Виновник переполоха встретил их на полпути. Он был бледен и трясся, словно осиновый лист.
– Валечка! Валя! Что с тобой, сыночек?
Но паренек не мог нормально изъясняться. Из его приоткрытого рта неслись лишь односложные возгласы:
– Ба… Ба… Ба…
– Да что происходит?
– Ба… бабуля!
– Что с ней? С ней плохо?
– Она холодная! Лежит! Не двигается! Не шевелится!
– О господи!
– Мама, посмотри, что с ней.
Валечка прислонился к стене. Выглядел он испуганным и подавленным. Екатерина тут же кинулась в комнату, где на раскинутой тахте удобно устроилась старая женщина. Она лежала без движения. Глаза ее были плотно закрыты.
Саша быстро обшарил взглядом спальню старушки. Так, никаких следов борьбы не видно. Одежда на старушке тоже в порядке. Рядом с ней стоит коробочка с пирожными из воздушного безе, в которой отсутствует одна штучка. Все говорит о том, что старушка полакомилась пирожным и плавно отъехала в мир иной.
И все бы ничего, но коробочка была все с тем же логотипом кондитерской «У Амелии», что Сашу не могло не насторожить. Он старался не паниковать. Катерина тоже сохраняла спокойствие, она не кричала, не плакала, она осторожно пощупала пульс, прикоснулась к щеке бабушки, а потом на цыпочках вышла из комнаты.
– Все! – произнесла она. – Это конец. Она умерла.
Голос звучал опустошенно, но особенного горя она не демонстрировала, в отличие от своего сына. Тот рыдал в три ручья.
– Валя, что ты, не плачь так, не надо.
И так как сын продолжал плакать, она добавила погромче:
– Нет, в самом деле, Валя, ну что ты так убиваешься? Да, я понимаю, умерла наша бабушка, так что тут такого? Бабушке было уже очень много лет, это могло случиться со дня на день. Все мы знали, что дни бабушки сочтены. Девяносто лет! Шутка ли! Чудо, что она до таких лет дожила. А вечно все равно никто не живет, рано или поздно все там будем.
Нельзя сказать, чтобы от ее слов веяло добротой и сердечностью, Саша так и вовсе слегка оторопел. Но решил, что увещевания матери, наверное, имеют под собой основу – привести в чувство сына. Поэтому она так холодно и отстраненно рассуждает. Но Валя оказался куда ранимей своей матери.
– Ты не понимаешь! – воскликнул он. – Это я виноват! Я ее убил!
Катерина вздрогнула.
– Что ты мелешь?! Как ты мог убить нашу бабушку? Она совсем остыла. Когда ты сейчас вернулся домой, она уже была мертва как минимум пару часов.
– Я убил ее раньше!
– Что за ерунду ты городишь! Когда мы возвращались из ресторана, ты даже с нами в дом не заходил. Тебе по пути встретились Паша с Ромой и Славой, ты с ними и пошел!
– Раньше, мама, еще раньше. Я дал бабушке средство для улучшения характера. И оно ее убило. Точно так же, как Хому!
– При чем тут твой хомяк? Он был уже в таком почтенном возрасте, что просто обязан был откинуть лапы.
– Но он жил, и все с ним было в порядке, пока я не насыпал ему в кормушку той пищевой добавки! Той, что я дал бабушке! После этого он и умер!
И паренек снова зарыдал.
– Это я виноват! Я убил бабушку! Отравил старушку!
– Так! Замолчи! Немедленно заткнись! Перестань твердить, что ты кого-то убил! Хома умер от старости. И… бабушка тоже!
– Нет, это я виноват! Дал им порошок! Сначала бабушке в крем насыпал. А когда от нее шел, то Хому увидел. И решил, что там, в баночке, еще несколько крупинок осталось, ему в самый раз будет. И ему тоже насыпал. Хотел, чтобы он бодрее себя чувствовал. А сегодня утром нашел Хому мертвым! Точно так же, как сейчас нашел бабушку! Если бы я сразу понял, что Хома умер не просто так, а от этого порошка, то бабушку можно было бы еще спасти! А я не подумал! И погубил ее!
– Что-то я совсем ничего не пойму. Что за чудо-порошок ты им дал?
– Это средство из трав и минералов, смешанных в определенной пропорции. Привезено из Гималаев.
– И где ты его взял?
Что-то в голосе Катерины заставляло думать, что ответ она уже знает заранее.
– Его отсыпала мне Лиственница. Они им торгуют.
– Так я и знала! Снова эта Лиственница. От этой девчонки и ее семейки так и жди беды! Неужели ты и впрямь насыпал бабушке неизвестный порошок, который дала тебе эта девчонка? У тебя голова на плечах или дырявый котел?
– Лиственница добра хотела, – забормотал паренек. – Она узнала, что у нас бабушка стала прихварывать, и посоветовала дать ей этот порошок. Ее родители стали его употреблять, и все хвори у них словно рукой сняло!
– Боже мой! – прошептала Катерина. – Мой сын – дурак!
– Почему ты так говоришь?
– Потому что ты законченный кретин! – завопила и затопала на него ногами мать. – Идиот! Дебил! Не знаю, как тебя еще назвать! Ты что, не понимаешь, родители твоей Лиственницы – законченные наркоманы! Жрут мухоморы и поганки, встречаются где-то в неземных порталах с духами, где вместе с ними курят траву и разные смеси! Им что ни скорми, все нипочем. И ты дал какую-то дрянь, полученную из их рук, бабушке?
– Они сказали, что это ей будет очень полезно.
– Полезно?!
– Они хотели как лучше.
– Господи, дай мне силы не убить этого идиота своими руками! И ты их еще защищаешь? Сгинь от меня! Исчезни!
Валечка, опасливо косясь на разбушевавшуюся маму, просочился по стеночке и выскочил из дома.
– Сурово вы с ним!
– Если бы ты знал, как он допек меня с этой своей прошмандовкой и ее семейкой! Как ни позвонишь, он все им дифирамбы поет. Лиственница то, Лиственница сё! Родители у нее такие, родители у нее сякие, распрекрасные. А мы тут щи лаптем хлебаем, серость и убожество. Да, еще не забыть, мы же мертвечину едим!
– Кого?
– Птицу и скотину выращиваем и едим, это все мертвая еда. А кто такую ест, тот, значит, в тонкие миры проникнуть никогда не сумеет. А те, кто мухоморы жрет, те сумеют!
– Думаете, они и впрямь хотели смерти вашей бабушки?
– Не знаю! Я уже ничего не знаю! Но если они дали моему дурачку какой-то непонятный порошок, то он вполне мог… Стоп! Ужасная мысль меня только что посетила! А если этот краситель из чудо-моллюсков тоже дело рук этой семейки? Тогда вообще неизвестно, что они могли ему дать!
– Давайте позовем вашего сына и спросим его обо всем.
Валечка нашелся на улице, рыдал на крыльце так интенсивно, что текущие из глаз слезы застывали на морозе тонкой корочкой. И лицо юноши казалось в темноте блестящим, словно стеклянным.
– Горе ты мое луковое! – произнесла мать, которая оказалась женщиной отходчивой и теперь смотрела на сына без всякого гнева, а исключительно с одной лишь материнской жалостью и любовью. – Вот кто тебя не знает, может решить, что ты нарочно бабку извел, чтобы наследством разжиться. Но я-то тебя с младых ногтей знаю, выкормила и вырастила, уж знаю, что на злое дело ты не способен. Рассказывай, кто тебя надоумил порошки бабке подсыпать?
Валечка утер горькие слезы и принялся сливать информацию. Оказалось, что Катерина была недалека от истины в своих догадках относительно того, откуда взялся красивый синий краситель. Этот порошочек дали Валечке его будущие родственники, родители его невесты Лиственницы.
– Как почти родному человеку дали! Знала бы ты, мама, как дорого они его продают, ты бы сейчас нотации мне тут не читала! И ничего вредного в этом красителе нет. Люди огромные деньги готовы платить, лишь бы им разжиться.
– Ты про второй порошок рассказывай, который ты Хоме с бабушкой подсыпал.
Конечно, Катерине про синий краситель слушать было неинтересно. Кому, как не ей, было знать, что тот краситель в дело не пошел.
Зато второй порошок, по словам Вали, был вообще вещью уникальной, которую за несоразмерные деньги покупали богатые старики и старушки, желающие продлить себе молодость и вернуть былые силы и чувства.
– Наркотик, наверное.
– Натуральные травы! – возмутился Валя. – С Тибета! Я торт им посыпал.
– Весь торт! С ума сошел! Всю родню перетравить вздумал!
– Нет, на весь торт у меня порошка бы и не хватило. Там всего щепотка была. Только на один кусочек ее и хватило. Тот, что с цветочком. Его я и посыпал. Знал, что ты именно этот кусок нашей бабушке положишь. Она же юбилярша, ей и самый красивый кусок.
Вот только украшенный кусок торта положил себе в тарелку дядя Коля. И он же его слопал. Если какая-то вредная примесь имелась, то она досталась одному дяде Коле, а всем прочим достались чистые кусочки торта.
Когда они это обсудили, Катерина кинулась звонить своим родственникам. Все равно их требовалось уведомить о случившейся кончине юбилярши. Но прежде чем сообщать грустную новость, Катерина осведомлялась о здоровье родни. Очень быстро выяснилось, что все родственники живы и здоровы. Никого из них синим тортом не рвало.
– Господи, вот счастье-то какое! Прямо камень с плеч! А то думаю, сынок родную прабабку угрохал. Грех какой. А оказывается, ничего подобного!
Тот факт, что ее Валечка чуть не угробил другого человека, этой доброй женщиной в расчет не брался. В самом деле, что ей какой-то дядя Коля. У дяди Коли свой племянник есть, пусть у него голова и болит.
Саша понял, что сегодня ему еще рано было отдыхать. Несмотря на то что день клонился к вечеру, Саше еще предстояло совершить визит в кондитерскую «У Амелии», чтобы там разузнать о судьбе голубого торта, а также нужно было свести более близкое знакомство с семьей Лиственницы.
Возвращаясь в город, Саша с огорчением понял, что в кондитерскую он уже сегодня не успевает. Она должна была закрыться через пять минут.
Пришлось отложить это дело на следующий день, а сегодня ехать к семье Лиственницы. Саша по-всякому прикидывал начало разговора с этой оригинальной семейкой. Получалось, что они вряд ли станут разговаривать откровенно. Ведь если копнуть поглубже, то получалось, что по их вине чуть было не погиб человек. И пусть даже дядя Коля выжил, но еще неизвестно, какой вред здоровью дяди Коли мог нанести этот таинственный порошочек, подмешанный к тортику.
«Спрошу у них тогда про краситель. Эта вещь, судя по всему, сравнительно безвредная. Скажу, что моя мама, увидев торт, так восхитилась его цветом, что теперь хочет покрытие точно такое же на свой торт».
Так Саша планировал завязать разговор, а уж там как дело пойдет. Но когда он подъехал к дому, в котором жила семья Лиственницы, то обнаружил перед домом большое скопление народа и пожарной техники. Всюду сновали пожарные со шлангами, а из окон третьего этажа поднимались густые клубы дыма. Нехорошее предчувствие буквально нависло над головой у Саши вместе с темным дымом.
Он подошел ближе и смешался с толпой. Это был лучший способ, чтобы разобраться в происходящем. Не нужно было даже задавать вопросы, взволнованные жильцы говорили только про пожар.
Поздравив себя с тем, что его расчет оказался верен, и немного потолкавшись, Саша замер на месте. По донесшимся до него фразам он почувствовал, что ему крупно повезло – он стал свидетелем разговора двух женщин. Одна была постарше, вторая помоложе. Но важным являлось то, что обе они жили в этом доме и, более того, являлись соседями погорельцев.
– А я вам всем еще давно говорила, что это добром у нас не закончится. И вот у них пожар! Этого стоило ожидать! Семейка-то насквозь подозрительная. Один папаша у них чего стоит! Бородатый, в жилетке на голое пузо. Даже зимой в шлепанцах по морозу ходит. Это его дело, но он же в одних плавках за почтой спускается. Я ему говорю, мужчина, постыдитесь, с вами в лифте ехать страшно. Так он мне такое сказал, что я и в молодости от мужчин не слышала!
– Эвелина Ивановна, да что же такое он вам мог сказать?
– Посоветовал своими делами заниматься и на посторонних мужчин не заглядываться. Да это бы ладно, это бы я пережила. К хамству соседей мне не привыкать. Но как они заехали, так странности в доме и начались. То странные запахи в вентиляции, то через окно в дом жуки какие-то крылатые лезут, у их младшенького вывод молодняка начался, а он его прошляпил. А сколько раз бывало, что приду в уборную, а оттуда прямо из унитаза на меня глаза смотрят. Кто такой? Рыба какая-то пучеглазая ко мне от них через канализацию приплыла. Вся полосатая, колючая и дуется, словно шар. А оно мне нужно? Такой стресс! Да и полыхнуло у них сегодня не просто так, перед этим еще и громыхнуло! Может, взрыв был или чего похуже.