Даже придя домой, я продолжала переваривать первый рабочий день. Думала о нём и пока переодевалась и переплетала волосы в косу, и пока жевала булку, запивая её кефиром, и пока ехала на велосипеде на своё «хобби», о котором не хотела рассказывать Вадиму.
Всё свободное время я проводила в приюте для животных, который был стихийно образован пару лет назад и существовал за счёт сил волонтёров и на средства неравнодушных людей. Иногда дел в приюте было выше крыши: приходишь и не знаешь, за что хвататься, а бывали дни попроще, когда и дел не много, и волонтёров – достаточное количество. Тогда можно заняться и второстепенными по важности делами: фотосессией новых питомцев, публикацией их фотографий в соцсетях, загрузкой отчётов о расходах на сайте, заказом корма, которые все вместе делать не переделать.
В понедельник был именно первый вариант: дел полно, а волонтёров мало, поэтому мои мысли сразу же переключились с препарирования прошедшего дня на приютские дела. Один из наших питомцев – рыжий шкодливый котёнок, названный волонтёрами Вжик, отправился на временное проживание в котокафе «Чеширский кот» вместо другого рыжего кота, «усыновлённого» одним из посетителей, но у нас случилось и прибавление: под дверь приюта подкинули трёх котят.
Ещё в этот день я помогала Ане – нашему ветеринару, во время операции по стерилизации двух кошек. Потом Аня должна была убежать на ночное дежурство в ветеринарной клинике, поэтому я оставалась на ночь, чтобы наблюдать за прооперированными кошками и новыми подкидышами. Все мы работали в других местах, зарплат в приюте не было, а те средства, что поступали на счёт приюта, шли на покупку кормов, лекарств, оплату более квалифицированной медицинской помощи и прочих никогда не заканчивающихся нужд.
С Аней мы знакомы уже пару лет, когда я кинула клич в соцсетях о поиске волонтёров, она – ветеринар, очень нужная для нас профессия. Это была невысокого роста с голубыми глазами с короткой стрижкой белокурых кудряшек весёлая хохотушка, и что бы не происходило, у неё всегда всё было хорошо. Даже на такой адской работе, порой с обречёнными животными, пропуская их страдания через себя, потому что по-другому не получается, Аня всегда оставалась великим оптимистом. Наша смешинка и палочка-выручалочка, которой можно было позвонить посреди ночи. Её оптимизм всех нас здорово поддерживает, когда опускаются руки; а её сказанное «утро вечера мудренее» обязательно обернётся утром хорошими вестями, выздоровевшим питомцем или неожиданно упавшими деньгами на пустой счёт приюта для покупки закончившегося корма.
При этом Аня никогда ни на кого не злится и не обижается. Однажды я её даже спросила, как у неё так получается. Она задумалась, а потом ответила:
– Если вдруг меня достанет какая-то ситуация или человек, я сначала пытаюсь понять, почему он так поступает, а когда нахожу причину его поступка, то почти всегда начинаю его жалеть.
Всегда вспоминаю эти её слова, когда кто-то делает мне что-то обидно. Иногда у меня получается не злиться на человека, но именно – иногда, ещё есть над чем работать.
После операций нас ждали котята в коробке. Это оказались три блохастых девки с чумазыми мордочками: две белые с черными пятнами и третья полностью серая. Глаза уже были открыты, но ещё смотрели мутным взглядом. Им было по месяцу, не больше, большие животы, скорее всего с глистами. На дне лежала записка: «Их мать сбила машина». Ага, и самое милое дело подкинуть нам без какой-то помощи, без корма, без пелёнок. И мы будем доставать эти деньги из своих карманов, если закончатся на нашем счету. Люди, исповедующие мнимый гуманизм за счёт других, даже не в состоянии подумать, что же дальше.
Мы с Аней закрылись в процедурной, она ловко обмывала ватным диском их чумазые мордочки, наносила капли на холки, осматривала со всех сторон, а я быстро фотографировала, когда она держала их на вытянутой руке, а потом, выключив свет, проверяли флуоресцентной лампой на наличие лишаёв, в этом случае поражённые участки светятся зелёным цветом. К счастью, ограничились только найденными блохами и клещами в ушах. Я всех взвесила, записала в бланк, повесив его тут же на стене, и осталась кормить, а Аня пошла убирать операционную.
– Я использовала последние капли, – сказала она, выходя. Я кивнула и вздохнула: постоянный расходник и стоит недёшево.
Накормив котят и обложив бутылками с тёплой водой, я оставила их в коробке на полу в процедурной. Необходимо было соблюдать карантин. По-хорошему, надо было бы сдать анализы на инфекционные заболевания, но это тоже деньги, либо выдержать карантин и понаблюдать за ними. Я надорвала бок коробки, чтобы они смогли спокойно выбраться, надо ещё разобраться, какие у них отношения с лотком. На всякий случай, рядом поставила лоток и миску с водой.
Потом я сняла с себя белый халат и оставила тут же в процедурной, вымыла руки и кинула последний взгляд на котят: три сплетённых комочка в один клубок сладко посапывали, я усмехнулась и улыбнулась. Когда устаёшь, вспоминаешь именно такие картины, и опять откуда-то берутся силы.
У нас была ещё самая дальняя кошачья комната, для меня особый релакс зависнуть в этой комнате. Один из наших волонтёров, учитель труда СанПалыч, сделал террасу с выходом в неё из кошачьей комнаты, чтобы кошки имели возможность «погулять» таким образом, потому что на улицу мы их не выпускали, ограждая от собак. СанПалыч затянул террасу сеткой рыбицей, по стенам и потолкам пустил лесенки, какие-то мудрёные конструкции наворотил с детьми на уроках труда так, что у кошек были прекрасные тренажёры для активных движений и тихие укромные уголки для отдыха. Хорошо, что я у них позависала до обработки котят, мне теперь надо полностью принять душ.
Усталые, но довольные от того, что всё сделали, и всё пока благополучно: сопят накормленные котята, а кошки пришли в себя после операции, мы сидели с Аней на крылечке небольшого деревянного домика, в котором разместился наш приют, с чашками заваренного Аней чая. Она постоянно колдовала с разными составами, добавляла травы, например, мяту с мелиссой, а ещё какие-то ягоды вроде облепихи с калиной, и что интересно, это всегда было вкусно.
Я размещала пост о пополнении, одновременно написала в чате, что у нас и прооперированные кошки, и что нужен кто-то на замену утром, а пока я могу переночевать. Одновременно проверила по камерам, что у кошек. Наш приют, в принципе, какое-то время может существовать и вполне автономно: у нас были автокормушки и автопоилки – подарки неравнодушных граждан. А ещё наконец поймали милую мордашку нашей маленькой кошечки Варежки, названной так, потому что была размером с варежку, которая всегда на всех фотографиях получалась с грозной и серьёзной мордочкой, хотя на деле это была самая безобидная кошечка, ни разу никого не укусившая и оцарапавшая, именно поэтому я и спешила опубликовать эту фотографию.
– Помнишь, да? – давала Аня последние напутствия. – Кормить если только попросят и не раньше одиннадцати вечера.
Я кивнула и сделала глоток чая. В руках уютно расположилась тёплая чашка чая, от которой исходил приятный аромат.
– У нас уже корм для кошек на исходе, – проговорила Аня и тут же добавила. – Но собачьего ещё половина мешка!
– Да, – вздохнула я, – а на счету семьсот рублей осталось, а на моем личном – тысяча семьсот, а аванс будет только через полмесяца, но тогда же и аренду квартиры оплачивать.
– Зато у меня аванс будет завтра! Кстати, сегодня же твой первый рабочий день? – вспомнила Аня.
Я кивнула в ответ.
– Ну, и как?
– Ты знаешь… в целом ок, в отделе приятные ребята: Александр и Лена, руководитель пока в отпуске, а вот вышестоящее начальство…
– Что?
– Ну, вот не знаю… мы играли в шахматы, потом ещё и после работы, и даже предложение поступило во время обеда поиграть.
– Играли, значит, в шахматы…
– Слушай, Ань, да знаю я про этот приём повторять последнюю фразу, – я улыбнулась. – Но твою фразу продолжить не смогу, потому что ничего не понимаю. Понимаю только, что это как-то странно…
– Играть в шахматы?
– Ну, мы же не в шахматном клубе играли!
– А что тебя напрягает?
– Пока не поняла. Во, ещё и на «ты» перешли, да и по вечерам играть тоже не айс…
– У нас тут дел невпроворот, а она по вечерам в шахматы играет, – деланно возмутилась Аня. – Говори, что у тебя куча дел в приюте, а если хочет общаться, пусть приходит помогать, а играть за обедом в шахматы вполне себе безобидное занятие. А как это можно сделать в ресторане и с шахматной доской?
– Он сказал, что у него есть магнитные шахматы, а это такая небольшая доска десять на десять сантиметров.
– Ну, тем более! Это ж у всех на виду? – спросила Аня, а я кивнула в ответ. – А не тайно в его кабинете, о чём особо много думающие люди могут что-то своё додумать, что вы там чем-то не тем можете заниматься…
– Ань!
– Ну, и какой смысл на этом заморачиваться, если ничего серьёзного. А вот когда началось что-то серьё-о-о-зное…
– Ань, – вдруг меня осенило. – У тебя что-то серьёзное?
– Ну-у-у, меня терзают смутные сомнения, что мы куда-то движемся в том направлении.
– Та-а-а-к. Нет, стой, ты хочешь?
– Да!
– Тогда поздравляю!
– Но, это одна моя часть хочет …
– А другая?
– А другая не знает.
– А она так и не узнает, пока не попробует.
– А хочешь, я вас познакомлю? – неожиданно предложила Аня.
– Давай!
Аня протянула чашку, и мы чокнулись в знак заключения соглашения, а следом чуть не выронили от неожиданно раздавшегося вопроса:
– А мне чай обломится? – у калитки, придерживая велосипед, стоял наш айтишник Дэн. Приют находился в частном секторе, до остановки общественного транспорта было далеко, поэтому велосипеды здорово выручали.
Денис или Дэн, как все его звали, делал нам сайты, вёл наши группы в соцсетях, ремонтировал наше «железо», которым мы его без конца заваливали: у кого ноутбук глючил, у кого телефон, а кто-то даже умудрялся фотоаппарат с утюгом подсунуть.
– Дэн, привет! – сказали мы хором с Аней.
– Привет-привет! – отозвался тот.
– Чай сейчас налить или позже? – спросила Аня.
– Сейчас.
– Дэн, я тебе собиралась позвонить, уже дня два как, – сказала я.
– Да ладно! Я так и знал, что сегодня тебя здесь застану. Мы хотели перетереть то самое дельце. Бойскаут.
– Какой бойскаут?
– Да назвал я его так, – Дэн уже втащил велосипед и прислонил к забору. При слове «айтишник» сразу вырисовывается образ высокого парня субтильной наружности, бледного и в очках, вся жизнь которого в компьютере. Внешне Дэн был именно таким, только без очков, но кроме компьютеров в его жизни было много других интересов. Он отзывался на любую просьбу, будь то посмотреть, почему рухнул сайт, или перетащить мешок с кормом, или прибить новые доски в вольере взамен прогрызенных собаками. Появился он в приюте, как и Аня, пару лет назад, и я сомневалась, спит ли он вообще когда-нибудь и есть ли у него личная жизнь.
Дэн сел на крыльцо и достал свой ноутбук. Аня принесла ему чашку чая, она уже переоделась, собираясь убегать.
– Сань, самое главное, – уходя обернулась Аня. – Утро вечера мудрее.
Я не сразу поняла про что она, потом вспомнила про сомнения по поводу своей новой работы, Вадима, шахматы, и улыбнулась в ответ, а ведь так и будет.
Аня убежала, а мы с Дэном уткнулись в его ноутбук.
– Сань, ты должна главное понимать: как только мы это запустим, назад дороги не будет! – вполголоса, хотя подслушать нас могли только кошки с собаками, произнёс Дэн.
Я кивнула.
– Я хоть и запутал, как мог следы, но чуваки, которые пострадают от этого компромата, могут по другим каналам найти утечку и вычислить тех, кто это замутил.
– Да, Дэн, я понимаю.
Склонившись над ноутбуком, я внимательно изучала получившийся результат. Вдруг у меня возникло ощущение чьего-то ещё присутствия. Я подняла голову, Дэн вслед за мной: за калиткой стояла наша приютская собака Жулька, среднего для собаки роста с красивой окраской: на белом фоне чёрные и рыжие пятна. Она привычным движением ткнулась мордой в калитку и вошла, а за калиткой остался стоять большой пёс. Жулька поприветствовала нас радостным маханием хвоста и огляделась на гостя за калиткой, который деликатно переминался с ноги на ногу, вернее с лапы на лапу. Жулька гавкнула, призывая пса быть смелее, и, не увидев никакой реакции, пошла проверять кормушку.
Я осторожно подошла к калитке, пса этого видела в первый раз.
– Ну, надо же, какой худой! – это оказался сенбернар, выглядевший как скелет, на которого натянули шкуру.
Приоткрыв калитку, я сказала: «Можно!», но пёс попятился назад, чуть постоял и ретировался.
Ещё полчаса мы с Дэном обсуждали наше общее дело с новым названием «Бойскаут». Дэн спросил, не надо ли отпустить меня домой, но я сказала, что собиралась остаться на ночь в приюте с прооперированными кошками и подкинутыми котятами. Тогда Дэн предложил остаться вместо меня, его «день» только начинался, а мне завтра утром на работу. Это был удачный выход из ситуации, я пересказала полученные от Ани инструкции и уже через двадцать минут была дома. Пока ехала, размышляла, что успею сделать до сна, но дома только оглядела царящий беспорядок, зашла в ванну и завалилась в кровать под какой-то сериал с функцией автоматического выключения телевизора. Почти даже не из объятий, а из лап Морфея меня пытался достать телефонный звонок. На экране высветилась надпись: «Дэн».
– Э-э-э… м-м-м… Дэн?
– Сань, помнишь Скелета?
– Скелета?
– Сенбернара!
– Сегодняшнего? Ну!
– Я поискал в интернете, оказывается, известный персонаж. Была семейная пара, которая погибла в автокатастрофе за год до этого, у них осталось дочь, сейчас заканчивает последний класс, и этот пёс. Денег, я так понял, не особо, утром она выпускает его гулять, и вся округа, магазины, рынок и близлежащая помойка подкармливают пса, а вечером он возвращается домой.
– Э-э-э… м-м-м… Как-то слабо они его подкармливают. Ты что предлагаешь? Забрать? Кормить? Он ест, наверное, как телёнок, мы его не прокормим.
– Можно сбор средств объявить, может, кто шефство возьмёт, захочет не деньгами, а корм сразу им по адресу привезти, вариантов много.
– Ну, ок. Я за любые начинания!
– И ещё: тут девица какая-то приходила и забрала котёнка. Я не помню, надо было какой-то документ с ней подписывать?
– Ну, конечно! Там же над столом полки, на них бланки договоров передачи животного, отдельно на кошек, отдельно на собак. А ещё и ветеринарный паспорт надо было отдать, полкой выше коробка с паспортами. А реквизиты паспорта хотя бы взял?
– Нет.
– А кого забрали?
– Чёрно-белого котёнка.
– Патрик. Ну, ок, надеюсь, за паспортом придёт, тогда возьмём данные. Напомни мне в следующий раз показать тебе все эти документы.
– Ок. Спок-нок! – отозвался он принятым у нас прощанием.
– Спок-нок.
Я нажала отбой на телефоне и увидела сообщение в чате дома от ребёнка с фотографией котят: «Люди, помогите! Что делать? Нашла в коробке у подъезда. Родители не разрешают оставить!»
«Нет! – сказала я сама себе. – Саша, тебя на всех не хватит! Пусть найдётся тот, кто поможет этому ребёнку и этим котятам, и всем остальным…».
Так закончился мой самый необычный день на новой работе и самый обычный вечер в приюте. Он запустил череду событий, повлиявших на всех нас, но больше всего – на мою жизнь.