Дебра проснулась от назойливого треска будильника, не открывая глаз, протянула руку и с силой вдавила шестеренку в жестяной корпус. Звук сразу прекратился, а Дебра села в постели, морщась от боли в пальце. Она невольно вспомнила ласковые хрустальные перезвоны часов, которые когда-то давно будили ее дома. Музыка звучала ровно минуту, и под нее Дебра просыпалась отдохнувшей и бодрой. Эти часы были дорогие, сделанные на заказ. Когда-то они будили весь дом, мерным звоном оповещали об истечении каждого часа, играли полуденный и полуночный вальс. Но и они, как и все остальное, сгинули, погибли в пожаре, пепел которого виделся ей днем и снился ночами. Девушка, поеживаясь от холода, вылезла из кровати и накинула на плечи шерстяную шаль. Шаль была плотная и добротная – осколки старой жизни, о которой лучше было не вспоминать.
За окном было еще темно, когда Дебра спустилась из своей комнатки под крышей в холл гостиницы «Дымящийся фазан». Там было темно, и девушка, ориентируясь по памяти и пятнам света из окон, прошла в кухню. В соседней с кухней кладовой Гюнтер уже раскручивал рычаг машины, дававшей свет в полутемных коридорах гостиницы. Машина уже неделю барахлила. И хотя он каждый день – а то и по нескольку раз на дню – лез в ощеренное коленчатыми валами и шестернями брюхо, вооруженный отвертками, гаечными ключами и даже горелкой – лучше не становилось. Гюнтер уже несколько раз говорил госпоже Грау, владелице «Дымящегося фазана», что нужно позвать механика. Однако госпожа Грау скупилась и не звала. Вот и сегодня повара недовольно перешептывались в темной кухне, ожидая, пока машина оживет и даст свет. Дебра пожала плечами и принялась носить тарелки из кухни в такую же темную столовую, сервируя завтрак для гостей. Счастье, что топилась гостиница по старинке, углем, не то было бы стыдно перед постояльцами. Готовили повара также на тепле, которое производила машина. И если сегодня, как уже несколько раз бывало, она не заведется вовремя, им придется готовить в печке на открытом огне. А на открытом огне готовили они настолько плохо, что Дебра с Мойрой краснели от стыда, подавая гостям черные от сажи яйца с беконом или прилипшую к плошке овсянку. К сожалению, сегодня машина не подавала признаков жизни, и госпожа Грау посетила все комнаты постояльцев и лично зажгла там газовые лампы, доставая из деревянной узорчатой коробки длинные фосфорные спички, которые светились в утренних сумерках призрачным светом. Также госпожа Грау приказала Дебре и Мойре разнести завтрак по номерам. К счастью, посетителей в этом сезоне обычно немного, и девушки поделили восемь номеров поровну. Жаль лишь, что в коридорах и на лестнице газовых ламп не было, но девушки уже привыкли ориентироваться в двух этажах гостиницы даже в темноте. Казалось, что ситуацию на время удалось взять под контроль.
Однако, проходя с подносом мимо столовой, Дебра заметила там одного из гостей. Низкого роста, худой и сутулый человек черным силуэтом выделялся на фоне бледнеющего в утренних сумерках окна. Конечно же, это тот странный постоялец, о котором госпожа Грау отозвалась как о многообещающем ученом, а Гюнтер, который относил его вещи в комнату, потом заключил, что «парень неплохой, но вот тут (на этом месте Гюнтер постучал себя по лбу) шестеренок явно не хватает». По опыту Дебра доверяла суждению Гюнтера больше, чем госпожи Грау.
– Господин… – она замялась, так как не смогла вспомнить его имя – хотя госпожа Грау настаивала, чтобы горничные запоминали имена гостей, – господин, сегодня у нас перебои со светом. Я принесу вам завтрак в комнату.
Фигура у окна повернулась, даже в утреннем сумраке было видно, как заблестели у него глаза.
– Перебои со светом, говорите?
– Да. Машина не работает. Бедный Гюнтер потратил на нее все утро…
– А где она у вас находится? – перебил постоялец, быстро подходя к ней. Вблизи оказалось, что он ниже ее, и девушке пришлось немного наклонить голову, что было несколько неудобно – Дебре и без того в своей новой роли было непросто постоянно изображать смирение и услужливость, а теперь она и вовсе словно смотрела на гостя свысока. Она отступила на шаг, слегка согнула ноги в коленях (кажется, этого вообще делать не стоило, так как на лице постояльца на секунду появилось озадаченное выражение), и показала рукой в сторону кухни:
– Налево и по коридору до конца. В кладовке.
– Прекрасно! – воскликнул постоялец. – Пойду взгляну.
Он вытащил из кармана нечто, напоминающее миниатюрный медный бутон. Гость повернул рычажок-стебель, что-то внутри корпуса заскрежетало, и лепестки разошлись вокруг горящей лампы. Освещая себе путь диковинным фонариком – таких Дебра раньше не видела, – постоялец направился в сторону кладовой. Девушка же продолжила разносить завтрак по номерам. Она еще раз столкнулась с гостем (она уже знала, что зовут его Монтегю Мист – сверилась с журналом, что хранился на стойке), когда он обогнал ее на лестнице. Постоялец был без сюртука, а из кармана его жилета светил цветок-фонарик. Он легко бежал по ступенькам, казалось, не замечая девушку, но вдруг развернулся прямо перед ней и объявил:
– О, это снова вы!
От неожиданности Дебра вздрогнула и отступила – и уронила бы все с подноса, если бы господин Мист не схватил ее за плечо, помогая поймать равновесие.
– Извините, господин Мист…
– Это моя вина, я вовсе не хотел вас напугать.
Фонарик постояльца неприятно светил Дебре прямо в глаза, но сказать ему об этом она не решалась, а сам он, видимо, не обратил на неудобство собеседницы внимания.
– Господин Мист, – сказала Дебра, стараясь одновременно щуриться и выглядеть благопристойно, – я хотела спросить у вас, когда лучше принести вам завтрак…
Мист опустил взгляд на омлет. Потом снова посмотрел на Дебру Даже в неярком свете фонарика омлет выглядел потрясающе плохо:
– Знаете, госпожа…
– Мейвен.
– Госпожа Мейвен… Если вы предлагаете своим гостям это, то я, пожалуй, откажусь от завтрака.
Дебра почувствовала, что краснеет.
– Господин Мист, это все машина… Если бы у нас было электричество…
– Знаю, – перебил ее постоялец, – он наконец–то продолжил пониматься по лестнице, освещая ступени фонариком. Дебра последовала за ним – носить туда-сюда в темноте подносы с посудой было все-таки не слишком безопасно. А господин Мист тем временем продолжал:
– Я осмотрел вашу машину и, кажется, знаю, в чем дело. Гюнтер не хотел меня допускать, но госпожа Грау не против моих услуг. Теперь мне нужны инструменты. Не те грубые орудия ремесленника, которыми пользуется Гюнтер, при всем моем к нему уважении. Нет, здесь требуется точность часовщика, наметанный глаз ювелира, твердая рука хирурга. Вы понимаете, госпожа Мейвен?
– Господин, я должна подать завтрак в этот номер, – сказала Дебра, останавливаясь у нужной двери. Господин Мист снова бросил скептический взгляд на омлет.
– Удачи тому, кто будет его есть. – Он коротко кивнул и прошел дальше.
Утро было, как всегда, пасмурным и, как всегда, полным неприятных обязанностей. Раздав завтрак, Дебра и Мойра перекусили зачерствевшими кусочками вчерашнего хлеба. Зато кофе был хорош, но, если госпожа Грау узнает, что девушки его пьют – вычтет из жалования столько, сколько сочтет нужным. Пока они ели, в печи грелся котел с водой. Потом Дебра прошла по комнатам, собрала пустую посуду, выслушала много неприятных – и, надо признать, справедливых – вещей относительно качества завтрака, спустилась вниз. Теперь, когда солнце взошло и серая хмарь за окном превратилась в белую, ходить в неосвещенных коридорах стало гораздо проще. На кухне Дебра вытащила из печи тяжелый котел, чуть не уронив, дотащила до мойки и принялась мыть посуду. Мойра тем временем убиралась в комнатах. Завтра будет черед Дебры убираться, а Мойры – мыть посуду. Дебра вытирала последнюю тарелку, когда на кухню пришла госпожа Грау и беспокойством сказала, что машина все еще не работает.
– А господин Мист разве ее не починил? – поинтересовалась Дебра.
– Господин Мист… – зло начала госпожа Грау, но тут же осеклась, как если бы ее мог услышать кто-нибудь из постояльцев, и продолжила уже с приторной улыбкой, которая неизменно появлялась у нее на губах, когда она разговаривала с гостями: – Господин Мист как забрался в нашу машину, так никак не вылезет. Уже больше двух часов. Он, конечно, джентльмен и знает, что делает, но это же обычная машина, не самая дорогая и не самая сложная. Мне кажется, что Гюнтер лучше бы справился с ее починкой. Налейте мне хереса, Дебра.
Услышав это, повара переглянулись и выдернули провод, подсоединявший плиту к общей сети, работавшей от машины.
Дебра потянулась за бутылкой, передав наполненный стакан госпоже Грау, она выскользнула из кухни и направилась в кладовку. В кладовой Гюнтер стоял, с мрачным видом облокотившись на стену. Увидев Дебру, он кивнул, что означало «проходи», а затем покачал головой («не выйдет у него ничего»). Дебра посмотрела на машину и вздрогнула. Впервые за столько времени поломок и сбоев машина показалась ей… мертвой? Ее брюхо было распотрошено, детали и части механизмов лежали вокруг, отдельно друг от друга. Их было столько, что, кажется, даже Гюнтеру будет не под силу собрать все это обратно. Но внутри, в брюхе машины продолжал орудовать неунывающий господин Мист.
– О, госпожа Мейвен, – взмахнул он отверткой, – пришли посмотреть на работу инженера?
Дебра взглянула на Гюнтера. В его глазах плескалось отчаяние.
– Гюнтер отказывается мне помогать, – как ни в чем не бывало продолжал господин Мист. – Так что вы, госпожа Мейвен, будете мне в помощь. Подайте–ка ту пятидюймовую шестерню. Осторожно, она тяжелая.
Шестерня была не только тяжелая, но и промасленная. Дебра с неудовольствием посмотрела на свои испачканные пальцы, представив, как долго масло будет оттираться, и как недовольна будет госпожа Грау, если у ее горничной руки не будут идеально чистыми.
– А теперь винт, пожалуйста. Мне надо закрутить…
Дебра протянула господину Мисту винт, гайку и гаечный ключ по размеру.
– О, госпожа Мейвен, – заметил постоялец, – так вы разбираетесь в механизмах?
– Посредственно, господин Мист. Мой брат служит во флоте, от его и научилась.
– Тиски, пожалуйста…
Дебра подавала гостю детали и инструменты. Он был в том же жилете, из которого также светил фонарик, в перепачканной маслом рубашке, закатанные рукава которой обнажали худые руки. Его штаны, рубашка и жилет были безнадежно заляпаны машинным маслом, и Дебра подумала, что будет отстирывать их всю ночь. Заметив на себе ее взгляд, и неправильно его истолковав, господин Мист залихватским жестом подкрутил ус – теперь и лицо его было в черной, трудно отмываемой жиже. Однако то ли ему действительно нужна была помощь, то ли само присутствие Дебры оказало на него вдохновляющее действие, но вскоре детали были установлены по местам. Господин Мист сиял, с гордостью разглядывая творение своих рук
И только Гюнтер пытался протестовать:
– Неправильно вы поставили. Шестерни всю жизнь по часовой стрелке крутились, а у вас сейчас против часовой пойдут!
– Я включаю! – проигнорировал его Мист.
– Да хоть крышку закройте сначала, господин.
– Нет, Гюнтер. Я хочу своими глазами видеть вращение коленчатого вала, движение шестерней, наблюдать, как все это рождает энергию, – и он повернул рычаг.
Машина ожила, зарычала, как зверь, зашипела, как змея, завибрировала и выпустила кольца пара, коленчатый вал пришел в движение, за ним ожил и остальной механизм. Дебра улыбнулась и посмотрела на Гюнтера, но его лицо выражало лишь озабоченность. В номерах, в коридорах, в кухне, в кладовке – везде зажегся свет. Однако пара становилось все больше, и Дебра была уверена, что раньше такого не было. Свет становился все ярче и ярче, движение вала все ускорялось, и к мерному звуку работы механизмов прибавилось странное неритмичное постукивание.
– Выключите ее! – Гюнтер в одно движение оказался у рычага и потянул его на себя. Тщетно. Механизм выключения зажевал небрежно брошенный Мистом пиджак и теперь увлеченно накручивал на себя прочные нити дорогой ткани, из-за чего все усилия Гюнтера пропали втуне. Свет в «Дымящемся фазане» между тем разгорался. Мойра, чистившая ковер в одном из номеров, даже повернула выключатель, однако свет продолжил гореть, лампы – разогреваться, а машина – работать все быстрее и все реже попадать в ритм…
– О, нет! – воскликнул Мист. Дебра, Мист и Гюнтер бросились к выходу и успели закрыть за собой дверь за секунду до того, как машина взорвалась, ее последний выброс энергии был такой силы, что полопались все наличествующие в гостинице лампы. Повара посмотрели на отсоединенный провод, лежащий на холодной плите, и отпили по глотку из бутылки хереса, которую госпожа Грау имела неосторожность оставить на столе.
Госпожа Грау, с раскрасневшимися от эмоций щеками, практически нависала над господином Мистом (она тоже оказалась выше него):
– Я, конечно, понимаю, что вы хотели как лучше, господин Мист, но… вы же понимаете, что лишили нас машины, и теперь с этим нужно что-то сделать… Как-то возместить…
– Госпожа Грау, – отвечал незадачливый постоялец, – разумеется. Позвольте мне только подняться в комнату и взять чековую книжку.
Дебра и Мойра не знали, о какой именно сумме шла речь, но получив чек госпожа Грау сначала пришла в изумление, а затем начала благодарить господина Миста, и в порыве чувств схватила его за руку, из-за чего испачкала свои длинные тонкие пальцы машинным маслом. После этого она приказала Мойре и Дебре убрать стекло, а сама отправилась на улицу – заказать для постояльцев обед в харчевне. После фиаско с завтраком она не собиралась больше доверять готовку на открытом огне своим поварам. Гюнтеру же было сказано бежать в лавку к техникам и заказать новую машину как можно скорее.
– И не стоит слишком экономить, – добавила госпожа Грау, связывая под подбородком ленты своей неизменной черно-зеленой шляпки с потрепавшимися от времени перьями, – Мы теперь можем позволить себе хороший аппарат.
Было около пяти часов вечера, когда к «Дымящемуся фазану», шипя и тарахтя, подъехал самоходный экипаж. Повара и горничные приникли к окну поглазеть на диковинку. Экипаж напоминал по форме сигару и сужался спереди, задние его колеса были значительно больше передних, а позади крепился массивный паровой двигатель. Пар, вырывавшийся из четырех трубок – двух сверху и двух снизу, – был густым и черным. Водитель встал на сидении, отмахиваясь от чада, перелез через борт и спрыгнул вниз. Он был высоким, экипированным в черную дорожную куртку и коричневый шлем из мягкой кожи. Водитель вошел внутрь, на ходу стягивая защитные очки и шарф, которым были замотаны его нос и рот.
– Я его встречу, – воскликнула Мойра и поспешила за стойку в полутемный холл.
Дебра от любопытства вышла в коридор, где, притаилась, наблюдая за новым гостем.
– Господин Арчибальд Свишем, добро пожаловать, – кокетничала госпожа Грау, записывая имя в толстый, тисненый кожей журнал. – Гюнтера сейчас нет, обычно он приносит вещи…
– Ничего страшного, у меня лишь небольшая сумка. Справлюсь сам, – послышался голос. Дальше Мойра начала объяснять, почему в гостинице проблемы с освещением, но Дебра уже не слушала. Она узнала голос. А потом, высунувшись чуть дальше, насколько позволяла спасительная темнота – узнала и человека. Удивительно, но за краткое время их злосчастного знакомства Дебра видела его в основном со спины. И спину эту она узнала. И короткие светлые волосы… Когда-то давно, в прошлой жизни, она сидела у подоконника в своей комнате и слушала, как часы играют полуночный вальс. Этот человек вышел из их дома – Дебра знала, что у отца гость, но не думала, что он задержится так поздно – и, держа руки в карманах, направился к воротам через освещенный луной сад. А потом оказалось, что дом горит… Но самое ужасное, что этот человек – Арчибальд Свишем – знал, как выглядит Дебра.
– Он не сказал, на сколько собирается остановиться у нас? – спросила она проходившую мимо Мойру.
– Не меньше, чем на неделю. А, может, и на две. У него дела в городе.
До конца дня Дебра старалась отсиживаться на кухне, вздрагивала от любого шума, хотя что могло привести незваного гостя в кухню обычной, не слишком хорошей гостиницы. Она призраком скользила по коридорам, прислушиваясь к шагам и стараясь не встретиться ни с кем из постояльцев, так как одним из них мог оказаться господин Свишем. Тяжелее всего было прислуживать за ужином. Посетители разместились за одним большим столом, и только господин Мист, которого явно расстроила утренняя неудача с машиной, одиноко сидел в углу у окна, и Дебра поставила его тарелку на журнальный столик. Уже заметно темнело. Помещение освещалось керосиновыми лампами, стоявшими на столе, и Дебра старалась не попадать в круги света, а также стоять за спиной Арчибальда Свишема. Она несколько раз просила Мойру подать хлеб или вино гостям, которые сидели напротив него, не желая лишний раз попадаться Свишему на глаза. Она даже выпустила несколько локонов из своей тугой прически, чтобы те закрывали ее лицо. Под конец ужина она повернула голову к окну и заметила на себе любопытствующий взгляд господина Миста. Он не отвел глаз, а сделал подзывающий жест рукой. Дебра подошла к нему:
– Чем я могу вам помочь, господин Мист?
– Госпожа Мейвен, как я уже предупредил госпожу Грау, завтра рано утром я буду вынужден уехать. Я отдал свой костюм – что от него осталось – в стирку. Госпожа Грау сказала, что сегодня стиркой занимаетесь вы. Так вот, не могли бы вы, как только он будет готов, сразу принести его мне в номер, неважно, насколько будет поздно. Я планирую покинуть гостиницу в пятом часу утра, так едва ли буду спать этой ночью.
– Разумеется, господин Мист.
Гости поужинали и начали расходиться, послышался шум отодвигаемых стульев. Дебра хотела развернуться к столу, но господин Мист вдруг подался вперед и схватил ее за руку. Дебра с удивлением посмотрела на него:
– Господин Мист?
– Вы видели автомобиль господина Свишема? – заговорщицки перешел он на шепот.
– Конечно.
– Впечатляет! Я хотел его осмотреть поближе, но госпожа Грау умоляла меня этого не делать. Пришлось пообещать. Ладно, – сказал он, снова откидываясь на спинку кресла, – принесите мне, пожалуйста, чашку кофе. Он очень хорош в вашей гостинице.
Дебра опустила голову и аккуратно, стараясь ни с кем не встречаться взглядом, вышла из столовой. Она увидела, что господин Свишем поднимается по лестнице к себе в номер, и поспешила на кухню.
Дебра закончила мыть посуду, вытерла покрасневшие руки насквозь промокшим полотенцем и бросила его в корзину с одеждой и бельем, которые ей предстояло выстирать. Она взяла со стола керосиновую лампу и потащила корзину за колючую соломенную ручку. Сняв с крючка ключ от прачечной, Дебра вышла на улицу через черный выход и проскользила по зимней подмерзающей слякоти к темному деревянному зданию, больше походившему на сарай. Половину помещения занимала огромная стиральная машина. Она выложила вещи в поддон, залила воды в бак, добавила стирального порошка и начала крутить ручку, которая привела в движение цепь, и вещи, как на конвейере, отправились через валки. Обычно стирать было тяжело, но сейчас, под гнетом переживаний, Дебра и не заметила, как корзина опустела. Она развесила на веревках простыни, а одежду гостей пропустила через паровую сушилку и аккуратно сложила, чтобы завтра разнести по номерам. В последний момент она вспомнила о просьбе господина Миста и, найдя его рубашку, штаны и жилет, которые пришлось пропускать через машину дважды, направилась к нему в комнату. Мист сразу открыл дверь.
– Большое спасибо, госпожа Мейвен. Положите костюм сюда, пожалуйста, – сказал он, показывая на стул. В неясном свете газовой лампы Дебра разглядела кучу вещей на кровати, открытую сумку с инструментами на столе, а на полу, прямо посередине комнаты, лежал открытый чемодан.
– Мы не ожидали, что вы покинете нас так рано, господин Мист, – заметила Дебра.
– Да, – нехотя ответил он. – Это все машина, знаете ли… Я, конечно, заплатил госпоже Грау за неудобство… Но я же ученый, и потерпеть такое поражение для меня унизительно, – добавил он, ссутуливаясь все сильнее.