Буквально на глазах наша случайно собравшаяся группа превращалась в сплочённую боевую единицу. Не смотря на недетский возраст бойцов, свирепый режим, запредельную тяжесть занятий и не проходящую усталость, мы быстро втянулись и восстановили нужные кондиции. И мы, и инструкторы прекрасно понимали, что девять дней для подготовки группы спецназа – смехотворно малый и нереальный срок. Но нас подгоняли неумолимые обстоятельства, и выручали отличная базовая подготовка, уникальный боевой опыт и яростная решимость. Никто из нас ни разу не взбрыкнул, не заскулил и не запросился назад.
Невооружённым глазом я видел, что группа сработалась и окрепла, и у меня исчезли малейшие сомнения в успехе предстоящего дела. Теперь я на все сто был уверен, что генерал непременно даст добро на операцию и поставит точку вместо знака вопроса. Хотя, нет. Точку буду ставить я своими генераторами.
Вот и пришло время выложить мой главный козырь. Это решение я принял ещё в Славянске, когда, вспоминая свои приключения в июне сорок первого года, сопоставил их с нынешними событиями в Донбассе.
Шестой и седьмой дни мы посвятили освоению оружия и огневой подготовке. Сперва мы настроились на переливание из пустого в порожнее, но, когда увидели новейшее незнакомое вооружение, сразу навострили уши. А потом долго и азартно возились с боевым железом, изучая особенности и нарабатывая автоматизм.
Утром 19 июня мы соскоблили с физиономий щетину, почистили свои изрядно потрёпанные чёрные спецовки и построились на площадке у главного корпуса. Ждать пришлось недолго. Из дверей вышли генерал и главный наставник.
– Здравствуйте товарищи.
– Здра жла тащ грал.
– Поздравляю вас с окончанием учебно-тренировочного цикла. Ура кричать не надо. Семён Семёнович доволен результатами, а посему вашей группе быть. Как вы сами понимаете, теперь вы являетесь сотрудниками службы госбезопасности «антитеррор». После окончания операции и возвращения на базу вы получите соответствующие документы и звания. С этого дня вы называетесь отряд «Д». Вашим командиром назначен боец Бор, его заместителем – боец Ромео. По всем вопросам обращаться к ним. А сейчас вместе с Семёном Семёновичем отправляйтесь в службу обеспечения и получите личное и отрядное оружие, снаряжение и транспорт. Командуйте, Бор.
Находящееся на отшибе здание службы обеспечения оказалось огромным складом, соединённым с машинными боксами. Почти три часа мы получали и регистрировали кучу оружия, боеприпасов, техники и разных нужных мелочей. Бродя по складу, поражённый обилием и разнообразием всевозможного новейшего оружия и оборудования я невольно обратился к капитану-тыловику: почему всего этого нет в войсках. Он ухмыльнулся и с ловкостью опытного демагога мастерски ушёл от прямого ответа:
– Древняя мудрость гласит: нельзя дать всем всё, поскольку всех много, а всего мало.
Покончив с оформлением документов, мы начали разбираться с обновками. Наверно, вам будет неинтересно читать о наших приобретениях, но, помня о том убожестве, которым мы воевали в Славянске, я для сравнения хочу просто перечислить то, что мы получили с барского плеча генерал-полковника.
Из транспорта теперь нам принадлежал новый обкатанный БТР-82А с 30-миллиметровой автоматической пушкой, автомобиль «Тигр» ГАЗ-2330СПМ-2 с верхним люком и вращающейся пулемётной турелью, а также два боевых квадроцикла: РМ-500-6х4 с двумя задними ведущими осями и кузовом и тяжёлый квадроцикл «тульчанка» с пулемётной турелью на раме усиления.
Все бойцы отряда получили пистолеты «Бердыш» (ПСА) в просторечье «пёс» с 19-патронной обоймой. Первым номерам тактических пар достались пистолеты-пулемёты «Вереск» с магазинами на двадцать 9-мм патронов, а вторым номерам – автоматы АК-109 калибра 7,62. Помимо стрелкового оружия в индивидуальный комплект вошли удобная разгрузка, новый камуфляж, бандана, башмаки-берцы, очки, тактический нож, рация «Шадов» с гарнитурой, прибор ночного видения, а мне, как командиру, вручили ещё и рацию спутниковой спецсвязи с кодированными частотами.
Все первые номера обнюхивали и ощупывали свои новые «балалайки»: крупнокалиберный пулемёт «Корд», ручной пулемёт «Печенег», крупнокалиберную снайперскую винтовку СВЛК-14С, английскую снайперскую винтовку AWМ. Снайперы вертели в руках, боясь дышать, новенькие прицелы «Леопольд» с подсветкой и тепловизионные прицелы «Терморей».
Отдельно лежал «крупный» калибр: четыре реактивных многоцелевых гранатомёта РПГ-30 «Крюк» с тандемными ракетами, противопехотный гранатомёт АГС-30 и четыре ПЗРК. Рядом с ними громоздились ящики со снарядами к пушке, цинки с крупнокалиберными и обычными патронами, ящики с ручными гранатами, минами МОН-50 и взрывчаткой С-4 (сифор), коробки с таймерами, детонирующим шнуром, проводами и взрывателями. Чуть в сторонке лежала коробка с дроном-разведчиком и всей прилагающейся к нему телеаппаратурой.
Док возился с индивидуальными аптечками, перевязочным материалом, системами внутривенного вливания, лекарствами и разной медицинской лабудой. Дитрих пересчитывал коробки с консервами, упаковки с галетами и бутылки с питьевой водой.
Позабыв про обед, до пяти вечера мы осваивали и разбирали снаряжение, боекомплекты, жрачку и разное барахло. Потом, оставив Техника с Финном караулить имущество, перекусили и опять принялись обслуживать оружие и технику.
Пока ребята занимались делом, я ломал голову, как мне выбраться в город за своим заветным кофром, который, к тому же, ни под каким видом нельзя было засветить перед начальством. Однако неразрешимая проблема вдруг разрешилась сама собой, когда подошёл Семён Семёныч и на добром глазу сообщил, что на сегодня и завтра занятий отменяются, но это лишь означает, что нужно пристрелять и обиходить оружие и освоить технику. В виде исключения мне позволили обкатать «Тигр» в городе.
Получив увольнительные до двадцати двух часов, мы с Дитрихом направились в сторону КПП, а в шесть вечера уже катились по Аксайскому проспекту. За короткое время нам предстояло объехать три адреса родственников Серёги Марина. По закону подлости кофр я нашёл по третьему адресу на улице Глинки.
Дверь открыла пожилая женщина лет семидесяти в строгих очках с толстой оправой.
– Вам кого? – обвела она нас оценивающим взглядом.
– Здравствуйте. Меня зовут Павел, я друг вашего племянника Сергея Марина. Весной я передал ему на хранение свою вещь, а он сказал, что отправил её к вам. Я хотел бы её забрать.
– Что-то староваты вы для серёжкиного друга. Ну, допустим. А что за вещь-то? – она плотно запахнула кофту и хитро прищурилась.
– Сумка большая клетчатая, в ней кофр пластиковый серого цвета с чёрным верхом и надписью на боку «Техбокс» и синими буквами от фломастера П и С.
– Есть такая.
– Мне она нужна. Сергей в курсе.
– Ну, ладно уж, берите, а то об неё всё время спотыкаюсь. Тесно у нас, а эта сумища под ногами путается. Тяжёлая, и оттащить не могу. Ни убрать, ни спрятать. Проходите, вон она у шкафа стоит, – шаркающими шагами она направилась в комнату.
– Спасибо вам, что сохранили. Возьмите деньги за неудобство.
– Ещё чего, гражданин хороший, – старушка нахмурилась и замахала рукой, – как можно такое подумать. Что я потом Серёжке скажу. Лучше купите себе на них мороженое.
– Спасибо. Всего вам доброго.
В девять вечера мы уже вернулись на базу. Дежурный на КПП покосился на нас, громко хмыкнул, но пропустил. Видать редко бойцы возвращаются из увольнения до срока, чаще наоборот. Вечер только начал спускаться на землю, и в казарме царило оживление. Народ отдыхал и делился впечатлениями. Приходящая с фронта правда всё больше обрастала разными слухами, и народ буквально рвался в Донбасс.
Уединившись в бытовке, я достал из сумки и поставил кофр на стол, набрал шифр и открыл крышку. Все три прибора, кассеты с рекордерами, зарядные устройства и запасные аккумуляторы лежали на месте. Глядя на компактные и изящные с виду устройства, я не мог поверить, что это моё творение, настолько совершенными они мне показались. Взяв руки один из приборов, я с грустной улыбкой вспомнил события сорок первого года и тогдашнюю эпопею бронирования бойцов и оружия. Но, боже ж мой, что тогда у меня был за генератор! Сейчас я ума не мог приложить, как мне вообще удалось сделать из дерьма конфетку.
Бросив взгляд на часы, я поставил подсевшие аккумуляторы на подзарядку и начал обдумывать, как обыграть с бойцами непростую тему личного бронирования. И самым большим препятствием в этом деле мог стать непробиваемый скепсис тёртых и битых жизнью взрослых мужиков, которые не верили ни в бога, ни в чёрта, ни в силу науки. Наверняка сперва они сочтут моё предложение шуткой, или бредом, если не сказать больше. В лучшем случае засмеют, а могут послать куда подальше или в дурку наладить. Никогда не знаешь, что от этих ветеранов ожидать.
Прикидывая разные варианты, я снова и снова мерил комнату шагами. Ненадолго выходя из бытовки, я каждый раз строго-настрого предупреждал дневального, чтобы никто не вздумал ничего трогать.
Как обычно мужики угомонились ближе к полуночи. Но на этот раз я отложил отбой и пригласил всех в бытовку:
– Собрал я вас, братцы, для очень серьёзного и важного разговора.
– Давай, старшой, не темни, – проворчал, поглядывая на часы Техник, – говори прямо.
– Вы обратили внимание, что в вашем снаряжении нет бронежилетов, наколенников и касок.
– Ну, да. Думаем, завтра подбросят, – проговорил Хакас.
– Не подбросят, – я постарался придать голосу значительность, – если вы ко мне прислушаетесь и поверите, то нам и вовсе не потребуется таскать на себе в бою лишние полпуда веса.
– Не понял. Тоесть, как не потребуется? Объяснись! – загалдели все разом.
– Все вы знаете, что даже самая современная защита ничего не стоит в реальном бою, вся она пробивается. Даже опытный боец в полной экипировке не может быть уверен в своей безопасности и, потому в бою будет осторожничать. И это правильно, но это значит, что львиную долю времени, сил и возможностей он потратит на самосохранение. Теперь слушайте внимательно. Я предлагаю вам почти абсолютную защиту и соответственно безопасность. Но прежде запомните, всё, что сейчас увидите и услышите, должно умереть вместе с вами. Если кто-нибудь, когда-нибудь, где-нибудь сболтнёт, то случится непоправимая беда. За эту информацию любая разведка мира, в том числе и наша, готова будет развязать войну, потратить триллионы зелёных американских рублей, или в буквальном смысле выпотрошить каждого из вас, чтобы выпытать хоть какие-то крупицы знаний.
– Ну, ты, Бор, и нагнал жути. Не пугай, пуганые, – пробасил Лео.
– Я лишь хотел сказать, что всё, что я говорю чрезвычайно важно и серьёзно. И, если кто-то не уверен в себе, или кто-то слаб на язык, или кому-то наплевать на собственную безопасность и жизнь друзей, пусть встанет и выйдет, потому что потом обратной дороги не будет. Ещё не поздно дать задний ход.
– Да, говори же, чёрт тебя подери. Что ты там задумал, – не выдержал Док.
– Я предлагаю вам всем пройти обработку прибором, который сделает ваши тела неуязвимыми для пуль, осколков и даже снарядов. Таким же образом нужно обработать всё снаряжение, оружие и технику.
– Фу-ты. Не ожидал от тебя, Бор, такого прикола, – проговорил Док и сел, – я думал ты серьёзный человек. Кстати, ты часом не приболел? – он характерно пошевелил пальцами у виска.
– Да, уж. Что-то ты подзагнул, атаман, – проворчал с неохотой Хакас и собрался встать, чтобы уйти. За ним ещё трое.
– Пока я здесь командир и никого не отпускал, – повысил я голос. Все нехотя сели, и я продолжил, – прибор здесь, и нет ничего проще, как показать вам его действие.
Я достал из кофра генератор-композитор, присоединил аккумулятор, набрал на клавиатуре пароль, включил и дождался сигнала о выходе на рабочий режим. Затем в приёмник прибора отправились четыре рекордера: титано-хромо-вольфрамовый сплав, легированная инструментальная сталь, графен и асбест. Оглядевшись, я взял с подоконника пустой пакет из-под сока.
– Кто у нас спец по холодному оружию. Ага, Стингер, иди сюда. Так. Доставай нож и продырявь этот пакет. Молодец. Все видят дырку. Отлично. Теперь внимание, – я чуть расфокусировал излучатель и облучил пакет трёхсекундным импульсом, – Стингер, далеко не уходи. Давай, продырявь пакет ещё разок.
– Продырявь, продырявь. Что я вам, клоун что ли? Тоже мне фокусники, – и он кистевым броском кинул нож. Тот стукнул остриём по пакету и со звоном отскочил, чуть не зацепив Сферу.
– Э-э, полегче, приятель.
– Не может быть! – Стингер поднял нож и с размаха попытался воткнуть его в пакет. Клинок соскользнул в сторону, а пакет с металлическим звоном отлетел. – Афигеть! Это почему ж так?
– А, теперь наш минёр Техник попытается поджечь этот упрямый пакет, – я откровенно потешался над совершенно обалдевшими друзьями.
– Что сразу Техник. Чуть что – Техник. Что другим не по силам зажигалкой чиркнуть. Ну, хорошо… Не горит, зараза… Не горит. Совсем не горит!
– Все видели? Это самый простой и примитивный пример, – я оглядел бойцов, – кто ещё хочет назвать меня прикольщиком и сумасшедшим? Док, Хакас, не желаете извиниться?
– Да, чего уж там. Извини, конечно, я и вправду думал, что это пустой номер, – на нашего великого скептика Дока было жалко смотреть. Хакас тоже выдохнул слова извинения.
Все присутствующие по очереди вертели и терзали пустой пакет, вдруг ставший прочнее любой стали.
– Это то, о чём ты говорил? – тихо и серьёзно спросил Ромео.
– Да, то самое. А для наглядности сейчас я обработаю прибором себя. И поможет мне Марк.
Включив у генератора подсветку, я настроил режим излучения и таймер и показал Марку, как нужно обрабатывать. Потом приготовился, встав в свободный угол.
– Поехали, – от волнения хрипло проговорил Марк и нажал кнопку пуска.
Я принялся медленно поворачиваться по часовой стрелке, подставляя под излучение все части тела. Когда луч прошёл вокруг головы, в сознании вспыхнули красивейшие фракталы разного цвета. Наконец прибор пискнул, и таймер выключил питание.
– Всё, – я махнул рукой Марку, который медленно и опасливо положил преобразователь на стол, – время обработки 120 секунд, вполне достаточно. А теперь проверка.
Я вытянул из чехла нож и чиркнул лезвием по руке. Клинок с металлическим звуком соскользнул. Всё получилось.
– Стингер, где ты там? Подойди. А теперь ткни мне в пузо ножом. Не бойся, бей, как учили.
– Я и не боюсь, – слегка подрагивающей рукой он вытянул нож, и слегка кольнул в живот. Я прихватил его руку и сильно нажал. Нож со скрежетом соскользнул в сторону, даже не порвав камуфляж. – Афигеть! – брови чеченца изумлённо изогнулись, в его глазах загорелся восторг, и он со всей дури ударил ножом мне в живот. Раздался звонкий треск, и сломанное лезвие отлетело в сторону.
Без церемоний Стингер и все остальные стащили с меня камуфляж и тельняшку и принялись вертеть их в руках и щупать живот.
– Ты смотри, мягкий, а нож сломался. Ни царапины. И камуфла целёхонька. Вот это, да-а! Я тоже так хочу, – раздавались реплики со всех сторон.
В завершение номера я пару минут держал ладонь над пламенем зажигалки, а потом каждому под нос сунул совершенно здоровую конечность.
– Кто ещё сомневается? – я упорно гнул своё.
– Нет, нет. Никто, – донеслось отовсюду.
– Завтра все будете такими, обещаю. А теперь всем спать. У нас только один день, чтобы подготовиться к отъезду. А теперь главное. Эти приборы не имеют цены, и их надо охранять. Сразу предупреждаю, в них встроена сложная защита и пароль, и, при первой же попытке несанкционированного включения, они буквально сгорят. А поскольку нам они нужны целыми, здесь организуем пост из двух человек. Смена через час. Ромео, займись охраной.
Ночью мне опять снилась всякая жуть. Потом мальчишка в чёрном что-то говорил, да, я не запомнил. Рыжий пёс Филька, лаял, норовил лизнуть в нос и вертелся вокруг. В шесть утра я первым делом отправился в бытовку. Там сидели Сержант и Лео и тихо болтали о чём-то своём.
– Как ночь?
– Без проблем, командир. Сторожили, глаз не сомкнули.
– Кто вас меняет?
– Черчилль и Хоттабыч сейчас подойдут.
– Хорошо. С приборов глаз не спускать.
После лёгкой утренней разминки и завтрака начался последний «мирный» день нашего отряда.
До обеда я обработал всех бойцов и снаряжение вплоть до башмаков и головных платков, потом принялся за оружие. Начал со стрелковки и ножей, затем в дело пошли стволы потяжелее. Трижды сменив аккумуляторы, я долго возился с машинами, и уже под вечер добрался до боеприпасов. Когда закончил облучать крупнокалиберные пули, сил уже не осталось. Да, и сумерки мешали.
Последнее, что я сделал в этот день, это окончательно утвердил тактические пары и экипажи машин, и распределил обязанности в отряде.
Сам я обосновался в «Тигре». И хотя в нём свободно помещались девятеро, из-за объёмистого груза помимо меня в машине будут находиться трое. Марк пристроил на стенке салона контейнер с дроном и монитором. Рокки закрепил свой «Корд» на верхней турели, забил большую часть салона коробами с лентами и ящиками с крупнокалиберными патронами. Дитрих сел за руль, и в последнее свободное пространство помимо нашего личного оружия впихнул банки с разными техническими жидкостями, упаковки питьевой воды и коробки с харчами.
Командиром в БТР я посадил Хакаса, как опытного наводчика, механиком к нему, естественно, сел его напарник Стингер. Этот горский парень так обрадовался назначению и новой машине, что решил спать в кабине. Половину объёма БТР забили оружием, боеприпасами и разным имуществом, немалую часть которого закрепили снаружи на броне. Поэтому вместо восьми человек в БТР втиснулись только пятеро: Ромео, Сфера, Сержант, Лео и Док, и как они там все разместятся, ума не приложу, поэтому в виде исключения я разрешил им при желании ехать по-походному на броне.
Лёгкий квадроцикл «Тульчанка» достался Черчиллю и Хоттабычу. Они установили «Печенег» на дугу усиления и зачехлили его, забили багажник и навесные контейнеры коробками с лентами, патронными цинками и принялись обхаживать своего коня.
В тяжёлом квадроцикле хозяйничали наши минёры Техник и Финн. Они степенно нагромоздили и увязали в кузове ящики с взрывчаткой и минами, и даже умудрились втиснуть канистру с бензином. Жуткая бомба на колёсах.
Кофр с приборами я постоянно держал при себе. Этот слишком ценный груз я не мог доверить никому другому. На всякий случай по моей просьбе под крышку кофра Финн заложил пятьдесят граммов взрывчатки и приладил детонатор, поставленный на подрыв при случайном вскрытии, и предупредил об этом всех мужиков. Закончив сборы далеко за полночь и, едва добравшись до койки, я мгновенно заснул. После всех мытарств последнего времени сон стал лучшей из наград, которые я заслужил. Я дрыхнул без задних ног, а мои орлы под впечатлением от случившегося успокоились только под утро.
На рассвете 21 июня мы облачились по-боевому, прогрели технику, после короткого перекуса расселись по машинам и подкатили к главному корпусу. Едва построились, как открылась створка тяжёлой двери, и на площадке появился генерал Белов в сопровождении неизменного Семёна Семёновича. По нему можно часы проверять. Ровно 9-00. Генерал-полковник окинул нас взглядом, замер на секунду и поздоровался:
– Здравствуйте, товарищи.
– Здра жла тащ грал.
– Как настроение? Жалобы, претензии?
– Всё нормально, – ответил я за всех, – готовы к любым заданиям.
– Ну, если готовы, тогда по машинам. Бор, подойдите. Держи пакет. В нём карты района боевых действий. Связь через известного тебе Валета. Пароль тот же «97». О принадлежности к службе ни слова. На той стороне действуйте решительно и жёстко без либерализма и соплей. И помни, вы форпост родины на дальних рубежах. Отправляетесь немедленно в сторону ростовского Донецка, что на границе. Въедете в город по улице Королёва, на окраине дозаправитесь на АЗС. Дальше доберётесь до Изваринского переулка и свернёте направо к лесному массиву у основания террикона. Там переждёте до полуночи. В полночь отправитесь на ту сторону. Не доезжая до таможенного терминала, свернёте налево на грунтовку, у села Песчановка наш блокпост. Скажешь пароль. Пересечёте границу и через три километра выскочите на луганскую магистраль М-4. Затем Краснодон и так далее. Всё. По коням.
Первым отправился «Тигр», за ним оба квадроцикла, последним БТР. Мы ехали и наслаждались прекрасной погодой. Чистое небо, свежий утренний ветерок, яркая зелень и невыразимое чувство свободы. Однако ближе к полудню начало ощутимо припекать, и я слегка позавидовал квадроциклистам, а что уж говорить о духовке внутри БТРа, пассажиры которого, впрочем, вскоре перебрались на броню.
В час дня мы вкатились в Донецк ростовский. Заправились на окраинной АЗС под любопытными взглядами местных жителей. Потом, проехав по намеченному маршруту, колонна остановилась в небольшом перелеске у подножия старого заросшего зеленью террикона. Коротая время, мы скинули куртки и обувь, развели костёр, нормально порубали, потом беззаботно завалились спать. Только бдительный Ромео, расставив посты, остался сидеть у костра, занимаясь своей снайперкой с навороченным прицелом.
К восьми вечера бойцы выспались до невозможности закрыть глаза и потянулись к Дитриху на запах макарон с тушёнкой.
– Все освоились с новым состоянием, – я подсел в круг к потягивающим чай бойцам, – или что-то непонятно?
– Сказать по правде, много чего непонятно, – наш штатный скептик Док, пыхнул трубкой и выпустил клуб ароматного дыма, – как изволите теперь жить с бронированным организмом? А вдруг со временем кое в чём он откажется функционировать?
– А, что, профессор, кто-то уже жаловался, кому-то что-то мешает, у кого-то что-то заклинило, или у Ваньки отвалился встанька?
– Да, нет, но всё-таки…
– Тебя, Док, не поймёшь, толи «да», толи «нет», толи «но». Ты уж как-то определись. А вам, братцы, скажу прямо, чтобы больше к этому вопросу не возвращаться. Метод бронирующего облучения никому кроме меня и теперь всех нас неизвестен, но уже испытан в реальных боевых условиях. За свои всевозможные драгоценные функции не беспокойтесь. Хотите, верьте, хотите – нет, но всё будет, как было. Зато теперь убить вас может только бомба, упавшая вам под ноги или переехавший вас танк, и то я не уверен, что он что-то серьёзно повредит. Но испытывать судьбу не советую. Воевать будем налегке: бандана, лёгкая разгрузка, да ремень для форсу. А в машинах про опасность вовсе можете забыть. Нынче наш БТР не возьмёт и кумулятивная граната, а машине и квадроциклам теперь пофиг все пули и осколки. Что касается болезней, то, увы, понос и ангину вам будет лечить Док как обычно.
Народ насытился и разошёлся. Дитрих полез под капот «Тигра». Хоттабыч принялся ковыряться в своём квадроцикле, тихонько подкалывая Финна, который уже в третий раз заново перекладывал и перевязывал опасный груз. А Стингер и без напоминаний ни на минуту не отходил от своего БТРа. Все остальные занялись оружием, а Марк впервые запустил беспилотник, наблюдая на мониторе картинку местности и регулируя изображение.
Время тянулось невыносимо медленно, и ближе к ночи, не выдержав, я дал команду готовиться к отъезду. В сумерках на полтора часа раньше срока наша колонна двинулась в сторону границы. Резон в моём решении был, ведь водителям надо было привыкнуть к темноте.
Не доезжая таможни, мы свернули на хорошо укатанную грунтовку, которая привела нас к границе южнее Изварино. Перекинулись паролем с патрульными, пересекли границу, и вскоре выехали на широкую, исклёванную минами магистраль.
Напрасно мы думали, что самое трудное будет пересечь границу. На той стороне мы почти сразу напоролись на вражескую засаду. Повредить нам они не могли, но нервы потрепали. Примерно в пяти верстах от границы по броне застучали пули, а у обочины и под откосом рванули мины. Все насторожились, ведь в темноте все кошки серые, и свои, и враги могли принять нас за противника, и потому могло прилететь с обеих сторон. В надёжности брони я не сомневался, но мужики с непривычки слегка напряглись.
Прикинув по карте обстановку, я понял, что вероятно мы нарвались на одну из летучих групп укронацистов, которые,пользуясь слабостью власти в новорождённых республиках, шныряли даже в самих Донецке и Луганске. Лично у меня от осознания беспомощности обороны Новороссии в борьбе с такими гастролёрами на мгновение накатила волна злости и острого желания свернуть башки этим бандерлогам. Я невольно тряхнул головой и скрипнул зубами, отбрасывая соблазн немедленно поквитаться, понимая, что наша война не здесь.
Через десяток вёрст мы опять попали под миномётный обстрел со стороны Луганского аэропорта. Я по рации приказал погасить все огни и продолжить движение. С заднего сиденья проворчал Рокки:
– Что так, молча, и проедем? Может, всё-таки вдарим?
– Нет, не вдарим. Наше место в Славянске, и там нам потребуется полный боекомплект.
– Ладно, уж и помечтать то нельзя, – буркнул Рокки и отвернулся к окну.
Меньше, чем через минуту в гарнитуре раздался голос Ромео:
– Бор, может, ответим? Тут народ интересуется.
– Ответим, но не здесь.
По пути нас дважды проверяли на блокпостах и везде пропустили без задержки. Чуть дольше помариновали на въезде в Донецк на большом перекрёстке, перекрытом бетонными блоками. Командир долго говорил с кем-то по телефону, косился, зачем-то поднял своих бойцов по тревоге, но в итоге всё равно пропустил.
ГЛАВА 4.
Рассвет 22 июня 2014 года застал нас на подъезде к Славянску со стороны Краматорска. То, что в наше отсутствие обстановка разительно изменилась, заметно ухудшившись, стало понятно, когда нам в левую скулу ударили пулемёты и гранатомёт. Оказывается, укры уже добрались до городских окраин и закрепились вблизи шоссе, наспех оборудовав блокпост. Не требовалось семи пядей во лбу, чтобы понять, что до полного окружения города оставался один шаг.
– Внимание всем. Здесь Бор. К бою! Противник слева. Хакас, подкинь горячего любителям укропа. Рокки, тоже сыпани им под хвост. Сержант, Ромео, проверьте в работе свои дудки. Работаем коротко и точно, без фанатизма.
Из БТРа пролаяла пушка, потом ещё пару раз. К ней присоединился пулемёт Рокки, несколько раз резко ударила крупнокалиберная винтовка Сержанта, за которой выстрелы Ромео почти не слышались.
– Всем отбой, – скомандовал я через пять минут, – доложить о результатах боя.
– На связи Хакас, всё в порядке, врезалив самое хайло, но видать угощение не понравилось.
– Здесь Сержант. Снял командира и ещё одного с ним рядом, остальные разбежались стараниями Рокки.
– Ромео на проводе. Минус три.
– Принято. Едем дальше до штаба.
Развороченная взрывами дорога немилосердно трясла. Я смотрел в окно на руины пригорода и думал о странной дате 22 июня. Может быть, для кого-то она ничего не значила, а для меня стала поистине роковой.
Едва мы подкатили к штабу, как тут же попали в окружение неприветливых людей с нацеленными на нас автоматами и гранатомётами. Их угрюмый и настороженный вид означал популярную здесь пару вопросов: кто такие, и какого буя припёрлись?Обстановка разрядилась, едва мы выбрались из машин и нас узнали. Стволы тут же исчезли, и со всех сторон раздались приветственные возгласы. Многие ополченцы стояли, разинув в изумлении рот.
Вскоре пожаловал Стрелков в окружении свиты, в которой я разглядел Царя и Тора. Они смотрели изподлобья, и их рты непроизвольно гадко кривились. Похоже, эти пиявки прочно присосались к кормушке и, судя по напыщенному виду, чувствовали себя, как минимум, местными «кардиналами». Этакая наглядная демонстрация народной мудрости, что гуси свиньям не помеха. Ладно, кабаны, гуляйте пока, придёт время, и с вами разберёмся.
– Экие вы шикарные, – слабо улыбнулся Стрелков, пожимая мне и всем остальным руки. – Ставьте технику на том краю двора, а Бор с заместителем ко мне на совещание.
Мы с Ромео кивнули в ответ, я отыскал глазами Сферу и махнул ему рукой:
– Поставь охрану, и смотрите в оба, а то местная гопота все наши ништяки враз слижет.
В штабе местный бомонд с нескрываемой завистью и неприязнью разглядывал меня и Ромео и по привычке громко галдел. Нестерпимо захотелось встать и уйти из этого балагана. Стрелков безуспешно попытался всех успокоить и, не смотря на неприличный гомон, продолжил прерванное совещание:
– По данным разведки, противник готовит очередной штурм Славянска. К сожалению, недостаток сил и плохое взаимодействие батальонов привели к фактической блокаде города. На сегодняшний день простреливаются обе дороги на Краматорск и Артёмовск, снабжение прекращено и поддержки, скорее всего, не будет. Пяти тысячам наших ополченцев противостоят две крупные группировки: западная минимум в пятнадцать тысяч штыков со стороны Изюма и Барвенково и северная численностью пять тысяч со стороны Красного Лимана. Против нас сосредоточены два танковых батальона, пять гаубичных дивизионов, три дивизиона реактивных систем залпового огня. Не секрет, что на днях против Славянска впервые использовали фосфорные боеприпасы, что говорит о крайней решительности и жестокости противника. Со вчерашнего дня в городе нет воды и света. Страдают старики и дети, больные и раненые без должной помощи умирают в больницах. Украинская сторона требует полной и безоговорочной капитуляции с последующими репрессиями. Адекватно нам ответить нечем. У нас, да, и в Донецке и Луганске отмечается острый дефицит оружия и боеприпасов. Выгребли всё подчистую, в том числе и стволы времён Великой Отечественной войны. Поэтому малочисленность нашей группировки не связана с отсутствие добровольцев, а исключительно – с недостатком оружия. Против двух полнокровных танковых батальонов противника мы сегодня можем выставить только три снятых с постаментов и два трофейных танка, десяток гранатомётов и полдюжины музейных ПТР. Ко всему прочему, нам противостоят несколько сводных бригад укронацистов. В последние дни поступают данные об небывалой жестокости и зверствах этих карателей. Они пришли с запада на землю Донбасса убивать и пытать без жалости и пощады. Но они не просто убивают, а изощрённо издеваются и мучают. Имейте это в виду, когда, попав к вам в плен, они будут трястись, пускать слюни и говорить, что их заставили, что дома у них дети, а вам придётся решать щадить этих людоедов или нет. Сейчас получите новые карты. К сожалению, они из Гугла и отпечатаны на принтере. Но других нет. Сегодня и завтра будьте особенно внимательны на блокпостах. Все свободны кроме вновь прибывших.
Когда вышел последний комбат, Стрелков нас внимательно осмотрел, хмыкнул и отошёл к столу.
– Неплохо вас упаковали, а как с планами на повоевать?
– Планы есть, Игорь Иванович. Подготовили нас по высшему разряду, но и задачу нам предстоит решить непростую, – я старался быть убедительным. – Как вы сейчас сказали на оба города готовы напасть свыше 20 тысяч вооружённых до зубов головорезов. Вот с ними мы и схлестнёмся. Первыми. Ресурсы наши ограничены, но будем искать возможности их пополнить. Сегодня до полуночи выступаем в северном направлении. О времени и месте операции прошу никому не говорить.
– Да-а, изменился ты, Сергей Борисович. Даже жуть берёт, что они там с вами сделали. В любом случае желаю вам удачи и мужества.
Я смотрел на этого странного человека и понимал, что он не врал, когда говорил: «Я представитель думающего сословия. Нас несистемных патриотов игнорируют, потому что мы не относимся к лагерю либералов, а значит, мы не респектабельны и маргинальны».
Ромео направился на выход, и я уже шагнул за ним, когда, отнимая мобильник от уха, Стрелков окликнул меня буквально в дверях:
– Сергей Борисович, задержитесь, с вами хочет поговорить известный вам человек.
Я вернулся к столу, а Стрелков, кивнув мне головой, скрылся в дверном проёме. Через пару минут в подвале появился Валет.
– Здравствуйте, Сергей Борисович.
– Здравствуйте, Юрий… не знаю вашего отчества.
– Неважно. Просто, Валет. Насколько я знаю, задача поставлена, а, значит, будем её решать.
– Работы предстоит уйма, и большое желание повоевать имеется. Однако есть маленький нюанс. Стволов у нас немного, значит, расход боеприпасов будет огромным.
– Насколько позволит ситуация и мои возможности я прикрою вам тыл и прослежу за снабжением. Воюйте спокойно.
– Фу-у, как гора с плеч. Хорошо, если так.
– Не волнуйтесь, пока для меня это не проблема. – Он окинул меня задумчивым взглядом и продолжил: – Все эти вопросы решаемы, но сперва я хотел бы спросить, что за обработку вы сделали своим бойцам и технике?
– Узнаю родимую контору, – я скривился в презрительной усмешке, поражаясь, как быстро меня раскусили, – везде успевает сунуть нос. Следили, слушали, или из наших кто барабанит? Если из наших, то за успех операции не поручусь.
– Не волнуйтесь, Сергей Борисович, не то, не другое и не третье. Случайно узнал, подслушал разговор. Ваши много болтают.
– Теперь точно болтать перестанут, подрежу засранцам языки. А что касается обработки, то это обычная психотехника… хотя нет, вру… Знаете, Юрий, это очень щекотливая тема, и я обещаю вам всё рассказать без утайки, когда кончится операция. Пока для умного человека сказано достаточно. Договорились?