Ася
Какая судьба ждет человека, если его отец – карточный шулер и вор, а мама – театральная актриса в одном из десятка практически одинаковых городов нашей страны?
К сожалению, вариантов немного. И я знаю, о чем говорю. Ведь речь идет о моих родителях. А я же …
А я аферистка.
И моя жизнь меня вполне устраивает, ведь другой я не знаю. Кроме того, мамуля всегда говорила, что самое ценное, что они подарили мне – это жизнь, а с мамулей спорить бесполезно. И даже опасно для психики. Папа знает об этом лучше всех и, наверное, именно поэтому так и не женился на матери своего единственного ребенка. Однако это не мешает им создавать видимость семьи.
А семья у нас нестандартная. Папа, являясь представителем неординарной профессии, частенько колесит по стране и, соответственно, не ночует дома, бывает, даже месяцами. Мамуля, будучи актрисой не только на сцене, но и в жизни, обожает быть в центре внимания и не готова дарить свою любовь и красоту только одному мужчине. В результате родители счастливо живут порознь, но стоит папе вернуться в родные пенаты, как они с мамой воссоединяются, и мы живем дружной семьей от силы неделю, после чего папуля исчезает, а мама возвращается к светской жизни.
Напрягает ли меня это? Нет. У меня просто не было другого примера. В детстве я считала, что отец часто уезжает в командировки (что, в общем-то, было правдой), а мама просто очень общительный человек. А когда выросла, то поняла, что мне нет дела до их отношений, раз их самих все устраивает. Я была благодарна родителям за то, что когда мы были все вместе, я купалась в любви и заботе. Все остальное – мелочи.
Однако мамуля, являясь личностью необычной и выдающейся во всех смыслах, пожелала выделить дочь среди сотен родившихся в тот год в нашем городе младенцев и нарекла меня Астрид. Думаю, родительница не раз мысленно хвалила себя, когда представляла маленькую меня своим знакомым. Ведь каждый раз мое имя вызывало бурю эмоций и восторженных ахов. Но мама наверняка не предполагала, что в детском саду и школе мое необычное имечко сократят до привычной русскому человеку Аси. Как мама ни боролась с учителями, называть меня по-другому больше никто не мог, и Ася прочно закрепилась в сознании всех знакомых и приятелей.
Я была не против. Друзей у меня было не счесть, возможно, благодаря передавшимся талантам родителей. Ведь и папа, и мамуля запросто втирались в доверие к новым знакомцам, а папа так вообще мог составить маме конкуренцию по части лицедейства. Боюсь, не той дорожкой он в свое время пошел. Папе наверняка не было бы равных на сцене или в кино, но он сам выбрал свою судьбу. И, кажется, был всем доволен. Хотя стоит отметить, что папуля не раз попадал в передряги, которые могли закончиться весьма плачевно, но ему сопутствовала удача, а сам родитель частенько говорил:
– Францевы рождены под счастливой звездой.
Произнося все это, папа таинственно улыбался, целовал нательный крест и поглядывал на небо. Я завороженно смотрела на отца, восхищаясь его красотой, статью и уверенностью. Неудивительно, что мамуля неизменно принимала его после долгих странствий. Было совершенно невозможно отказать ему в чем-то.
Стоило мне закончить школу, как папа неожиданно засуетился и принялся хлопотать о моем поступлении в ВУЗ. Сам решил, какой профессией мне стоит овладеть, сам оплатил обучение, и сам… Взялся обучать меня тонкостям преступного мира. Получение профессии в университете отошло на второй план, зато папуля знатно натаскал меня по части мелкого мошенничества. К сожалению, у меня открылся недюжинный талант в этой сфере, науку отца я схватывала на лету и пару раз незаметно стащила из его кармана несколько крупных купюр. Папуля был в восторге и повторял:
– Астрид, ты – достойная дочь своего отца и представительница нашего рода. Я тобой горжусь. Все Францевы наверняка на том свете празднуют.
Я была на седьмом небе от такой похвалы, а родитель перешел к вскрытию замков. Эти занятия оказались сложнее, но науку я освоила. Папа благосклонно кивнул, когда мне удалось вскрыть дверь в квартиру его старого товарища Петра Борисовича Чердынцева, который в молодости начинал свою «карьеру» вместе с папулей, но попался властям, отсидел, а потом решил вести праведный образ жизни и неожиданно подался в храм, обретя в служении и помощи церкви смысл жизни.
– Неплохо, – глядя на вскрытую дверь своего жилища, изрек Петр Борисович. Почесал затылок, подумал и добавил: – Прости Господи.
Должна сказать, что я ни в коем случае не принялась грабить народ направо и налево. Бывало, доставала у однокурсников кошельки или телефоны, но неизменно возвращала добычу, поскольку делала это больше в качестве тренировки обретенного навыка. Каюсь, мне нравилось осознавать, что я виртуозно умею делать то, что не каждому под силу, но, честно говоря, я почему-то не думала, что мне придется всерьез пойти по стопам отца. Но у родителя были на меня свои планы.
Мама же, узнав о наших с папой занятиях, отреагировала на удивление спокойно. Услышав мое признание, она продолжила невозмутимо раскладывать пасьянс, а потом сказала:
– Ну что ж, кто знает, что в жизни пригодится. Учись, дочь.
Теперь, я надеюсь, понятно, что судьба моя была предрешена. К тому же, папа поведал, что род Францевых… как бы сказать помягче… всегда отличался страстью ко всевозможным авантюрам. К примеру, мой прапрадед как-то раз обвел вокруг пальца цыганку, стащив у нее украшения и кошелек с монетами, который наверняка достался ей нечестным путем. А прадед моего отца славился тем, что неизменно выигрывал в карточных турнирах, в результате все знакомые напрочь отказывались играть с ним на деньги, зная, чем обернется для них игра с Всеволодом Францевым.
Стоит отметить, что мне в карты не то чтобы не везло, но какой-то особенной удачи я не замечала. Обыграть папулю мне никогда не удавалось, а преферанс, бридж и покер не вызывали особенного интереса. Папа видел это и немного расстраивался, хотя честно старался передать мне свои знания, ведь во время игры нужно полагаться не только на везение, но и на свои навыки. Но карточные игры меня не привлекали, а как-то раз я, не подумав, ляпнула:
– За шулерство морду бьют.
У папы вытянулось лицо, я ойкнула, а родитель принялся читать мне лекцию о своих виртуозных познаниях в карточных играх и уважению к старшим. Я послушно кивала, а потом осторожно спросила:
– Пап, может, ну их, эти игры?
Он вздохнул и взъерошил все еще густые темные волосы.
– Вижу, что не лежит у тебя душа к картам. Давить не буду. Что ж, не в этот раз…
Не знаю, что означала последняя папина фраза, но я обрадовалась, а папа на некоторое время оставил меня в покое.
А потом началось. Как-то раз отец пригласил меня на одно мероприятие. Ожидалось, что его посетят сплошь состоятельные и именитые люди, а проходило оно в соседнем городе. Я сразу же заподозрила неладное и не ошиблась. Папуля, облачившись в невероятно дорогой костюм, придирчиво разглядывал себя в зеркало и попутно говорил:
– Покрутишься среди элиты, покажешь себя, посмотришь на других.
– Пап, скажи лучше честно, – сложив руки на груди и нахмурившись, проворчала я. – Зачем я тебе?
– А что тут непонятного? – хмыкнула мама, запахивая шелковый халат чудесного пудрового оттенка. – Лев втягивает тебя в очередную аферу. Так было и со мной, правда, милый?
– Ты чудесно справилась, Лиза, – хмыкнул папа, целуя маму в щеку. – Не зря наши с тобой судьбы пересеклись, мы многого добились вместе.
– Хорошо, что нас не поймали, – буркнула мама, уставившись в окно. – Умеешь же ты запудрить мозги так, что чувство самосохранения отбивает начисто.
– Просто ты такая же авантюристка, как и я. И заметь, благодаря моей деятельности ты живешь в роскоши.
– Я-то, может быть и авантюристка, а вот ты – самый настоящий аферист. И карточный шулер.
– Это не все мои заслуги, – улыбнулся папа. – Как я выгляжу, Лиза?
– Безупречно. Как всегда.
Мама не выглядела довольной, но говорила правду. От папули глаз было не оторвать. Боюсь, он разбил не одно женское сердце. Мама, кажется, думала о том же. Впрочем, и она сама была не без греха. Ухажеров у нее было хоть отбавляй.
– Астрид, твой наряд в спальне. Я выбрал его лично. Примерь и спускайся к нам.
Я быстро направилась в свою комнату, где на кровати лежало мое новое платье. Прикоснулась к гладкой ткани цвета шампанского. Шелк. Невероятно красивое. И невероятно дорогое.
Я улыбнулась. Замечательно. Мне нравилась такая жизнь.
– Папа, как тебе? – спросила я, когда предстала перед ним в новом наряде, красивых туфлях-лодочках и с необычной цепочкой, которая теперь украшала мою шею.
– Ты прекрасна, Астрид, – папа смотрел на меня с восхищением.
– Наша дочь – произведение искусства, – ахнула мама, оглядывая меня со всех сторон.
Я смутилась, но лишь немного. Странно было бы ожидать других слов, ведь мои родители и сами были весьма привлекательными людьми.
Когда мы с папой ехали в его внедорожнике на мероприятие, родитель сообщил цель моего пребывания там. Я должна была украсть кольцо у одной дамы.
Отец совершенно спокойно передал мне папку с документами. Я, заинтригованная таким скрупулезным подходом к делу, открыла ее и уставилась на небольшое фото женщины сорока двух лет. Прилагалась и краткая ее биография с указанием привычек. Затем я увидела фотографию того самого кольца, которое мне следовало выкрасть, и присвистнула.
– Оно же стоит целое состояние, – протянула я.
– Конечно, дорогая, – хмыкнул папа. – Как же иначе?
– Ты хочешь его продать?
– Вовсе нет. Оно предназначено не для меня.
– А для кого?
– Запомни, Астрид. В нашем деле нужно знать только то, что тебе сообщили. Все остальное нас не касается.
– Вот уж сомневаюсь, – проворчала я.
– Сегодня этого достаточно, – вздохнул папа. – Справишься?
Я пожала плечами.
– Попробую. Лишь бы кольцо снималось с пальца. Но если его и с мылом не стянуть…
– Не волнуйся, оно чуть велико этой мадам. Ведь покупалось не для нее…
– Тогда задача упрощается.
Папа посмотрел на меня с восхищением. Но на самом деле я жутко волновалась. Понимала, что мне понадобится время, чтобы присмотреться к женщине, немного проследить за ее манерами и повадками, а еще улучить нужный момент, приблизиться и незаметно для нее и для всех присутствующих снять кольцо.
Пока я все это обдумывала отец брякнул:
– Но украсть украшение нужно не позже девяти.
Я посмотрела на часы. Почти шесть вечера. И мы только подъезжали к ресторану, где проходило мероприятие.
– Ты издеваешься? – не выдержала я.
– Спокойно, Асенька. – Если мамули поблизости не было, папа обращался ко мне именно так. – Я подстрахую.
– К чему такая спешка?
– Есть причина. – Папа вдруг стал серьезным, а глаза опасно сузились. Я поежилась. В такие моменты понимала, что мой папа обладатель не только располагающей и привлекательной внешности, но и весьма опасный человек. – Не подведи, Астрид. Ты должна показать, чему научилась.
Кому я должна это показывать, я уточнять не стала, но дурой не была. И поняла, что мы с папулей выполняем чье-то задание. И временные рамки установлены были тоже не просто так. Значит, в девять часов появится кто-то, кто не должен увидеть это самое кольцо… Или тот, кому это кольцо нужно отдать. Но как же эта женщина? Вероника, кажется. Что она предпримет, когда заметит пропажу кольца?
Я вздохнула и отмахнулась от лишних мыслей. Мы с папой как раз вошли в здание, подхватили бокалы с шампанским и принялись осторожно оглядываться. Однако папуля почти сразу куда-то исчез, а вскоре я увидела его в компании пожилой пары. Отец смеялся и что-то рассказывал, мужчина хохотал до слез, а его жена прикладывала к раскрытому рту ладошку и смотрела на моего папу с нескрываемым обожанием.
Мне же пришлось обойти весь немаленький зал, прежде чем я увидела нужную мне даму. Ее пальцы были украшены перстнями, а нужный мне нашелся на левой руке. Однако долгое время мне не удавалось незаметно приблизиться к Веронике по причине пока что небольшого количества гостей. Затем возникла еще одна трудность. Ко мне прицепился какой-то тип на вид лет сорока пяти и принялся настойчиво знакомиться. Конечно же, у нас с папой была легенда на такой случай, поэтому мое настоящее имя мужчина не узнал, но нервы потрепал знатно. Я уже не знала, как избавиться от этого любителя юных девушек, как на помощь мне пришел папуля. Я нервно посмотрела на часы. Начало девятого. Времени почти не оставалось, однако и попасться с поличным я вовсе не хотела. Отец забалтывал моего новоявленного кавалера, а я наконец смогла приблизиться к «объекту» и вроде бы незаметно стянула перстень, правда, ненароком прихватив еще один с соседнего пальца.
Ни в коем случае нельзя было сразу же убегать. Я затерялась в толпе, но не неслась через весь зал, как можно дальше от Вероники. На моем лице была вежливая улыбка, хотя сердце билось как сумасшедшее. Я сжимала в кулачке два перстня, а другой рукой схватила со стола бокал вина и отпила изрядный глоток.
– Все в порядке? – спросил папуля, остановившись ко мне боком.
– Да.
– Отлично. Покрутись тут еще минут двадцать, затем выходи на улицу и поверни направо.
– А дальше?
Но папуля уже скрылся в толпе.
Я сделала все, как он велел, при этом заметила, как занервничала Вероника, но отчего-то женщина не поднимала шума и не призывала всех присутствующих искать украшения. Меня немного отпустило волнение, я посетила дамскую комнату, улыбнулась симпатичному пареньку, тосковавшему в компании дамы, которая была сильно старше него, а потом спокойно вышла из здания, повернула направо и за аккуратно подстриженными кустами увидела папину машину.
Стоило мне залезть в салон, как родитель протянул ладонь. Я молча отдала ему украшения.
– Зачем взяла второе кольцо? – удивился папа.
– Так получилось, – нервно ответила я.
– Что ж, может оно и к лучшему. Подумает, что оба потерялись…
– Что дальше? – нетерпеливо спросила я, поерзав на сидении.
– Вызови себе такси, – неожиданно ляпнул отец.
У меня глаза полезли на лоб. Кто согласится везти меня на ночь глядя за сто пятьдесят километров? Но папа верно истолковал мое возмущение и пояснил:
– Я забронировал тебе номер в отеле. Все уже оплачено. Переночуешь здесь, а завтра поедем домой.
– Подожди, а ты как же?
– Я доставлю кольцо, а потом займусь еще одним делом.
– Моя помощь нужна?
– Нет, Астрид. Ты умница. Отдыхай. Увидимся завтра.
Так и завершилось мое первое дело. К слову, оно было далеко не самым сложным, но в первый раз все кажется невероятно опасным и волнительным. Хотя кого я обманываю. Волнение присутствует всегда. Хоть в первый раз, хоть в двадцатый.