Литература, посвященная истории алкогольных напитков в России, исследует в основном историю торговли вином и водкой, а также социальные и экономические последствия этого, то есть пьянство и размеры питейных сборов в госказну. Авторами таких работ всегда выступали историки, статистики и экономисты. См. Прыжов И. Г. (1829–1902 гг., историк). Корчма. Исторический очерк // Русский архив, – 1866. – № 7; История кабаков в России в связи с историей русского народа. – СПб., 1868.
Однако эти единственные до сих пор обзорные исторические работы, сообщающие любопытные сведения о численности кружечных дворов, кабаков, питейных домов, трактиров, ренсковых погребков и т. п. «учреждений» в России и об объемах их торговли разными алкогольными напитками, в том числе и водкой, не дают ничего в смысле выяснения времени появления водки.
Еще более узки по тематике следующие работы: Аксаков А. Н. О народном пьянстве. – СПб., 1862.; Дитятин И. Царский кабак Московского государства. – СПб., 1895; Гурьев Д. Питейная монополия. – 1893; Лебедев В. А. Питейное дело. – СПб., 1898; Гредингер. Основы питейной монополии в России. – 1897; Зиновьев С. Казенная продажа питей. – СПб., 1901.
Как видно из перечня работ, сам интерес к истории винокуренного производства и торговли водкой возник в основном в 60-х годах XIX века и на рубеже XIX и XX веков в тесной связи с решением правительства ввести в 1894–1902 годах государственную монополию на производство и продажу водки в стране и фактически ликвидировать частное изготовление этого продукта.
Таким образом, все исследования, касающиеся водки, имели строго прикладной характер и были вызваны конкретными, актуальными государственными потребностями экономической внутренней политики.
В 1901 году впервые возник вопрос о том, откуда пришли в Россию идея и секреты винокурения. Так, в «Трудах Технического комитета Главного управления неокладных сборов и казенной продажи питей» говорилось: «Получение спирта путем перегонки перебродивших сахаристых жидкостей стало известно в Европе в XIII столетии. Перешло ли это искусство в Россию из Западной Европы или с Востока, где китайцы, индусы и арабы были с ним знакомы со времен глубокой древности, не известно» (Труды… – Т. XIV. 1901. – СПб., 1903. – С. 88). С тех пор и до 1978 года, то есть в течение 75 лет, вопрос этот больше никого не занимал и не вставал и потому так и не был выяснен до 1979 года, то есть пока к этому не вынудили обстоятельства.
См. Популярный финансово-экономический словарь / Под ред. Д. П. Боголепова, М. Г. Вронского, Н. Н. Деревенко. – М.: НКФ СССР, 1925. – С. 140.
Были представлены: 1) Институтом истории АН СССР – докторская диссертация М. Я. Волкова. Очерки истории промыслов России. Вторая половина XVII – первая половина XVIII века. Винокуренное производство. – М.: Наука, 1979. 2) ВНИИпб Главспирта – документальная справка по истории развития технологии производства водки (хлебного вина) в России. – М., 1980. Эта справка давала обзор производства водки в XIX–XX веках. Тем самым обе работы уходили от вопроса о времени создания водки. В первой из них лишь вскользь голословно утверждалось, что винокурение в России началось «примерно на рубеже XV–XVI веков» (стр. 25). Во второй – столь же голословно приводилось фактическое (основанное на опечатке) утверждение из отрывного календаря за 1894 год, что якобы русское винокурение возникло в Вятке в XII веке (?) (стр. 1).
Позиция в государственном бюджете и финансах.
Изыскание и возделывание сельскохозяйственного сырья, создание и техническое оснащение спиртоводочной промышленности и ее инкорпорирование в общую систему экономики страны.
Пьянство, его влияние на производство из-за потери рабочих часов, на отношения людей, на семью, на необходимость содержать силы общественного порядка и здравоохранения и т. д.
См. Алексеев П. Дополнение к церковному словарю. – СПб., 1776. – С. 154.
Этот вопрос будет рассмотрен ниже, в разделе истории технологии водочного производства.
См. Преображенский А. Г. Этимологический словарь русского языка. Т. 1. – М., 1959; Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т. 1. – М., 1964.
См. Даль В. И. Толковый словарь живого русского языка. 2-е изд. – Т. 1. 1883. – С. 208.
См. Даль В. И. Толковый словарь живого русского языка. 2-е изд. – Т. 1. 1883. – С. 221–222.
См. Словарь русских народных говоров. Вып. 4. – Л., 1969. – С. 338.
См. Словарь русских народных говоров / Под ред. Ф. П. Филина. Вып. 1. – XXV. – Л., 1965–1990.
См. SJS. – Praha, 1958–1989.
См. Ин., 4:11; Быт., 26:19; Алексеев П. Дополнения к церковному словарю. – С. 36.
«Пивный – инде взято за то, что пить можно» (Ин., 4:11; 6:55); «А пивная вода по латыни – potabilis» (Алексеев П. Церковный словарь. 2-е изд. Т. 2. – М., 1794. – С. 298).
Вода противопоставлялась вину по цвету, воздействию, месту в религиозном ритуале. Слово «водопитие» означало трезвость, воздержание, «винопитие» – пьянство (см. Алексеев П. Дополнение к церковному словарю. – С. 33, 36; Церковный словарь. Т. 1. – М., 1773. – С. 41). Водяными, аквариями или идропарастатами (греч.) назывались сектанты, которые причащались водой вместо вина, что считалось самым тяжким грехом, ересью. Отсюда, кстати, идет глубокое презрение в России к непьющему человеку как к «нехристю», чужаку. У русских людей этот древнейший пережиток живуч до сих пор и является рудиментом религиозной нетерпимости (см. Алексеев П. Церковный словарь. Т. 1. – С. 33, 41; его же. Продолжение церковного словаря. – М., 1779. – С. 40).
См. SJS. – Т. I. – Praha, 1958. – S. 190.
1 Кор. 11:26; Нюстрем Э. Библейский словарь. – Стокгольм, 1969. – С. 65.
В античное время не только в Греции и Риме, но и на всем эллинистическом Востоке вино в чистом виде никогда не употребляли. Эта традиция сохранялась и в Византии, вследствие чего привычка употреблять вино (а позднее и хлебный спирт, хлебное вино) только в смеси с водой перешла и в Россию, что и послужило одной из существенных причин происхождения водки как напитка, отличающегося от хлебного вина других стран Европы – виски, джина, брантвайна.
Древние греки и римляне разбавляли вино следующим образом: на три части воды брали одну часть вина или на пять частей воды – две части вина. Смесь, состоящая из виноградного вина пополам с водой (т. е. из равного объема воды и вина), считалась слишком крепкой и употреблялась лишь опустившимися людьми, считавшимися завзятыми пьяницами.
У евреев по Талмуду вино также должно было разбавляться водой, но до сих пор исследователям текста Библии на еврейском языке не удалось доказать, что Библия делает различия между двумя видами вина – перебродившим и неперебродившим, опьяняющим и неопьяняющим. В то же время некоторые места в Библии однозначно говорят о том, что именно древние евреи пили и очень крепкое вино, и вино, не разбавленное водой. Главная причина этой неясности состоит в том, что основным табу для евреев было косное, то есть все кислое, забродившее, в то время как это могли быть совершенно различные по своему биохимическому содержанию продукты – от безобидного кислого, черного ржаного хлеба до продуктов спирто-дрожжевого брожения, действующих опьяняюще. В то же время такие, например, продукты, как коньяк или финиковая водка – арака, у древних евреев вполне допускались, несмотря на свою крепость, ибо не воспринимались как продукт брожения.
В России в практике русского народа подобные противоречия между понятиями «квасное» и «спиртовое» не возникали и не могли возникнуть, поскольку всякая квасная пища и квасные продукты получали с самого начала легитимность в употреблении и как исконно национальные, и как допускаемые религией, ритуальные. Традиция же разбавления водой также стабильно сохранялась и уважалась как религиозная, пришедшая от греков. Поэтому разбавляли сыту, березовицу и по аналогии с ними позднее – хлебное вино, спирт и в то же время просто, без предвзятости смотрели на любую крепость купажированных с водой спиртовых продуктов.
SJS. Т. I. – S. 190.
SJS. Т. I. – S. 190.
SJS. Т. II. – Praha, 1968. – S. 633.
Ibid. – S. 524.
См. Брандт Р. Григоровичев паремейник в сличении с другими паремейниками. Вып. I–III. – М., 1894–1901 (подлинник XII–XIII вв. хранится в Библиотеке имени В. И. Ленина. – Фонд 87. – П. 1685).
См. Вейсман А. Д. Греческо-русский словарь. – СПб., изд. автора, 1888. – С. 785–786.
См. Остромирово Евангелие // SJS. Т. II. – S. 199.
См. Супрасльская летопись // SJS. Т. II. – S. 200; Т I. – S. 120; «Мед бо каплет от усть жены блудьны».
См. SJS. Т. II. – S. 199–200.
См. Карамзин Н. История государства Российского. Т. 1. – СПб., 1816. – С. 469.
См. Забелин И. История русской жизни с древнейших времен. Т. 1. – М., 1876. – С. 468.
Шведский резидент в Москве Иоганн де Родес в своих донесениях королеве Кристине о состоянии России в 1650–1655 годах уже не упоминает мед как предмет экспорта, а только воск, хотя мед в это время все-таки вывозился за границу через Прибалтику. Но спустя 20 лет, в 1672–1674 годах, И. Ф. Кильбургер совершенно ясно говорит, что не только мед, но и воск из России уже не вывозят. Это отчетливо иллюстрирует как рост темпов потребления таких продуктов в самой России, так и сокращение их ресурсов. Между тем путешественник Альберт Кампензе (Campеnse) в 1523 году писал, что Московия очень богата медом. Именно в этот период его еще экспортировали за границу, но местное потребление уже падало или, вернее, не могло удовлетворить спрос с XV века. Таким образом, сокращение количества меда как сырья для спиртных напитков ставило уже на рубеже XV и XVI веков, и уж во всяком случае в XVI веке, вопрос о замене меда более дешевым и более распространенным сырьем. До этих пор вопрос о винокурении из зерна не мог возникнуть просто исторически. Итак, XV век – апогей медоварения, начало XVI века знаменует уже первые признаки упадка этого промысла (см. Курц Б. Г. Состояние России в 1650–1655 годы по донесениям Родеса. – М., 1915; Сочинения Кильбургера о русской торговле в царствование Алексея Михайловича. – Киев, 1915. – С. 112, 305–306; Библиотека иностранных писателей о России. Т. 1. – 1836. – С. 30–31).
Сравнение кваса с сикерой (см. Остромирово Евангелие. – С. 19).
«Подобает же епископу без порока быти – не кваснику, не бийце», то есть не пьяницей, не драчуном (XII век). – SJS. Т. II. – S. 19.
См. Codex Zographensis. – Berolini, 1879.
SJS. Т. II. – S. 19.
Ibid.
Euchologium Sinaiticum // SJS. Т. II. – S. 19.
SJS. Т. I. – (исплънъ). – S. 800–802. Чрезвычайно важно для представления о характере кваса в древнем понимании этого слова то, что с «квасом неисполненным» особенно связывалось специфическое заболевание, называемое «язя квасная», что можно толковать как «квасная боль». Эта боль была, однако, не желудочной болью, а головной, то есть явно походила на то, что с XVII века стали называть похмельем и приписывали действию хмеля. В источниках мы встречаем следующие ссылки на эту боль (язю): «Молитва над болемъ пиящем квас» и «Упоил еси вся ненавидящая тебя и всяка язя квасная квасом неисполненомъ погибельным». Еще в русском языке XVII–XIX веков глагол «язяться» означал «колебаться», «быть не совсем крепким» (на ногах и в мыслях), «спятить», то есть быть готовым в результате колебаний пойти на попятную. Но позднее, как известно, слово «спятить» стало означать «сойти с ума», «лишиться ума». Таким образом, этот глагол от существительного «язя» – болезнь от пьяного кваса – совершенно четко показывает, что под «язей» понимали такое сильное опьянение, в результате которого появлялась сильная головная боль и человек чувствовал себя некрепким, готовым спятить, сойти с ума. Отсюда и позднейшая, теперь почти непонятная поговорка: «Он все язается, да спятил» (Даль В. И. Т. I V. – С. 694), то есть он все колебался-колебался, болел-болел да, наконец, и с ума сошел.
Лк. 1:15. См. Алексеев П. Церковный словарь. Т. 3. – С. 59. Характерно, что в переводе М. Лютера, сделанном в начале XVI века, вместо «сикера» в немецком языке стоит слово «крепкий» (сильный) напиток: «Wein und stark Getranke wird er nicht trinken». Это слово говорит о том, что в Германии в 1520 году еще не употреблялось слово «Brandtwein», которым спустя столетие Олеарий, Родес, Кильбургер стали обозначать русскую водку. Этого слова вообще не было в немецком языке, как и в других европейских языках, до XVI века в любом значении.
См. Вейсман А. Д. Греческо-русский словарь. – С. 1127.
См. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т. III. – М., 1971. – С. 620.
Михельсон. Объяснение 25000 иностранных слов, вошедших в употребление в русский язык. – М., 1865. – С. 577; Алексеев П. Церковный словарь. Т. 3. – С. 59. Шведский комментатор древнееврейского текста Библии Э. Нюстрем считает, что сикера, шекар – общее обозначение различных крепких напитков, приготовленных из фиников или ячменя искусственно (см. Нюстрем Э. Библейский словарь. – С. 64; Лев. 10:9; Чис. 6:3 и др.).
SJS. Т. III. – Praha, 1978. – S. 35 (Никоновская летопись).
Ibid. – S. 35–36.
SJS. Т. II. – S. 539. Устюжская кормчая.
Терещенко А. Быт русского народа. – СПб., 1848. Ч. I. – С. 207.
См. SJS. Т. II. – S. 539.
См. Забелин И. История русской жизни с древнейших времен. Ч. I. – С. 450.
Собрание государственных грамот и договоров. Ч. 1. – М., 1813. – С. 2. – Док. № 1.
Там же. Ч. 1. – С. 8.
См. Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Кн. 1. Т. III. – С. 982–983.
Никоновская летопись V // II Соловьев С. М. Указ. соч. Кн. 1. Т. I V. – С. 1056.
См. Успенский Г. П. Опыт повествования о древностях русских. Ч. 1. – Харьков, 1811. – С. 78.
В 1386–1528 годы Генуя находилась в политическом и военном союзе с Францией, которая выступала в роли протектора Генуи. Генуэзское купечество имело огромные привилегии в Византии, данные Михаилом Палеологом в XIII веке, и поэтому пользовалось доверием и в России, где настороженно относились к другим иностранцам (см. Энциклопедический лексикон. Т. XIV. – СПб., 1838. – С. 56–57).
Раскол двух христианских Церквей начался на Константинопольском соборе 867 года спором об евхаристии, затем последовал период относительного спокойствия и примирения; отношения обострились вновь в середине XI века, когда 16 июля 1054 г. папский посол кардинал Гумберт отлучил от Церкви в соборе Св. Софии и Царьграде Константинопольского патриарха Михаила Кирулярия, а тот предал анафеме папу римского. С этих пор западное христианство стало именоваться Католической (вселенской) церковью, а восточное, византийское, – Православной (ортодоксальной) церковью. Но в XII веке распри возобновились, и это привело к окончательному разъединению Церквей.
Мера, или осминник, осмина, осмерик, была равна примерно 1 гектолитру объема (хмель насыпался без утрясывания, свободно). Пуд равен 16 кг. Таким образом, из 16 кг меда после варки в хмелевой растительной массе и после отстаивания, снятия вощины оставалось около ⅓ объема. Если учесть, что мед затем забраживался и частично томился в печи, то можно считать, что получалось в результате около ¼ первоначального веса, то есть 4 из 16 кг. При рассычивании меда первоначальный объем восстанавливался целиком, при ставлении меда с ягодами – примерно наполовину. При дальнейшей выдержке терялось около 1/10 объема. Отсюда видно, что для изготовления бочки меда в 40 ведер (примерно 500 л) необходимо было около 90 ведер меда (1260 л), то есть даже по ценам того времени это составляло 100 рублей при цене хмеля 36 рублей за короб. Это показывает, что себестоимость меда уже в XVII веке была крайне высокой: за 7–10 л готового питного обарного меда (в зависимости от качества) себестоимость составляла 15–18 рублей без оплаты труда (лишь за материал), то есть около 2 рублей за литр. Учитывая необходимость оплаты труда и минимум 10-летнюю выдержку меда, не говоря уже о расходах на транспортировку, хранение и разлив, торговая стоимость литра ставленного меда доходила до 3–4 рублей серебром по ценам того времени. Другое дело, что его почти не продавали, а изготавливали «для себя», то есть для потребностей царского и боярского хозяйства, на основе даровой рабочей силы и почти дарового сырья. Это-то и скрывало факт реального удорожания стоимости меда с Х по XV век (с 18 коп. до 2 руб.). Подобно тому как и в наше время практически исчезнувший из торговли балык продолжал все 60–80-е годы XX в. сохранять государственную цену 2 руб. 60 коп. за банку и распределяться по такой цене среди привилегированного слоя, в то время как его реальная цена при открытой розничной продаже в 1991 году оказалась 16 руб. за ту же банку, то есть в 7–7,5 раза выше. Подобные скрытые несоответствия цен и реальной стоимости продукта были всегда характерны для России и являлись результатом взаимодействия двух факторов: 1) сокращения каких-либо природных ресурсов, которые народ привык считать неисчерпаемыми и которыми пользовался хищнически и не ценил; 2) наличия в России всегда большого привилегированного слоя, который продолжал пользоваться традиционным сырьем даром или по низким ценам даже тогда, когда оно превращалось в дефицит во всей стране.
Применение рыбьего клея в процессе производства меда лишний раз говорит о том, что медостав был процессом, аналогичным виноделию в странах Южной Европы. Оклеивание, или оклейка, как технологический прием применяется до сих пор при производстве виноградных десертных вин, равно как и захолаживание и выморозка вин. Все эти приемы были свойственны и медоставу. Огромную роль играл и перелив, как и во всех древнейших видах виноделия, – прием неэкономный, дорогостоящий, но зато эффективный (перелив как прием виноделия до XX в. применяли в Грузии как основной и единственный технологический процесс).
По сопоставимым ценам первой половины XIX века (1827–1846 гг.), действовавшим в русской торговле с Западной Европой, в том числе с Англией (основным покупателем рыбьего клея на мировом рынке). Разрыв в стоимости клея и икры в XV веке был еще большим.
В Средние века, когда способ получения сахарной патоки из картофельного крахмала и свекловицы был совершенно не известен, под патокой понимали пивную гущу, содержащую солод и соложеные части затора, а также собственно патоку весьма высокого качества, которую варили из арбузов с конца XIII века или покупали в готовом виде в Орде.
См. Шлецер А. Нестор. Ч. II. – СПб., 1816. – С. 295–296, со ссылкой на Geschichte des Hanseatischen Bundes. Т. 1. – Gottingen, 1802. – S. 197.
См. Словарь русского языка XI–XVII вв. Т. 4. – М., 1977. – С. 200.
Там же. СР.: АСЭИ. Т. 1. – С. 506.
См. SJS. Т. I. – S. 418. Сравните также более позднюю, но также соответствующую по смыслу древнему значению слова «гонити» цитату из «Поучения апостолов»: «Горе восстающим заоутра и питье гонящим», то есть тем, кто с самого утра желает пить алкоголь (см. Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам. Т. I. Ч. I. – М.: Книга. 1989. – С. 550).
См. Нестор. Начальная летопись; Житие Феодосия; Лавретьевская летопись; Срезневский И. И. Указ. соч. Т. 1. – С. 1411.
См. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т. III. – С. 341–342.
Характерно, что не только в русском языке слово «корчма» (в значении пивнушка, трактир, винная распивочная) происходит от слова «кувшин», «сосуд», то есть «корчага» в древнейшем смысле этого слова. То же самое имеет место и в немецком языке, где слово «Krug» (кувшин) означает также и «корчма», «трактир», или в шведском «Krog» (кружка) совпадает со словом «трактир», «заезжий двор». Точно так же и другое русское слово «кабак» (винный трактир, распивочная), заимствованное из татарского, означает не что иное, как «сосуд» (ибо «кабак» по-татарски – сосуд из тыквы, «кабака»). Это был распространенный вид сосуда у монголо-татар, удобный в кочевой жизни (легкий, небьющийся, дешевый). Однако «кабак» как русский термин появился позднее. Вначале назывался от слова, обозначающего «емкость» и близкого с немецким «Krug».
Сидеть, сидение – медленное доведение до кипения, выпаривание, курение, гонка. В русском языке до XIV века было только одно слово со значением сидеть – «седание», то есть сидение как действие, которое писалось через «ять». Отсюда произошли все его производные – седалище (заседание), седать (садиться), седло (ложе, скамья). Слово же «сидеть», через «и», получило развитие с XIV–XV веков и имело иное значение. Первоначально сидели смолу, деготь. В этом значении термин «сидел» перешел со славянских языков в немецкий. До сих пор в немецком различают два вида кипения: sieden – медленное доведение до кипения и kochen – вариться, кипеть. Эти глаголы употребляют поэтому строго дифференцированно: все, что характеризует кипение в процессе того или иного технического производства древнего происхождения – смолокурение, солеварение, варку селитры, – требует употребления глагола «sieden», a всякое бытовое кипение требует глагола «kochen». Например, Theer sieden – гнать деготь, курить смолу; Siedehsus – солеварня; Siedemister – рафинировщик, Siedhutte – селитроварня; Siedepfanne – црен. В то же время Eier kochen, Wasser kochen – яйца варить, воду кипятить. Между прочим, ни в польском, ни в украинском языках этих отличий нет и такое понятие, как смолокурение, в украинском языке просто заимствовано из русского без изменения, даже фонетического. Таким образом, уже из этого должно быть ясно, что понятие «сидение» перешло непосредственно из русского языка в немецкий примерно в XVI веке, отчего и немецкий язык почти неизменно сохранил русскую форму этого слова – «das Sieden». Характерно, что слово «црен» в русском языке как название сосуда, связанного исключительно с сидением, встречается впервые в документах (царских грамотах) между 1437 и 1462 годами (подробнее см. Срезневский И. И. Указ. соч. Т. 3. Ч. 2. – С. 1441).
Можно сказать, что пиво – классический «коммунальный», «муниципальный» напиток, само рождение которого было обусловлено и тесно связано с децентрализацией общества, с укоренением и развитием в народе артельных, вечевых тенденций или стремлением к изолированному существованию небольших, но тесно спаянных сообществ. Вот почему пивоварение оказалось распространено в столь, казалось бы, разных, этнически и исторически не похожих друг на друга странах, но обладающих сходной социально-административной структурой, – в мятежных Чехии и Моравии, в карликовых государствах раздробленной феодальной Германии, в ганзейских и фламандских городах-республиках, независимо от их национального состава (ср.: Брюгге, Любек, Гданьск, Рига, Берген), в островной Дании, в суровой, разбитой на враждующие кланы Шотландии, и более контрастный пример: в Мордовии – главном очаге пивоварения в Поволжье, где сложилась уникальная, специфическая, многостепенная структура нации, отражающая тенденции общественного и регионального этнопартикуляризма, когда несколько больших семей из трех-четырех поколений составляли деревни-род, а союзы нескольких близлежащих деревень объединялись в крохотные княжества (беляки); союзы же беляков группировались в два разных племени – мокшу и эрзю, и, наконец, союз этих двух племен составил мордву – народность, а затем и мордовскую нацию, так и не слившуюся в единый народ вплоть до наших дней.
Характерно, что медостав и медоварение еще более, чем в Московском государстве, получили развитие в период феодализма как раз в пивных районах страны – в республиканских Новгороде и Пскове, в той же Мордовии, а также в разделенной на мелкие племенные территории Литве.
В числе этих причин: запрет Корана употреблять крепкие спиртные напитки, особенно неестественного происхождения; древняя традиция виноделия и виноградарства в Крыму с античных времен и привозное из Закавказья в Золотую Орду виноградное вино; невозможность создания винокуренного производства у кочевых и полукочевых народов, отсутствие у них избытков зернового сырья и вообще развитого зернового земледелия.