Временное правительство осенью 1917 г. сформировало корпус из военнопленных чехов и словаков. Сделано сие было в нарушение всех Гаагских конвенций, запрещавших формирование военных частей из военнопленных.
До марта 1918 г. Чехословацкий корпус дислоцировался в тылу Юго-Западного фронта. Корпус состоял из двух дивизий и запасного батальона (численностью около 30 тыс. человек). Командовал корпусом генерал В.Н. Шокоров, начальником штаба был назначен генерал М.К. Дитерихс.
Несмотря на заявления о невмешательстве в политическую борьбу в России, командование корпуса и руководство Чехословацкого национального совета (Филиал в России; ЧНС) поддерживали российские контрреволюционные силы – украинскую Центральную раду, Добровольческую армию, организации Б.В. Савинкова и правых эсеров.
В связи с Брест-Литовскими переговорами 1918 г. по согласованию с державами Антанты 15 (28) января 1918 г. корпус был объявлен автономной частью французской армии. Вслед за этим перед Советской Россией был поставлен вопрос о его переброске в Западную Европу.
Во второй половине марта основные силы корпуса покинули Украину, остались лишь чехословацкие интернационалисты, сражавшиеся в рядах Красной армии против австро-германских оккупантов. 26 марта советское правительство заявило о своей готовности оказать содействие эвакуации чехословацких частей через Владивосток при условии их лояльности и сдачи основной части вооружения в назначенных для этого пунктах.
Между тем 2 мая 1918 г. Верховный Совет Антанты принял решение использовать чехословацкие части в интервенции на Русском Севере и в Сибири. На восток чехословаки отправлялись в 63 военных составах, по 40 вагонов каждый. Первый эшелон выехал 27 марта и месяц спустя прибыл во Владивосток.
Поводом антисоветского восстания послужил челябинский инцидент. 14 мая 1918 г. в Челябинске встретились эшелон с вооружёнными чехословаками и эшелон с безоружными пленными венграми, отпущенными большевиками домой по условиям Брестского договора. В те времена между чехами и словаками, с одной стороны, и венграми – с другой, были сильнейшие национальные антипатии.
В итоге брошенной из венгерского эшелона чугунной ножкой от печки был тяжело ранен чешский солдат Франтишек Духачек. В ответ чехословаки линчевали виновного, по их мнению, военнопленного – венгра или чеха Иогана Малика. Ему были нанесены несколько штыковых ударов в грудь и шею. А большевистские власти Челябинска на следующий день арестовали нескольких чехословаков.
Позже арестованных отпустили целыми и невредимыми, но повод был найден. 17 мая чехословаки захватили челябинский арсенал (2800 винтовок и артиллерийскую батарею).
После этого они, разгромив брошенные против них превосходящие силы Красной гвардии, заняли ещё несколько городов, свергнув в них советскую власть. Чехословаки стали занимать города, лежащие у них на пути: Челябинск, Петропавловск, Курган, – и открыли себе дорогу на Омск. Другие части заняли Новониколаевск (Новосибирск), Мариинск, Нижнеудинск и Канск. В начале июня 1918 г. чехословаки вошли в Томск.
Неподалеку от Самары легионеры разбили красногвардейские части (4–5 июня 1918 г.) и переправились через Волгу. В захваченной чехословаками Самаре было организовано первое антисоветское правительство – Комитет членов учредительного собрания (Комуч), и началось формирования так называемой «Народной армии». Поначалу она должна была быть добровольческой, но поскольку желающих оказалось крайне мало, чехословаки начали массовую мобилизацию. Отказывавшихся от мобилизации расстреливали. Родителей и жен бежавших из деревень от мобилизации мужиков чехословаки пороли. В итоге была создана 30‐тысячная армия. Причём в офицерских частях боевой дух был крайне высок, а остальные периодически переходили на сторону красных.
29 июня 1918 г. чехословацкие войска производят переворот во Владивостоке. Были расстреляны председатель исполкома Владивостокского совета К.А. Суханов и другие члены Совета, а также несколько сот пленных красноармейцев.
На Северном Урале полковник Сырова занял Тюмень, а прапорщик Чила – Екатеринбург (25 июля 1918 г.). На востоке генерал Гайда занял Иркутск (11 июня 1918 г.) и позже – Читу.
Любопытна биография великих чехословацких стратегов. Ян Сырова до войны по одной версии служил коммивояжером, по другой – техником-строителем. К концу 1914 г. он служил в армии рядовым. К началу мятежа оказался полковником, а позже – командующим корпусом.
Радола Гайда до войны был аптекарем, призван в Австро-венгерскую армию рядовым. В сентябре 1915 г. сдался сербам, весной 1916 г. прибыл в Одессу и поступил доктором в Сербский полк. Весной 1917 г. назначен командиром чехословацкой роты. В 1919 г. оказался в чине генерал-лейтенанта. Замечу, что чехословацкие историки старательно обходят служебную карьеру этих и других своих генералов.
Под напором превосходящих сил большевиков части Народной армии оставили 10 сентября Казань, 12 сентября – Симбирск, в начале октября – Сызрань, Ставрополь Волжский, Самару.
После этого желание воевать с Красной армией пропало.
Осенью 1918 г. чехословацкие части стали отводиться в тыл и в дальнейшем не принимали участия в боях, сосредоточившись вдоль Транссибирской магистрали. Вести о провозглашении 28 октября независимой Чехословакии подогрели желание легионеров вернуться домой. Падение их боевого духа в Сибири не смог остановить даже военный министр Чехословацкой республики Милан Штефаник во время своей инспекционной проверки в ноябре – декабре 1918 г. Он издал приказ, по которому всем частям Чехословацкого корпуса предписывалось покинуть фронт и передать позиции русским войскам. 6 ноября 1918 г. на банкете командующий войсками Директории генерал-лейтенант В.Г. Болдарев заявил, что на фронте «уже нет ни одного чеха».
27 января 1919 г. командующий Чехословацким корпусом в России генерал Ян Сыровый издал приказ, объявляющий участок магистрали между Ново-Николаевском (с 1926 г. Новосибирск) и Иркутском операционным участком Чехословацкого корпуса. Сибирская железнодорожная магистраль, таким образом, оказалась под контролем чешских легионеров, а фактическим распорядителем на ней являлся главнокомандующий союзными войсками в Сибири и на Дальнем Востоке французский генерал Морис Жанен. Именно он устанавливал порядок передвижения эшелонов и эвакуации воинских частей.
В течение 1919 г. боеспособность Чехословацкой армии в России (название Чехословацкого корпуса с 1 февраля 1919 г.) продолжала падать. Легионеры ещё участвовали в охранных и карательных операциях против красных партизан от Ново-Николаевска до Иркутска и Читы, но главным образом их задействовали на хозяйственных работах: ремонт локомотивов, подвижного состава, железнодорожных путей.
Практически в каждом населенном пункте чехословаки производили массовые расстрелы.
«1 июля 1918 г. произошел налёт партизанского отряда подполковника И.С. Смолина на станцию Тугулым. В почтово-пассажирском поезде были задержаны два комиссара. Мадьяра для расстрела отдали чехам, русского оставили для этого же себе. О событиях на станции Тугулым рассказывали и советские газеты. Согласно их сообщениям, на станции чехословацким отрядом было расстреляно 17 человек из железнодорожной охраны и ещё 3 человека. Начальник охраны перед расстрелом был подвергнут пыткам (выкололи глаза). Также были расстреляны члены красного летучего отряда: 10 красноармейцев и 4 сестры милосердия.
<…>
5 июля 1918 г. войска Чехословацкого корпуса взяли под контроль Уссурийск. По воспоминаниям большевика Уварова, всего за время переворота чехами в Приморском крае было убито 149 красногвардейцев, ещё 17 коммунистов и 30 «красных» чехов были арестованы и преданы военно-полевому суду с последующим расстрелом»[2].
11—12 июля 1918 г. в Иркутске чехословаки убили до 800 немцев и австрийцев из числа бывших пленных.
Список преступлений чехословаков займет целую книгу.
Во время отступления армии Колчака из Западной Сибири на восток в конце 1919 – начале 1920 г. чехословаки дезорганизовали его тыл, заняв своими многочисленными эшелонами с имуществом и добром, награбленным в России, железнодорожные пути и мешая отходу войск колчаковского Восточного фронта, вынужденным отступать по снегу вдоль магистрали. Ситуацию усугубило повальное бегство гражданского населения из Омска, в ходе которого было отправлено на восток около 300 эшелонов. Чешские легионеры отнимали у беженцев паровозы, топливо и имущество. С наступлением холодов на дорогах образовывались кладбища с замёрзшими и умершими от тифа людьми.
Фактическим заложником чехословаков стал Верховный правитель России адмирал Колчак, эвакуировавшийся из Омска вместе со своим Генштабом, канцелярией и золотым запасом России 12 ноября 1919 г., буквально за два дня до сдачи города наступающей Красной армии. Уже в Ново-Николаевске поезда Колчака упёрлись в эшелоны чехов и когда адмирал потребовал пропустить его вперёд, он получил отказ, в связи с чем ему пришлось задержаться здесь на две недели, до 4 декабря.
12 декабря в Красноярске Колчаку из восьми эшелонов оставили лишь три, которые продвигались на восток с большими остановками, а в Нижнеудинске, куда он добрался 27 декабря, его поезд задержали ещё почти на две недели.
22 декабря 1919 г. в Иркутске началось восстание сибирских эсеров («автономистов»), к которым присоединился ряд колчаковских частей. Новая власть была названа Политцентром. Его руководители хотели создать в Сибири независимое от большевистской Москвы государство. После боев с колчаковскими частями к утру 5 января 1920 г. весь Иркутск оказался во власти Политцентра.
Поскольку ещё 25 декабря 1919 г. генерал-лейтенант Семёнов (недавно произведенный Колчаком) запретил пропускать по Транссибу на Восток любые поезда, чехословаки стали пробиваться с боями. 9 января на станции Подорвиха чешский бронепоезд «Орлик» (бывший бронепоезд русской армии «Хунгуз», построенный в Киеве в 1916 г.) подбил два бронепоезда Семёнова. На станции Байкал чехословаки с боем разоружили семёновский гарнизон и взяли в плен генерала Л.И. Скипетрова. При помощи американского полка чехословаки разоружили семёновские части на станциях Мартуй, Слюдянка и Кутупин.
3 января 1920 г. Совет министров направил телеграмму в Нижнеудинск, в которой Колчаку было предложено отказаться от звания «Верховного правителя» в пользу Деникина. Одновременно союзники сообщили Колчаку, что лично он может быть вывезен из Нижнеудинска под охраной чехов только в одном вагоне, без собственного конвоя. В тот же день золотой запас был передан под чешскую охрану. Через несколько дней вагон Колчака, расцвеченный союзными флагами, прицепили к хвосту эшелона одного из чешских полков. Остатки личного конвоя Колчака сменили чехи.
Тем временем Иркутский большевистский губком, вышедший из подполья, потребовал от «Политцентра» предъявить союзному командованию требования о выдаче Колчака, председателя Совета министров Пепеляева и золотого запаса, угрожая в противном случае взорвать кругобайкальские железнодорожные туннели. «Политцентр» уступил реальной силе и принял это требование.
Союзное командование также вынуждено было согласиться. Этим обеспечивался отход своим частям, а выдачей Колчака укреплялись позиции эсеровского «Политцентра». В итоге 15 января, по прибытии в Иркутск, Колчак и Пепеляев были переданы представителям «Политцентра» и помещены под стражу. К этому времени политическая ситуация в Иркутске уже существенно изменилась в пользу большевиков. 21 января «Политцентр» передал власть в городе, а с ней и арестованного адмирала, большевистскому Иркутскому военно-революционному комитету (ВРК). 7 февраля 1920 г. Колчак и Пепеляев по постановлению Иркутского ВРК были расстреляны.
В тот же день на станции Куйтун (в 310 км северо-западнее Иркутска) было подписано соглашение о перемирии между командованием Красной армии и Чехословацкой армии в России, гарантирующее легионерам отход на Дальний Восток и эвакуацию. В отношении российского золотого запаса было условлено, что он будет передан советской стороне после отъезда из Иркутска на восток последнего чехословацкого эшелона. До этой даты действовало перемирие, производился обмен пленными, загружался уголь в локомотивы, составлялись и согласовывались списки русских и чехословацких уполномоченных для сопровождения эшелонов. Передача советским властям эшелона с частью золотого запаса состоялась 1 марта. В ночь с 1 на 2 марта Иркутск покинули последние чешские эшелоны и в город вступили регулярные части Красной армии.
Следует заметить, что чехословаки вернулись домой не с пустыми руками. Они не только грабили, но и успешно торговали награбленным, а также продукцией предприятий, оказавшихся под их контролем.
Отступавший Колчак вез с собой большую часть золотого запаса России (захваченного ещё в Казани) в эшелоне, состоявшем из 18 вагонов.
24 декабря 1919 г. генерал М. Жанен, командующий войсками союзников в Сибири, отдал приказ о передаче охраны эшелона Чехословацкому корпусу.
Как уже говорилось, менее чем через месяц, 22 января 1920 г., в Иркутске к власти пришел Политцентр, представители которого обратились к легионерам со следующим предложением: в обмен на царское золото они предоставляют легиону возможность передвижения на восток и дальше до Владивостока.
7 февраля соответствующий договор был подписан, 1 марта состоялась передача русского золота. По-видимому, здесь речь шла о третьей части золота, отправленного из Казани в августе 1918 г.
Остальные две трети были расхищены белыми, французами и теми же чехословаками. О том, сколько кому досталось золота, историки спорят до сих пор.
13 февраля 1920 г. министр иностранных дел Чехословацкой Республики доктор Эдвард Бенеш отправляет письмо командованию Чехословацкого корпуса: «Союзники приветствовали бы спасение эшелона с российским золотым запасом. Если это ещё в Вашей власти, попытайтесь вывезти его в безопасное место, например, в Чехию».
Сколько тонн русского золота прибыло в Чехословакию, до сих пор достоверно не известно.
После долгих переговоров о финансовом обеспечении возвращения чехословацкой армии домой, в декабре 1919 г. из Владивостока стали отплывать первые корабли с легионерами. На 42‐х кораблях в Европу было переправлено 72 644 человек (3004 офицеров и 53 455 солдат и прапорщиков чехословацкой армии). Из России не вернулось более четырёх тысяч человек – погибших и пропавших без вести. В ноябре 1920 г. в Чехословакию вернулся последний эшелон с легионерами из России.
А теперь перейдем к имуществу, вывезенному из России чехословаками.
Еще в 1918 г. командование Чехословацкого корпуса учредило «специальный орган тыловых войск – технический отдел (TECHOD)». Это был экономический и коммерческий орган, который владел и управлял сибирскими шахтами. Он торговал сырьем, скупал в больших количествах драгоценные металлы, а также шерсть-сырец, меха, каучук.
В центре этой коммерческой деятельности стоял начальник финансового отдела политического руководства Чехословацкого корпуса Франтишек Шип. В архиве сохранилось его письмо от 5 ноября 1919 г., адресованное нашему военному руководству: «Принимая во внимание здешнюю таможенную ситуацию, необходимо, чтобы известный нам фонд металлов был как можно скорее перевезен во Владивосток, пока здесь действует TECHOD, который способен организовать его морскую транспортировку и перевозку на родину»[3].
«Техническое отделение быстро росло. Если в июле 1918 года оно опекало одну шахту и три завода, то в январе 1919 года в него входили 18 шахт, 77 заводов и разные фабрики, всего 105 производственных предприятий. Среди них были металлургические, сталелитейные, машиностроительные, химические, строительные предприятия. Изготавливались рельсы, детали мостов, запчасти для локомотивов, вооружение, вагоны. Изготавливали телефоны, батареи питания для них, аккумуляторы, весы, скобяные изделия. Появилась продукция, а с нею снабжение полков и большие деньги.
В Техническом отделении было одиннадцать управленческих отделов: машиностроительный, строительный, горно-металлургический, химический, железнодорожный, финансов и коммерции, социальный и др. На предприятиях вместе с местным персоналом работало 2334 бывших военнопленных. В составе «Техода» количество специалистов за период от июля по декабрь 1918 г. выросло с 41 до 259 человек»[4].
В конце 1918 г. при корпусе была образована «Военная сберегательная касса». Известно, что 1 сентября 1919 г. 15 665 вкладчиков имели вклады на сумму 11 640 517 рублей.
Риторический вопрос: откуда у чехословацких военных деньги? В плену у них не было ни гроша, а в ходе Гражданской войны рядовой в Чехословацком корпусе получал 6 рублей в месяц.
После провозглашения Чехословацкой Республики из Праги во Владивосток 16 ноября 1918 г. приехали военный министр Чехословакии генерал французской армии Милан Растислав Штефаник и руководитель французской военной миссии генерал Маврикий Жанен. М.Р. Штефаник объявил, что теперь Чехословацкий корпус является составной частью армии Чехословацкой Республики. Он находится в России временно. Армия теперь регулярная, а не добровольческая. Он распустил революционные комитеты и полковые представительства, запретил съезды, упразднил Филиал ЧСНР, учредил Отделение Военного министерства в России во главе с подполковником Р. Медеком.
8 января 1919 г. министр подписал приказ об утверждении в структуре Финансового управления корпуса Воинской сберегательной кассы и её начальника майора Йозефа Полака, а также подтвердил гарантию выплаты вкладов Республикой.
18 ноября легионеры «В. Гирса, Ф. Шип, Й. Полак, О. Гайны и другие открывают в Иркутске «Банк чехословацких легионеров» (Legiobanka). Первым источником денег для него было Финансовое отделение, давшее 18 млн французских франков (6 млн руб.). Вторым источником стала Чехословацкая военная сберкасса с капиталом 7,5 млн руб. Есть сведения, что она была дискредитирована вкладами, источниками которых были, кроме сбережений легионеров, реквизиции и грабежи, захваты вагонов с товарами, продажа захваченного имущества. Известен случай захвата вагонов с медью, закупленной англичанами.
Банк организационно был акционерным обществом взаимопомощи легионеров и не ставил целей достижения коммерческих прибылей. Его акции были раскуплены вкладчиками сберегательной кассы. В состав банка вошла Центрокомиссия как торговая структура.
Банк немедленно приступил к закупкам драгоценных металлов и сырья: меди, шерсти, сырой кожи, хлопка, каучука, селитры, мехов и др., а также хлеба. Так, у Омского правительства было куплено 400 тонн меди по 105 фунтов стерлингов (1050 руб.) за тонну, 190 000 пудов хлопка за 2 000 000 иен. У владивостокских властей выкупили 450 000 пудов меди, 150 000 пудов хлопка, 300 000 пудов каучука, 150 000 пудов селитры и др.
Был куплен в Японии корабль – «Тайкай Мару» за 40 млн чехословацких крон. Ему присвоили название «Легия». Это был первый чехословацкий морской корабль»[5].
«После заключения перемирия с красными 7 февраля 1920 года чехословаками была организована распродажа имущества в больших объемах в Иркутске, затем в Харбине и Владивостоке. Так было продано населению 12 тысяч лошадей кавалерийских полков. Лошади были разные от 25 до 500 руб. за голову. Продавались воинская амуниция, повозки войсковых обозов, седла, сбруя. Шла продажа мастерских, инструментария, производственных механизмов. Все превращали в деньги. В районах золотых приисков шла продажа имущества за золото. Только во Владивостоке было продано 235 вагонов товаров. Согласно отчётам было выручено около 3‐х миллиардов рублей.
Сложной была проблема обесценивания российских денег. Чтобы не пострадали интересы солдатских масс, правительство Республики предложило обменивать рубли на сырье для чехословацких заводов или обменивать на другие валюты. На уходящие суда с легионерами приходили чиновники сберкассы и принимали или обменивали остатки российских денег на иную валюту. Почти все деньги, скопленные [награбленныес] легионерами в Сибири, были оставлены там же в обмен на сырье»[6].
36 кораблей сделали 42 рейса, эвакуировав чехословаков и захваченное ими имущество: 8884 тонн рафинированной меди – дорогого металла, 4769 тонн хлопка – дефицитного сырья в то время в Европе, 334 тонны каучука, 286 тонн овечьей шерсти, 23 тонны верблюжьей шерсти, 150 тонн говяжьей кожи, 650 тонн кебрача (твёрдого дерева), 540 тонн льняного семени, 28 тонн парусины, 15 тонн щетины, 26 тонн корицы, 10 тонн перца, 11 тонн камфары и др.
Легиобанк прибыл в Чехословакию осенью 1920 г. и начал свою деятельность. В 1921–1925 гг. шло его становление и развитие. Были развернуты отделения в 14 городах Чехии, Моравии и Словакии. Началось строительство великолепно отделанного здания банка в Праге.
Было выпущено 350 тыс. акций по 200 крон на 70 млн крон. Акции распространялись преимущественно среди российских легионеров (до 18 тыс. человек), затем среди итальянских, французских, сербских и американских, которых было значительно меньше.
Любопытно, что в 1920 г., меньше чем за год, золотой запас Чехословакии возрос втрое – с 6 до 18 тонн.
После окончания Второй мировой войны Легиобанк (банк легионеров) был национализирован, ну а сибирские герои самозваные генералы Гайда и Сыровы (Сыровый) отправлены за решетку за сотрудничество с немцами.
Подавляющее большинство населения Урала и Сибири даже в 1940‐х гг. с ненавистью вспоминали чехословацких легионеров, именуя их «чехособаками».
Впрочем, были и другие чехи. Так, 12 сентября 1918 г. на штурм Симбирска, занятого белыми и чехословацкими легионерами, пошла 24‐я сибирская Железная дивизия. В её составе был интернациональный полк, в котором имелись 1‐я и 2‐я германские и австрийские роты, 3‐я венгерская рота, 4‐я и 5‐я чехословацкие роты, которыми командовал Славояр Частена. Храбро дрался 1‐й пензенский чехословацкий полк под командованием А. Штромберга.
Бывший пленный, писатель Ярослав Гашек ещё в мае 1918 г. сформировал отряд красногвардейцев из 80 чехов и 40 словаков.
В октябре 1918 г. Гашек становится комендантом города Бугульма. Далее Гашек в политотделе 5‐й армии Восточного фронта. По инициативе Гашека выпускалась первая в истории газета «Ур» («Рассвет») на бурятском языке.
Начиная с 1941 г., советское правительство приказало «служивым историкам» особенно не афишировать зверства и грабежи Чехословацкого корпуса в 1918–1919 гг., и у послевоенного поколения чехословацкие пленные скорее ассоциировались с «Бравым солдатом Швейком». А в 1962 г. на студии «Мосфильм» при участии чехословацкой студии «Баррандов» был снят фильм «Большая дорога» о приключениях Ярослава Гашека в России.
15 апреля 1999 г. правительство Ельцина подписало соглашение об установке на территории России 58 памятников Чехословацкому корпусу. Вот один из них: статуя голого атланта с мечом, а на постаменте: «Вечная память павшим чехословакам».
В Самаре «под покровом ночи группа граждан из Москвы приступила к установке монумента интервентам на улице Красноармейской – в паре десятков метров от стелы в память красноармейцам, расстрелянным чешской контрразведкой», – прокомментировал в своем живом журнале самарский краевед Олег Ракшин[7].
Ну что ж, правильно написано на памятнике – надо вечно помнить убийц и грабителей из Чехословацкого легиона. А вот книга Гашека у меня уже сорок лет стоит на самой близкой полке.