Белль лежала в тесноте своей двухъярусной кровати до утра, обдумывая варианты, которых становилось все меньше, чем больше она думала. Как всегда, она составляла списки. Длинный список важных вопросов, которые должна была задать.
– Что думаешь? – спросила она Чарли, когда он прижался к ней. – Мы не доверяем людям, которые не любят собак, да? Думаешь, это слишком суровое требование? Несправедливое? Все-таки Стив – прекрасный человек, и он дружит с Данте, что говорит в его пользу.
Вооружившись списками, одетая в джинсовые шорты и легкий топ с цветочным принтом, утром Белль направилась к бару. В ресторане убирали, и пора было готовить столы к обеду. Двигаясь в такт музыке, Белль разложила подставки под горячее и стаканы, задаваясь вопросом, способен ли Данте вообще понять, как она привязана к своей собаке.
Чарли не был ее питомцем изначально, но обстоятельства связали их одной цепью, и они жили вместе с тех пор, как она приехала во Францию. У нее не было семьи. Она не считала семьей отца, с которым встречалась только однажды в своей жизни, и Трейси, которая не поддерживала с ней связь. Чарли, каким бы глупым он ни был, стал для Белль семьей.
Он не отличался сообразительностью, но всегда был веселым и утешал ее, когда мир казался непроходимо мрачным.
Данте, еще не оправившись от позднего завтрака с детьми и истерик малышей, был в дурном настроении, и первое, что он увидел, поднимаясь по ступенькам, его несказанно впечатлило: попка Белль, покачивавшаяся в ритме под музыку. У нее были великолепные ягодицы, пышная и упругая грудь, и, когда она танцевала, ни о чем другом среднестатистический мужчина не мог и думать. Но даже в этом случае он не собирался воспользоваться своим положением, упрямо напомнил себе Данте, потому что, как ее потенциальный работодатель, он, естественно, должен сохранять нейтралитет. Секс в его отношения с подчиненными не входил. Он никогда не совершит этой ошибки.
– Сядь со мной, – сказал он Белль, проходя мимо нее.
– Я не могу. Сейчас рабочее время, – отметила она, пристально глядя на него. – Мне следовало сказать тебе вчера вечером.
– Я договорился с твоим боссом. У тебя есть свободный час, чтобы поговорить со мной.
– Но это самое загруженное время дня! – воскликнула она.
– Я плачу за твое свободное время, – без колебаний заявил Данте.
Когда она уселась за выбранный им стол, ее лицо горело. Деньги дают власть, Белль это знала и долгое время считала это неприятным фактом жизни. Когда люди платили, им позволяли нарушать правила и диктовать свои. Она села напротив.
– Я думала, ты придешь раньше.
– Я проспал, – без смущения заявил Данте. – Вчера я ехал сюда весь день.
Белль хотелось заметить, что он, несомненно, путешествовал в роскоши и понятия не имел о тяготах людей бедных, но проглотила свой дерзкий ответ, признав, что у нее недостаточно сильная позиция. Она знала, как держать язык за зубами, знала все о служении в уважительном молчании, независимо от того, насколько грубы были ее работодатели. Она с сожалением признала, что это одно из преимуществ упорного труда: он учит смирению.
– Кажется, ты хотела дать утвердительный ответ? – Данте вопросительно поднял свои ровные черные брови, когда коллега Белль поставила на стол две кашки кофе.
– Да, – подтвердила Белль, добавляя сахар в эспрессо. – Но сначала ты должен все объяснить.
Данте глубоко вздохнул. Футболка на его груди натянулась, а сильные мускулы под тонким хлопком напряглись. Решив не смотреть на его мощную грудь, Белль вместо этого взглянула ему в лицо. Пронзительные глаза цвета темного янтаря встретились с ее глазами.
– Через две недели ко мне домой на выходные приедет супружеская пара – Эдди и Кристал Шрайнер. С Эдди я надеюсь заключить важную деловую сделку. Ложка дегтя – это Кристал, с которой у меня была недолгая связь четыре года назад. С тех пор она пытается ко мне вернуться, – твердо признался он. – И я не хочу, чтобы она флиртовала со мной перед своим мужем, потому что это разрушит мой шанс заключить с ним сделку. Он собственник.
Белль невольно заинтересовалась его рассказом.
– Кристал – жуткая прилипала, как те, о которых ты говорил вчера вечером?
Данте мрачно кивнул.
– Другая женщина, которая будет жить со мной в моем доме, была бы моей защитой и единственной мерой предосторожности, какую я могу принять. Твое присутствие приведет ее в бешенство, но я буду казаться гораздо менее привлекательным вариантом, если станет ясно, что я уже нашел женщину, с которой проведу жизнь. Кристал не рискнет потерять Эдди, пока не увидит жизнеспособную замену.
Белль скривилась от такого расчета и более расслабленно откинулась на спинку стула.
– Могу ли я спросить, сколько времени ты провел с этой женщиной, когда у вас была связь? – с любопытством спросила она.
Данте усмехнулся:
– Один уик-энд…
– Единственные выходные? – недоверчиво ахнула Белль. – И у тебя после этого были проблемы?
– Я не говорил, что она нормальная и адекватная, – сухо ответил Данте.
– И они собираются остановиться у тебя в Лондоне?
– Нет, не в Лондоне, – вмешался Данте. – Они будут жить в моем доме в Италии.
Белль была сбита с толку.
– Но я думала, ты предлагаешь отвезти меня обратно в Лондон.
– После того, как работа будет сделана, мой частный самолет доставит тебя в любую точку мира, но в ближайшие пару недель в Лондон мы не поедем, – предупредил ее Данте. – Если ты согласишься на работу, я отвезу тебя в Париж за новой одеждой. Ты не можешь выдать себя за мою девушку с твоим нынешним гардеробом. Затем мы полетим в Италию, где ты познакомишься с моим бытом и стилем жизни. Как только Эдди и Кристал уедут восвояси, работа будет закончена и ты будешь свободна.
Белль покоробила перспектива того, что Данте купит ей одежду, потому что она вдруг вспомнила о прибыльных и довольно грязных отношениях ее матери с мужчинами. Трейси была профессиональной содержанкой, чьи любовники оплачивали ей дорогую одежду, украшения и круизы. Белль ощутила стыд, когда она, наконец, выяснила правду о том, как ее мать могла жить на широкую ногу, не работая, и даже не удивилась, что ее биологический отец назвал Трейси охотницей за чужим добром.
Очевидно, даже в молодости Трейси была больше занята в постели у богатых мужчин, чем работой на подиуме. Белль была рада, что ее дедушка и бабушка так и не узнали правду о дочери.
– Итак, – сказала Белль, пытаясь отмахнуться из этих неприятных воспоминаний и мыслей. – Работа как таковая продлится всего пару недель?
– Si… Да, – перевел ей Данте, когда она посмотрела на него, не понимая.
Торопливо порывшись в кармане, Белль извлекла списки, которые она составила накануне вечером.
– У меня есть к тебе еще несколько вопросов, если ты не против.
– Я полагаю, это разумно, – признал Данте, наблюдая, как ее крошечный язычок облизнул полную нижнюю губу.
Он тут же представил, как этот язычок скользит по его телу, и стиснул зубы, разъяренный своим никудышным самоконтролем. Он признавал: внимание женщин его разбаловало, потому что редко встречался с отпором. Но она будет на него работать. Он будет ей платить. Секс в этой договоренности сделал бы деловое соглашение крайне сомнительным.
Белль зачитала свой первый вопрос:
– Почему у тебя нет подруги, которая согласилась бы тебе помочь?
– Я спрашивал. Она передумала и решила, что это вопрос гордости, и перед встречей с Кристал у нее на пальце должно быть обручальное кольцо. Я не готов так далеко зайти, – категорично признал Данте.
– Боже мой, ты так востребован у женщин, что, наверное, уверен, что за тобой охотятся! – в притворной льстивости воскликнула Белль.
Данте перестраховался, приняв замечание за чистую монету, и пожал плечами:
– Следующий вопрос?
– Чарли – важный вопрос.
Данте нахмурился:
– Чарли? Кто такой Чарли?
– Моя собака. Ты познакомился с ним вчера вечером.
– Он собака, а не человек. Я с ним не знакомился, – сухо сказал ей Данте. – Питомники, о которых я говорил, находятся недалеко от моего дома, и я могу тебя заверить, что они предлагают самый лучший уход, потому что больше года присматривают за двумя собаками моего покойного брата.
Белль в ужасе уставилась на него:
– Ты больше года держишь собак своего брата в питомниках? – ахнула она в ужасе. – Почему ты не привез их домой?
– Я не люблю собак, – нетерпеливо напомнил ей Данте. – Послушай, я даже не могу поверить, что мы ведем этот глупый разговор о животных. Если тебе надо взять с собой собаку, бери, но она будет отправлена в Италию раньше нас. Она не поедет с нами в Париж!
Белль решила не настаивать. По его мнению, он проявил огромную щедрость, что согласился на эту уступку, и она не хотела быть слишком требовательной.
– Ты еще не сказал, сколько готов мне заплатить, – неловко заметила Белль.
– Сколько ты заработала в прошлом году? – парировал Данте, раздраженный тем, что ему придется жить с путающейся под ногами собакой, пусть даже недолго. Он решил, что она – странное маленькое существо, слишком привязанное к собаке, но человеческие причуды и его очевидное их принятие могут сделать ее более убедительной в той роли, которую ей предстоит сыграть.
Ошеломленная этим резким вопросом, Белль моргнула и дала честный ответ.
– Серьезно… И это все? – с явным недоверием спросил Данте.
Белль покраснела:
– Это все, но это была работа с проживанием, а там всегда платят меньше.
– Умножь эту сумму на пятьдесят – столько через несколько недель ты и получишь, – заверил ее Данте.
– На пятьдесят? Ты не можешь заплатить мне столько денег и вдобавок еще и купить одежду! – изумленно возразила Белль. – Это слишком много.
– Смирись. Для меня это не слишком большая сумма, – заявил Данте. – И если ты постараешься соответствовать требованиям, я выплачу тебе надбавку.
Белль побледнела от шока при мысли о том, что ей в руки попадет столько денег. Такая сумма полностью изменит ее жизнь и впервые в жизни даст ей возможность выбора. Она сможет внести залог за аренду квартиры в Лондоне и записаться на какой-нибудь образовательный курс, чтобы потом было проще найти работу. Стыдно признаться, но его предложение заставило ее мысленно разорвать список за и против, потому что игра стоила свеч.
– Это как выигрыш в лотерею, – беспомощно прошептала она.
– Нет, лотерея, в которой ты выиграла, – это я, – возразил Данте. – Начни свою роль с этого. То, что я готов заплатить, будет всего лишь мелочью по сравнению с той жизнью, которая у тебя была бы рядом со мной.
– Спасибо, но мелочь меня больше прельщает, – сказала ему Белль. – По-моему, жизнь с тобой будет настоящим испытанием.
Данте проигнорировал это замечание, преодолев искушение сообщить ей, что наличие любой женщины под его крышей и вторжение в его личную жизнь будет для него сущим наказанием.
– Я организую перелет для собаки и заеду за тобой завтра.
– Завтра? – повторила она, удивленно моргая. – Так скоро?
– У нас нет времени, а тебе паковать почти нечего. Дай мне свой номер телефона, – приказал Данте. – Я напишу, когда мы уезжаем.
Когда Данте спустился по ступенькам на парковку, где припарковал свой мотоцикл, Белль осталась сидеть в полном изумлении. Она вернулась к сервировке столов, потому что не могла смириться с мыслью, что покидает ресторан и ее жизнь скоро резко изменится. Что касается багажа, Данте попал в точку, потому что у нее было очень мало вещей, а одежды – еще меньше.
Нужно успеть выкупать Чарли и хорошо расчесать, чтобы его не приняли за какого-нибудь заброшенного бродяжку. Потом ей придется тщательно отмыть фургон и передать ключ своему шефу.
Когда на следующее утро Данте заехал за Белль, она наплакала целое море слез из-за необходимости расстаться с псом, а сотрудники из компании по перевозке домашних животных, нанятые его помощником, в нерешительности стояли рядом с их фургоном, не желая вмешиваться. К счастью, у Данте таких предубеждений не было.
– Попрощайся с псом, Белль, – сказал ей Данте. – Это всего на несколько дней.
– Он напуган, – неуверенно прошептала Белль. – Он никогда раньше не был в клетке.
– Посади уже его в клетку. Как ты собираешься везти его в Великобританию? – поинтересовался Данте. – Предположительно в какой-то момент ему придется сидеть в клетке. Ему надо привыкнуть.
Чарли вошел в клетку и боязливо лег на живот, как собака, ожидающая побоев. Сдерживая рыдания, Белль передала транспортировщикам документы, с которыми Чарли прибыл во Францию двумя годами ранее.
– Он выглядит таким жалким, – пробормотала она.
– Да, ему очень жаль себя, – согласился Данте, думая, что Чарли определенно знал, как работать на публику. – Но вы очень скоро воссоединитесь. Возьми себя в руки.
С опозданием Белль заметила, что Данте выглядел совсем иначе. Вместо обычных джинсов он надел изысканно скроенный темно-серый деловой костюм, который идеально подчеркивал его высокое, широкоплечее, узкобедренное сложение. Поймав себя за бесстыжим разглядыванием, она поспешно отвернула голову.
– Я держу себя в руках. Просто расстроилась, – защищаясь, заявила она.
– Плач на публике недопустим, за исключением похорон или свадеб. Разлука с собакой на пару часов – не оправдание, – сообщил ей Данте, когда ее единственная сумка опустилась во вместительный багажник машины, и водитель распахнул перед ними пассажирскую дверь.
– П-прости, – дрожащим голосом сказала Белль, пряча от него свое заплаканное лицо.
Автомобиль быстро доставил их в аэропорт Тулуза-Бланьяк, где они без лишних хлопот сели на частный самолет Данте.
Поразившись роскошным кожаным сиденьям и впечатляющему интерьеру, Белль приняла из рук стюардессы стопку журналов высокой моды и попыталась не смотреть на то, как та игриво флиртовала с Данте, поправляя волосы, жестикулируя, улыбаясь и вызывающе виляя бедрами, обтянутыми слишком узкой юбкой-карандаш. Однако Данте остался на удивление равнодушен. Когда он открыл свой рабочий ноутбук, Белль задумалась, всегда ли женщины так нагло борются за его внимание, а затем спросила себя, почему она вообще хочет это знать.
Это был потрясающе красивый мужчина, богатый и утонченный, чуждый ей, как снег в летнюю жару. Рядом с ним она чувствовала себя некомфортно в собственном теле: оно ее предавало. Ей никогда раньше не приходило в голову, что ее может кто-то так привлекать, и от простого взгляда тигровых темно-янтарных глаз ее грудь набухала, а соски напрягались.
Эта слабость была для Белль откровением, потому что для нее внове. Она была убеждена, что никогда не поддастся искушению, так как осознавала, что секс очень мало значит, если он не сопровождается искренними чувствами. Ни один из многочисленных романов ее матери не продлился долго и не избавил Трейси от недовольства жизнью. А Белль хотела для себя гораздо большего, чем мимолетный роман или драгоценности. Она хотела любви, и, когда наконец найдет своего человека, создаст с ним семью, которой у нее никогда не было. Он не будет бояться обязательств, как Данте, который считал женщин навязчивыми и, вероятно, любил детей гораздо больше, чем собак. Ее избранник будет обычным парнем, готовым остепениться.
– Ты когда-нибудь бывала в Париже? – спросил Данте, глядя, как Белль выглядывает из окон лимузина, словно ребенок на школьной экскурсии.
– Нет.
– Но ты жила во Франции…
– Почти три года.
– Почему ты не путешествовала?
– Я не могла оставить миссис Девениш или Чарли одних, и, честно говоря, у меня никогда не было денег на поездки.
– Тогда зачем ты включила в сделку пса? – сухо спросил Данте.
– Изначально он не был моим. Племянница миссис Девениш подарила Чарли ей. К сожалению, миссис Девениш была слишком слаба, чтобы ухаживать за щенком, но ей очень нравилось смотреть, как он бегает по дому, – с сожалением призналась Белль. – Она была очень милой и доброй старушкой, но родственники не хотели признавать, что она больна. Им нравилось приезжать сюда летом на каникулы, и они настаивали, что я преувеличиваю, говоря о ее состоянии. Врачам пришлось убедить их в обратном, и к тому времени ей оставалось жить всего несколько недель.
– Тебе нужно научиться постоять за себя, – порицал Данте.
Белль пожала плечами:
– Только в том случае, если ты можешь позволить себе принять последствия, а у меня не было ни другой работы, ни крыши над головой.
– Тебе не следовало ставить себя в такое положение.
– Разве я не проделала с тобой то же самое?
Данте недоуменно посмотрел на нее:
– О чем ты говоришь?
– Ну, у меня нет трудового договора или каких-либо гарантий… И теперь ты можешь удерживать меня с помощью Чарли, – отметила она, приподняв подбородок.
– Ты же не думаешь, что я буду держать Чарли в заложниках? Или брошу тебя в Париже без денег? – хрипло выдохнул Данте, оскорбленный ее подозрениями.
– Разве я не это говорю? – пробормотала Белль. – Я была в безвыходной ситуации. Мне пришлось рискнуть, доверившись тебе.
Данте едва сдержал выдох неудовольствия и ничего не сказал. Его смуглое худое лицо было мрачным. Ему не нравилось смотреть правде в глаза.
Белль вышла из лимузина на одну из самых престижных улиц Парижа и широко раскрытыми глазами уставилась на эксклюзивный отель, к которому ее повел Данте. Покраснев, она поправила юбку с цветочным принтом и смущенно опустила глаза на потертые сапоги.
Она последовала за ним в фойе, стараясь не попадаться никому на глаза. Никогда еще она с такой явственностью не осознавала, как непритязательно выглядит, и в любой момент ожидала, что чья-то рука упадет ей на плечо, а вежливый голос спросит, что она тут делает.
– Ты что-то притихла, – заметил Данте, когда она проскользнула за ним в лифт и забилась в угол. – У тебя сегодня плотный график.
Белль в недоумении посмотрела на него:
– Что там?
– Посещение спа и косметические процедуры. Не спрашивай меня, что включено в пакет, – посоветовал Данте. – Я сказал своей помощнице, что тебе нужно полностью преобразиться. Боюсь, что безупречный уход идет вместе с нашим соглашением.
– Придется тебе смириться с моими ногтями, – язвительно возразила Белль. – С ними никто ничего не может сделать.
– Белль… если бы я предложил дополнительную плату, – промурлыкал Данте, – они отрезали бы тебе руки и пришили новые!
Белль побледнела и крепко сцепила руки за спиной. Двери лифта беззвучно открылись, и человек в белой куртке склонился перед ними в поклоне.
– Наш дворецкий. Проси у него все, что хочешь, – сообщил ей Данте, выходя в ожидающее их огромное пространство.
Ошарашенная, Белль вышла прямо на балкон, чтобы прислониться к сложной балюстраде из кованого железа, откуда могла любоваться великолепным видом на силуэт Эйфелевой башни, стеклянные крыши Большого дворца и колокольню собора Нотр-Дам.
– Мадам?
Дворецкий держал серебряный поднос, уставленный бокалами с шампанским. Белль тяжело сглотнула, подавив желание ущипнуть себя, и взяла шампанское. С бокалом в руке ее проводили обратно внутрь и вверх по винтовой лестнице в спальню, которая была последним словом изысканного гламура, от парчовых стен до мягких бархатных сидений. Потолок над ее головой украшала кружевная лепнина. Она поспешила в ванную комнату, где, к ее сожалению, обнаружилась только душевая кабинка, пусть и занимавшая добрую половину комнаты.
Когда она снова спустилась вниз, обед был уже подан, и молодая женщина в очень стильном костюме держала планшет у локтя Данте.
– Белль… это моя помощница, Катерина. Она будет заниматься для тебя организацией, потому что мне нужно присутствовать на встречах.
Белль села напротив Данте. Она не ела с самого завтрака и умирала с голоду. Данте и его помощница разговаривали по-итальянски, пока она ела, наблюдая, как глаза Данте сияют чистым золотом в солнечном свете.
Во рту у нее пересохло, горло сжалось, и Белль поднесла ко рту пальцы. В тот же момент Данте бросил на нее предупреждающий взгляд.
– Попробуй только, и я окуну твои руки в миску с ледяной водой! – пригрозил он.
Белль положила руки себе на колени.
– Перестань мне угрожать! – рявкнула она.
– Тебе нужно когда-нибудь отучиться, – сказал ей Данте, пока Катерина зачарованно наблюдала за происходящим. – Я отвезу тебя куда-нибудь пообедать… – Он снова повернулся к помощнице: – Убедитесь, что она готова к съемке.