перлингом.
– Может, мы слишком мало ему предложили? – хмурился бывший моряк. – Удвой цену.
Но и на новое предложение Хайдер Али ответил столь же категоричным отказом.
В штаб-квартире компании пощелкали костяшками счетов…
– Небольшая победоносная война обойдется дешевле утроенной цены! Начинайте вторжение! – объявил Перлинг, набивший уже к тому времени золотом половину своего вожделенного сундука.
Война началась в январе 1767 года. При этом первый удар нанес Хайдер Али. Понимая, что война неизбежна, он не стал дожидаться нападения, а сам вторгся в северный Майсур, который считал своим. Претендовавший на эту территорию низам Хайдарабада Асаф Джах II, узнав о вторжении соседа, решил с ним воевать. Узнав об этом, англичане прислали в помощь хайдарабатцам две роты полковника Джозефа Смита.
Но затем Асаф Джах и Хайдер Али переговорили между собой, решив, что им все же выгоднее объединиться против британцев. При этом Хайдер должен был выплатить Асафу Джаху 18 лакхов рупий, за уход из северного Майсура, а низам, в свою очередь, обязывался признать сына Хайдера навабом Карнатики, когда эта территория будет отвоевана у англичан. Однако, несмотря на соглашение, обе стороны все же до конца друг другу не доверяли. Так началась первая англо-майсурская война.
Что касается англичан, то одолев к этому времени французов на юге Индии и столь же легко завоевав Бенгалию, они ожидали быстрых побед и над Хайдером Али. Но просчитались. Хайдер Али атаковал их сам.
Первой совместной акцией союзников стало нападение на британский форт Чангам, которое возглавил лично Хайдер. Несмотря на то что нападавшие имели до 70 тысяч человек против англичан, имевших всего 7 тысяч, захватить форт не удалось, и нападавшие были отбиты с большими потерями. Впрочем, это нисколько не смутило упрямого Хайдера. Несмотря на начавшийся сезон муссонов (по индийской традиции, все боевые действия в это время прекращались), он продолжил свои атаки и захватил несколько более мелких английских фортов, осадив затем крупную крепость Амбур. Не желая напрасно проливать кровь, Хайдер предложил коменданту сдать крепость за хорошие деньги, но тот отказался. Началась осада, которая была прервана подходом большого английского отряда. Не решившись вступить с ним в бой, Хайдер отвел армию на север. А вскоре пришло известие, что лучшие войска низама – конный корпус, обученный на европейский манер, перешел на сторону англичан. После этого доверия между союзниками стало еще меньше. Между тем англичане сами перешли к активным действиям, их отряды быстро продвигались в Северном Цирке (узкий участок территории, лежащий вдоль западной стороны Бенгальского залива в современных индийских штатах Андхра-Прадеш и Одиша).
Не забывали англичане и об интригах, стремясь всеми силами рассорить союзников, что им, в конце концов, и удалось. Заподозрив Асафа Джаха в тайном сговоре с англичанами, Хайдер решил сам заключить с ними сепаратный мир, но неожиданно получил отказ. Зато Асаф Шах, вернувшись в Хайдарабад, в 1768 году окончательно помирился с компанией. Этот шаг оказался настолько дальновидным, что низамы Хайдарабадского княжества сохранили свою относительную независимость вплоть до ухода англичан из Индии в 1947 году!
Но Хайдер Али вовсе не считал себя побежденным.
– Флот слишком дорого обходится, чтобы стоять в порту без дела! – заявил он. – Пусть захватит мне Мальдивские острова!
– Не уверен, что наш малочисленный флот с этим справится, – закачали головами в тюрбанах военачальники. – Император Великих Моголов Аурангзеб уже пытался захватить Мальдивы, но даже ему это не удалось.
– Неужели слава и доблесть майсуров хуже, чем у моголов? – поднял бровь Хайдер. – Поднимите над всеми судами флаги с моим гербом, и пусть это вдохновляет моих моряков на победу.
Командовавший флотом Али Раджа Кунхи Амса клятвенно пообещал своему властителю сделать далекие и богатые острова провинцией Майсура.
В 1763 году флот Али Раджи, состоящий из десяти больших судов-дау и трех десятков лодок-кетов, отплыл из Лакшадвепа и Каннанора и, преодолев часть Индийского океана, почти без сопротивления захватил Мальдивы.
Командующий флотом Али Раджа вернулся в Майсур и, чтобы добиться еще большего расположения Хайдера Али, подарил ему захваченного в плен и ослепленного султана Мальдивских островов Хасана Изуддина. Однако возмущенный излишней жестокостью своего адмирала Хайдер Али лишил Али Раджа командования флотом.
Что касается генерала Роберта Клайва, то после возвращения в Англию он угодил под парламентское следствие по делу о хищениях в Индии. Подкупленные следователи сильно занизили размер его состояния, оценив его в 234 тысячи фунтов стерлингов. Но и это была огромная сумма! При официальном жалованье в 15 фунтов в год такое состояние Клайв мог заработать только за несколько десятков тысяч лет. Тем не менее в парламенте Клайва оправдали «за оказанные Родине огромные услуги». Увы, счастье это Клайву не принесло, и вскоре он, обкурившись опиума, перерезал себе ножом горло… Гораздо больше повезло любимой черепахе Клайва по имени Адвайта, которая пережила хозяина на 232 года и околела в Калькутте в 2006 году…
Итак, оставшись в одиночестве, Хайдер Али тем не менее продолжил войну с англичанами. Первоначально ход кампании был успешным для англичан, имевших возможность нападать на Майсур как из Мадраса, так и из Бомбея. Поэтому Хайдер изменил тактику. Отныне, избегая больших сражений, правитель Майсура быстро перебрасывал свои войска туда, где его меньше всего ждали, и наносил удары по отдельным английским отрядам, захватывая их тыловые базы. Стремительные рейды майсурской конницы и быстрое перемещение артиллерии напрочь переигрывали английских сипаев-пехотинцев. Поэтому на первых порах Хайдеру сопутствовал успех. Но затем англичане взялись за дело серьезно. Прежде всего, они захватили соседнее с Майсуром княжество Мангалор. И пусть Мангалор не имел большого военного значения – это был первый успех.
Кроме этого, англичане подбили на восстание против власти Хайдера Али жителей малабарского побережья. Это побудило Хайдера покинуть Карнатик и быстро двинуться к Малабару. Отправив своего сына Типу с передовым отрядом, Хайдер последовал за ним и в конечном итоге отбил у англичан Мангалор и ряд других портов. Изменившие местные вожди малабарцев были лишены всех прав и власти. Неприятной неожиданностью для Хайдера стало то, что часть мангалорских католиков поддержали англичан. Хайдер Али вызвал к себе коменданта местного португальского гарнизона и нескольких священников.
– Какое наказание вы считаете достойным тем из ваших единоверцев, кто переметнулся на сторону моих врагов? – спросил он их.
Португальский офицер, не моргнув глазом, отчеканил:
– За измену наказание может быть только одно – смерть!
Священники что-то несвязно лепетали о всепрощении и снисхождении. К чести Хайдера Али, он не стал пятнать руки христианской кровью, а посадил изменников-христиан в тюрьму. После этого заверил португальцев, что ничего плохого с ними не будет. Забегая вперед, следует сказать, что мангалорская католическая община процветала в течение всего его периода правления.
В свою очередь, англичане за время отсутствия Хайдера на Карнатике отвоевали там ряд территорий. Более того, они убедили выступить на своей стороне маратхов, вследствие чего их армия во главе с военачальником Морари Рао присоединилась к английским ротам полковника Смита.
В сентябре 1767 года противники дважды встретились в Карнатике в сражениях при Ченгаме и Тируваннамалае. В обоих случаях победа досталась англичанам, возглавляемым полковником Смитом. Потери майсуров составили около четырех тысяч человек и 64 орудия. Потери англичан были значительно меньше.
Ободренные первыми успехами, англичане и маратхи осадили принадлежащую Хайдеру крепость Бангладор. Судьба Бангладора висела на волоске. Но Хайдер не зря считался талантливым полководцем. Узнав об осаде крепости, он немедленно оставил Малабар и ускоренными маршами двинулся на выручку Бангладору. 22 августа 1768 года Хайдер ночью атаковал лагерь маратхов в Ооскоте. Первыми были пущены в бой боевые слоны, которые буквально растоптали спящих противников. За слонами в бой бросилась конница. Понеся большие потери, Морари Рао все же смог собрать вокруг себя достаточное количество воинов и организовать сопротивление. Бой продолжался до рассвета. После чего Хайдер Али, понеся не слишком большие потери, отступил. Англичане также понесли потери, в том числе уже после окончания сражения в лагере маратхов был убит адъютант Смита лейтенант Кэмбелл.
Но враги Хайдера рано радовались. Отступив, он затем нанес еще один неожиданный удар, на этот раз по шедшим на выручку маратхам английским ротам и разгромил их. После этого Морари Ро и полковник Смит вынуждены были снять осаду Бангладора и убраться восвояси.
3 октября Хайдер снова напомнил о себе, захватив стратегически важный форт Амбур, недалеко от Ооскоты. Для отбития форта англичане послали отряд полковника Вуда. В результате внезапной атаки тот смог вернуть нижнюю часть форта, но верхняя так и осталась за Хайдером. На следующий день Вуд с четырьмя ротами пехоты выступил из форта, чтобы перекрыть гарнизону верхнего форта снабжение по единственной дороге. Неожиданно его небольшой отряд был окружен всей армией Хайдера. Между тем сам форт удерживал гарнизон из 500 сипаев под командованием капитана Кэлверта и небольшой отряд маратхов. Видя, что англичане терпят поражение, майсуры начали высказывать симпатии удачливому Хайдеру. Заподозрив в подготовке мятежа начальника отряда маратхов, Кэлверт его арестовал.
В это время основные силы англичан из последних сил отбивались от моголов. Казалось, их ждало полное поражение. Но ситуацию спас командир подошедшего в этот момент авангарда английской армии полковник Брукс. Видя критическое положение Вуда, он с двумя ротами и парой пушек поднялся на вершину ближайшего холма, открыв оттуда яростный огонь. При этом Брукс пошел на нехитрую уловку. Когда обе пушки и солдаты открыли огонь по моголам, Брукс велел в перерывах между залпами кричать: «Смит! Смит!»
И в окруженном отряде полковника Вуда, и в окружившем его войске Хайдера подумали, что на холме появились главные силы британцев под командой полковника Смита, который вот-вот ударит в тыл майсурам. В такой ситуации Хайдер почел за лучшее отойти. В тот день его потери составили около тысячи человек, англичан – более двухсот. Причем если для Хайдера такая потеря была не слишком существенна, то для англичан потери были критические.
На состоявшемся вскоре совещании полковники Вуд, Брукс и, наконец, реально прибывший Смит решили, что, несмотря на захват части форта Амбур, осаждать Бангладор они не смогут, пока не разгромят армию Хайдера в генеральном полевом сражении. Но вся проблема состояла в том, что генерального сражения противнику Хайдер давать не собирался. Он предпочитал действовать по-партизански, нападая на мелкие отряды и нарушая коммуникации. И то и другое доставляло англичанам большие неприятности, при полном отсутствии реального успеха. После нескольких месяцев бесцельного топтания на месте полковник Смит был отозван компанией в Мадрас как неспособный военачальник. Новым командующим английскими войсками был назначен полковник Вуд.
Пока англичане меняли командующих, предприимчивый Хайдер в ноябре 1767 года осадил английскую крепость Хосур. Узнав об осаде Хосура, полковник Вуд во главе большого отряда направился на его деблокаду. Однако, едва Вуд приблизился к крепости, Хайдер неожиданно атаковал из засады растянувшихся в походной колонне англичан. При этом был захвачен весь обоз с припасами. Оставшись без пороха и ядер, Вуд с позором бежал. Пришлось компании изгонять со службы и этого военачальника. Третьим командующим был объявлен только что прибывший из Англии полковник Лэнг, но и от этой смены толку было немного. Война явно затягивалась, причем время работало не на англичан. Стойкость и удачливость Хайдера сделали его популярным по всему Индостану. Теперь майсурская армия пополнялась за счет войск поверивших в его удачу правителей провинций.
В ноябре 1768 года Хайдер Али разделил свою армию на две части и, переправившись через горы Гаты в Карнатик, восстановил контроль над ранее потерянными городами. Под городом Эроде Хайдер Али разбил сильный отряд англичан, взяв много пленных, которые были отправлены в столицу Серингапатам.
После быстрого установления контроля над южным Карнатиком Хайдер Али двинулся прямиком на Мадрас. Для англичан это была уже катастрофа. С потерей Мадраса их влияние в Индии сразу становилось ничтожным. Навстречу армии победоносного Хайдер Али был немедленно послан посол с предложением о взаимовыгодном мире. Но договориться сразу не получилось. Англичане хотели участия в переговорах прикормленного ими наваба Карнатика. Хайдер Али видеть предателя на переговорах не желал. В результате во главе шеститысячного кавалерийского корпуса и небольшого отряда пехоты Хайдер Али появился у ворот Мадраса.
Приводя в бессильную ярость английских джентльменов, наглые майсурцы прибивали к городским стенам листы бумаги с неприличными карикатурами на британского военачальника и еще более неприличными стихами о его армии.
Однако реальных сил, чтобы штурмовать столь серьезную крепость, у Хайдер Али не было, как их не было для продолжения войны и у англичан.
Снова начались переговоры. Хайдер Али желал наказания предателей маратхов. Англичане, по своему обыкновению, хитрили. Британский историк Левин Боуринг отмечал, что Хайдер Али в данном случае «проявил высокие качества как тактика, так и проницательность прирожденного дипломата». В результате 29 марта 1769 года был подписан мирный договор, оставлявший за Хайдером Али все завоеванные им земли, а также включавший в себя обязательства по оказанию военной помощи между Майсорским княжеством и компанией в случае нападения какой-либо третьей стороны. При этом Хайдер все же должен был выплачивать ежегодную дань потерявшим часть своих земель маратхам. Так закончилась первая англо-майсурская война. Все понимали, что договор между заклятыми врагами временный и противостояние между Хайдером Али и Британской Ост-Индской компанией еще не закончилось.
В это время над Британской Ост-Индской компанией, несмотря на все ее экономические успехи, сгустились политические тучи. В 1773 году английский парламент предпринял новое наступление на ее интересы. Отныне решением парламента уже не правление компании, а только король получил право назначать генерал-губернатора, членов Бенгальского совета и Верховного суда в Калькутте. Это было серьезным ударом по самостоятельности английских купцов в Индии. Фактически отныне вся их деятельность переходила под контроль государства. Первым «королевским» генерал-губернатором Индии стал Уоррен Гастингс, много лет проживший до этого в Индии и поэтому хорошо знавший тамошние дела. Администратором Гастингс был опытным. При этом главной его чертой была абсолютная жестокость к индусам, которых он считал хуже зверей.
– Посмотрите на этих грязных дикарей, – говорил он не раз своим соратникам. – Разве это люди? Я испытываю куда больше сострадания к последней облезлой обезьяне, чем к этому посмешищу над человеческим родом! Ничтожные индусы способны только жрать, плодиться и работать под хорошим кнутом. Пусть же так дальше и существуют.
Именно при лорде Гастингсе Бенгалия испытала очередной жуткий голод, унесший многие миллионы. Теперь же Гастингс начал внедрять свои людоедские методы управления и во всех других принадлежащих компании провинциях. Результаты там будут еще более жуткими, чем в несчастной Бенгалии.
– Не называйте меня генерал-губернатором, – говорил Гастингс своим подчиненным. – Это слишком длинно. Называйте меня вице-королем. Так гораздо короче и понятней.
– Хорошо, господин вице-король – склонили голову верные чиновники. – Какие будут ваши сегодняшние указания?
В том же 1773 году Британская Ост-Индская компания неожиданно оказалась на грани банкротства. Из-за восстания американских колоний резко сократилась продажа чая и других товаров. На этом фоне в компании процветала чудовищная коррупция, и последние выжимаемые из индусов деньги разворовывались акционерами, директорами, губернаторами и простыми служащими. Кто сколько мог, столько и крал. В результате возникла реальная опасность краха компании, а вместе с этим краха всего британского господства в Индии. Опасность этого была столь велика, что английское правительство было вынуждено спасать проворовавшуюся компанию, вкладывая в нее огромные деньги, а также же беря ее под свой жесткий контроль.
В 1778 году резко обострились отношения между Англией и Францией. Еще со времен Семилетней войны французские дипломаты считали, что сепаратизм североамериканских колоний от Лондона будет полезен Парижу. Поэтому, когда в 1775 году в Северной Америке местные колонисты начали мятеж, Франция начал поддерживать повстанцев и склонять Испанию к военному союзу против ослабевшей Англии. Для англичан же в Северной Америке все складывалось не слишком хорошо. В битве при Саратоге в октябре 1777 года сдался корпус генерала Бергойна. Это значило, что война за океаном будет долгой и кровавой.
В результате политических интриг для Франции представился уникальный шанс – заставить своего заклятого врага воевать на два фронта. Поэтому в марте 1778 года король Людовик XVI объявил войну Британии. Его визави Георг III не был в восторге от столь тяжелой перспективы, но духом не пал.
– Если король Людовик думает, что загнал меня в ловушку, то он жестоко ошибается! Англия готова к войне и с французами, и с мятежниками! – заявил он премьер-министру лорду Норту. – Французы, видимо, забыли, как мы лупили их в Семилетнюю войну. Что ж, мы напомним!
Но реальная ситуация была не столь хороша, как казалась английскому королю. Только что Британия опрометчиво вышла из союза с Пруссией и теперь не имела союзников в Европе. Попытка привлечь к своим проблемам Россию также не увенчалась успехом. Когда Георг попросил императрицу Екатерину послать в помощь карательный русский корпус в Северную Америку, та ответила категорическим отказом:
– Еще чего! Я кровью своих солдат не торгую!
Историки говорят, что именно этот отказ российской императрицы и положил конец «медовому месяцу» между двумя великими державами. Отныне Россия и Англия, даже несмотря на периодические союзы, уже никогда не будут доверять друг другу. При этом Лондон отныне будет весьма ревниво следить за всеми успехами Петербурга не только на западе, но и на востоке. Большая Игра еще не началась, но прелюдия к ней уже состоялась…
Вскоре главные боевые действия между англичанами и французами переместились из Ла-Манша в Вест-Индию, где французские эскадры блокировали сахарные житницы Англии – Барбадос и Ямайку. В сентябре 1778 года французы захватили стратегически важную Доминику, а затем и Гренаду. Впрочем, англичанам удалось отразить штурм эскадры вице-адмиралом д’Эстена города Саванны.
Сразу же после заключения мира в 1769 году Хайдер Али сделал все, чтобы оживить экономику своего княжества. Для этого он начал активно развивать торговлю с другими странами, пытался сколотить и антибританскую военную коалицию. Его купцы и послы объявились и в Маскате, и в Ширазе. Казалось бы, что после столь большой войны наконец-то наступит долгожданный мир, которым можно было насладиться. Но, увы, ничего подобного не произошло. Индию продолжали сотрясать конвульсии нескончаемых войн всех со всеми.
Тем временем у Британской Ост-Индской компании возникли очередные финансовые претензии к конфедерации маратхов. Воспользовавшись этим, Хайдер начал требовать выплаты дани от небольших княжеств на границах между территориями Маратха и Майсура, а затем отказался платить и дань, требуемую маратхами.
На это пешва (князь маратхов) Мадхаврао I в ноябре 1770 года внезапно вторгся в Майсурское княжество с 35‐тысячным войском. В соответствии с договором Хайдер обратился к Британской Ост-Индской компании с просьбой о помощи. Но та демонстративно отказалась выполнять свои обязательства под предлогом якобы уже имевшегося у них договора о дружбе с маратхами. Пришлось Хайдеру воевать в одиночку.
Именно тогда, прочувствовав на себе все коварство сынов Туманного Альбиона, умный Хайдер Али окончательно уверился в том, что англичане – это не просто противник, какими были окружавшие его земли князья, а враг всей Индии, с которым немыслимы какие бы то ни было соглашения и которого надо уничтожать.
Именно тогда Хайдер Али и его сын Типу Саиб Султан торжественно поклялись на Коране хранить вечную ненависть к англичанам и уничтожить их. Забегая вперед, скажем, что эту свою клятву они исполнят с честью.
Сын Хайдера Али имел среди воинов прозвище – Тигр Майсура. Чтобы заслужить такое неформальное прозвище, ему надо было реально соответствовать. И Типу Султан действительно был в сражениях, как тигр: смел, расчетлив и жесток. Впрочем, к тиграм у Типу Султана было особое отношение еще с юности. Говорят, что, будучи юношей, однажды он охотился в лесу с другом – французским офицером. Неожиданно охотники столкнулись лицом к лицу с огромным тигром. Зверь первым набросился на француза и убил его. Типу Султан хотел было выстрелить в тигра из ружья, но оно не сработало. А затем зверь прыгнул на сына правителя Майсура. Удар был такой силы, что из рук Типу выпал и кинжал – последняя его надежда. Наверное, мир бы никогда не узнал бы о будущем выдающемся полководце, если бы Типу не удалось все же каким-то чудом дотянуться до своего кинжала и убить им уже терзавшего его тигра. С тех пор Типу считал, что в прошлой жизни он также был тигром. Отныне на знаменах его отрядов стали изображать только разъяренных тигров. Тиграми и сценами охоты на них Типу украшал и инкрустировал свое оружие, а фигурами хозяина джунглей окружил свой дворец. Нам неизвестно, как относился к этой тигромании сына Хайдер Али. Однако, думается, в желании сына походить на самого смелого и сильного зверя Индии он не видел ничего плохого.
Начало боевых действий против маратхов сложилось для Хайдера неудачно. Застигнутый врасплох, он отступал, сжигая селения и урожай. Маратхи захватили большую часть северо-восточного Майсура и еще больше упрочили свои завоевания во время сезона муссонов. Хайдер предложил им заплатить часть требуемой дани, но его предложение отвергли как недостаточное. По окончании муссонов пешва Мадхаврао возобновил наступление. Он продвинулся до окрестностей столицы Майсурского княжества Серингапатама, а затем сделал вид, что отходит на север, выманивая Хайдера. И тот поддался на уловку, последовав за ним. В какой-то момент отступающие неожиданно развернулись и дали своему мнимому преследователю жестокий бой, в котором Хайдер потерпел полное поражение. Помимо серьезных потерь, он потерял и большую часть своего обоза. Отбросив остатки армии Хайдера, пешва Мадхаврао снова подошел к столице Майсурского княжества. Простояв под городом в течение пяти недель, он так и не решился на штурм мощных стен. Оставив столицу Хайдера, Мадхаврао двинулся на Бангалор, который и захватил.
После этого посланники Мадхаврао обратились к Хайдеру с предложением объединиться против англичан и изгнать их из Восточной Индии. Но поскольку Хайдер в то время все еще пытался заключить союз с англичанами, он известил последних об этом предложении. Сыну свой поступок он объяснил так:
– Если мы действительно объединимся и прогоним англичан, то маратхи в данном случае получат слишком большую власть и будут уже угрожать нашему собственному положению. А оставшись с ними один на один, мы можем и не выстоять. Поэтому я решил, что пока лучше заручиться поддержкой англичан. Это наши враги, но иногда полезно обмануть и врага.
Но обмануть англичан не получилось. Когда Хайдер обратился в Ост-Индскую компанию за помощью, там выставили столь кабальные условия, что согласись Хайдер на них, Майсурское княжество сразу бы потеряло независимость. Поэтому от помощи англичан пришлось отказаться. Ну, а так как пешва Мадхаврао был обижен отказом от союза, Хайдер снова остался в одиночестве.
После этого враждующие стороны еще некоторое время ограничивались второстепенными ударами, но пыл войны уже пропал, и в 1772 году Хайдер, наконец, согласился на заключение мира с маратхами. По условиям мира он должен был выплатить Мадхаврао 3,6 миллиона рупий единовременно, помимо этого, еще 1,4 миллиона рупий в ближайший год и уступить победителю свою территорию вплоть до Бангалора.
Вернувшись после заключения мира в Серингапатам, Хайдер узнал, что формальный раджа Майсура Нанджараджа на протяжении всей войны являлся платным агентом маратхов, передавая им всю секретную информацию. Разгневанный Хайдер приказал задушить изменника, а на трон посадил своего брата Чамараджу – не очень умного, зато верного.
Как потом говорил Хайдер Али, на мир с маратхами он пошел для того, чтобы сберечь силы для будущей большой войны с англичанами. К этой войне он начал готовиться немедля. Для пополнения пустой казны Хайдер Али сразу повысил дань с вассальных князей и принялся деятельно готовить армию.
Мир с маратхами был, впрочем, недолгим. Пешва Мадхаврао I скоропостижно умер в конце 1772 года, и в столице маратхской конфедерации Пуне разгорелась борьба за власть. Один из претендентов на трон Рагхунатх Рао (Рагоба) обратился за помощью к Хайдеру Али, но тот не захотел влезать в маратхскую междоусобицу. Наоборот, воспользовавшись заварухой у соседей, Хайдер послал сына Али Типу с армией на север, чтобы вернуть утраченные территории. Сам же Хайдер двинулся на юго-запад, чтобы захватить небольшое княжество Кург, пока его не прибрали к рукам англичане. Помимо этого, владение Кургом обеспечило более безопасный путь к малабарским территориям (область в Южной Индии между берегом Аравийского моря и горами Западные Гаты), которые Хайдер мечтал вернуть после нанесения удара по маратхам. Особого сопротивления маленькое княжество не оказало, и Хайдер быстро захватил столицу Курга Меркару. Местного раджу Вира Раджендру он упрятал за решетку. Но едва Хайдер оставил Меркару, как там поднялось восстание против него в защиту плененного раджи. Пришлось возвращаться и наводить порядок в своих новых владениях. Чтобы внушить к себе должное уважение и почтение, Хайдер повесил всех зачинщиков мятежа. Но курги оказались ребятами неробкого десятка и вскоре стали постоянной головной болью для захватчиков.
Между тем Рагхунатх Рао все же нашел себе союзника в борьбе за трон маратхского пешвы. В Сурате он заключил договор с Бомбейским советом Ост-Индской компании, согласно которому англичанам в случае его восхождения на трон отходили большие маратхские земли, в том числе остров Сальсете и мелкие острова близ Бомбея. Кроме того, Рагхунатх Рао обязался платить за содержание обещанного ему трехтысячного отряда сипаев 150 тысяч рупий в месяц.
Но хитрый претендент на трон просчитался. Едва англичане вторглись в княжество маратхов, как встретили решительный отпор объединившихся местных князей. Раздосадованный таким оборотом дела, лорд Гастингс как глава всех английских владений в Индии немедленно аннулировал Суратский договор, заключив новый, более выгодный, но уже с противником Рагхунатха Рао – Нана Фарнависом, министром малолетнего князя-пешвы Мадхао Рао II. По этому договору будущий пешва обязался внести Ост-Индской компании за вывод ее войск из княжества уже почти полтора миллиона рупий наличными и, кроме того, отдать области, приносившие триста тысяч рупий чистого дохода. Остров Сальсете, переданный англичанам по прошлому договору с обманутым Рагхунатху Рао, также оставался за англичанами. Но Рагхунатху Рао также подсуетился. Золото, как известно, открывает любые ворота, и вскоре Бомбейский совет Ост-Индской компании отказался подчиняться лорду Гастингсу, снова послав свои войска в Махараштру, чтобы передать власть Рагхунатху Рао. Но англичанам не повезло – бомбейская армия была окружена войсками одного из маратхских князей Махададжи Синдхии в городке Варгаоне, буквально в десятке миль от столицы княжества Пуны. Положение бомбейцев было критическим. Однако наивный Махададжа Синдхия соблазнился обещанием Бомбейского совета признать его независимым от пешвы правителем и заключил с англичанами самостоятельную конвенцию, по которой англичане обязались выдать пешве Рагхунатха Рао и возвратить маратхам все ранее завоеванные области. После этого Синдхия позволил английской армии беспрепятственно уйти в Бомбей. Но едва армия оказалась в безопасности, Совет Бомбейского президентства отказался ратифицировать конвенцию в Варгаоне. В результате хитромудрый махараджа Синдхия перехитрил самого себя, оказавшись ни с чем.
Было очевидно, что теперь маратхи готовы к настоящей войне с англичанами. Это быстро понял Хайдер Али и тут же предложил обиженным и обманутым маратхским князьям во главе с Махададжи Синдхи военный союз против общего врага. Маратхские князья с радостью согласились. Так обозначались перспективы новой большой войны союза индийских княжеств против Британской Ост-Индской компании.
К марту 1775 года ситуация в столице княжества маратхов Пуне нормализовалась и удивленные маратхи увидели, что пока они делили трон, лишились чуть ли не половины своего княжества, отошедшего к Майсуру. Поэтому маратхи немедленно вступили в союз с низамом Хайдарабада, чтобы общими силами противостоять Хайдеру. Но этот союз продержался недолго. Уже в следующем году Хайдеру удалось рассорить союзников и вывести Хайдарабад из игры.
Но интриги на этом не закончились. Пользуясь преимуществом в силе, Хайдер после длительной осады и взятия столицы княжества Карнатака Дхарвада расширил свои владения до реки Кришна. В том же 1779 году Хайдер жестоко расправился с местным раджой Мадакари Наякой, правителем Читрадурги. Мадакари раньше не раз поддерживал Хайдера, но два года назад изменил и переметнулся к маратхам. Поэтому после захвата Читрадурги Хайдер отправил безутешного Мадакари Наяку в Серингапатам, где тот вскоре и умер. Далее Хайдер отобрал двадцать тысяч юношей и мальчиков-буддистов, которых также насильно отправил в Серингапатам, где мальчики были насильно обращены в ислам. После этого из них были сформированы отборные карательные отряды (по аналогии с турецкими янычарами).
Следует сказать, что в 1774 году майсурскому послу удалось договориться с тогдашним шахом Персии Карим-ханом о создании торгового порта в Персидском заливе. Карим даже предложил конкретный порт – Бандер-Аббас. К сожалению, дальше этого дело не пошло.
Наибольшего успеха в деле налаживания отношений с северными и западными державами добился посол Хайдера Нурсулла-хан, основавший в Маскате большой торговый дом. После этого правитель Майсура озаботился отправкой послов к турецкому султану Мустафе III. Это в полной мере удалось впоследствии уже его сыну Типу Султану. Мечтал дальновидный Хайдер Али и о торговле с далекой и неведомой Россией. Но на это у него уже не хватило ни сил, ни времени…
Как знать, если бы императрица Екатерина II знала тогда о столь горячем желании правителя далекого Майсурского княжества установить торговые отношения с Петербургом, может, и она предприняла бы какие-нибудь шаги навстречу?
В 1776 году в Серингапатаме скончался болезненный брат Хайдера Чамараджа Водейяр VIII, формально являвшийся правителем Майсура. Разумеется, Хайдер мог особо не заморачиваться и избрать новым раджой самого себя или своего сына, но он ни того, ни другого делать не стал.
– Я предпочитаю руководить из-за спины подсадного правителя! – не раз говорил Хайдер сыну Типу. – Из-за спины руководить не только гораздо безопаснее, но и лучше видно!
Чтобы выбрать преемника Чамараи, Хайдер собрал всех детей правящей династии и устроил им смотр.
Увидев, что маленький мальчик Чамараджа из всех игрушек выбрал золотой кинжал, который повесил себе на пояс, Хайдер воскликнул:
– Если он мечтает носить драгоценное оружие в таком малом возрасте, он сможет его достойно носить, когда вырастит!
И объявил мальчишку новым раджой княжества под именем Чамараджи Водейяр IX. Впрочем, в политике Майсура это ровным счетом ничего не меняло. Всем и всеми правил по-прежнему он – грозный Хайдер Али.
Ну, а как относились к происходящему в английских колониях в тогдашней Франции? Начиная со времен Семилетней войны 1756–1763 годов Версаль считал, что независимость британских северо-американских колоний будет весьма полезна для Франции. Поэтому, когда в 1775 году колонисты подняли мятеж, Версаль немедленно начал тайно поддерживать американских мятежников. Когда в октябре 1777 года англичане капитулировали в битве при Саратоге, стало понятно, что для Лондона борьба в Северной Америке будет долгой и разорительной. Британское поражение при Саратоге и подвигло французов на войну со своим старым недругом.
– Мы не готовы драться сейчас в Америке и в Европе! – выговаривал премьер-министру Норту король Георг III. – Дайте колонистам то, что они просили, и успокойте их.
– Увы, ваше величество, уже поздно, – развел руками Фредерик Норт. – Автономии колонистам теперь мало. Это было достаточно два года назад, но сейчас неприемлемо. Американские мятежники желают уже только полной независимости!
– Что же тогда делать? – сник король.
– Будем стараться успокоить французов. Что же касается колонистов, будем надеяться, что наша армия все же найдет силы переломить мятеж.
– В любом случае времена нас ждут далеко не лучшие! – вздохнул Георг III.
Английский король как в воду глядел. Буквально через пару месяцев в Филадельфии капитулировал генерал Бергойн, а еще месяц спустя Людовик XVI объявил войну Англии.
После этого Англия попыталась найти союзника в Европе. Но желающих связываться с неудачниками не нашлось. Лондону отказали все, в том числе и Россия. В результате Англия осталась один на один с Францией. Первые столкновения с французским флотом при Уэссана, на которые так рассчитывал Лондон, так же не дали никакого результата.
Потрясенный Норт хотел было уже отказаться от власти в пользу лорда Чатэма. Но король Георг гневно топнул ногой:
– Я не желаю владеть короной, находясь в кандалах у этого пройдохи и наглеца Чатэма. Отставки не будет! Мы с вами, дорогой Фредерик, заварили эту кашу, нам ее вместе и расхлебывать!
Между тем возбуждение в английском обществе росло. И вскоре непрекращающиеся поражения в Америке привели к антикатолическим бунтам черни в Лондоне.
Разумеется, начавшееся противостояние Англии и Франции не могло обойти и Ост-Индию, где англичане с французами соперничали уже давно. Поэтому, когда в 1778 году в Индию пришло известие о том, что Франция вступила в войну, Британская Ост-Индская компания сразу же перешла к захвату французских колониальных факторий.
Главной крепостью французов в Индии тогда являлся расположенный на берегу Бенгальского залива порт Пондишери. Именно его захват и стал главной целью англичан. Губернатор Французской Индии Гийом де Белькомб пытался укрепить Пондишери. Однако ров не был вырыт до конца, а насыпь и стены не были достроены – не хватило денег. Напрасно Белькомб писал в Версаль, что Пондишери открыт для неприятеля, – его просьбы канули в архивах. Вскоре англичанам без боя сдался форт Шандернагор (ныне – город Чанданнагар), губернатор которого пытался бежать, но был пленен. В августе 1778 года английские войска, имея пятикратное превосходство в силах, подошли к Пондишери. Губернатор Белькомб не испугался, а мобилизовал население на строительство бастионов. В это время в Пондишери появился французский авантюрист – командир отряда сипаев Мадек, который предпринял ряд удачных вылазок из города. Но перевес противника был слишком велик, к тому же французский флот адмирала де Тронжоли не принял сражения с английским флотом и бросил Пондишери на произвол судьбы. Видя, что шансов на спасение нет, де Белькомб согласился на капитуляцию. Скорее всего, на этом история пребывания французов в Индии бы и закончилась, если бы не два человека – уже известный нам правитель наиболее могущественного княжества Майсур Хайдер Али и французский вице-адмирал Пьер-Андре де Сюффрен де Сен-Тропез.
Перелом в противостоянии начался с того, что деятельный правитель Майсура заявил:
– Я больше не буду вооружать воинов луками и щитами! Моя армия будет похожа на английскую, но многочисленнее и лучше!
Первым делом Хайдер Али отменил традиционную систему джагиров – раздачу земель во владение вельможам взамен на содержание отрядов, заменив ее выплатами воинам жалованья из казны. Одновременно на службу стали наниматься французские офицеры. Результаты реформы сказались быстро – вскоре армия Хайдера получила понятие о дисциплине и европейской тактике.
Помимо этого, Хайдер Али серьезно занялся своей пехотой, к которой индийские властители традиционно относились с пренебрежением. В результате правитель Майсура получил двадцать тысяч вооруженных мушкетами и обученных линейной тактике солдат и десятитысячный вспомогательный корпус.
Не забыл Хайдер Али и о коннице. Отныне она была подчинена не своим эмирам, а одному командиру. При этом отныне все получали казенных боевых коней, а не приезжали на крестьянских разношерстных лошадях. Немало сил было потрачено на создание современной артиллерии и обучение артиллеристов. В результате этого пушки Хайдера стреляли не хуже английских, а командиры батарей были обучены маневрировать на поле боя. Особое управление ведало лазаретами, куда набирали лучших лекарей и знахарей. Не жалел Хайдер Али денег и на разведку. Лазутчики правителя Майсура наводнили все княжества Индии, в особенности много их было в английских владениях.
Имея информацию о том, чем занимаются англичане, Хайдер Али не питал в отношении них никаких иллюзий. Ведь закабаление англичанами богатейшего южного княжества Карнатик произошло на его глазах. После того как англичане втерлись в доверие правителям княжества, они в 1763 году организовали дворцовый переворот, убрали мешавшие им фигуры и посадили правителем Карнатика своего ставленника Мухаммада Али-хан Валладжа. Никакой реальной властью тот не обладал, а был лишь марионеткой в руках англичан. После войны 1756–1763 годов Британская Ост-Индская компания нагло потребовала от Мухаммада Али оплатить все свои военные издержки, определив их в пять миллионов рупий. Таких денег у наваба, разумеется, не было. Тогда чиновники компании ссудили ему нужную сумму, но за это потребовали права сбора налогов в некоторых округах. Путем ловких финансовых операций чиновники собирали повышенные налоги в предоставленных им округах, а потом из этих средств ссужали Мухаммаду Али деньги за очень высокие проценты. Особенно преуспел в этом некий мелкий клерк Поль Бенфилд. Получая в год всего 200 фунтов стерлингов, он одалживал Мухаммаду Али тысячи фунтов стерлингов, причем все попытки наваба избавиться от этих долгов были безрезультатны. Для уплаты процентов по долгам загнанный в угол Мухаммад Али прибегал к новым займам. Заимодавцы-англичане находили это очень выгодным, т. к. они сразу оказывались крупными землевладельцами и получали возможность делать в считанные месяцы огромные состояния, угнетая местных крестьян-райотов. Надо ли говорить, что вскоре богатейшее княжество Карнатик было полностью разорено. В отчаянной попытке поправить свои финансовые дела Мухаммад Али с молчаливого одобрения хозяев захватил и разграбил богатое соседнее княжество Танжор. Но все награбленное вновь молниеносно исчезло в бездонных закромах компании. Мухаммаду остались лишь бумажки с расписками.
Следует сказать, что попытки остановить разграбление Карнатика все же были. Так, в 1771 году это пытался сделать лорд Джон Линдсей, исполнявший в Индии сразу две должности – представителя короля и командующего Ост-Индской военно-морской станции. Но его быстро спровадили в Англию, а затем вообще изгнали с флота. В 1776 году против компании выступил уже более серьезный противник лорд Джордж Пигот, поступивший на ее службу еще в 1736 году. Карьеру Пигот сделал прекрасную. В 1755 году он стал губернатором и главнокомандующим Мадраса. В 1758–1759 годах Пигот удачно оборонял Мадрас от французов, а потом отличился при осаде Пондишери. В 1763 году Джордж Пигот вернулся в Англию, получив место в парламенте. Вернувшись в Индию в 1775 году, он занял свою прежнюю должность в Мадрасе. Вскоре Пигот был вовлечен в ссору с большинством членов подчиненного ему Мадрасского совета, которая возникла из-за предложенного Пиготом восстановления в правах раджи Танжорского княжества Тулджаджи, а также поднятого им вопроса о вопиющем ограблении Карнатика. Оговоримся, что Пигот не был добрым дядей для индийцев. Он просто желал остановить беззаконие и вернуть получение прибыли в рамки закона. Поразительно, но выступивший против своих подчиненных губернатор был ими же арестован и брошен в тюрьму, где вскоре при весьма загадочных обстоятельствах умер.
Губернатор был уже мертв (новости из Индии достигали Англии тогда в течение полугода), когда его поведение было осуждено судом директоров компании в Лондоне. Еще бы, ведь Пигот хотел предоставить факты беззакония в Карнатике в парламент! В 1779 году с требованием разобраться в смерти Пигота и наказать его убийц выступил его брат-адмирал. Вопрос обсуждался в парламенте, и четверо чиновников были признаны виновными в незаконном аресте своего начальника. Они даже предстали перед судом и были оштрафованы на тысячу фунтов стерлингов каждый, после чего… вернулись к исполнению своих обязанностей в компании. Увы, но то, что не могут сделать деньги, могут сделать очень большие деньги. На этом дело губернатора Пигота было предано забвению. Единственно, что удалось добиться брату-адмиралу, – это вернуть в семью принадлежавший брату самый большой на тот момент в мире алмаз, так и называвшийся «Алмаз Пигота», уже присвоенный одним из директоров компании.
Кстати, уже знакомый нам ростовщик, аферист и подлец Поль Бенфилд вернулся в Англию настоящим набобом. Подкупая всех налево и направо, он вскоре стал членом парламента. Но этого ему казалось мало, и профессиональный аферист занялся спекуляциями ценными бумагами, в результате чего разорился и вынужден был бежать от кредиторов во Францию, где и умер в нищете. Увы, награбленное в Индии богатство счастья ему так и не принесло…
В 1779 году маратхи, все еще продолжавшие воевать с англичанами, возобновили свое предложение Хайдеру Али о военном союзе. В данном варианте в альянс должен был войти и низам Хайдарабадского княжества. Решение Хайдарабада присоединиться к союзу было спровоцировано самими британцами. Вначале они без всяких к тому оснований захватили на побережье Карнатики порт Малпе. Повод был довольно мутным – революция во Франции. Для Хайдера захват Малпе стал серьезным ударом, так как оттуда от французов он получал европейское вооружение.
Затем британцы спровоцировали восстание племени наров на малабарском побережье, откровенно направленное против Хайдера, но тот мятежников быстро успокоил. Последней каплей, переполнившей чашу терпения Хайдера, стало демонстративное перемещение английских отрядов из Мадраса в Гунтур через территорию, находящуюся под его управлением. Дошло до перестрелки, в результате которой англичане отступили в Мадрас.
Надо сказать, что, пользуясь мирной передышкой, Хайдер Али начал восстанавливать свой флот. На этот раз, обратившись к услугам голландского корабельного мастера Джозе Азеларса, он построил восемь океанских судов-кетов с 40 пушками, а также восемь традиционных для этого региона судов-доу меньшего размера. Базой нового флота стал порт Бхаткал.
Договорившись о совместных действиях против англичан, майсурцы, маратхи и хайдарабадцы решили произвести одновременные нападения на британские владения по всей Индии. Одновременно маратхи согласились для упрочения союза удовлетворить ряд притязаний Хайдера на территории, которые они занимают к северу от реки Тунгабхадра, а также уменьшили сумму дани.
Что касается Хайдера, то свой главный удар он решил нанести в Карнатике, где еще оставались французы, в надежде, что ему удастся снова наладить через них закупку европейского оружия.
Но и чиновники Британской Ост-Индской компании не сидели без дела. Через своих многочисленных шпионов они прекрасно знали о новом антибританском договоре трех правителей. Главный представитель компании в Индии Уоррен Гастингс объявил:
– Денег не жалеть, но, чтобы всех, кого только можно, подкупить!
– Хайдера мы вряд ли подкупим! – ответили посланцы. – Он ненавидит нас больше, чем любит золото.
– Тогда подкупите всех, кроме него! – велел Гастингс.
Вскоре золото из кладовых Мадраса перекочевало в подвалы дворцов в Пуне и в Хайдарабаде, после чего тройственный союз… распался.
Теперь Хайдеру снова надо было воевать с англичанами в полном одиночестве. Вместо общеиндийской освободительной войны, которая бы наверняка имела успех, началась вторая англо-майсурская война, где перед Хайдером уже стояла совсем другая задача – устоять под ударами англичан.
Правитель Майсурского княжества, впрочем, не опустил руки и быстро заключил союзы с Али Раджа Биби Джунумабе II из Аракальского княжества, с мусульманской общиной порта Малпила, а позднее даже с мусульманами-малайцами, служившими Голландии. Но все это были союзы второстепенные, так как никто из новых союзников не имел ни армии, ни денег на ведение войны. Скорее это была больше моральная помощь.
Впрочем, на тот момент армия Хайдера была одной из самых крупных в Южной Индии. Ее численность оценивалась в 83 тысячи воинов. Но и это не все. Хайдер Али приготовил для своих противников столь неожиданный сюрприз, который во многом изменит впоследствии ведение всех боевых действий. Хайдер применил… ракетное оружие, причем весьма совершенное, которого у англичан не было и в помине. Полторы тысячи воинов-ракетчиков несли на плечах длинные бамбуковые шесты, служившие одновременно и флагштоками, с привязанными к ним ручными ракетами. По команде ракетоносцы втыкали шесты в землю, направляя их под углом к неприятелю, и поджигали ракеты, которые с шипением уносились в стан врага. Дальность полета ракет составляла более двух миль (их старались пускать по ветру), что для того времени можно считать сверхдальностью. Да и запускали их не поодиночке, а сразу сотнями, чтобы эффект был больше. Особенностью «майсурских ракет» был прочный металлический корпус, помогавший удерживать порох. Чтобы эффект от ракет был больше, к ним крепили стальные клинки. Теперь после выстрела ракеты в толпу врагов прилетал еще и увесистый реактивный «дротик», пронзающий насквозь несколько человек.
При этом ракеты являлись не только психологическим, но и реально боевым оружием, так как, по существу, они были зажигательными снарядами. В воспоминаниях англичан встречается немало свидетельств того, как ракеты разрывали сразу по несколько солдат. Особым ценителем и новатором ракетного дела являлся старший сын Хайдера Типу Султан, который написал даже специальное наставление по ракетному делу «Фатхул Муджахидин», которое обязаны были изучить все военачальники. Согласно этой книге, в каждом кашуне (отряде) майсурской армии должно было числиться двести ракетчиков. При этом, если первое время ракеты применялись Хайдером единично, то именно Типу Султан впервые решил использовать их массово. Очень скоро англичане на своей шкуре узнают, что значит попасть под огонь жутких «майсурских ракет».
…Лагерь армии Майсура столь же многолюден, пестр и шумлив, как и была многолюдна, пестра и шумлива сама Индия. Военный индийский лагерь – это всегда небывалое скопление людей, где перемешались, кажется, все народы и касты, все мыслимые костюмы и одеяния. Помимо воинов, всюду снуют слуги и торговцы, проститутки и дети. Рядом с воинскими палатками идет яростная торговля. Торгуют всем, что только можно себе представить. Тут же седобородые факиры глотают огонь и пронзают себя саблями. Заклинатели змей дудят в дудочки шипящим кобрам. Бродячие артисты выступают со своими печальными песнями и зажигательными танцами. Ну, а какой индийский базар без нищих! Они везде – у военных палаток и у купеческих лавок, у коновязей и в придорожных канавах….
Центр лагеря огорожен оградой из желтого полотна. За ним, в некотором отдалении, возвышаются три шатра изумрудного шелка – один огромный и два поменьше. Над шатрами сияющие на солнце золотые шары, рядом знамена. Это резиденция самого Хайдера Али. Вокруг бдит многочисленная стража, вооруженная новыми французскими ружьями. Из главного шатра то и дело выбегают командиры, сановники и гонцы. Кто-то, наоборот, туда заходит. И непосвященному понятно, что правитель Майсура не придается неге, а трудится – выслушивает доклады, отдает распоряжения, рассылает лазутчиков, диктует письма, читает ответы на них. Даже ночью издалека видно, что в княжеском шатре горят светильники, отсвет которых пробивается сквозь шелковую ткань, – правитель не спит, а занимается нескончаемыми военными делами.
Едва восходит солнце следующего дня, как трубачи, стоящие подле главного шатра, начинают призывно трубить в свои длинные трубы – созывают на дарбару (совет) главных командиров. В лагере уже шепчутся, что правитель принял какое-то важное решение. Озабоченные военачальники один за другим исчезают за пологом княжеского шатра. Каждого предварительно обыскивают два телохранителя – в покои Хайдера Али нельзя входить даже с кинжалом! Спустя какое-то время военачальники, еще более озадаченные, выходят общей толпой и спешат к своим отрядам. После этого огромный лагерь приходит в движение. Спустя какое-то время он уже напоминает разворошенный муравейник. Складываются палатки, свертываются лавки, все кричат и машут руками…
Вот резко одергивается полог главного шатра и из него появляется сам Хайдер Али в боевых доспехах и в чалме с алмазным челенгом. Ему подводят белого арабского скакуна. Правитель легко вскакивает в расшитое изумрудами и жемчугами седло. Взмах унизанной перстнями руки – и разом взрываются ревом трубы, неистово бьют огромные барабаны – Хайдер Али объявил начало нового похода!
После этого он в сопровождении личной охраны стремительно покидает лагерь. Отъехав пару миль от лагеря, Хайдер Али останавливается на небольшом пригорке у обочины и, сидя на скакуне, под пестрыми знаменами Майсура пропускает мимо себя воинов, придирчиво взглядываясь в их лица. Опытный полководец, он хотел лишний раз удостовериться, насколько его воины бодры, в порядке ли их оружие, верят ли они в будущую победу. Вот проехал передовой отряд с большим знаменем и трубачами, дувшими так громко, что казалось, у них от натуги вот-вот лопнут щеки. Потом проследовал отряд всадников-ракетчиков с бамбуковыми шестами за спинами и огромными седельными сумками, наполненными ракетами. За ракетчиками проехали на верблюдах воины с ружьями. Медленно и величаво прошагали боевые слоны, на спинах которых в корзинах покачиваются лучники. Протопала колонна наемников-негров со старинными мушкетами на плечах. Обгоняя всех, на рысях прошла легкая конница с саблями и пиками. Потом на дороге появились тяжелые кавалеристы в стеганых доспехах с длинными кривыми саблями на боку и притороченными ружьями. Отдельной колонной прошла мимо артиллерия. Мелкие пушки тянули лошади, а большие – быки. Индийские пушки, в отличие от европейских, щедро украшены орнаментом, а концы стволов представляли собой пасти тигров, из которых выглядывали жерла. Дальше уже пылила пехота с длинными копьями, саблями и закинутыми за спины круглыми щитами. Завидев своего повелителя, проходящие мимо воины громко приветствовали его криками и боевыми песнями, грозно потрясали оружием. Хайдер Али был доволен – войны воодушевлены и, значит, будут драться, как настоящие тигры. Пропустив мимо себя большую часть войска, он дожидается прохождения гвардии, после чего въезжает в ее ряды. Два десятка рабов несут роскошный паланкин, в который и перебрался правитель Майсура. Еще недавно он бы с презрением отнесся к такому способу передвижения, предпочитая верховую езду, но сейчас Хайдера мучали сильные боли в спине и ему трудно долго находиться в седле. Потому большую часть пути приходилось возлежать в мерно раскачивающемся паланкине.
Наконец, из быстро пустеющего лагеря тронулся обоз. Унылые волы натужно тащат скрипящие арбы, доверху заваленные всяческим снаряжением и провиантом. И уже за обозом пришел в движение весь остальной табор. Первыми организованно выезжают купцы со своими передвижными лавками, за ними тянутся толпы женщин и детей. Замыкают движение нищие. Некоторые из них были больны и немощны. Все больше отставая, они ковыляют в придорожной пыли, пока не падают в нее, становясь легкой добычей одичавших собак.
В начале 1780 года Хайдер двинулся со всей армией через горы Восточные Гаты на прибрежную равнину, разграбив все попадавшиеся на пути селения. Это было сделано настолько стремительно и толково, что англичане в Мадрасе узнали о его приближении только тогда, когда с крепостных стен увидели горящие вдалеке деревни. Припугнув Мадрас, Хайдер осадил форт Аркот, одновременно послав младшего сына Карима Хана Сахиба в дальнюю разведку.
– Я обещаю, что вышвырну англичан из всей Южной Индии! – обещал он своим подданным.
О, как ошибаются те, кто думает, что приход армии Хайдера было благом для народов Индии! Любая война всегда несет несчастья, голод и смерть. Из воспоминаний католического священника Пиррена: «Я был свидетелем ужасного несчастья – голода, продолжавшегося почти два года. От этого голода пострадало 15 миллионов человек, треть из них умерли… Он (Хайдер Али. – В.Ш.) пришел отомстить англичанам за захват Пондишери… У него было 100 тысяч воинов и еще 300 тысяч человек. Все запасы продовольствия были разграблены. Поля опустошены. Население городов и деревень бежало в джунгли и необжитые места. Здесь не было никакой пищи, кроме коры и листьев».
Стремительное движение майсурской армии застало англичан врасплох. Над Британской Ост-Индской компанией вновь сгустились грозовые тучи.
Губернатор Мадраса лорд Джон Уайтхилл был по опыту прошлых кампаний невысокого мнения о боеспособности индусов. От сообщений о небывалой мощи армии Майсура губернатор лишь презрительно отмахивался:
– Какие там регулярные войска, какая артиллерия! Это же форменные дикари, что они могут?
Командовавший корпусом, защищавший Мадрас, генерал Гектор Манро и командир расположенного на севере (в районе Гунтура) отряда подполковник Уильям Бэйли были такого же мнения. Между собой они говорили так:
– Наивный Хайдер распространяет слухи о своей мнимой мощи в надежде нас испугать. Увы, по своей дикости он не способен понять, что запугать сказками англичан невозможно!
Однако с первых дней новой войны англичанам пришлось полностью пересмотреть свое отношение к противнику. Сразу же после начала вторжения Хайдера Али, боясь оказаться в окружении, подполковник Бейли, имея под началом две роты английской пехоты, две артиллерийские батареи и пять батальонов союзных сипаев, понял, что в одиночку с армией правителя Майсура ему не справиться. Избегая боя, он поспешил на соединение с главными силами Манро. Возможно, Бэйли бы и удалось добраться до главных сил, но движение его отряда крайне задерживал огромный обоз, большую часть которого составляли повозки с барахлом офицеров и самого Бейли. Когда подполковнику говорили об этом, он начинал злиться:
– Мы с вами, джентльмены, не для того столько лет служили в этом проклятом Богом краю, зарабатывая на спокойную старость, чтобы теперь снова стать нищими!
Большинство джентльменов было того же мнения.
Между тем англичан уже настигал авангард старшего сына Хайдера – Типу Султана. Настигнув беглецов, Типу Султан их атаковал. Чудом избежав разгрома, Бэйли кое-как организовал круговую оборону вокруг небольшого форта Поллилур. Двигаться дальше навстречу Манро было опасно, но и обороняться в одиночку он долго не мог. Поэтому к генералу был отправлен гонец с мольбой о помощи, благо до главных сил оставалось каких-то 14 миль. Пока гонец добирался до Манро, пока тот отправлял к Бэйли батальон сипаев полковника Флетчера, пока, наконец, сам Бэйли решился следовать дальше, прошло какое-то время, которое Хайдер Али и его сын использовали куда лучше англичан.
Когда правитель Майсура получил известие от Типу Султана, что Бэйли все еще не соединился с Манро, он несказанно обрадовался:
– Столь щедрого подарка я не ожидал! Англичане просто приглашают уничтожить себя по частям! Не воспользоваться этим было бы слишком невежливо!
И Хайдер Али немедленно отправил в помощь сыну свою кавалерию.
Получив подкрепление, Типу Султан 10 сентября 1780 года немедленно атаковал Бэйли у форта Поллилур.
Известно, что, командуя боем, Бэйли нервно кусал пальцы. Сражение началось неожиданным массированным ракетным ударом, вслед за которым беглый огонь открыла и майсурская артиллерия. Такая мощь огня повергла англичан в состояние шока. То там, то здесь в тесных колоннах английских солдат разрывались ракеты, разрывая людей десятками, над головами проносились раскаленные ядра. Когда же одна из ракет поразила повозку с порохом, вызвав мощный взрыв, среди англичан началась настоящая паника. Раненый Бэйли пытался восстановить хоть какой-то порядок. Все было напрасно. Что касается бывших в отряде сипаев, то те, побросав ружья, просто разбежались. А в это время в атаку на деморализованного противника уже устремилась майсурская кавалерия…
Надо отдать должное Бейли, он все же сумел построить из оставшихся пятьсот солдат каре, которое отбивалось до тех пор, пока на ногах не осталось шестнадцать англичан. На этом побоище и закончилось…
Из находившихся под командованием Бэйли 3853 человек 3600 погибли. Все прочие, не исключая и раненого Бейли, попали в плен.
Как здесь не вспомнить строки Редьярда Киплинга о солдатах Ост-Индской компании:
Мы будем в джунглях ждать до темноты —
Пока на перекличке подтвердят,
Что мы убиты, стало быть, чисты;
Потом пойдем куда глаза глядят.
Даешь! Не дошагать нам до победы.
Даешь! Нам не восстать под барабанный бой.
Стая Хищных Птиц
Вместо райских голубиц —
И солдаты не придут с передовой…
…Позднее британцы начнут распускать слухи, что бедолага Бэйли был атакован «неисчислимыми полчищами дикарей». На самом же деле у Типу Султана имелось всего три тысячи воинов… Сражение при Поллилуре полностью перевернуло представление о колониальных войнах, когда англичане действительно громили «неисчислимые полчища» аборигенов. Теперь же аборигены уничтожали англичан, будучи в меньшинстве. Очевидец разгрома французский полковник Бенуа де Буань не без злорадства написал в те дни: «В Индии нет примера подобного поражения».
После разгрома корпуса Бэйли под Поллилуром Хайдер возобновил осаду форта Аркот, который и пал к его ногам в ноябре 1780 года.
А месяц спустя командующий британской эскадрой в водах Ост-Индии контр-адмирал Эдвард Хьюз атаковал флот Хайдера Али при Мангалоре, нанеся ему значительный урон. Известно, что Майсур потерял в том сражении свои лучшие суда. Но обвинять флотоводцев и моряков Хайдера в поражении было бы глупо. Они сражались храбро и сделали все, что могли, но они сражались с лучшим флотом мира и шансов победить у наскоро обученных майсурских моряков просто не было.
Однако Эдвард Хьюз радовался рано. В это время, миновав мыс Доброй Надежды, в пределы Индийского океана уже вступил со своими кораблями французский вице-адмирал Сюффрен, тот, кто совсем скоро обессмертит свое имя в сражениях с Хьюзом…
Когда Манро узнал о сокрушительном разгроме Бэйли, он немедленно развернул свой корпус на Мадрас. Рассказы нескольких уцелевших сипаев о многочисленной артиллерии, о неистовой кавалерии и особенно о невиданных ужасных ракетах повергли в шок всех – от последнего солдата до генерала. Отступление происходило в полной панике, поэтому часть пушек и подвод с боеприпасами англичане просто утопили в попадавшихся им по пути реках. Отныне вся огромная провинция Карнатик была во власти Хайдера Али.
Понимая, что после Аркота наступит черед Мадраса, губернатор Гастингс срочно перебросил из Бенгалии войска – семь тысяч английских солдат и сипаев – все, что еще оставалось в Индии. Вместо растерянного Манро в командование вступил опытный генерал Эйре Коут, прозванный бенгальцами Коут-бахадур (Коут-герой).
Коут был высок, костляв и сутул. Умные маленькие глазки его терялись между лошадиной челюстью и длинным крючковатым носом, волосы же были, как у всех ирландцев, огненно-рыжими. Свою карьеру Коут начал с подавления восстания якобитов, а затем попал в Индию. Здесь он воевал с навабом Бенгалии, под знаменами легендарного Роберта Клайва, причем умудрился так с ним разругаться, что дело дошло до дуэли, которую удалось замять только в самый последний момент. Впрочем, на карьере Коута это не сказалось. За участие в победной битве при Плесси он получил чин майора. А в 1760 году, уже подполковником, руководил осадой французской крепости Пондишери. После ее капитуляции в январе 1761 года Коут был назначен командующим силами Британской Ост-Индской компании в Бенгалии. В 1762 году он убыл в Англию, получив за службу от компании украшенный драгоценностями меч, а от короля – рыцарство Ордена Бани. И вот теперь в 1779 году Эйре Коут вернулся в Индию в должности главнокомандующего всех британских войск с эполетами генерал-лейтенанта. С генерал-губернатором Уорреном Гастингсом новый главнокомандующий быстро нашел общий язык. При этом Гастингс сразу очертил зоны влияния каждого:
– Каждый из нас должен заниматься своим делом: я занимаюсь управлением компанией, а вы, Эйре, муштруйте солдат.
– Я желаю иметь полную свободу действий во всех военных вопросах! – сразу же взял быка за рога генерал.
– О, делайте что хотите, если считаете, что ваши действия пойдут на пользу Англии и компании! – всплеснул руками Гастингс. – Я в военных делах смыслю ровно столько, сколько вы в моих.
– Тогда по рукам! – протянул ему шершавую ладонь Коут. – И помните, я над собой не потерплю никого!
– По рукам, – вяло вложил в генеральскую лапу свою потную ладошку Гастингс.
Когда Коут покинул кабинет, он вызвал своего помощника Макферсона:
– Джон, кажется, мы попали в страшные челюсти, из которых вряд ли выберемся невредимыми.
– Согласен, сэр, этот рыжий ирландец исключительно неприятный тип! – склонил голову пройдоха Макферсон, давно плетущий за спиной начальника многоходовые интриги в надежде занять его место.
Немного ранее Коута к берегам Индии прибыла эскадра контр-адмирала красного флага Эдварда Хьюза, по кличке Бульдог, о котором мы уже говорили чуть выше. Матросы если не любили Хьюза, то уважали, утверждая: