Глава 8. Не все чудеса происходят во снах.
«Порой и самая бредовая мысль – лучшая идея
И гениальный план в одном флаконе».
Ещё в детстве мама рассказывала сказку о мире, где не заведено использовать магию. И эта история стала моим ночным кошмаром. Если говорить начистоту, то со временем ничего не изменилось. Я по-прежнему не могу понять: как люди ещё не вымерли? Разве можно вот так беззастенчиво игнорировать окружающее нас волшебство?
Да сама ткань мироздания целиком состоит из неё, пронизывая каждую вещь невидимой энергией.
Я зажмурилась, ощущая ласковое прикосновение силы к моей коже. Боль постепенно отступала, даря долгожданное освобождение. Тёплая волна скользнула по пальцам рук и незаметно прошла по плечам к груди, растекаясь по нервным сплетениям в позвоночник и ноги. Зародившаяся дрожь в лопатках поднялась в затылок, и волосы превратились в радугу, переливаясь на солнце.
Я открыла глаза, и мой взор упёрся в небольшой город на юго-востоке Литвы. Пушистые облака проплывали над красными черепичными крышами и выглядели сказочно с высоты птичьего полёта, невольно зарождая в уголках моих губ улыбку. Я семь лет рыбачу в этих местах и ни разу не допустила мысли спуститься и прогуляться по каменным мостовым. Впрочем, в обязанность Собирателя это не входит.
Для меня непостижимо представить мир без использования волшебства. И, возможно, из-за этого неприятного факта желания не появлялось. Я вздохнула, представив улицы города. Но моё воображение отказывалось помогать.
Интересно, какие люди наяву? Такие же смелые? Или угрюмые?
– И долго ты будешь решаться? – буркнул Фил, сидя в сумке. – Я голоден и хочу домой. И чем быстрее мы найдём Лайму и убедимся, что с ней всё в порядке, тем скорее…
– Ты наешься и замолчишь.
Он с укором посмотрел на меня, но больше ничего не сказал. А я, бросив последний взгляд на утопающий в золотом свете город, сделала шаг вперёд и едва успела отскочить на тротуар, чтобы не угодить под колёса автомобиля. Этот промах будет мне уроком на будущее. Фил ворчливо сказал: будь внимательнее, я хочу жить! Я почти бесшумно извинилась, примирительно погладив его по голове, и осмотрелась.
Нас занесло на довольно широкую улицу с уютными четырёхэтажными домами по краям, оживлёнными дорогами и площадью в центре. Было людно, несмотря на яркое солнце, припекающее каменные тротуары, от которых исходил жар, как от печки. Приглядевшись, я увидела на фасаде тыквенного дома табличку – улица Великая, 20. В моей голове стремительно возникла карта города, но подобное название я не могла припомнить.
– Звёзды! – в сердцах воскликнула я.
– Что такое? – шёпотом спросил Фил.
– Я не знаю, где мы находимся…
– Обернись вокруг своей оси.
Я сделала, как он велел, совершенно недоумевая зачем.
– Стой, это же Ратуша, – произнёс Фил, рассматривая белокаменное здание с греческими колонами. – Да, точно Ратуша. Значит мы на площади Ротушес. Та-аа-ак, – задумался он. – Иди вперёд до Ратуши и обогни её с правой стороны. Нужно найти, где можно перейти безопасно улицу. Ибо я не хочу ещё раз оказаться под колёсами.
– Прости, – виновато простонала я, так и не решившись спросить: откуда ты знаешь дорогу?
Пройдя вдоль площади до Ратуши, я не обнаружила никакой возможности перейти улицу безопасно. Поэтому зашла в тень и шагнула на другой край. Благо никто не заметил. Осмотрелась и увидела табличку на фасаде углового дома из красного кирпича – улица Вокечю, 1. А книжный магазин, в котором работает Лайма, находился на улице Вокечю, 7.
– Мы почти пришли! – обрадовалась я, заметив, как на меня нескромно пялятся прохожие. Стремглав схватив прядь своих волос и поднеся их к лицу, в сердцах выпалила: – Упади мне на голову звезда!
Я совершенно забыла, что в мире людей не принято разгуливать по улицам с цветными волосами, точнее, с радужными. Натянув капюшон до глаз и собираясь исчезнуть среди толпы, вдруг услышала:
– Ничего себе! – к нам подбежала стайка девочек-подростков, на вид которым было не больше тринадцати лет. Самая красивая из них, сказала: – Крутая причёска! Я тоже хотела покрасить так волосы, но…, – она вздохнула и с грустью в голосе добавила: – Но мама убьёт меня за такой финт или вообще обреет налысо.
Я не нашлась, что ей сказать, и предпочла вежливо смолчать и улыбнуться. Однако девчонка неправильно истолковала моё поведение.
– Можно с тобой сфоткаться?
И, не дожидаясь разрешения, она и остальные девочки обступили меня и Фила, а затем вытащили какую-то плоскую штуку из кармана. Я сначала перепугалась, намереваясь вырваться и прыгнуть куда-нибудь подальше. Меня остановил рассудительный голос из сумки:
– Не делай глупостей и улыбнись.
Я вытаращила глаза, открыла рот, чтобы возмутиться и тут девочки взвизгнули: «Чи-и-из!». Меня сдавили со всех сторон и замерли. О, звёзды, что происходит? Я затаилась совершенно сбитая с толку. И наконец, подростки разжали тиски и весело произнесли:
– Спасибо!
И разбежались. Уверена, что моё недоумение отчётливо отразилось на лице. Поскольку Фил осторожно рыкнул на меня:
– И чего ты замерла, как статуя? Нас ждёт Лайма и ужин!
– Что это вообще было?
– Ничего из ряда вон выходящего. Человеческие дети часто ведут себя именно так. Не каждый день на улице своего города встретишь столь любопытную и экстравагантную особу. Да ещё бестолковую и покладистую.
Его слова меня больно укололи, и я с обидой прошипела:
–Тогда тебе стоит помалкивать, сомневаюсь, что люди привыкли к говорящим котам. Порвут на сувениры, – я незаметно стёрла выступающие на глазах слёзы.
– Я не хотел тебя обидеть, – прошептал он через мгновение. – Тебе нужно уметь постоять за себя, а не стоять столбом. Извини, если мои слова ранили.
Это ещё очень мягко сказано. Я насупилась и задрала подборок повыше. Не было ни малейшего желания сейчас обсуждать мою некомпетентность относительно общения со сверстниками и людьми в целом. Когда ты отличаешься, то невольно становишься центром насмешек и злых розыгрышей. Мои одноклассники были крайне жестоки, хоть и не подозревали об отце Собирателе и полукровности. А если бы знали? Меня передёрнуло при воспоминании о школе и непростом времени. Сколько себя помню, всегда была чужой. Дети интуитивно чувствуют тех, кто не такой, как они. Как будто спинным мозгом чуют грязную кровь…
– Прекрати, – беззлобно прошептал Фил, выглядывая из сумки.
Мои глаза обжигали слёзы, и сердце тревожно колотилось, точно помня каждое слово, брошенное в меня, как камень. Я прислонилась к стене, полностью спрятав лицо под капюшоном, не в силах остановить боль, вырвавшуюся наружу.
– Вил, – тихо позвал он. – Я рядом, ты не одна.
Я одна, потому что даже мой единственный друг не чурается бросить в меня острое слово. Хотя знает не понаслышке о жестокосердии людей. У Звёздников нет собственных грёз, но порой к нам приходят чужие сновидения.
Однажды я видела сон, в котором был бездомный кот и шестеро мальчишек. Они смеялись, поочерёдно пиная его, как футбольный мяч. Выдирали клочьями шерсть и продолжали веселиться, пока на крики несчастного животного не пришёл ещё один мальчик. В тот момент хулиганы поджигали коту лапы и наслаждались его болью. А у седьмого, как и у меня, замирало от ужаса сердце, и нестерпимо подкашивались ноги. Но он не отступил и, сжав крохотные кулачки, набросился на них…
Никогда не забуду, как проснулась посреди ночи в слезах и побежала с воплями к отцу. Он взял меня на руки и внимательно выслушал, а затем, погладив по голове, произнёс:
– Постарайся вспомнить отчётливо место, где всё это происходило.
Я не стала задавать вопросы и просто перечислила всё, что смогла вспомнить. Потом отец ушёл и вернулся только под вечер вместе с еле живым котом на руках. Мы его выходили и назвали Философом. И с тех пор у меня был самый лучший друг, разделяющий со мной все тревоги и горести.
Как я узнала позже, сон пришёл ко мне от седьмого мальчика, не побоявшегося заступиться за кота. Однако это было последнее, что он видел, будучи в коме.
Моего подбородка коснулась пушистая голова Фила, и тихое урчание вернуло меня в уютное время, когда мама была ещё жива, а отец был рядом. Слёзы продолжали сдавливать горло, бессовестно напоминая об утратах. Уже никогда ничего не будет, как раньше. Но у меня есть Фил, большего и желать глупо. Я прижалась к нему и расслышала шёпот:
– Я с тобой, пусть и не всегда согласен с твоими сумасшедшими идеями. И ворчу чересчур часто. И характер у меня далёк от идеала. Но я рядом с тобой. И буду стараться не касаться больных тем.
– Спасибо, – я утёрла слёзы и добавила: – И ты прости меня.
Мимо нас спешили туристы и обычные прохожие, временами оглядываясь и недовольно фыркая. Но, как никогда, мне было плевать.
***
Невысокие и дивные домики с красными черепичными крышами толпились на улице Вокечю и смотрели на зелёную аллею, ускользающую змейкой вглубь чу́дного города Вильнюс. Уютные магазины располагались на первых этажах четырёхэтажных зданий, похожих на сказочные творения какого-нибудь волшебника. Если бы я не знала, что этот мир предпочитает использовать руки и молотки, то, ей-звёзды, в первую бы очередь решила: они определённо врут и прячут колдовские книги под одеждой.
Без магии невероятно создать такую удивительную атмосферу! Во всяком случае, мне неведомо, как это возможно…
Немного пройдя по улице, обращая внимание на пушистые деревца с сочной зелёной листвой, я заприметила книжный магазин. Его прямоугольная изумрудная витрина выгодно выделялась на фоне серой тротуарной плитки и серо-голубого фасада дома. В глаза бросились стопки книг, аккуратно сложенные и повёрнутые чуть бочком, словно зазывая войти. Я не посмела отказаться от столь радушного приглашения.
Дверь легко поддалась, и над головой зазвенел колокольчик, его мелодия порадовала слух. Помню, как с мамой покупали такой же в нашу шоколадную лавку. Она мне тогда сказала, что музыка – это волшебство, переведённое на язык вселенной, который понятен всем без исключения.
Я невольно улыбнулась, внутри магазина царил покой и небольшой хаос, создающий непередаваемую атмосферу. Казалось, мы вошли в чей-то дом и невольно очутились посреди новой вселенной. Необъятной и чертовски привлекательной. Солнечные лучи пронзали панорамное окно и беззастенчиво падали на многочисленные стеллажи и книжные полки. В углу примостились несколько мягких кресел, а чуть в сторонке от них возвышались косые полки, доверху заполненные книгами. Я была готова воскликнуть: ага, всё-таки магией вы балуетесь! А потом разглядела небольшие, почти прозрачные перегородки по краям и мой азарт заметно утих. Люди не пользуются волшебством, но умело находят его в простых вещах.
За прилавком никого не было, как и во всём магазине. Я воспользовалась случаем и прошла вглубь загадочной вселенной, щупая полки и корешки, вдыхая аромат старины и пыли, солнца, поразительных миров и, если не ошибаюсь, тонкой нотки бельгийского шоколада. И чем дальше я проникала в святая святых, тем отчётливее ощущался запах. Можно сказать, он вёл меня через таинственный лес судеб и приключений, вечной борьбы добра и зла, а также историй, погружающих с головой в тысячи разных жизней.
Поразительная атмосфера увлекала меня без остатка. И будь моя воля, то я бы осталась здесь навсегда. Просто потому, что книги никогда не обидят и не бросят дурных слов в глаза. Им всё равно, какой у меня цвет волос. И к какому сословию я принадлежу. Всё это остаётся за порогом этого невиданного, ни с чем несравнимого мира. Фил ощутил моё возвышенное настроение и начал украдкой мурлыкать, наполняя уютный и такой домашний книжный магазин теплом доброго сердца и вкусом звёзд. Странное сравнение пришло на ум, но уверена, что так и было.
– Я могу вам чем-то помочь? – спросила меня Лайма, выныривая из подсобного помещения и быстро пережёвывая кусочек шоколада.
Она внимательно осмотрела меня и когда из сумки показалась голова Фила, ахнула, прижав ладонь ко рту. После минутной паузы прошептав:
– Всё-таки мне это не приснилось.
– Разумеется, нет, – проворчал в своей обворожительной форме Фил. – Не все чудеса происходят во снах, юная мечтательница.