Небольшой провинциальный город, назовем его Энск, расположился в сибирской тайге среди высоких сосен и кедров.
Величавая красота здешней природы с упоением воспета не одним поэтом и писателем, в поисках романтики когда-либо посещавшим этот суровый край еще с тех времен, когда первопроходцы стали осваивать его несметные природные богатства.
Окруженный, с одной стороны многочисленными озерцами и речками, с другой стороны омываемый свои каменистые берега Большой рекой, своенравно и сердито протекающей мимо на восток, Энск из крохотного когда-то поселения в послевоенное время стал разрастаться, превратившись в довольно бойкий рабочий городок. Расстояния тут по-сибирски выдающиеся, до областного центра более тысячи километров, добраться сюда можно круглогодично самолетом, зимой же по земной тверди, а летом – и по пенистым волнам Большой реки.
Народ здесь спокойный и уверенный, с настоящим сибирским характером, его трудно чем-то пронять и изумить. Тут за прегрешения, выходящие за рамки приличия, можно крепко схлопотать по первое число, многочисленный приезжий за длинным рублем люд знал об этом и держал себя в узде, не вмешиваясь в естественное патриархальное течение жизни.
В магазинах появилась «андроповка»* (дешевая водка, выпускаемая во времена Юрия Андропова), мужики с нетерпением прозябали на работе, надеясь после трудового дня прикупить себе сей вожделенный напиток с симпатичной зеленой этикеткой, и тихими вечерами утолить свое жаждущее нутро.
Наступили другие времена. Велась беспощадная борьба с нарушителями трудовой дисциплины: появляться в дневное время в магазинах и в других злачных местах было небезопасно – можно было нарваться на совместный патруль из милиционеров и общественности, выявляющих праздношатающихся прогульщиков и тунеядцев. В стране царил железный порядок, казалось, что это пришло надолго. Здоровая часть общества одобряла новую политику, изрядно подустав от брежневского расхолаживания последних лет, у людей появилось чувство сопричастности к происходящему, все жили надеждами на лучшую долю под крылом великого государства, именуемого Советским Союзом.
Все бы так и шло строгим чередом, но последовавшие события заставили содрогнуться даже самых отчаянных и видавших виды местных обитателей этого далекого таежного городка.
Итак, Энск провожал тысяча девятьсот восемьдесят третий год.
Однажды, когда во дворе свирепствовала декабрьская стужа, отец семейства Коптевых, высокий мужчина тридцати лет, нетерпеливо прислушиваясь к хлопку двери в подъезде, ждал свою жену, которая после работы должна была забрать сынишку из детсада и, заглянув в магазин, прийти домой, чтобы приготовить ужин. Вот уже восьмой час, а родные так и не появились, и озадаченный мужчина, быстро одевшись, направился в детский сад. Его ждала пожилая воспитательница, звали ее Наталья Леонидовна, которая предъявила претензии:
– Молодой человек, где вы запропастились?! Я уже битый час нахожусь с вашим ребенком. Думаете, что мне дома делать нечего?
– Извините, Наталья Леонидовна, я думал, что сынишку забрала жена, – развел руками мужчина. – Она задержалась на работе, поэтому я и пришел за ребенком.
– Ну и дела, – недовольно поворчала воспитательница. – Как это женщину с ребенком так долго задерживают на работе? И часто у вас так?
– Впервые. Она всегда в полседьмого дома, а тут… Не знаю, что там случилось.
– А были у нее на работе? – спросила женщина.
– Нет, не был, – мотнул головой мужчина и поинтересовался: – Наталья Леонидовна, вы закроете детсад на замок?
– Конечно, не ночевать же здесь.
– Тогда у меня будет просьба – оставьте, пожалуйста, записку на калитке, что сына забрал я, а то она испугается, будет метаться, поднимет панику.
– Ладно, подожду еще полчасика и пойду домой, – тяжко вздохнула женщина, – мне все равно надо прибраться. Если к этому времени ваша жена не придет, то так и быть – оставлю записку.
Быстро одев сына, мужчина, терзаемый догадками, направился домой.
Безуспешно прождав до девяти вечера, Коптев попросил соседку за стеной присмотреть за ребенком, а сам отправился на работу жены. Когда он зашел в проходную завода, вахтер, мужчина пятидесяти лет, незаметно задвинув ногой под стол стоящую на полу «андроповку», поинтересовался:
– По какой надобности?
– Ищу жену, она работает у вас.
– Хе-хе, а почему ищешь ее тут? – хохотнул вахтер, с усмешкой глянув на Коптева. – В другом месте надо ее искать, все уже ушли по домам, никого нет на территории завода.
– А Коптеву знаете? – спросил у вахтера мужчина. – Она работает в бухгалтерии.
– Любовь Петровну? – удивленно спросил его вахтер. – Кто ее не знает-то? Она нам начисляет зарплату.
– Да, ее. Когда она ушла домой?
– Любовь Петровна… – призадумался мужчина, глядя в потолок, а затем поинтересовался: – А кем ты являешься ей?
– Я муж. Она не пришла домой.
Вахтер сыто рыгнул, обдав Коптева запахом свежего спирта, и сообщил:
– Она ушла вовремя, ключи от бухгалтерии сдала…
Мужчина порылся в журнале и продолжил:
– … ушла отсюда в шесть часов пять минут. С ней была кассирша, они вместе вышли из проходной. Может быть, она задержалась у нее дома?
– У кассирши? – спросил Коптев.
– Да, у нее.
– А как ее зовут?
– Павлина Павловна. Знаешь такую?
– Знаю. Подскажите, пожалуйста, ее место жительства.
Взяв адрес, Коптев направился к кассирше. Павлина Павловна, дородная женщина сорока пяти лет, поохав по поводу случившегося, объяснила:
– С Любочкой мы вышли с работы в начале седьмого. Шли и разговаривали на всякие отвлеченные темы, пока я возле райкома не свернула к себе, а она пошла дальше в детсад забирать сына.
– Значит, расстались возле райкома, – задумчиво проговорил Коптев. – Ей до туда идти метров восемьсот-девятьсот. Куда она могла деться в этом промежутке?
– Действительно, куда?! – недоуменно воскликнула женщина. – Никуда она не намеревалась завернуть, разве что в магазин после детсада… Нет, ничего не понимаю. Где она?
– Вот это я и хочу выяснить, – озадаченно ответил мужчина.
– А, может быть, уже пришла домой, – обнадежила его женщина. – Ты ходишь, ищешь ее везде, а она сидит и ждет тебя у окна.
– Скорее всего, так и есть, – согласился Коптев с уязвленным самолюбием. – Раньше никогда так не поступала.
Уловив в голосе мужчины нотку ревности, женщина, как могла, успокоила его:
– Борис, ты ничего плохого не думай про нее, она хорошая, любит семью, тебя, сыночка, живет только вами.
– Знаю, Павлина Павловна, знаю. Но куда она пропала? Ничего подобного раньше не случалось с ней.
– Ну, могла встретить кого-то, одноклассницу, например, и задержаться у нее. Всякое бывает…
– Нет, это невозможно, – мотнул головой Коптев. – Она сына никогда бы не оставила в садике… Павлина Павловна, когда вы расстались возле райкома, рядом никого с ней не было?
– Говорю же, что она пошла одна… Хотя, постойте-ка! Когда я шла по проулку, навстречу мне попался мужчина. Он как-то странно отпрянул от меня и пошел в сторону райкома.
– И кто он такой? Лицо видели?
– Откуда? У нас же нет уличного освещения. Вроде бы молодой…
– А вообще, много народу было на улице? – спросил ее Коптев.
– Не-а, – протянула женщина. – Когда мы шли с Любой, навстречу нам попались две-три женщины.
– Ладно, Павлина Павловна, спасибо за все, – поблагодарил женщину Коптев. – Пойду домой, а то, может быть, действительно зря беспокоюсь.
– Иди, Борис, иди, она уже дома, приготовила ужин и ждет тебя, – с доброй улыбкой напутствовала его женщина, провожая до двери.
Когда он пришел домой, жены так и не было, часы показывали десять вечера. Попросив еще раз соседку, чтобы та уложила сына спать, Коптев вновь вышел на улицу. Он шел по маршруту, по которому обычно возвращалась жена домой. Магазин был уже закрыт, потоптавшись возле входа, мужчина последовал дальше. Окна детсада уже не горели, и он прошел мимо, направившись в сторону райкома партии. Бессмысленно походив взад и вперед возле здания райкома, Коптев добрался до работы жены. Дверь проходной была заперта изнутри, окно вахтера было без света. Решив, что тот уже спит, он не стал стучаться в дверь, а направился в милицию.
Дежурный милиционер, выслушав рассказ Коптева, распорядился:
– Идите домой, если не придет до утра, напишите заявление.
– Как до утра?! – оторопел мужчина. – А вдруг с ней что-то случилось?
– Да ничего с ней не случится, – махнул рукой милиционер и грязно намекнул: – Где-то зависла, заявится под утро. Ничто человеческое нам не чуждо.
– Вы о чем?! – резко бросил Коптев. – Она не такая, чтобы где-то гулять и зависать!
– Все мы «не такие» до поры, до времени! – сердито оборвал его милиционер. – Вообще-то, мы заявления принимаем спустя трое суток, после того, как человек не появится дома.
– Как это понимать: «Спустя трое суток»?! А если она попала в беду?!
– Вот так и понимайте! – со злостью бросил дежурный, завершая разговор. – Приходите завтра, мне некогда с вами разговаривать!
Выйдя на улицу с тяжелым сердцем, Коптев растерянно постоял возле отдела милиции, продумывая в голове дальнейшие шаги, которые надо бы предпринять, чтобы скорее найти свою жену. Его душила бессильная злоба на равнодушного милиционера, от которого теперь ждать помощи было бессмысленно, он бранил себя последними словами, что не взял в привычку встречать жену с работы, что было бы для него не столь обременительно, поскольку его трудовой день заканчивался на час раньше, чем у нее. Постепенно он стал осознавать, что случилось нечто ужасное, непоправимое, в голове у него зарождались версии одна страшней другой. Куда теперь идти, у кого попросить помощи? Вдруг он вспомнил о Смирном. Капитан милиции Смирный Николай Васильевич был сотрудником уголовного розыска, возглавлял группу по раскрытию убийств и тяжких телесных повреждений со смертельным исходом в районном отделе милиции или, выражаясь попроще –«убойную» группу. Он был одноклассником старшего брата Коптева, после армии поступил на службу в милицию: сначала постовым милиционером, а затем – в уголовный розыск. Смирный со своей семьей проживал в частном доме, который достался ему от родителей; Коптев прекрасно знал, где находится этот дом – в детстве он со своим старшим братом не раз бывали там. Немного подумав, он решительно направился к своему знакомому милиционеру, надеясь от него получить помощь и поддержку.
Свет в окнах у Смирных не горел, Коптев постучался в дверь веранды. Никто долго не отзывался. После настойчивых и сильных стуков открылась внутренняя дверь, и мужчина недовольным голосом гаркнул:
– Кого нелегкая принесла?!
– Это я, брат Василия, – ответил он, облегченно вздохнув.
– Какого еще Василия? – спросил тот же голос.
– Коптева. Меня зовут Борис, вы меня должны помнить.
– А-аа, Василия, – протянул мужчина. – Сейчас открою.
Уже дома, разглядывая Коптева, Смирный удивленно заметил:
– Давно не виделись, кажись, лет десять. Живем в одном городе, а пути наши никак не пересекались.
– По-моему, сегодня пересеклись, – с грустью промолвил Коптев. – У меня пропала жена.
– Как это пропала?! – удивленно воскликнул Смирный. – Куда она делась?!
– Сам не знаю, – развел руками мужчина. – Вышла с работы, но до дома не дошла. Должна была забрать сына из детсада…
– Не забрала?
– Нет. Нет, я сам его забрал.
– А раньше уходила из дома?
– Никогда.
– Выпивала?
– Нет, конечно, – с обидой в голосе ответил Коптев.
– Прости, но ты на меня не серчай, – извиняясь, пояснил Смирный. – Я должен знать реальную картину, чтоб понять, что могло случиться.
– Да-да, понимаю, – закивал мужчина, – вам это положено знать.
– Тогда следующий вопрос, – продолжил опер. – Гуляла? Чувствовал, что кто-то у нее есть?
– Хм, нет, наверное… – неуверенно хмыкнул Коптев. – Хотя, кто его знает, чужая душа – потемки.
– Но она же не чужая тебе, жена все-таки, – упрекнул его Смирный.
– В таких делах не откровенничают, – мотнул головой Коптев. – Может, что-то и было, откуда я могу это знать.
– А были основания ревновать ее к кому-либо?
– Да нет. Был маленький инцидент, но вряд ли он имел продолжение. Год назад во время новогоднего бала к ней приставал заместитель директора. Чуть до драки не дошло.
– Как его фамилия?
– Лихачев.
– Говоришь, что инцидент был исчерпан?
– Мы с женой объяснились, да и Лихачев больше не подходил к ней на расстояние выстрела… По крайней мере, она мне так объяснила.
– А где он сейчас?
– Кто?
– Лихачев.
– Откуда я знаю, – пожал плечами Коптев. – Работает, наверное… Николай Васильевич, зря все это. Она бы никогда не оставила сына, с ней что-то случилось.
– Понимаю, Борис, но эти формальности мне надо было узнать у тебя. Дело, по-моему, действительно серьезное. По больницам прозвонил?
– Пока еще нет.
– А мы прямо сейчас и позвоним.
С этими словами Смирный взялся за телефон. Обзвонив три больницы, он озадаченно нахмурился.
– Нигде ее нет.
– И что мне делать дальше? – растерянно спросил его Коптев.
– Идем искать! – решительно ответил ему оперативник, направляясь в комнату, чтобы одеться.
Уже шагая по скрипучему снегу, Смирный поинтересовался:
– В последний раз ее видели возле райкома?
– Да, там она рассталась с кассиршей, чтобы идти до детсада, но туда так и не дошла.
– Это же меньше километра, – в задумчивости проговорил сыщик и щелкнул фонариком. – Надо хорошенько обследовать этот участок дороги.
Возле здания райкома партии, встав примерно в том месте, где расстались женщины, Смирный, подсвечивая фонариком под ноги, направился в сторону детсада. Коптев понуро последовал за ним.
Когда до ворот детсада остались метры, Смирный воскликнул:
– О-оо, тут что-то есть!
Он поднял со снега какую-то вещь и, подсвечивая фонариком, протянул Коптеву. Тот схватил находку и испуганно крикнул:
– Да это же варежка Любы!
– Точно? Не ошибаешься?
Мужчина еще раз пригляделся к найденной вещи, принюхался и разразился рыданиями.
– Это ее! Что с ней случилось, где она?!
Сыщик, наклонившись, стал изучать место, где была обнаружена варежка, а затем, подсвечивая фонариком, направился в сторону детсада. Вскоре он возвратился и обратился к Коптеву, который, стоя на месте, судорожно мял в руках найденную варежку:
– Борис, возьми себя в руки. Очень похоже на то, что тут на нее напали, на снегу имеются следы волочения, которые ведут в сторону ворот детского сада.
– В сторону детсада?! – всхлипнул мужчина. – Я был в детсаду, она не приходила туда!
– Ее туда затащили. Надо осмотреть придворовую территорию.
– Как это «ее затащили»?! – вновь взрыднул Коптев. – Она была не на ногах! Кто это сделал?! Ее убили?!
– Не знаю, Борис, не знаю, надо до конца проверить. Ты постой здесь, охраняй место обнаружения улики, а я с той стороны забора обследую двор детсада.
Смирный, уверовавшись, что внутри двора обнаружит нечто ужасное и жуткое, зловещие признаки которого он уже заприметил, справедливо решил, что рядом с ним не должно быть Коптева, который в своем горе мог помешать осмотру места возможной трагедии, растоптать и уничтожить следы, оставленные преступником.
Калитка на воротах была закрыта изнутри, очевидно, имелся еще один секретный вход на заднем дворе. Тут сыщик обратил внимание на свернутый лист бумаги, воткнутый в щель забора. Развернув его, он прочитал: «Гр-ка Коптева, вашего сына забрал муж. Наталья Леонидовна».
Смирный решил обойти детсад с другой стороны и оттуда проникнуть на территорию, но, немного потоптавшись на месте, не стал утруждать себя поиском потайной лазейки и ловким движением перемахнул через забор.
Подсвечивая фонариком, он осмотрелся. Впереди была чистая от снега площадка, далее шла довольно широкая утоптанная дорожка, которая вела в здание детского сада. Дойдя до двери здания, Смирный, не обнаружив никаких признаков, указывающих на совершение преступления, озадаченно вернулся обратно к воротам и сразу же обратил внимание на следы волочения по глубокому девственному снегу, которые вели на другую, западную сторону территории детсада. Вдалеке, по направлению, куда уходили следы, в свете луча фонарика он поймал большой грибок детской песочницы. Очевидно, там располагалась летняя детская площадка, которая теперь была под толстым слоем снега. Совладав с накатившимся волнением, сыщик, утопая по колено, двинулся по нетронутому снегу параллельно обнаруженным следам, заранее позаботившись о том, чтобы не растоптать возможные улики, оставленные преступником. Его все сильнее охватывало тревожное состояние, он почувствовал опасность от своего следопытства, досадливо ругая себя за то, что не прихватил с собой табельное оружие, которое оперативникам предписывалось всегда иметь при себе. Как бывалый сыщик, он часто пренебрегал указанием руководства о постоянном ношении оружия и неохотно посещал оружейную комнату отдела милиции, полагаясь на свой опыт и умение в общении с преступниками, не доводя дело до стрельбы. Теперь он жалел о своей опрометчивости, хотя и понимал, что прошло достаточно времени, злоумышленник вряд ли сейчас находится возле своей жертвы.
Следы волочения упорно вели Смирного в сторону грибка. Когда до него оставалось не более десяти шагов, сыщик заметил на снегу нечто темное. Приглядевшись поближе, он удостоверился, что из-под снега выглядывает часть женского унта, украшенная бисером.
«Ее волокли, потому и снялся унт!» – промелькнуло в голове у оперативника, и он, изучая местность, подсветил впереди себя.
Следы вели под самый грибок, где снег был растоптан по кругу, а посередине этого зловещего круга возвышался рукотворный сугроб. Далее за грибком следов уже не было видно, насколько хватало луча фонарика, везде лежала снежная целина.
«Под сугробом труп! – сверлили голову Смирного леденящие душу мысли. – Убийца вернулся обратной дорогой!»
Подойдя к сугробу, он заметил видневшуюся из-под снега человеческую руку и часть меховой шубы. Переборов страх, Смирный расчистил снег вокруг руки и, сняв перчатки, потрогал ее. Пальцы были оледенело твердыми, пульс, естественно, не прощупывался.
Он отпрянул от страшной находки и поспешил назад. Перепрыгнув через забор, сыщик застал Коптева возле ворот, и тот нетерпеливо поинтересовался:
– Как там?!
Смирный, не ответив на вопрос, взял его под руки и приказал:
– Идем в отдел, там все объясню.
Коптев вырвал руку и плаксиво выкрикнул:
– Почему не говорите правду?! Вы ее нашли?!
– Идем в отдел, там все объясню! – повысил голос Смирный. – И хватит тут закатывать истерику, ты мужчина, держи себя в руках!
Строгий голос оперативника немного охладил мужчину, и он покорно поплелся за ним в отдел милиции.
Дежурный милиционер, увидев Смирного с Коптевым, досадливо заметил:
– И тебя он достал! Воспитывать надо жену, а не в милицию идти…
– Хватит! – перебил его на полуслове сыщик. – Обнаружен труп, ее убили!
– Как убили?! – удивленно воскликнул дежурный. – Где труп?!
– Труп обнаружен на территории детского сада, собирай следственно-оперативную группу, – приказал ему сыщик и припугнул: – Можешь сразу писать объяснение на имя прокурора, почему сразу не принял заявление у гражданина.
– Есть собирать группу! – испуганно отрапортовал милиционер. – Кто знал-то, что ее убьют?!
Узнав из разговора милиционеров, что случилось непоправимое, Коптев молча сел на кресло и закрыл лицо руками.
Прежде чем покинуть дежурную часть, Смирный распорядился:
– Подними и Овсянникова, пусть подходит в отдел.
Овсянников Вячеслав работал в группе у Смирного. Несмотря на молодой возраст, он был довольно опытным оперативником, Смирный, как старший, всегда полагался на него, по сложным делам предпочитал работать с ним. В группе состояли еще три оперативника, но руководитель решил пока их не беспокоить, надеясь раскрыть преступление по горячим следам.
В два часа ночи следственно-оперативная группа была почти в сборе, не хватало только судебного медика. В ожидании эксперта Смирный приказал Овсянникову:
– Подними кого-нибудь из работников детсада, к нашему приезду ворота должны быть открыты.
Вскоре появился судебный медик, и группа выехала к месту обнаружения трупа.
Группу возле открытых ворот детсада встретил Овсянников с женщиной-воспитательницей.
Смирный спросил у нее:
– Вы Наталья Леонидовна?
– Да.
– Записку для Коптевой оставили вы?
– Да, я.
– Ничего подозрительного не заметили? Следы какие-нибудь возле ворот?
– Нет, тут же темно. А где следы?
– Сейчас увидите. Будете понятой.
Подойдя к пугающей возвышенности под детским грибком, из-под которого выглядывала рука человека, все смолкли, представляя в голове ужасы разыгравшейся трагедии. Смирный и Овсянников стали разгребать снег, и перед всеми открылась жуткая картина растерзанной женщины в распахнутой шубе…
Следственно-оперативная группа установила следующее: на женщину напали сзади, ножевой удар нанесен под левую лопатку, повредив сердце, смерть наступила почти моментально. Затем преступник поволок свою жертву на территорию детсада, под детским грибком расстегнул ей шубу, изрезал ножом внутреннюю одежду и, возможно, вступил в половую связь. Затем ножом искромсал тело, сделав надрезы на груди, животе, гениталиях. После совершенного злодеяния преступник засыпал труп снегом и скрылся. На трупе не были обнаружены следы спермы – очевидно, преступник по какой-то причине не смог довершить начатое злодейство.
По горячим следам раскрыть преступление не удалось, начальнику отдела милиции Энска позвонили из областного Управления, пообещав направить опытных сыщиков для помощи.
Спустя три дня в городе было совершено еще одно подобное преступление. На женщину по фамилии Попова напали сзади, ударили ножом между лопаток, но преступнику помешал прохожий, и тот скрылся. Женщина с тяжелым проникающим ранением осталась жива, но ничем следствию не могла помочь – преступника она не видела и, соответственно, не могла описать его внешность.
Это был уже серьезный сигнал. В городе заговорили о появлении маньяка-убийцы. Областное Управление внутренних дел направило на подмогу трех опытных сыщиков, но сколько бы ни старались милиционеры, преступник так и не был обнаружен. Преступления сразу же поставили на контроль в Генеральной прокуратуре Советского Союза. А соскочить с контроля генпрокуратуры было невозможно, если только не раскрыть побыстрее дело. Никто не был готов к такому развитию событий, ведь контроль со стороны надзорных органов – это дамоклов меч над головой любого руководителя, и начальство всегда пыталось избежать его всеми правдами и неправдами. Однажды в Энск приезжал даже сыщик с Главного Управления уголовного розыска МВД СССР, но, пробыв полмесяца, он ни с чем вернулся в Москву.
Преступник затаился, нападения на женщин прекратились. Очевидно, он испугался массовых проверок всех мужчин города, возможно, даже попадал в поле зрения милиционеров, но те не смогли углядеть в нем убийцу.
Так «заглухарило» самое страшное убийство, совершенное в городе. В это время по городам и весям Советского Союза вовсю действовал не один десяток серийных убийц, но все их жуткие похождения руководством страны замалчивались – в стране победившего социализма среди советских людей не могут существовать такие кровавые монстры.
Областное Управление милиции постоянно направляло оперативников для раскрытия этого резонансного убийства. Если приезжие сыщики сначала прилагали усердие, чтобы поймать преступника, то со временем они смирились с тем, что преступления никогда не раскроются, поэтому наезжали в Энск только для проформы, чтобы между делом попить пивка в бане, любезно предоставленной местными милиционерами, по возможности приятно провести время в компании здешних девушек.
Никогда не забывали об этом душераздирающем случае лишь два оперативника – Смирный и Овсянников. Они по крупицам из года в год собирали информацию, которая могла бы пролить свет в деле о загадочном убийстве гражданки Коптевой.