– Дык… Это… Я… – начал заикаться Шарль. Его лицо еще больше побледнело.
– Открой ворота, скотина! – потребовал визгливый голос из-за тяжелой створки.
Через несколько мгновений ворота распахнулись, и на пороге возник Франсуа де Грамон. Белая лошадь под ним, нетерпеливо перебирая тонкими ногами, фыркала и трясла продолговатой башкой.
Я невольно залюбовался благородным животным.
– Что здесь происходит?! – задрав подбородок и нахмурившись, воскликнул Франсуа.
Теперь я мог рассмотреть его вблизи. Они с Ивелин действительно были очень похожи. Только вот кузина Макса, а теперь и моя, всем своим видом напоминала весенний цветок. Яркий и чистый. А вот ее братец, скорее, походил на сорняк. На нем тоже были цветки, но ядовитые.
Не ошибусь, если предположу, что Франсуа был старше своей сестры на лет семь или восемь. Стройный, неплохо сложен. Одет по последнему писку моды. Сразу видно, что дядюшка не жалел денег на гардероб своих деток. Вон, одна только широкополая шляпа с шикарным многоцветным плюмажем наверняка огромных денег стоит.
Кстати, судя по обильному вкраплению зеленого в одеянии Франсуа, он поддерживал партию принца Луи, младшего сына короля. Говорят, что все эти модные нововведения проистекают именно от его высочества принца Луи. Младший королевский отпрыск покровительствует музыкантам, поэтам, художникам и скульпторам. О столичном театре, который финансирует младший сын Карла III, известно даже за пределами Эрувиля.
Откровенно говоря, заочно этот принц был мне более симпатичен, чем другие сыновья короля. Он явно понимал, что у него нет шансов наследовать престол, поэтому развлекался на полную катушку.
В основном подковерная борьба за власть шла между его старшими братьями. Вернее, между их партиями. Старшего сына короля, «красного» принца Филиппа, поддерживали дворяне востока во главе с его дядей по материнской линии, герцогом де Бофремоном, а среднего – «синего» принца Генриха – северяне, а также крупные банкиры, такие как братья Краоны.
Исходя из отрывочной информации, получаемой мной из разных источников, я прекрасно понимал, по какой причине Краоны и остальные банкиры приняли сторону среднего сына короля. Принц Генрих был решительно настроен повторить славное боевое прошлое своего отца. Он рвался в атаку. Жаждал покрыть себя славой на боле боя. А для войны, как известно, нужны деньги. Много денег, которыми как раз и могут обеспечить воинственного принца банкиры, чтобы впоследствии повязать его по рукам и ногам обязательствами.
На старшего же принца ставила аристократия востока. И прежде всего потому, что принц Филипп был полностью под контролем своего любимого дядюшки герцога де Бофремона, брата королевы и кузена короля Астландии.
Со стороны весь этот спектакль выглядел более или менее невинно, но, если копнуть поглубже, очень скоро все могло выйти из-под контроля. Еще будучи только на подступах к столице, я имел «удовольствие» наблюдать несколько ссор представителей разных «партий». Одна ссора, кстати, даже закончилась дуэлью со смертельным исходом.
Правда, для общественности было объявлено, что поединок состоялся, якобы, из-за того, что была задета честь какой-то дамы. Но все прекрасно понимали, что это было всего лишь прикрытием. Все-таки из-за политики, да еще и в открытую резать друг друга сторонники принцев пока не решались. Хотя все к тому постепенно и шло. Наверняка король знает, что делает. Или нет… Мне, если честно, плевать.
Кстати, цвета принца Луи на одежде Франсуа меня не удивили. Видимо, дядя Генрих, поддержав «зеленых», которые условно считались безобидными, решил не высовываться, хотя графство Грамон относилось к восточным провинциям.
Не удивлюсь, если узнаю, что дядя наверняка был не против «половить рыбку» в «океане» высокой политики, но, увы, папаня Макса своим неудачным участием в мятеже серьезно подмочил репутацию семьи. На данный момент «зеленый» – это именно тот цвет, который подходит де Грамонам.
Пока испуганный лакей мямлил и заикался, Бертран довольно шустро оказался на земле и застыл в почтительном поклоне. Мне, согласно правилам этикета этого мира, можно было оставаться в седле, но так как виконт был выше меня по положению, плюс старшим родственником, я должен был поприветствовать его первым, а затем и представиться. Что я тут же и сделал, слегка поклонившись.
– Шевалье Ренар? – на лице Франсуа ясно читалась напряженная работа мысли. – Что-то очень знакомое…
Наконец, тонкие брови виконта взметнулись вверх, а его губы скривились в снисходительной улыбке. Он окатил меня с ног до головы брезгливым взглядом. На мгновение его внимание привлекло «Серебряное крыло» у меня на груди.
Это на первый взгляд скромное серебряное украшение было не чем иным, как орденом, которым меня лично наградил маркиз де Крепон, бургомистр Тулона. Все это происходило на приеме в его дворце на глазах у нескольких десятков дворян, а также коменданта Западной крепости.
Позднее Жан Тассен объяснил мне, что «Серебряное крыло Стрикса» – один из самых почетных и самых ценных орденов в Вестонии, которым имеют право награждать только так называемые «бургомистры фронтира» и только бойцов теневого патруля. Выше только «Золотое крыло Стрикса», но им награждает только король.
Орден мне вручили с формулировкой «за спасение боевых товарищей». Подозреваю, не будь спасенные представителями дворянского сословия, вряд ли мой «подвиг» был бы замечен общественностью.
Кроме того, я очень хорошо запомнил самодовольную физиономию бургомистра во время награждения. Есть у меня одно предположение на его счет. Думается мне, что во всем этом спектакле есть двойное дно. Например, как вариант, бургомистр этой наградой перенаправляет внимание хозяев бывшего капитана крепости баронета де Рогана, обозленных срывом поставок контрабандных товаров, на меня. Мол, все хорошо работало, пока ваш протеже не зажрался и не нарвался на молодого шевалье, да еще и подставился перед дворянским собранием Тулона. А шевалье не простой. Из древнего и знатного рода, да еще и плюс ко всему герой. Тулонцы его обожают. В общем, если у вас есть желание выместить зло на ком-то – вот вам шевалье Ренар, кавалер ордена «Серебряного крыла», настоящий герой.
Я сперва спрятал этот орден и решил лишний раз им не светить, но, как оказалось, так поступать было нельзя. Нарушение этикета. Если я нахожусь вне своего дома, награда, тем более такая, должна висеть на груди. Снимать и тем более прятать ордена и медали здесь считается дурным тоном. Таким поступком можно нанести смертельное оскорбление тому, кто наградил тебя. Мне повезло, Бертран вовремя заметил и быстро все доходчиво объяснил.
Кстати, по пути в столицу я очень быстро осознал, что ордена, особенно такие, как «Серебряное крыло», имеют свою уникальную почти магическую силу. Особенно в городах, находящихся недалеко от фронтира. Трактирщики, завидев мою награду, старались всегда подать на мой стол свежее пиво и еду, служивые и дворяне уважительно раскланивались, даже бюрократы, самые непоколебимые представители человеческого рода, менялись в лице.
Правда, по мере отдаления от фронтира, специфическая «магия» ордена постепенно начала терять силу, но на нашем пути всегда находились те, кто был, так сказать, «в теме».
А вот, судя по насмешливой и пренебрежительной ухмылке виконта, о боевых орденах теневого патруля он не имел ни малейшего представления. Он смотрел на небольшое серебряное крылышко, как на дешевую безделушку.
– Я сын вашего дяди, Фердинанда де Грамона, – решил напомнить я. – Мы с вами – кузены.
Выражение лица Франсуа после моих слов с насмешливого изменилось на возмущенное и злое. Двоюродный брат Макса, казалось, сейчас задохнется от негодования.
– Больше никогда не упоминай при мне имя этого мятежника! – прошипел он сквозь зубы. Его глаза пылали яростью и презрением. – Никакой ты мне не кузен! Ты – сын подлого предателя и дочери торгаша! А я – виконт де Грамон! Наследник славного и древнего рода! Тебе здесь не место! Ты – позор семьи. Ты должен был оставаться в той дыре, в которую тебя засунули. Кто позволил тебе появиться в Эрувиле, бастард?
Последнюю фразу Франсуа словно выплюнул.
М-да… Я, конечно, не особо рассчитывал на ласковый прием от родственничков, но чтобы вот так, прямо с порога облить грязью.
Бертран, кстати, тоже в шоке. Вон как его всего потряхивает. Предполагаю, что это не от страха. А вот лицо лакея посерело. Думаю, он сейчас очень сильно пожалел о том, что узнал нас с Бертраном и решил заговорить.
Слова кузена меня абсолютно не тронули, но промолчать, значит, показать слабость.
Не знаю, какой реакции на свои слова ожидал от меня Франсуа, но моя насмешливая улыбка его явно обескуражила.
– Виконт, – произнес я, продолжая улыбаться. – Как только я встречусь с вашим отцом, который пригласил меня приехать в столицу, я обязательно сообщу ему, что его деньги на ваше воспитание потрачены впустую. Как бы ни прискорбно это признавать – вы абсолютно не обучены манерам. Либо ваши учителя были пройдохами, либо, как говорится, в семье не без урода.
По мере того, как я говорил, лицо виконта постепенно багровело. Он был сейчас похож на рыбу, выброшенную на берег. Его рот безмолвно открывался и закрывался, а глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит. Еще немного и этого кретина хватит удар.
А я тем временем продолжал:
– Что же касается моего отца, графа Фердинанда де Грамона, вашего дяди… Он участвовал в нескольких битвах, сражаясь бок о бок с нашим королем. После сражения у Красной реки его величество лично наградил моего отца «Золотым клыком», орденом, которым могут похвастать лишь несколько десятков людей в Вестонии. Да, впоследствии мой отец допустил фатальную ошибку, но Его величество, пусть боги продлят его царствование на многие годы, позволил ему смыть своей кровью позор со своей семьи, не лишая его при этом дворянства и регалий. Ему и моим братьям отрубили головы на эшафоте, а не повесили, словно воров и убийц, как других заговорщиков.
Так, пора закругляться. Я так договорюсь, что папаня Макса еще героем станет. Вон как Бертран и Шарль восхищенно на меня таращатся. А вот кузен слегка присмирел… Похоже, я своим напором смог сбить его с толку.
Тогда продолжим:
– Вы сказали, что мне здесь не место? – хмыкнул я. – Разве у вас есть такое право решать это, виконт? Я чист перед законом и перед королем. Королевские дознаватели это подтвердили. Или вы считаете себя умнее тех, кто служит в тайной канцелярии? Быть может, вы против воли короля?
Франсуа снова начал безмолвно глотать воздух, правда, теперь его лицо начало бледнеть. Похоже, кузен Макса впервые в своей жизни столкнулся с тем, кто перечит ему.
– Да, я по совету вашего батюшки отбыл на запад, чтобы переждать бурю, – продолжил я. – И что же я вижу по возвращении? Мой замок, подаренный мне отцом, почему-то занят вами. Мало того, что вы незаконно здесь проживаете, так вы еще водите сюда гостей. Без моего на то ведома и разрешения. Жестоко избиваете моих лакеев… Как это понимать, виконт?
– Ты-ы-ы!.. – проревел Франсуа, оскалившись и бешено вращая глазами. – Ты!
Он схватился за рукоять своего меча, явно скорее декоративного, чем боевого. Вон сколько золота и драгоценных камней на эфесе и ножнах.
– О боги! – картинно воскликнул я, с легким хлопком прикрыв глаза ладонью и покачав головой.
И снова кузен Макса замер на мгновение, удивленно таращась на меня.
– Ваши манеры еще хуже, чем я предполагал! – воскликнул я. – Виконт, немедленно оставьте в покое свой меч. Это для вас я «не кузен», но для всего остального общества, мы с вами – ближайшая родня. Дуэль между нами – это позор для рода. Опомнитесь, виконт! Только представьте, что скажут люди. Сплетни при дворе разносятся очень быстро и уже завтра его величество будет знать обо всем. Ваш батюшка будет в гневе.
Я, правда, не сказал, что он будет в гневе именно на меня за убийство его отпрыска. Да и мне лично такая слава не нужна. Я в этом мире хочу обустроиться с комфортом, а не стать изгоем. Достаточно с этого кретина провокаций.
Не знаю, что больше испугало Франсуа: упоминание короля или графа де Грамона. Он как-то даже излишне торопливо отдернул руку от эфеса своего меча. На мгновение на его лице проявилась маска нашкодившего мальчишки, но тут же исчезла. Видать, дядюшка еще тот тиран.
– Тебе это с рук не сойдет, ублюдок, – прошипел Франсуа, яростно дернув поводья.
Резко сдавив шпорами вздымающиеся бока бедного животного, виконт бросил свою лошадь с места в галоп и помчался по усыпанной мелким гравием дорожке в сторону замка.
– Начинайте собирать вещи, виконт! – весело крикнул я ему вдогонку. – И поторопитесь! Я хочу въехать в свой замок до наступления холодов!
Сказав это, я в упор посмотрел на Шарля. Седовласый лакей, явно находившийся под неизгладимым впечатлением после увиденного и услышанного, под моим взглядом сжался и опустил голову.
– Подними голову, Шарль, – спокойно произнес я.
От звука моего голоса старый лакей вздрогнул, но голову поднял. Кровь на его лбу и щеке уже успела подсохнуть.
– Ваша милость, я… – пролепетал он.
– Я помню, что ты хорошо служил мне, – мягко перебил я его. – Бертран тоже хорошего мнения о тебе…
Мой камердинер кивнул, подтверждая мои слова.
– Готов ли ты продолжить служить мне? – спросил я.
– Да, ваша милость, – быстро закивал Шарль и тут же поморщился от боли.
– Вижу, тебе досталось от моего кузена, – произнес я, склонив голову набок. – Как доставалось и от меня когда-то…
– Господин… – попытался возразить лакей.
– Оставь, Шарль, – махнул рукой я. – Не так уж много времени прошло, чтобы я обо всем забыл. Обещаю, как только я вернусь в «Лисью нору», все изменится. А пока вот, держи…
Я достал из кошеля пять талеров и протянул их Шарлю.
Когда лакей увидел серебро, его глаза полезли на лоб, а челюсть медленно поползла вниз. Он хотел было бухнуться на колени, но Бертран по моему сигналу придержал его за локоть.
– Купи на эти деньги лечебных трав и мазей, – сказал я, кивая на рану на его голове. – А лучше сходи к лекарю.
– Спасибо, ваша милость, – на глазах старика выступили слезы.
– Закрывай поскорей ворота, Шарль, – разворачивая коня, сказал я. – Иначе виконт снова разгневается на тебя. Я не хочу, чтобы мой верный слуга снова пострадал.
– Что вы задумали, господин? – спросил меня Бертран, когда замок остался далеко позади.
– Я хочу, чтобы ты на днях наведался сюда снова и разузнал, как обстоят дела в замке, – ответил я. – Пойдешь не с пустыми руками. Серебром я тебя обеспечу.
– Что именно вас интересует? – Бертран, как всегда, очень быстро включился в процесс.
– Всё, – ответил я. – Всё, что сможешь узнать. Сколько моих слуг осталось. Сколько было нанято новых. Их настроения.
– Ну, судя по вспыльчивому нраву вашего кузена, о настроениях слуг я могу вам и сам поведать прямо сейчас.
– И все-таки, – настоял я. – Наверняка среди них есть и те, кто приближен к его милости. Еще я хочу, чтобы ты уговорил Шарля запоминать все, о чем говорят в замке сам виконт и его друзья. Проще говоря, нам нужны свои глаза и уши в замке.
– Это будет не сложно сделать, – кивнул Бертран и с легким укором в голосе добавил: – Особенно после того, как вы подарили Шарлю целых пять талеров.
– Деньги – не главное, – отмахнулся я. – Они всего лишь средство. Тем более, что скоро их будет очень много. Сам же видел.
Старик хотел было еще что-то сказать, но не успел. Из-за поворота нам навстречу выехали трое всадников с синими подвязками на локтях. Тот, что ехал в центре, быстрым взглядом окинул наши фигуры и лошадей. Осмотрел наши локти и криво многообещающе усмехнулся:
– Господа! Я вижу, что вы до сих пор не определились! Соблаговолите нам объяснить, по какой причине его высочество, принц Генрих не достоин вашего выбора!
Я хмыкнул. Господа дворяне хотят драки. И они ее получат.